***
Едва поспевая за Волком, Агата прикрывала лицо рукой, в последний момент спасаясь от хлестко бьющих веток. В чаще леса, вдали от тропы ей было как-то непривычно да неуютно. Мучила неуверенность. Куда ни глянь, всюду бушевала зеленая бездна могучего леса, и совершенно не ясным было, в какой стороне остался дом. Ветки кустарников неласково цепляли за подол платья. Прикрытая павшими листьями земля изгибалась бугром, или же наоборот проваливалась ямой под ногой неуверенной Агаты. Пару раз она едва не упала, однако крепко державший ее за запястье юноша не обратил на это никакого внимания. Воплотившись человеком, Волк все равно оставался сыном леса. Зная наверняка в каком направлении двигаться, он попросту не предполагал о мучениях бедной Агаты, шагая к заветной цели. Окрыленный неведомыми прежде чувствами он мчался вперед, желая показать все то, частью чего являлся. Она просто обязана была это увидеть. Он очень этого хотел. — Куда мы ид-дем… — пригнувшись под колючую лапу ели, спросила Агата — Увидишь, — бросил ей через плечо Волк. Сперва сходившая с ума от окружавшего ее леса, жившего страшным чудищем в сознании деревенских жителей, Агата стала кое-что замечать. В этой зеленой пучине творилась самая разная жизнь. В могучих кронах щебетали птицы. Где-то по морщинистому стволу осторожно взбиралась белка, с интересом оглядывавшая их. Молодые побеги уверенно тянулись кверху, к лучам солнца. Под ногами успокаивающе шебуршала подгнившая листва. Пару раз Агата увидела мышь, отчего взвизгнув, прижалась к Волку покрепче. В целом лес был не таким уж и страшным. Там, где они сейчас шли все было каким-то светлым и живым. Никаких болот, коряк, никаких опасностей. Неужели здесь действительно гибли люди и звери, проливая свою кровь ради выживания друг против друга? Поддавшись красоте голос крови впервые молчал, заставляя человека видеть простую истину — лес не опасен. Стоило лишь приглядеться получше. Внезапно Волк остановился, принюхался, а затем резко свернул в сторону. Для Агаты осталось загадкой, почему путь стоило проложить прямиком через какой-то дремучий кустарник. Недовольно она принялась вызволять из волос сухие листьев и палки. Кажется, по пальцам прополз паук, повисший опосля на паутине, и девушка снова вздрогнула. Нечаянно оглянувшись, Агата вдруг замерла на месте. Лишь теперь Волк выпустил ее руку и отошел в сторону. Агата этого и не заметила. Да разве можно было, когда ты оказался… Здесь. Здесь… Земля вновь причудливо изогнулась, породив в своих недрах небольшой овраг, в котором замер на веки вечные небольшой водоем. Вытекавший неизвестно откуда, образуя посреди себя почти что ровный круг, ручей замирал в небольшом озерце и терялся в кустарнике, исчезая в неизвестном направлении. Гладкая поверхность черных вод отражала в себе все очень явственно, создавая впечатление, что за кромкой воды существует еще один лес. Стоявшие друг за другом деревья, благоговейно спускались на дно оврага, желая припасть к водам источника. Пропуская между собой более ловкие кусты, они окружали озерцо плотным кольцом и так и не решались спуститься дальше. Лишь маленькие белые цветочки покрывали незамысловатый берег пестрым пушистым ковром. В лучах солнца сияли крылья неуловимых стрекоз. Здесь было очень тихо, однако это не была мертвая тишина, которая, к примеру, сковывала по ночам деревню. Нет, лес жил, жил постоянно, и Агата теперь это понимала как никогда, слушая пение птиц, да едва шуршавший листьями ветер. Восторженная Агата посмотрела на Волка. Дождался! Как он и думал, ей должно было понравиться. Хищник гордо выпрямился перед гостьей. Все это принадлежало ему как хозяину великих лесных угодий, и он едва ли не явственно ощутил свою невидимую корону. Волк заметил как увлажнились глаза девушки и как-то смешался. Зажмурившись, Агата отвернулась в сторону. — Здесь красиво… Очень, — все, что смогла сказать Агата, задыхаясь от переполнявшего ее ощущения красоты. Волк просто не знал как ответить. — Да… Сюда никогда не ступала нога человека. Девушке так казалось, и то было чистой правдой. Она снова посмотрела на Волка и даже улыбнулась. Он даже успокоился. Смотревшие на него глаза вновь стали темными и столь манящими, и он волчьей привычке облизнул губы. — Можно спуститься к озеру? — у него спросили разрешения. Волка это порядком удивило. Человек редко спрашивал разрешения, и поэтому он как-то конфузливо кивнул. Агата тихо сняла разношенные башмаки и невольно пожалела о том, что не умела летать. Так бы она пролетела над невинными белыми цветами, что теперь сиротливо сжимались под ее шагами. К сожалению, иначе было не пройти, а девушке так хотелось заглянуть в зеркальную гладь потерявшегося в лесу озера. Опередив Агату, на берегу сел Волк. Подогнув под себя ноги, тот вопросительно посмотрел на осторожные движения девушки. — Иди сюда. Знаешь, вчера ты была посмелее, — нетерпеливо он хлопнул рукой подле себя. — Хм. Вчера… Ты мне показывал другие фокусы, — съязвила Агата, припомнив встречу в домике. Поморщившись, Волк сердито отвернулся, но когда девушка села подле него, напрочь забыл про эту нелепую обиду. — Ты это хотел мне показать? — Да… Они замолчали на какое-то время. Сейчас слова были им не нужны. Агата смотрела на все широко распахнутыми удивленными глазами, пытаясь запомнить все увиденное как можно лучше, и пока она была занята, ее также пытались запомнить. Жадно Волк оглядывал ее. От ее темных волос, вьющихся и блестевших на солнце еле уловимыми золотыми нитями, приятно пахло травами. Сквозь бледность лица проступал нежный румянец. Ее карие глаза казались ему какими-то волшебными, и Волк все не мог отвести глаз. Здесь, с ним, она спокойно сидела и игралась белыми цветами, заставляя по-другому прочувствовать всю окружавшую его красоту. Агата была частью всего этого. Не важно, что голос крови неустанно твердил: она — человек. Агата была каким-то особенным человеком, способным усмирить в нем бурю накопленной злости на двуногих. Тонкая, невысокая. Девушка была какой-то неуловимой и уж больно молоденькой, словно юная волчица, недавно выбравшаяся из под опеки матери, думал про себя Волк. — Я никогда не думала… — прервала молчание Агата. — Не думала? — Что лес… бывает вовсе нестрашным. — Хм… Страшны те, кто в него приходят, — огрызнулся Волк, но осознав что сказал и как могли восприняться его слова, прикусил язык. — Ну… Я про охотников, а не про красивых человеческих самок. Удивление в смотревших на него темных глазах лишь возросло, а Волк опять досадовал на самого себя. Что! Ничего другого он сказать не мог?! Хозяин леса называется. — Знаешь... — рассеивая повисшее смущение, Агата отвлеклась на стоявшую рядом корзину. Только сейчас девушка задалась вопросом о том, каким чудом удалось не потерять ее в ходе этого безумного похода сквозь лесную чащу. — Тебе ведь понравились вчера пирожки? — Пирожки? — Волк любопытно посмотрел на собеседницу, а в его желудке что-то не менее любопытно заурчало. — Ну так… — Держи. Матушка все равно оставила на мою долю. А почему ты… Скажи, почему ты можешь превращаться в человека? — выхватив пирожок из рук, довольный Волк задумался. — Хм…не знаю. — Не знаешь? — Я не думал об этом, — завалив за левую щеку кусок пирога, Волк вновь о чем-то поразмыслил. — Ты же не думаешь как ходить на двух лапах? — Да, но я не превращаюсь в волчицу. — Жаль, — увлеченный едой, Волк пропустил очередной подозрительный взгляд темно-карих глаз. — Не все волки обладают этим даром. Может, даже я один такой. — Хм... Как тебя зовут? — спросила Агата. — Зовут? — Да, раз ты не «Серый», значит у тебя есть другое имя, ведь так? — У волков нет имен, — сказал как отрезал хищник. — Нет имен? Как же вы обращаетесь друг к другу? — Просто, — запихнув пирожок целиком в рот, Волк вскочил на ноги и неожиданно… Завыл. Поддавшись голосу крови, девушка сначала испугалась. Воющие волки. Что могло быть страшнее для жителя деревни, но... В следующую секунду, Агата поймала себя на совершенно другой мысли — это был какой-то особенный волк и выл он, следовательно, по-особенному. Глядя на его высокую фигуру, Агата удивлялась как он мог выть по-волчьи, пребывая человеком. Волка это, кажется, нисколько не смущало, и спугнув несколько заспанных птиц с соседних деревьев, он уверенно пропел эту свою волчью песнь, в которой почувствовалось какое-то мучительное одиночество и счастье, что это может в скором времени закончиться. — Вот так! — А? Это красиво… — Крас… — хотел переспросить удивленный Волк, но вдруг услышал ответный вой. То были верные подданные его величества леса, услышавшие зов, и впервые оторвавшийся от Агаты ради своего царства Волк посмотрел куда-то вдаль. — Волки? — вскочила на ноги перепуганная Агата. — Да. Волки! Они возвращаются, — ликовал ее довольный собеседник. Он не ослышался. Это был клич стаи, которая видимо спустя столько лет травли и охоты решила вернуться в родные края. Ну что ж… Его труд волка-одиночки не прошел даром. Оглянувшись на девушку, Волк не сразу понял, почему она так перепугалась. — В чем дело? Хм… Нет, ты очень странная человеческая самка, Агата. — Странная? — Меня ты не боишься, а от какого-то волчонка, который сейчас еще и к северным болотам не подошел, дрожишь от страха, — конечно, то был не такой уж простой волчонок, но Волк решил в этом не признаваться. — Ничего я не дрожу. Просто он — волк. — Я тоже волк. — Ты какой-то странный волк. — Странный настолько, что ты меня не боишься? — А ты хочешь чтобы я тебя боялась? — ответила вопросом на вопрос Агата, и Волк не в шутку задумался. А чего он и вправду хотел? Чтобы она дрожала при виде него как олениха? Сомневаясь, выбирая между тем какая Агата ему нравится больше — напуганная или нет, волк не скоро, но ответил. — Нет… — Агата улыбнулась. Волк тоже довольно поджал губы. — Идем. — Куда? — Доведу тебя до старухи. Сама ты отсюда не выберешься. Да и ей небось тоже хочется пирожков. — Нет. Бабушка попросила принести ей кое-что другое. Пирожки я принесла тебе. — Мне? — Они тебе понравились, и я подумала… Агата еще что-то говорила, щебеча как птичка, но Волк ее уже не слушал. Хищник не помнил, как взял ее за руку, и вновь потянул за собой. Не помнил какой тропой решил пойти до старухи, живущей на опушке леса. Он слышал лишь девичий голос, голос ее сердца и нежный аромат исходивший от Агаты. И как же ему стало приятно, что она о нем позаботилась, ведь, по правде говоря, ожидая свою жертву, хищник толком и не позавтракал.***
— Ох, серый! Вот только попробуй ее съесть, я ведь на тебе живого места не оставлю. Согнав в сторону зазевавшегося черного петуха, бабушка уперла руку в бок. В который раз она подметала двор, выглядывая свою внучку, пока среди деревьев не увидела двоих. Волнение от ожидания тут же сошло на нет, уступив место более озорным мыслям. А как было иначе?! Вот он — грозный волк, который не боялся никого. Воторый одной мыслью о своем существовании наводил страх на всех людей. Вот он — Хозяин леса, жадно вцепившийся в руку ее внучки. И ведь он даже не замечает, как смотрит на нее. Вот она — человеческий ребенок. И не важно, что она ее внучка. В ней также течет кровь охотника. Позабыв о наследии отцов, о страхах, навеянных инстинктами, она идет с ним под руку, как-то мило покачивая головой и прищуривая глаза, повинуясь лишь голосу поющего сердца. — Нет, ты правда это сделал? Отец столько рассказывал про тот случай, когда на него кинулись ошалелые олени. Они едва не затоптали его! — Нечего было охотникам туда соваться. А олени… Они пугливы, я в этом не виноват. Я лишь немного… Помог, — похвастался волк. — Помог?! Знаешь папа потом всю ночь размахивал руками во сне и кричал: прочь сохатые! — заливисто они засмеялись, не обратив внимание, что за ними наблюдают. — Та-а-ак… Пожалуй, серый, я лишу тебя общества своей внучки, — прервав милую беседу, вмешалась старушка. Насупившись, Волк обернулся. Делить свою добычу ему явно не хотелось. — И не смотри на меня так. Это моя внучка, в конце концов. Хотел хищник что-то возразить, но Агата, выцепив свою руку, послушно пошла к бабушке. — Ничего. Я побуду с бабушкой, а потом... Потом… Ты можешь проводить меня до дома, — поняв, что наверное, не очень вежливо указывать хозяину леса что делать, Агата замялась. — Ну… Если захочешь. — Д-да. — Все, серый, давай. Дрыгай отсюда, — взглянув на волка, старушка обратила внимание — ее реплика осталась без внимания, но кому было до этого дело!***
В этот раз бабушка больше рассказывала про свою жизнь в лесу, про прошлое. Попросив Агату помочь ей с травами, старушка периодически спрашивала. Невзначай. Украдкой. — Как ты думаешь, полынью с ромашкой лучше связать или… — Может отдельно? — предполагала Агата, не замечая довольный взгляд бабушки. В маленьком домике Красной шапочке нравилось все больше. Рассказы бабушки были забавными и показывали великую разницу от той жизни, какую вели обычные женщины в деревне. У закоптившейся печки было тепло и уютно, а ласка бабушки как-то позволяла не думать ни о чем и просто перебирать травы. Иногда старушка делала свои поправки, советуя не мешать один веник с другим, и Агата послушно исполняла ее указания. — Смотри-ка! Как я быстро с тобой управилась. Раз так, тебе пора, — за окном стало смеркаться, и бабушка заторопила внучку, не преминув добавить. — Я еще больна, так что завтра придешь снова. — Бабушка, но отец. Он… Меня не отпустит. — Не отпустит? Хм… — старушка хитро прищурила глаза. — Тогда, передавай ему привет от старой ведьмы. Может он уже и запамятовал, но это должно ему кое о чем напомнить. — Напомнить? О чем? — Завтра расскажу. Хм-хм. — Ну, бабушка, — старушка еще раз посмеялась любопытству дорогой внучки. — Иди, тебя уже ждут. Бабушка выпроводила Агату и, всучив ее под опеку Волка, отправилась к себе в дом размышлять о голосе крови. Забавно. Видимо, в девочке он лишь послушно дремал до поры до времени в ожидании своего часа, и что-то ей подсказывало — час настал. А сквозь зеленые кущи шли двое. В этот раз молчали, позволяя наслаждаться себе столь уютной безмолвной тишиной. Пару раз волк задиристо толкнул Агату, и та ответила, щипнув хищника и отбежав от него в сторону. Им было весело, и все было бы очень хорошо, как вдруг... Раздался выстрел. Волк встрепенулся, и когда Агата посмотрела на него, возле нее вновь стоял четвероногий хищник. — Это ведь охотники? — Да. Дальше пойдешь сама. Иди прямо не сворачивай. Главная дорога там, — прорычал Волк, вновь вспомнив о недремлющем двуногом враге, пахнущем мертвым дымом. Он хотел бежать туда, где послышался гром человеческих орудий, однако его еще не надолго задержали. — Постой. А если с тобой что-то случится? — Волк оглянулся и, оскалившись, помчался в чащу навстречу врагу. Волнуется. За него. Пускай еще чуток понервничает. Так и оставшейся без ответа Агате ничего не оставалось как отправиться домой. Ее не очень волновала предстоящая встреча с отцом, поэтому девушка даже не заметила, как избежала ее. Сердитый Ганс пришел домой позже дочери, да и уставшим к тому же. Злой как пес, бубня под нос «этот черт, этот черт», охотник скрылся в своей спальне и до самого утра не выходил оттуда. Поздно ночью, когда деревня уже спала глубоким сном, из леса донесся вой, да такой знакомый, что волновавшаяся Агата наконец-то успокоилась, перестав ворочаться в кровати. А довольный Волк не успокаивался, и почему-то порой девушке казалось, что она слышит в его ночном вое свое имя. Агата была рада его услышать. Он был жив, и завтра им вновь предстояло встретиться. И слушая как убаюкивающе бьется ее сердце, она уснула, вопреки яростным крикам из-за стены. — У-у-ух! Черт! — Ганс, спи милый. Все хорошо. — Нет, Хильда, ты слышишь? Этот волк надо мной издевается! Ну погоди, чертяга, я еще повешу твой хвост у себя на двери. Ух, будь он проклят! А в ответ лишь слышалось протяжное ау, навеянное голосом волчьего сердца.