***
Агата добралась до опушки и увидела невысокий домик, выстроенный в тени трех дубов. Она послушалась совета… Или пожелания. Агата не знала как точно назвать слова волка, но тем не менее на развилке двух дорог девушка послушно свернула налево. Какого же было ее удивление вместо какой-нибудь ожидаемой гадости от хищника обнаружить светлую тихую тропу, осыпанную лесными цветами. Они-то и заставили Агату задержаться в тени зеленых крон. Теперь в ее руках помимо плетенной корзины были и цветы. Маленькие, но упрямые, выросшие там, где не должны были. Голубые незабудки подмигивали друг другу желтыми сердцевинками. Нивяник растянулся в стороны белыми девственными лепестками. Была в небольшом букете и мальва. Соединившись в одной связке лесные травы качались в такт довольного шага Агаты, и она, мечтательно любуясь лесом, брела по тропе к дому бабушки. Покосившийся домик был невысок, но почему-то показался ей очень уютным. Покрытая соломой крышей нависала над стенами, и из нее торчала кирпичная труба, почерневшая у раструба от сажи. Подбоченившись у стены дома стояла высокая корзина. Из ее утробы торчала различная утварь — метла и кос. На окружавшем дом плетне красовались нанизанные кувшины и кадки. Обойдя ореховую изгородь, Агата тихо вошла во двор. На нее вопросительно посмотрел черный петух, воинственно распушивший свои перья, однако замеив красный головной убор, по размерам превосходивший гребень самого петуха, птица сдулась. Агата остановилась у двери и задумалась. Почему-то она очень нервничала. Бабушку девушка не видела давно. Старушка появлялась в ее жизни лишь дважды. Когда-то тогда девочке и подарили шапочку, благодаря которой в деревне у Агаты существовало шутливое прозвище — часто ее называли Красной шапочкой. В семье всегда считали, что между бабушкой и внучкой какие-то особые отношения. Чем Агата заслужила подобное мнение, девушка не понимала, однако чего и говорить, ей всегда были интересны редкие послания от старушки. Теперь она стояла здесь, а раз так, нечего было медлить. — Ба... Бабушка… Это Агата, — девушка постучала в дверь. Никто не ответил. Лишь усевшийся на одну из ветвей дуба ворон ехидно покаркал. — Ба... — Ах, это ты! — раздался хриплый голос. — Мы получили твое письмо, — улыбнулась Агата, словно ее невинную улыбку можно было увидеть из-за двери. — Я принесла тебе пирожков. — Видишь ли ты веревку? — не обратив внимания на девичью радость проговорил голос, дернувшись на какой-то грубый тон. — Веревку?! — Агата осмотрелась. Действительно, из небольшого дверного окошка торчала посеревшая веревочка. — Да-да-да, — бойко ответил голос. — Дерни за нее, дверь и откроется. Агата порядком удивилась, но послушно дернула за веревку. Дверь раскрылась, и девушка вошла внутрь. Сперва перед ней предстала небольшая комната, совмещавшая в себе и чулан, и кухню, и все остальное. Окруженный несуразными стульями резной стол уверенно стоял на своих трех ногах. По бокам небольшой комнаты стояли деревянные шкафы и сундуки, на и под которыми стояли различные горшочки, прикрытые кое-как тряпицами. Из угла, почернев от копоти, выпячивалась печь, приятно пылавшая жаром. В том же углу висели многочисленные травяные веники, и их аромат приятно Агата почувствовала даже отсюда. — Ну где ты!? — раздался хриплый голос, да как-то нетерпеливо. Агата огляделась — в домике бабушки была еще одна комната. Поставив корзинку на стол, положив цветы и скинув с себя темный плащ, девушка тихо вошла в спальню. По сравнению с кухонкой, здесь было достаточно темно, но Агата сумела разглядеть свою бабушку, почивавшую на несуразно большой для такой спальни кровати. — Здравствуй, бабушка, — проговорила она. — Матушка передала тебе пирогов и медовуху. — Кха... — лишь прокашляла бабушка и тут же потребовала. — Сядь к-ко мне на кровать, и… И дай мне на тебя посмотреть. — Хор-ро-шо, — Агата послушалась, однако насторожилась. Ни приветствия, ни каких-либо вопросов. Не так она представляла себе встречу с бабушкой, о которой столько слышала, а говорили о старухе много и не только в доме охотника. Поговаривали, что бабушка Агаты и Вильгельма — ведьма. Не померла в лесу лишь от того, что ей черти помогают, принося по ночам кровь юных дев. Говорили, что сердце у нее чернющее. Впрочем некоторые сплетни утверждали, что живущая в лесу старуха и вовсе его лишена. Судачили, что бабка Агаты летает на метле, а Вильгельм, к примеру, любил еще и добавить, что на лице ее растут грибы, бородавки, а также самая настоящая борода, которая со временем непременно вырастит и у Агаты. Агата была готова увидеть все что угодно, однако разглядев в сумраке комнаты очертания бабули, ничего такого не заметила. Старушка лишь плотнее натянула на себя одеяло, прикрыв им нос, и оставила для обозрения внучки лишь два пылавших в сумраке комнаты глаза. — Ам… — ей показалось, или что-то действительно шевельнулось из-под бабушкиного чепца? Нет, она действительно видела длинное большое ухо. Может Вильгельм прав, и у бабушки растут рога или ослиные уши? — Бабушка, твои уши… Они такие… Такие странные. — О чем ты? — засмущалась женщина, пристыдив тем самым любопытную внучку. — Уши как уши. Какая разница какие у меня уши! Мне же нужно тебя слышать. — Угу… — согласилась Красная шапочка. Медленно она села на край кровати. Настороженно посмотрев в желтые глаза, следившие за каждым ее движением, девушка вновь спросила. — Бабушка, а почему у тебя… Такие странные глаза? — Чтобы лучше видеть тебя, — промямлила старушка очередной ответ под стать первому. В этот момент, покрывало начало сползать с носа женщины. Попытавшись это предотвратить, та ухватилась за него руками, которые при ближайшем рассмотрении оказались… Лапами. — Твои руки?! — вскрикнула Агата. Она собиралась вскочить с кровати, однако в эту же секунду тайное стало явным. Опрокинув Агату на спину, ее накрыла большая тень, и здесь догадки девушки окончательно подтвердились. Это была вовсе не ее бабушка. Как же она была глупа, подвергнувшись влиянию деревенских пересудов. — Так удобнее тебя схватить, «внучка»! — сорвавшись, прорычал человек, и вскрикнувшая от испуга Агата в мгновение стихла, посмотрев в глаза неизвестного. Крепко сжимая тонкие запястья, над ней навис юноша. Не понимая чего от нее хотят, Агата боялась пошевелиться, издать какой-либо звук и теперь, лишь изучала своего захватчика, который занимался по-видимому тем же. Неизвестный внимательно смотрел на ее лицо, волосы, иногда спускаясь взглядом по шее вниз. На его лице читалось какое-то замешательство, словно он… Чего-то не ожидал. А он действительно не ожидал. Он обежал мертвый овраг по более короткому пути, лишь для того чтобы подкараулить эту человеческую самку, в твердой уверенности, что теперь, если уж не съест, то отыграется за пирожки и напугает ее до смерти! Волк жаждал увидеть панический ужас, который видел не раз в глазах людей перед своей силой. Он даже с горем пополам сумел принять свое второе обличье, однако эта столь странная девица просто плевать хотела на все его чаяния. А что могла поделать Агата, просто не понимая где-то в силу наивности или неопытности, чего от нее хочет или может хотеть незнакомый мужчина. Сейчас перед собой она видела человека, а не волка. Пожалуй поэтому, такая близость вызвала у нее лишь удивление, смешанное с толикой любопытства и интереса. Напрасны были его старания. Странный тип, притворившийся бабушкой, нацепивший на себя женский чепец, да обрядившийся в ночное платье, вызвал у Агаты скорее улыбку нежели страх. Девушка внимательно посмотрела на лицо удержавшего ее молодого человека. Прежде всего внимание ее привлекли глаза, которые словно чего-то искали и не находили. Над желтыми огоньками хмурились серые брови, закладывая ворчливую морщинку над переносице. Высокий лоб услужливо прикрывался непослушными прямыми прядями какого-то странного серого цвета, однако, незнакомец не был стариком и выглядел немногим старше Вильгельма. Странно Агата посмотрела на губы юноши, которые как-то славно поджимались то ли от досады, то ли, наоборот, от какого-то довольства. И девушка вновь задалась вопросом: чего от нее хотят? Волк разозлился. Разве этого он хотел? Он жаждал ужаса и страха! Она должна была боятся его, ведь все трепетали перед ним, стоило лишь огласить лес своим воем. Волк уже понял, что его жертва имеет привычку впадать в немой столбняк, однако заглядывая в темные глаза Агаты, он видел лишь, что она опасается его, но не боится! Провал! Юноша едва оскалился по привычке второй натуры, и тут вновь послышался голос этой человеческой самки. — Клыки? — да. Это были клыки, и, зарычав, волк клацнул зубами у самого лица Агаты, заставив ее зажмуриться. — Чтобы съесть тебя, — прорычал он для устрашения. Волк был попросту уверен, что она закричит! Какая же она странная. Почему она такая, почему так говорит, смотрит так на него, да еще и пахнет так дразняще вкусно? — О-о-о… Я смотрю, ты совсем обнаглел, милый, — раздался властный голос, заставив и Агату, и волка оглянуться. В дверном проеме стояла женщина. — Бабушка? Седая, укутанная в шаль, подбоченившаяся хозяйка дома на опушке вопросительно смотрела на эту парочку, залегшую у нее на кровати. Волк оскалился, но не растерявшаяся бабушка вооружилась метлой и, выставив ее колючими ветками против зубастой пасти, угрожающе потыкала пару раз в сторону хищника. — Ну-ка! Пора гостям показать где их место. Будет он на меня еще скалиться! — Грх… — разозлился волк, и оторвавшись от Агата, соскочил с кровати на свои четыре лапы, удивив тем самым девушку. Обратившись ощетинившимся в загривке волком, он опять заговорил. — Кто здесь гость, человек?! — Уж пожалуй точно не тот, кто вламывается в чужой дом и пристает к моей внучке. Да и кстати, это мой любимый ночной чепчик. Думаю, волк может без него обойтись. Верни на место. — Агррх... Волк остервенело помотал головой, пытаясь отделать от кружевного чепчика. Какой же он дурак, и, главное, человеческая самка все это видит! Скинув лапами головной убор старухи, волк вцепился в него зубами, и выместив все накопленное разочарование на нем, удалился. — Да уж… Видать совсем от одиночества замучился, бедный. Даже в человека вспомнил как обращаться. Раньше такого не было, — бойкая старушка посмотрела на ошарашенную всем увиденным внучку. — Ну! Милое дитя, я рада тебя видеть. — Я тоже. Прости… Я… Он… — прийдя в себя, затараторила девица и, вскочив с кровати, попыталась как-то прибрать устроенный беспорядок. — Оставь. — А это нормально, да? — поинтересовалась Агата. — Что... Волки разговаривают и... — Хм, — отдав должное любопытству внучки, старушка улыбнулась. — Для него нормально. Он ведь особенный волк. Идем… Я рада, что ты до сих пор дорожишь моим подарком. — сказала бабушка, заметив красную шапочку внучки.***
Разговор с бабушкой на удивление выдался недолгим и легким. Не смотря на то, что Агата давно не виделась с ней, общались они действительно как старые знакомые. Бабушка все интересовалась, чем занимается внучка, что ей интересно, расспрашивала о жизни. С упоением старушка слушала журчащую речь молодой девушки, подмечая нужное. С удовольствием бабушка отведала принесенных пирогов, хотя как выяснила Агата еды в доме было предостаточно. Да и бабушка... Больной совсем не казалась. — Так… Бабушка, ты не больна? — встав у печи, старушка внимательно изучала цветы, собранные внучкой. — Как видишь. — Н-но… Но зачем… — Так было нужно. Время пришло, — для чего, бабушка так и не уточнила, пристально посмотрев на девушку. — Пока не говори об этом матери. Я хочу, чтобы завтра ты ко мне опять пришла. — Завтра?! — удивилась Агата. Можно подумать сегодняшнего дня ей не хватило. Хотя с бабушкой действительно было здорово. — Но… Но отец. — О нем не волнуйся. Думаю, Ганс не очень терзается по поводу твоего отсутствия дома. — А… хозяйство? — В доме есть еще одна женщина. — А… Волк? — хищник все-таки беспокоил Агату. — Знаешь, кажется, он хочет меня съесть. — Этот-то! — хмыкнула бабушка, словно речь шла о сурке, но никак не о великом хищнике. — Не станет он тебя есть. Правда, Серый? И не делай вид, что тебя там нет. Я знаю, что ты сидишь под окном и греешь уши! — Ты доиграешься у меня, старуха, — рыкнул из своего укрытия волк, в действительности сидевший под окном и слышавший оттуда почти весь разговор людей. — Хм… Не груби больной бабушке, и лучше помоги мне. Проводи Агату до главной дороги. — Помогать человеку? — Тебе напомнить, что ты не единственный охотник в своих угодьях, — как-то настороженно проговорила женщина. — О жестокости людей ты и сам знаешь. Волк не ответил, однако когда Агата вошла в лес, рядом с ней появился уже лохматый знакомый, до конца пути игнорировавший всякие вопросительные взгляды девчонки. Как только среди толстых столбов деревьев замерцали огни деревни, Волк покинул свою «жертву», прорычав напоследок неловкое прощание. И хотя Агата до сих пор не понимала, чего от нее хочет этот странный хищник, умевший обращаться человеком и говорить, девушка также прощебетала пару слов на прощание. В след ей еще долго смотрели два желтых огонька, мерцая то ли от досады, то ли от довольства. Он не этого хотел. Кошмар! Она его совсем не боится! Должна ведь! Да над ним теперь все вороны и сороки смеяться будут. И это волк?! Бр... И все же она так на него смотрит и так вкусно пахнет. В темноте наступающей ночи, найдя себе оправдание, что его план мести для воплощения требует больше времени, Волк принял одно твердое решение. Ему нужно побольше узнать об этой странной человеческой самке, и никак иначе. Старуха хотела снова видеть свою внучку? Что ж...