Отшельник

Фригга, пожалуй, всегда была для Тора олицетворением женственности, воплощением грациозности и умения подать себя в обществе. Ни разу в жизни он не видел мать растрёпанной, не готовой хоть через минуту появиться на приёме у короля. Казалось, что Фригга владела некоей магией, которая сразу же после пробуждения совершала чудеса с волосами, укладывая золотистые локоны в прическу и освежая лицо минимальными косметическими средствами. Фригге было свойственно поистине царское величие. Начиная от всегда гордо поднятой головы и заканчивая тонким чувством дипломатии с которым она умела разводить в стороны начинающего метать молнии в порыве гнева сына и неумолимого, как холодная скала, мужа. Между Одином и Тором периодически происходили разногласия. Один давил на сына, а тот в свою очередь сопротивлялся. А ведь чем больше давление, тем ответное сопротивление больше. Это любому понятно. Еще понятно, что под достаточно грозной и внушительной наружностью Тора скрывался мальчик, которому жизненно важно получать одобрение от отца. Парадокс в том, что Одина не всегда радовали решения, которые принимал в своей жизни Тор. Напряжение в их отношением стало постоянным спутником. И если старший сын, Тюр, пошёл в военное дело, дослужившись до высокого чина, то младший в глазах Одина провалил на всех фронтах. Работал на выскочку Старка, при чём работа не самая престижная. Особенно сильно раздражало Одина то, что его сына, который мог пойти хоть бы и по его стопам в юриспруденцию, такое положение дел весьма устраивало. - Мальчик на побегушках, - фыркнул Один, стоило в прихожей трелью прозвучать входному звонку. Целое утро он методично пробивал брешь в терпении жены. Бурчал, ворчал и хмурился. - Если не прекратишь - я подумаю, что ты стареешь, - приподняв идеальную линию брови, заметила Фригга. - Только и делаешь, что брюзжишь. Один удивлённо обернулся, приоткрыв от возмущения рот, но Фригга невинно пожала плечами, и с улыбкой открыла дверь. - Здравствуй, дорогой, - она пропустила сына в светлую прихожую и обняла в который раз осознавая насколько тот сильный. Объятия Тора были похожи на медвежьи, такие же крепкие и запоминающиеся. Когда Тор отстранился - Фригга увидела ясные синие глаза и широкую радостную улыбку. И почему её сын один? Мысль промелькнула настолько остро, что она едва не произнесла её вслух. - Ну, как вы? - Тор захлопнул дверь и засуетился. Передал пакет в котором угадывались очертания бутылки. - Там вино. Он расшнуровывал белоснежные кроссовки, заполнил собой добрую половину прихожей. Длинные волосы занавесом упали на лицо и Тор пыхтел, узелок на обуви никак не хотел поддаваться и он сдался, присев на корточки, закинув волосы назад. Хитро подмигнул матери, глаза стали еще ярче на фоне раскрасневшихся щёк. - А где отец? Уехал? - он сбросил, наконец, обувь. - В гостиной. Тор на мгновение замер, на лице промелькнула смесь обиды и удивления. В общем-то, да. Пусть они и живут в одном городе, но так сложилось, что видятся очень редко. Как бы там ни было, но Тор скучал по Одину, несмотря на разногласия, периодические претензии и чувство того, что для отца он, возможно, неудачник. - Ага, - протянул Тор, выпрямляясь. И в этом "ага" Фригга услышала уязвлённые нотки. Они прошли в просторную гостиную, с масштабным гобеленом во всю стену: царственные лилии в переплетениях абстракций. Семейство Одинсонов могло себе позволить такую роскошь, как громадный гобелен ручной работы прямиком из Мадрида. Подчеркнуть статусность - одна из черт его отца. Если гобелен - только производства Королевской фабрики, которая создавала тканные узоры для дворцов испанской монархии. Эскизы для гобеленов предоставлял сам Гойя. Фабрика функционирует и по сей день, работая по старинным технологиям. Всё это Тор слышал однажды и запомнил, потому что Один умел интересно рассказать, а минут, проведённых с отцом наедине, за обычным разговором у них в жизни было не так уж и много. - А я подумал, что ты уехал, - Тор кивнул Одину, не решаясь подойти и обнять. Один окинул его внимательным взглядом, еле заметно усмехаясь в аккуратную, пускай уже и седую бороду. - Прежде чем увижу собственного сына? Нет, я обязан был дождаться. Фригга едва нахмурила брови в непонимании: - Ты не останешься на обед? Один на секунду отвёл глаза в сторону, скользнув по обивке кремового дивана посреди гостиной, и покачал головой, возвращая взгляд жене. - Важные дела. Каменное выражение лица Тора не предвещало ничего хорошего: - Конечно, важные дела. Еще бы, - начал было мужчина, но Один твёрдо остановил его. - Да, сын, важные. С высокопоставленными людьми и законом, - под растерянным взглядом Фригги, он направился в сторону кабинета. Видимо, чтобы забрать необходимые документы. На пороге обернулся и как бы между делом поинтересовался. - У тебя всё в порядке, сын? Они пристально смотрели один на второго, пока Тор не ответил: - Вполне, отец. Удовлетворённо кивнув, он скрылся за дверью, а спустя несколько минут вернулся уже с папкой в руках. - Тебя ждать к ужину? - Фригга только и могла, что беспомощно пытаться окончательно не испортить всё попытками выяснить, какие же такие неотложные дела вот так внезапно появились на горизонте у мужа. - Не могу ничего обещать. Я наберу ближе к вечеру. Не провожайте меня. До встречи, сын. Он даже не посмотрел на Тора. Закусив губу, Одинсон засунул руки в карманы светлых джинсов, просто чтобы куда-то их деть. - Тор, - мягкий голос матери заставил его очнуться от неприятного осадка, - я приготовила рыбу. Фригга всегда имела на него успокаивающее воздействие. Благодаря матери он чувствовал, что его любят. Одинсон переступил с ноги на ногу, уголки губ еле заметно дрогнули. - По счастливой случайности я захватил с собой именно белое вино. Она тепло улыбнулась ему: - Пойдем. Расскажешь как у тебя дела.