Лакричная конфета

      Да, всё же это было довольно глупое решение — вот так вот прийти к Йену домой и постучаться без никакого приглашения или извещения. Конечно же, глубинный страх Кайта о том, что Йена банально не было дома, оправдался. Ну как можно было так тупо облажаться? Видимо, можно.       Кайт сидел на полу, облокотившись спиной о стену рядом со входом в квартиру Йена, держа в руках ту самую трубу с мольбертом. Закурил. Едкий дым немного щипал глаза и впивался в нос брюнета, когда тот вдыхал набранную в себя порцию дыма, заставляя немного першить горло. Неправильное закуривание давало о себе дать — он прокашлялся и немного опплевался. Дурацкие мысли снова заполнили его разум, ввергая самообладание в пучины сомнений. Подкатываясь к границам терпения, словно песчаная буря к окраине хиленькой деревушки, туча из сожаления и злобы начинала со скрежетом обшарпывать слой брони самочувствия Кайта, заставляя себя вновь и вновь вспоминать те глупые мысли, которые он себе допускал после разговора со странной бабушкой в лавке художника. «Нет, ну что за глупости. Нет, нет и точно, блядь, нет — это НЕ ВЛЮБЛЕННОСТЬ, мать его сука за ногу, нет!» Разум в то же время колко подкалывал его, воспроизводя в голове образы различных героев различных же романов и фильмов, где герои влюблялись друг в друга с первого же взгляда. «Но ведь то — фильмы и книги, продукт творчества, красное слово да фантазия автора, а не пересказ настоящих действий — естественно, там должны быть такие банальные и заезженные вещи, как любовь с первого взгляда! В реальной жизни такого дерьма не бывает, в реале все люди сначала долго друг к другу притираются, общаются, проводят вместе кучу времени, проходят некий катарсис взаимоотношений и уж только потом влюбляются. Это — и есть любовь, а не херня на постном масле, в которой неведомые, блядь, фентези эльфы влюбляются по наитию на раз-два и хоп, любовь до гроба все дела. Тьфу».       Так ли он прав? Ведь основой любого произведения являются образы, порождённые фантазией, а фантазия имеет свойство расширения от количества жизненного опыта — нет опыта, нет и фантазии, не от чего отталкиваться. Следовательно, любая фантазия — есть вольное допущение цепи различных событий, созданных на действующих в реальности принципах, идеях и эйдосах тех или иных понятий — это просто их вероятностное отражение. Значит ли это, что любовь с первого взгляда — не чушь и вполне может быть в реальной жизни? Сложно… Слишком сложно для простого двадцатидвухлетнего брюнета, который большую часть своей жизни сидит дома да в компьютер рубится, не набирая таким образом того самого жизненного опыта. Вот его родители влюбились друг в друга в довольно юном возрасте, опять же, во время учёбы. Походили голубками по полгодика вокруг друг друга, да сыграли внезапную свадьбу — от встречи до бракосочетания и клятвы за короткий, как миг, промежуток времени. Ещё Кайт слышал кучу историй о том, как люди наоборот — влюблялись друг в друга в течении целых годов, постоянно то отдаляясь, то приближаясь друг к другу. Но гораздо чаще Кайт слышал истории про то, как один человек интересовался другим на протяжении всего недельки-другой, после чего бесследно исчезал из жизни последнего, как исчезает еда в желудке, уходят деньги или пропадает впечатление от увиденных произведений творчества.       Да, спутать влюблённость и любовь — крайне легко. Но Кайт боялся даже допустить мысли о простом факте обыкновенной влюблённости. Боялся, потому что втайне не хотел терять это чувство, впервые им обретённое: когда бабочки временами порхают в животе, когда воздух кажется сладким, когда сердце бьётся чаще, а слова при виде того самого человека — теряются. Возможность побыть слабым перед кем-то, как минимум перед самим собой и своими же ощущениями о человеке, с которым ты заигрываешь во влюбленность. Тот огонь, что сжигает тебя и подогревает твои фантазии, та лёгкость, с которой бросаешь все дела и летишь навстречу — это тот самый «вкус жизни», «краски», которых явно не хватает Кайту. Поэтому-то он и боялся признаться себе не то что в любви — даже в лёгкой влюблённости. Терять такие чувства слишком болезненно.       Сигарета обожгла пальцы Кайта — он не заметил, как снова уплыл в свои мысли, сидя на полу, отчего тлеющий фильтр и «укусил» палец брюнета, оставив еле видные мелкие ожоги. Кайт облизал пальцы — вроде немного помогло. Да и боль была крайне… неважной?       Но Кайт позволил себе признаться в симпатии к альбиносу. Он хмыкнул, осознавая факт того, что ему нравится парень. Хотя, что в этом странного? Разве то, что родители и родня Кайта почти никогда не затрагивали тему нетрадиционных сексуальных отношений, а вот окружение из сверстников и бесчисленных людей в интернете обычно выражали неодобрение таким вещам. Вырастив и воспитав в себе гомофоба в самые юные года своего тинейджерства, только к девятнадцати годам темноволосый догадался до факта того, что тот парень с обложки журнала — очень даже ничего. То были странные для брюнета времена — осознание факта, что шишка исправно встает от гей-порно, изучение кучи материалов об ЛГБТ со всеми аспектам её жизни (кроме юридической), отвращение от «бесед» с различными озабочками на невнятных сайтах гей-знакомств и одновременное умиление от фильмов и сериалов на данную тематику развило в Кайте противоборствующие стороны внутреннего эстета и холодного логика. Логик упрямо твердил, что нечего врать себе: тебе нравятся парни, так что будь добр, иди уже мути с ними да живи в спокойствии со своей совестью да естеством. В то время как эстет выражал отвращение от фоток хуев в чатах всяких сайтов гей-знакомств, одновременно намекая Кайту о том, что качки и толстяки его никак не привлекают.       По коридору общежития Йена проходили временами люди. Некоторые из них понуро поглядывали на одиноко сидевшего у двери очередной квартиры Кайта, некоторым и вовсе было плевать. Темноволосый снова закурил, стараясь подавить нарастающий голод — он себя знал, стоит ему отсюда уйти за едой в магазин, как сомневающаяся натура сможет пробиться через трещину в стене самообладания и уговорить Кайта бросить всё, да пойти домой. Что-то подсказывает Кайту, что надо сидеть тут и дальше, в ожидании чуда.       Да, а ведь Йен не толстяк и не качок. Очень даже во вкусе самого Кайта: довольно андрогинный парень, худой, высокий, с рельефным телом, изящными пропорциями и мягкими формами. От него не веяло ни женственностью, ни тем более маскулинностью — веяло от него совсем другими, э-э-э, настроениями? Да, Йен был чертовски красивым. И мягким, тёплым. Ну и… умеющим делать охеренный минет! О-ох, похоть по немногу начинала обуревать крепость холодного рассудка, в голове то и дело представали образы вчерашнего дня. Да, это было охрененно, надо бы ещё раз тако…       СТОП.       Почему Кайт постоянно думает только о себе и своих-то чувствах? Самоанализ — это, безусловно, приятная и иногда полезная вещь, но… раз уж Кайт не собирается видеть в Йене исключительно объект сексуальной объективизации, то ему стоит так же и воспринимать его — как человека и личность.       И с этим были проблемы… Чёрт, как же сложно понять его! Так, сперва ясно то, что у Йена есть примерно две фазы настроения: когда он весёлый и когда он невесёлый. Ещё ясно то, что переходы из одного состояния в другое происходят крайне быстро. Дальше идут гораздо более непроверенные и недоказанные свойства Йена: например, он крайне любит свой путь саморазвития и, видимо, это его вдохновляет и развивает. Скорее всего именно поэтому у него дома нет компьютера, зато есть современная и дорогая кухонная техника. Ещё Йен явно имеет совсем другой жизненный опыт и устои в голове: для него понятие стыда не обременено привязкой к сексу, он совсем не учитывает во внимание мнение малозначимых для него людей, не сильно увлекается массовой культурой… Он, э-э, странный? Хм-м, скорее, нет — он просто другой. Другой, потому что воспитан не как Кайт, который в детстве гулял по паркам, дрался со сверстниками и стрелял из рогаток в воробьёв. Хех, интересно, чем же в детстве занимался Йен? Наверняка слушал истории от бабушки и готовил тортики… Хотя с какой это кстати?       — Что-то случилось?       Кайт оторвался от своих мыслей и взглянул наверх, так и не вставая с холодного пола. Чёрт, он пришёл! Стоит весь такой, в белой куртке, с таким же серьёзным лицом и рюкзаком за спиной. «Куда-то ходил? Ох, очень вряд ли он сейчас рад видеть меня… Ну и зачем я пришёл? Долбоеб, сука…»       — Эм, да нет. Вот, просто… Решил зайти в гости, так сказать. — Пауза — М-да… Надо было позвонить, — Кайт поджал губы, картинно роняя взгляд вниз. Надо было встать и выпрямиться, что ли, для начала.       — А, хорошо.       И Йен просто открыл дверь. Его не удивил факт того, что Кайт тут явно сидел с полчаса как минимум и просто ждал его, ничего не написав да не позвонив? Но ведь так перед походом в гости не делается! Ыа-а-аргх, опять нихрена не понятно. Чёрт. Ладно, плывём дальше, просто плывём.       Парни прошли внутрь квартиры. Йен, ничего не говоря, переоделся и, даже не сняв куртку, пошёл ставить чайник на кухню. Кайт снял верхнюю одежду и стоял у входа смущенно, не зная, как легче и неприметнее держать в руках чёртов мольберт. И когда его вообще дарить. Ых, легче его просто поставить в угол, как-нибудь потом вручу. Наверное.       — Так ты просто заскочить пришёл или есть что-то важное? Не стой у входа, садись чай пить. — Альбинос уже снял куртку и повесил её в прихожей, снова проходя на кухню.       — Просто заскочить. Сегодня не пошёл на страйкбол, ходил вот по магазинам, ну и шёл такой, дай, думаю, заскочу, недалеко, типа, был… Да, вот.       — Уоу, а почему не пошёл на страйкбол?       — Ну… Не захотел как-то. Отдыхать же надо, тип, от всего этого. А ты где был?       — А, понятно. Я был на плавании. Хожу туда по воскресеньям, чтобы держать тело в тонусе, — сказал альбинос, подавая обоим сидящим на кухне чай.       — Х-ха, ну да, твое тело и вправду в тонусе, хе-хе, — темноволосый уже подуспокоился, заметив, что светловолосый в свою очередь чуть повеселел и, в принципе, не был против гостей. Ну и, собственно, можно и подшутить немного над вчерашними событиями.       — Считаешь?       — Ну, вроде, да. Нет, что ли?       — Скажи точнее.       С этими словами Йен встал и снял с себя футболку, обнажая свой голый торс, стараясь принять выразительную и внушающую стойку. Однако впалая грудь и всё же слабая мускулатура никак не способствовали принятую впечатляющей стойки. Он всё равно выглядел немощным. Но! Изящным, что есть, то есть.       — Ну как и говорю — вполне и вполне в тонусе! Не силач конечно, но вроде и не мямля, да.       — Ха-ха, не мямля! А ты сильный? Покажи! — Йен уже улыбался и говорил «живым» голосом. Отлично.       — Хоба! На, смотри! Есть такой шарик?       Кайт, дразня Йена, показал свой немогучий бицепс, который всё же был на порядок внушительнее оного у альбиноса. Тот ощупал, открыв рот от удивления и улыбаясь одновременно. Что, такая редкость, что ли? Внезапно Йен потянул Кайта за руки, заставляя того встать со стульчика, после чего сам снял с него его рубашку и футболку. Брюнет же послушно стоял, приятно удивлённый течением происходящих событий, не желая как-то останавливать своего собеседника. Йен начал с неподдельным интересом тыкать в различные мышцы Кайта на его торсе, пока тот пытался угадать, куда альбинос тыкнет, и вовремя напрячь тело, чтобы блеснуть своей силушкой. Силушки же у Кайта было не то что бы много — но и не совсем мало. При росте в сто семьдесят шесть сантиметров, он весил чуть больше шестидесяти килограммов, а так же регулярно занимался изматывающими играми в страйкбол да физкультурой в универе, наращивая выносливость своего тела. Йен же был выше Кайта ростом, примерно сто восемьдесят сантиметров, а весил на порядок меньше — едва ли шестьдесят килограммов, что при таком росте сулит только о сильной субтильности.       Кайт уже немного возбудился от одного только созерцания привлекательнешего, как ему казалось, тела Йена — а тот был так близко, так весело тыкал в него своим немного острым пальцем… И он был весёлым. Стоит рискнуть?       Темноволосый решил, снова проверяя застенчивость альбиноса на прочность, обнять ладонями его талию. Она была тёплой и… крайне мягкой, да, очень приятной на ощупь. У-у-ух, держись, Кайти, совладай с собой, делай всё медленно… Йен, в свою очередь, не обратил на этот жест почти никакого внимания, продолжая попеременно сжимать разные мышцы брюнета и тыкая его в самые неожиданные места. После каждого тычка в какую-нибудь шею или подмышку улыбка Йена становилась все шире — и непонятно, то ли он дразнил таким способом темноволосого, то ли ему было просто по приколу тыкать в него. Кайти, не отрывая рук, одной пополз вверх по спине, другой наоборот начал спускаться вниз, к брюкам альбиноса. Тот, казалось, не обращал внимания, хотя тыкания уже начали перетекать то в поглаживания, то в трёпку щёк, словно бабушка при встрече внучка. Заметив, что правая рука темноволосого, уже дойдя до края штанов альбиноса, не может протиснуться внутрь да пониже, Йен внезапно сам расстегнул свою ширинку, ослабляя позицию одежды на нём. Сердце Кайта уже начинало звучать в его же собственной голове, возбуждение от касаний набирало крайне нешуточные обороты, а меч принимал боевую стойку. Ох, куда его занесло… И всё же, правая рука уверенно спускалась всё ниже, протискиваясь сквозь одежду, твёрже сжимая зад альбиноса. Тот, видимо, наконец-то догадался о намерениях Кайта, без тени смущения обхватив промежность последнего через ткань. «И никаких, блять, поцелуев!»       — А, вот что… Ты же сверху хочешь быть? Но… мы ведь продали кровать.       — Не, не помешает…       Соседняя комната. Раскладушка. Йен кладёт Кайта на спину. Вся одежда на полу. Он сидит на нём, заговорщически улыбаясь и продолжая тыкать в его пресс. Обхват. Лёгкая мастурбация. Нетерпение Кайта. Тумбочка. Лубрикант. Холод на пальцах. Йен ведёт его пальцы к себе. Массирование. Вхождение первого. Второго. Йен продолжает вести руку Кайта в себе. Снова лубрикант. Снова холодно. Йен упирается холодной и скользкой рукой в грудь Кайта. Альбинос держит в другой руке его фаллос. Бледные ляжки дрожат от напряжения. Он опускается. Контакт. Немного давления. Тепло. Очень тепло. Узко… Лёгкий стон от Йена. Нервный смешок. Короткое: «Давай». Кайт двигает тазом. Приятно. Очень приятно. Йен начинает больше дрожать. Дыхание сбивается. Усталость. Но приятно. Надо продолжать… Йен закрывает глаза.       Стон.       Стоны.       Больше стонов.       Ускорение.       Быстрее.       Быстрее…       — Что-то случилось?       — А? Что? А… Оу-у… Йен… Эм-м, привет?       — Ты что тут делаешь? Так долго ждал, что уснул, что ли? Мог бы позвонить, нет?       Кайт не знал, что ответить. Он серьёзно уснул, сидя тут, на полу? Ну хоть ничего и не украли вроде… И всё же, это было крайне глупо — сидеть и ждать неизвестно чего. Интересно, сколько времени…       — Я… — Кайт протёр лицо, смахивая сонливость с себя и вставая, — пришёл передать тебе это. Как, м-м, знак, типа… Ну… Короче вот, держи. Я пойду. Домой надо…       — Куда пойдёшь в такое время? Скоро одиннадцать вечера. Или такси заказывай, или ночуй тут. Деньги есть?       Наверное, это был единственный правильный путь? Или наоборот — приговор своему и его душевному спокойствию? Была не была…       — Да так, маловато… Лучше переночую у тебя, ты не против?       — Нет. Проходи.