***
— Чего кричишь, что случилось? — Ингрид, кажется, была реально взволнована. Она стояла в проёме двери комнаты Кайта с покосившимися очками, в небрежно одетых шортиках и блузке. Даже волосы не успела уложить, ведь сейчас было крайне рано, судя по только начинающемуся рассвету за окном. — А-а-эх, эт, эта… — брюнет переводил дыхание. — У-у-у, бля… Кошмар короче. Какая-то бабайка убила меня. Фух… — Кошмар? Тц, хоспаде… Не пугай меня так! Тьфу ты, кошмар, подумаешь… — недовольно взмахивая руками. — Играть меньше надо на компе! И вообще, просыпайся, кушать скоро. Брюнет лишь кивнул в ответ. Посидев на кровати ещё минутку, размышляя над значением привидевшегося кошмара и приходя в себя, Кайт всё же встал и начал свой утренний ритуал, который совершает большинство жителей планеты Земля по утрам. Пока он мыл зубы, разглядывая себя любимого в зеркале, ему вспомнились вчерашние события… Как он так всё заруинил? Ну как можно было так грубо обращаться с Йеном? Ежу ведь понятно было, что он по натуре крайне открытый человек и не стоит с ним обращаться грубо, как с другими «корешами» из универа. Это Ворхиса можно обматерить с головы до ног и потом кинуть в него бутылкой колы, получив в ответ ещё больше брани и подколок. С Йеном же нужно быть гораздо деликатнее и… мягче? Да, именно так, мягче быть надо. «Вообще Йен очень странный», — размышлял черноволосый. Конечно странный! Когда Кайт в последний раз видел человека, который меняет свою манеру поведения по двадцать раз на дню? Именно — никогда! Надо быть крайне осторожным и не расстраивать его так в упор… И, конечно же, надо каким-либо образом исправить положение. Вот только Кайт много сомневался в выборе способа загладить вину, да и в голову лезла кучка неприятных других мыслей, говорящих, что своё он вчера получил и хер с ним, Йеном. «Потрахались и норм, забудь-похорони, лучше на компе позадроть, пока страйкбол в обед не начнётся». Но более ответственная и добрая часть натуры Кайта упрямо парировала выпады чёрной стороны: «Извинись, загладь вину, сходи и сам купи ему графический планшет!» «Нет, ты что, хочешь проебать пятьсот лир? А ты ведь знаешь, что если и будешь покупать, долбанный паладин, то выберешь крутую модель. За пятьсот лир, да-да-да!» — ехидное посмеивание утонуло в праведном гневе светлого рыцаря души Кайта. «Зато совесть будет чиста, никаких угрызений. Я знаю, тебе это важно!» Однако тут на поле боя врывается третья сторона конфликта, затыкая предыдущих ораторов: «Купить планшет — значит оскорбить его путь саморазвития. Ты ему слово дал — ты его и выполнишь». Холодная капля слюны упала на голую грудь Кайта, выбив его из мира диспутов в его голове в мир более реальный. Оказывается, он уже с минуту стоял неподвижно с зубной щёткой в руках, пустым взглядом пялясь на край зеркала. В целом, третий оратор звучал крайне убедительно: неизвестно, как отреагирует Йен, если ему просто всучить в руки планшет. Это может быть расценено как высокомерная подачка, уязвляющая его чувства. А может наоборот, как искреннее извинение. А может Йен и вовсе не обиделся на слова Кайта о том, что его предыдущий выбор был хреновым? Хотя с другой стороны, почему он тогда так резко пошёл домой и весь вечер не заходил в милкнет? Хм-м… В любом случае, сперва надо как минимум найти хороший планшет, а потом уже думать, как быть. И попытаться узнать мнение Йена. Или не беспокоить его… Чёрт… — Да кушать иди уже, скотина!***
На улице сегодня было тепло, судя по новостным сводками и приложению в телефоне. Лёгкий ветерок, довольно сухо, солнечно — прямо-таки идеальный день для прогулок или надирания задниц на страйкболе. Скоро он должен начаться, но впервые за долгое время Кайт с утра не мучил Ворхиса ежеминутными сообщениями по ваззапу. Он сидел и гуглил различные мануалы и топ-10 советов по выбору «вашего лучшего в мире графического планшета». Советы были разные, но крайне однотипные. Ну ясно-понятно, что главное — матрица экрана, частота развёртки и тайминг сенсора для стилуса. Фирмы были довольно известны, магазины вполне рядом, а вот цены… А вот цены глаз не радовали: действительно хорошие модели стоили минимум от трёхсот семидесяти девяти лир, что почти в два раза дороже обещания, данного альбиносу. Может просто купить вот эту модель за сто шестьдесят девять?.. Выглядит не то чтобы плохо… Только вот это не голограф, а значит с таким же успехом можно купить детский альбом и акварель за пять лир — какая разница, на чём рисовать, если изображение плоское? Раздумья прервало сообщение по ваззапу: — Куда пропал, днина? — В смысле? ㅤТы про страйкбол что ли, коза? ㅤЯ наверное сегодня не пойду ._. — ДА ЛАДНА??? — Фигадно! Занят весь обед, мб чуть потом подтянусь. Хз крч, занят я, не мешай И вправду, на часах уже было 10:32, а ежевоскресный обмен шарами ползком на брюхе начинался с 12:00 по плану. Надо было выбирать: или все же сходить как обычно, или забить на кучку друзей и пойти искать чёртов планшет. Волны нерешительности вновь начали обуревать твердыню решительности Кайта, что было крайне непривычно. Он ведь раньше почти не пропускал страйкбол — только по действительно важным причинам, типа приезда родителей или похорон дяди. Да даже за день до экзаменов, когда все усиленно наяривают конспекты и заучивают академические ответы, Кайт весело ловил в прицел команду БлекСпарроу, напрочь забывая про обратные матрицы и принципы медиаторной передачи сигналов в синапсах. Время уходило, минуты таяли, сигаретный дым в туалете их с Ингрид дома немного щипал глаза… А решения всё не было и не было. Такое состояние было одним из сильнейших раздражителей для Кайта: вроде всё под контролем, вроде ничего не горит и никто не умирает, никаких ЧП — но нервы брюнета напрягаются до красна, ведь волевая структура с нерешительностью не складываются в общую картину просто никак. Пока тлела оставшаяся половина сигареты, Кайт воззвал к своей логике в попытках найти ответы. Но… логика разбилась, как болид формулы один, о гранит неизвестности входных данных для формулирования задачи. Задача же выглядела вполне просто: стоит ли мутить что-либо с планшетом для Йена? Но неизвестным в уравнении был не только «Х» как «стоит-не стоит», но и ответ — понравится ли результат альбиносу. Вот темноволосого и штормило. В конце концов, Кайт решил просто: решить загадку орлом и решкой, точнее любой натуральной цифрой. Чётная цифра — он идёт искать планшет, нечётная — идёт на страйкбол. Надо было уже решать. Выйдя из прокуренного туалета и подавляя мысли о том, что если ему не понравится цифра, то он всё равно может поменять условие чётности-нечётности, он всё же обратился к сестре с просьбой назвать любую цифру. — Восемь? — она удивлённо посмотрела на него, одной рукой продолжая помешивать суп на несколько дней вперёд, который делала каждые выходные. Брюнет лишь усмехнулся, сказав то ли сестре, то ли себе «хорошо», и почапал к себе в комнату переодеваться. До «Технотрона» ехать все же не три минуты, стоит хоть немного приодеться.***
Спуск в метро всегда немного волновал Кайта, хотя у него вроде как и не было клаустрофобии. На этот же раз волнение было особенно сильным, так как привычного кристально понятного плана не было. Ну найдёт он в «Технотроне» неплохой планшет, а дальше что? Купит его, что ли? Брюнет поймал себя на мысли, что накручивает себя как баба — придумал себе миллион сценариев развития событий и сам же их боится, тьфу ты. «Да ничего страшного же не происходит, возьми себя в руки, чахлик! А как приедешь на место — так и поймёшь, что делать». Внутри вагона, в который только что влез Кайт и целая толпа пассажиров, пахло внезапно ананасами. Брюнет оглянулся и заметил их в пакете одной из дам, сидевшей недалеко от него. М-м-м, вкусный запах… Гораздо лучше запаха пота и грязи на ботинках вперемешку с обильными дешёвыми духами некоторых особ в особо ярких одеждах. Яркие цвета… Это странное наблюдение почему-то зацепило темноволосого: излишне яркие цвета, даже сочетаясь, несут определённую негативную окраску уже в психологическом плане. Но почему? Что не так с яркими цветами? Брюнет взглянул на размалёванную сучку, от которой и воняло духами, затем на ананас. Снова на сучку, снова на ананас. И ананас выглядел… Приятнее? Да и дама, из пакета которой и торчал сладкий фрукт, тоже выглядела очень приятно на первый взгляд: бежевое деловое пальто строгой формы, но с мягкими краями; аккуратная каштановая причёска; элегантно подобранная сумка с позолотой и солидно выглядящая кожаная обувь. Мягкие, почти пастельные тона — тёплые и насыщенные, но не кричащие своей пёстростью, мол, «посмотри на меня, я яркая, индивидуальная!». И на деле элегантность импонировала больше дикого буйства для брюнета. На фоне этих размышлений Кайт вспомнил Йена, стараясь воссоздать в голове его внешность. Чёрт, да у брюнета отвратительная память! «Вроде, у Йена очень мягкие черты лица, равно как и он сам. Или это проблемы восприятия зрительных образов, неизбежно коррелирующие с общим эйдосом каждого объекта, запоминаемого памятью? Хм-м…» И всё же Йен запомнился Кайту в первую очередь именно странным — и только потом красивым — альбиносом, любящим белую одежду, постоянно меняющего свой тон и манеру поведения, вроде как ранимого… Что там ещё? Ах да, кажется, сладости любит. И саморазвивается, да. Саморазвитие… Почему Кайт вспомнил об этом так поздно, только после красоты или первичных привычек? Он заподозрил себя в мелочности и помешательстве на низменных желаниях. М-м-м… Низменные желания, говоришь… Перед головой довольно ясно встала картинка больших глаз альбиноса, смотрящих снизу верх на Кайта, в то время как белые тонкие руки бесстыже расстегивали его ширинку. Оу-у-у май… Но внезапно вагон остановился. Диктор металлическим голосом объявила станцию, а немного покрасневший от самого себя Кайт вышел из вагона — «Технотрон» был буквально в двухста шагах. Сейчас-то всё и решится. Докурив по пути очередную сигарету, брюнет вошёл в здание самого большого магазина цифровых товаров в городе, да и по стране в целом. Магазин и вправду был большим: метров сто сорок в длину, примерно восемьдесят в ширину — и это только зона для покупателей! А там ещё и второй этаж! И третий! Какого у них размера склад и представить сложно, наверное. Сориентировавшись по указателю и дойдя до второго этажа, Кайт начал рассматривать кучу планшетов, расположенных по типам и цене. Конечно, можно было бы просто посмотреть список товаров на сайте, но… вживую видеть товары несколько приятнее и понятнее. Вот этот чёрный квадратик родом из Китая стоил триста двадцать лир, выглядел крайне солидно и отличался усиленной рамой. Для путешественников, наверное. Эта модель была подешевле, с таким же большим монитором, но с более плохой начинкой. Тут начинались голографы, там — объёмники, а оптимального выбора даже среди мыльниц всё не было и не было. Десятки чёрных и белых прямоугольников мелькали перед Кайтом, но каждая из них содержала или качество, или цену, но никак не вместе. Злоба снова набирала волны в доселе относительно спокойных водах самочувствия брюнета. Пенясь, бурля и сталкиваясь друг с другом, волны зарождали кошмарный рисунок из гнева, отчаяния и досады. Должен же быть какой-то нормальный вариант! Должен! Кайт присел на заботливо расположенную скамейку. Закрыл лицо руками. «И зачем я только приехал? Пиздец… Дурак, знал же, что бесполезно…» Стены огромного помещения вдруг показались слишком массивными и слишком близкими, а потолок из пенопласта — бетонным, готовым вот-вот рухнуться на голову незадачливому парню, который пришёл в эту обитель высоких технологий, заранее зная бессмысленность своего визита. Надежды… Надежды тают даже в столь простых вещах, как покупка какой-то там техники. Кайт решил немного прогуляться по зданию, в попытке отвлечься от удушающего его естество неопределённости, попутно продумывая всё его отношение к выдуманной, скорее всего, им же, проблеме. Прогулка всё равно казалась монотонной и дурацкой. А вот за окном все гораздо оживлённее, осмысленнее, не так давит. Да, за окном гораздо лучше, потому Кайт к нему и подошёл. Вон люди пробегают, спешат по своим делам, хотя сегодня обед воскресенья. Машины снуют, какой-то чувак на тротуаре распевает песню, играя на гитаре. Какая-то весёлая девочка чуть ли не вприпрыжку, походя даёт уличному музыканту немного мелочи и заходит в магазин рядом. Около входа в магазин стоят два чувака и о чём-то увлечённо болтают. Друзья видимо. Стоп. Друзья. Друзья! — Але! — брюнет случайно принял лёгкую запоздалость гудка телефона за сигнал о том, что Хлоя взяла трубку. — Але, але! Хлоя, привет! — Ась? — Не занята? Крч подскажи, я тут, э-э-э, подарок выбираю, да. Знакомой. Она хочет графический планшет, рисовать любит, только они дорогие пиздец. Ты разбираешься в планшетах вообще? — Дорогой? Ну… Ну тогда не парься и возьми просто альбом и краски. — Да ну, что за хрень… Это же должен быть подарок, ну, типа, того, крутой в общем. Чтоб увидел… ла и прям ахнула, умереть не встать, типа. — Хм-м… Дай подумать… Она рисовать любит, говоришь? Хорошо вообще этим занимается? — Эм-м, не знаю? — брюнет прислонился к окну, чуть нервно барабаня пальцами стекло. — Ну бля, как не знаешь… У неё дома мольберт есть? — Мольберт? — Да, мольберт. Не знаешь, что это такое, что ли? Подставка для рисования такая. Большая. — А-а-а, вспомнил. Блин! Серьёзно! Охуенная идея же! — Кайт аж вдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. — Спасибо, Хлоя! Я побежал! С меня шоколадка, хе-хе. — Я запомню, дрищ, — чуть ли не театрально пригрозила Хлоя Кайту. Ну, шоколадка — совсем небольшая цена за величественный маяк, светящий кораблю решительности Кайта, который плывёт сквозь утихающую бурю досады, отчаяния и гнева. На этом и было решено.***
Навигатор говорил, что ближайшая лавка художника находилась совсем недалеко, буквально в соседнем квартале. Дошагав и подойдя к массивной деревянной двери с колокольчиком, Кайт уверенно вошёл внутрь. Пахло чем-то… чем-то цветочным, да. Явно какие-то цветы. — Это сирень и крыжовник, — милого вида бабушенция, которая видимо была и продавщицей, и хозяйкой лавки, мило улыбнулась Кайту. Он что, слишком громко вдыхал аромат помещения? Брюнет взглянул на неё и кивнул. — Здрасьте. Я ищу мольберт. В подарок. Только вот не разбираюсь в них. Не подскажете? — Ох, конечно, молодой человек. Пройдёмте. Кайт прошагал во второй зал лавки, минуя кучи товаров традиционного характера: от бумаг и красок, до линеек и гипсовых бюстов древних учёных. Во втором зале оказались именно крупногабаритные товары: стойки, статуи, штативы, какие-то лампы огромные, стёкла непонятные, в общем — куча всего. Включая мольберты. — А в подарок кому, если не секрет? — А… Так, другу… — голос Кайта источал отрешённость. Опять задумался… — Другу так другу… Какой у него рост? Это важно, молодой человек! — бабушенция сделала характерный жест, похожий на тыканье, и тепло улыбнулась. Вот бы быть такой же счастливой, как она, в её-то годы. — Как у меня примерно, да. — О… Тогда вот этот подойдёт… ну и, наверное… — старушка пристально посмотрела на брюнета, видимо, оценивая его рост, — во-о-от этот. Милок, помоги достать… Кайт помог бабушке отодвинуть странный ящик и достать из непримечательного места чёрную пластиковую трубу, размером схожую с ногу человека. Старушка энергично открыла колпачок, отряхнула от пыли и уверенным движением достала складной мольберт — деревянный, покрашенный под светло-голубой, почти белый, цвет. Этот деревянный раритет сильно отличался от всех этих навороченных современных мольбертов, сделанных из бездушного пластика и безликой стали мёртвыми машинами на бессердечном конвейере. Просто товары. Тот же, что держала бабушенция в руках — не товар, а настоящее изделие. Сделанное руками и с любовью: все углы деревянных реек были вручную сглажены фасками; сочленения и элементы крепежа были выполнены из кованой бронзы с узорами, которые явно не штамповались, а выбивались; на задней стенке основного держателя полотна красовались две буквы, которые выжгли паяльником по дереву. Да, вот это подарок — настоящий. И плевать, что у мольберта всего одно угловое положение и только три варианта высоты расположения полотна. Плевать, что подставка для красок находится под углом, и она маленькая. Плевать и на цену аж в сто пятьдесят лир. Это того стоило, в чём Кайт и не сомневался ни секунды. Бабушенция заботливо упаковала мольберт в тканевый футляр, а затем в пластиковую трубу, после чего напомнила Кайту и о бумаге с красками. — А какие краски вы посоветуете? — Такие, какие нравятся Тебе, — она сделала акцент именно на последнее слово, подкрепляя это своим характерным тыканьем. — Но… но ведь не я же рисовать буду! Да и не разбираюсь я в красках, бабуль, серьёзно. — Картины вы всё равно вместе смотреть будете. По глазам вижу, кому и зачем подарок такой даришь… Так что краска — исключительно твой выбор, юноша, — бабушенция очень хитро щурилась, посматривая на Кайта, отчего тому стало дико неловко. Она о чём-то догадалась? — Э-э-э, как? В смысле, вместе? В смысле, какие такие глаза? — растерянности брюнета не было предела. И это человек, способный сидеть целый час в засаде в сугробе, терпеливо дожидаясь момента, чтобы перебить половину вражеской команды? Х-ха! — Вижу я, что влюблен ты по самые уши. А-а в кого там, не столь важно, юноша. Главное — из этого могут выйти прекрасные картины, если делать всё от сердца. Взгляни вверх — когда-нибудь, может и ваша картина сюда пристроится, — бабушенция чуть ли не заговорщицки улыбнулась, что-то заблестело в её глазах. А картины сверху и вправду были… прекрасны? Некоторые простые, некоторые почти фотореалистичны, но во всех из них была какая-то неуловимая нотка. Эта та самая сила, блять, любви, что ли, делает простые картины прекрасными? Звучит-то как сопливо, тьфу-тьфу… Но мысль изрядно испугала Кайта, аж сердце забилось. Неужели Кайт реально влюб… ТАК. СТОП. ПРОСТО. ВЫБЕРИ. ЕБАНУЮ. КРАСКУ. Ну и бумагу какую-нибудь. Побыстрее выбрав какой-то набор красок, стопку бумаг поплотнее и стандартный набор кисточек для рисования акварелью, Кайт расплатился за всё это и пулей выбежал из лавки. Нихрена себе лавка! Кстати, как она называется? А, «Цвет Мэри». Надо будет запомнить, странное название для лавки художника, больше похожей на лавку чародейки. Ну и… надо сходить к Йену, да.