Pansion

Хочу сказать, что даже первый месяц учёбы в старшей школе — сущий ад. Особенно, когда учишься в выпускном классе. Сентябрь почти заканчивался, а я так и не чувствовала это место родным. Было время, когда пансионат был моим первым домом, моей крепостью. И я не скажу, что моё детство было ограничено какими-то рамками. Могу смело утверждать, здесь проходили мои лучшие годы за всю жизнь. Но сейчас я не чувствую тот родной запах от стен. Учителя уже не кажутся такими близкими, а ученики выглядят как статуи: холодные взгляды, тёмные вещи, грубый оскал. И нет даже капельки теплоты. Даже последние летние лучики солнца покидают это место. — На этой неделе я и Миссис Лекстер — учитель биологии запланировали потрясающую вылазку в лес, — Мистер Уильямс, как обычно, слишком восхищённо выдаёт новости, от которых он, по всей видимости, в невероятном восторге. — У меня есть список тех учеников, чьи родители против этой идеи, — преподаватель начал перемешивать кипу бумаг на массивном столе из красного дерева. Пара исписанных листов отлетело на пол, но Мистер Уильямс даже не обратил внимание на это, продолжая раскидывать бумагу. Наконец, найдя нужный лист, он начал зачитывать фамилии. И я не была удивлена, когда не услышала свою. Мама всегда была только «за» различные походы. Она рассказывала, что даже была скаутом. А вот я не такой уж и любитель насекомых, грибов и сырой земли. — Так что, не планируйте ничего на эти выходные, — в классе поднялся гул. Явно никто не считал эту идею привлекательной: потратить выходные в глуши, так еще и вместо того, чтобы выспаться и бездельничать. — Эх, молодежь, — Мистер Уильямс вздохнул, — Последние тёплые деньки, почему бы не провести их с пользой, — покачивает головой в разные стороны, выражая явное недовольство, но звенит звонок, и учитель не успевает сказать что-то ещё. Когда я возвращаюсь в комнату, Миа уже активно складывает вещи в небольшой рюкзак. Но когда я вижу, сколько вещей в него пихает девушка, у меня отпадают мысли о том, что это всего лишь маленький компактный рюкзачок. Кажется, он становится похож на сумку Гермионы из «Гарри Поттера», куда поместился бы целый поезд. — Ты так серьёзно отнеслась к этому походу, — я прохожу к своей заправленной кровати и сажусь на мягкий плед, которым укрыта постель. Я всегда и везде беру этот плед с собой, будь то лагерь или ночёвка у тёти. — Не знаю как у вас, а у биологического класса будет зачёт, который я никак не могу завалить, — маленькие капельки пота стекли по вискам Мии, но она тут же вытерла их рукой, тяжело вздохнув. — Мистер Уильямс назвал это обычной «вылазкой в лес», — я хмыкаю, смотря в окно, за которым не происходило абсолютно ничего. И так уже месяц. Когда ты младше, всё кажется куда более интересным. Твоё любопытство накрывает тебя с головой, подобно огромной морской волне. Сейчас же моё любопытство снизилось до штиля. — Надеюсь, нас поселят в одну палатку. Не хочу жить с каким-нибудь Энди Фиджиральдом, — я смеюсь над словами Мии. Энди Фиджиральд — самый настоящий зануда из всех зануд. Этот парень болтает без умолку. А ещё он постоянно ковыряет чёрные угри на лице. Такая мерзость. — Разве девочку могут заселить с мальчиком? Не по 9 лет, как никак, — я всё ещё смеюсь со слов Мии, прикрывая рот ладонью. — Конечно. Говорят, что у нас не должно быть гендерного разделения. И, по сути, анатомию мы все прошли ещё в 8 классе. Так что должны знать, что можно, а что нельзя, — девушка пожимает плечами и закрывает свой рюкзак, откидывая его куда-то в сторону.

***

— Адамсон! Бенсон! Далтон! — Мистер Уильямс громко выкрикивал фамилии учеников, столпившихся у автобуса. С двух профилей собралось порядка двадцати человек, чему я была удивлена. Я же ожидала, что понадобится два автобуса на всех учеников. Но это даже не плохо. — Капец, я забыла плеер, — Эллисон копошилась в своей огромной сумке с вещами, бурча под нос ругательства. Кто на одну ночь берёт столько вещей? Очевидно, Эллисон. — Не думаю, что тебе будет до него, — глаза Найла были скрыты под тёмными солнцезащитными очками. Ветер трепал его светлые волосы, которые парню приходилось постоянно зачёсывать пальцами. — И то верно, — Элли кивает головой и перестаёт рыться в сумке. — Ты всё взял? — У Луи, — Хоран кивает головой в сторону парня, имя которого я узнаю только сейчас, хотя уже разговаривала с ним. Это тот самый шатен, который держал девушку, дерущуюся с Элли и тот, с которым я мельком общалась на вечеринке в честь начала учебного года. Он, заметив нас, начал приближаться, поправляя рюкзак, висевший на его мускулистом плече. Парень снова находился в чёрной майке, оголяющей плечи. На одном из них красовалось изображение оленя. Миленькое тату. — Хей, чуваки, — он широко улыбается, оголяя ровный ряд зубов. — Как оно? — В ожидании вечера, — Эллисон игриво дёргает бровями. Кажется, я единственная, кто не понимает, о чём речь. — А где Дилан? — девушка начинает мотать головой в разные стороны. — Малышка, — тонкие губы касаются светлой кожи, длинные ресницы щекотят шею девушки, отчего та смеётся. Руки парня похотливо прокрадываются к груди, а всё его тело прижимается к хрупкой фигуре девушки сзади. Отвратительно. — Бро, постыдился бы нас, — Луи звонко смеётся, а Дилан переводит взгляд на друга, ухмыльнувшись. — Чего стыдиться? Все свои, — его взгляд переходит на меня, осматривая с ног до головы. — Ну, почти, — и почему-то в этот момент мне становится невыносимо обидно. Щёки воспламеняются, а завтрак подбирается вверх по горлу. Я опускаю взгляд на потрепанные кеды и переминаюсь с ноги на ногу. В этот момент чувствую руку на своём плече. Поднимаю глаза и вижу Найла, который улыбается мне, прижимая к себе. И от этого вся тяжесть уходит. Хоран всегда знает, когда кому-нибудь нужна поддержка. Он всегда отдавал всего себя в дружбу, не жалея ничего. И в этом его огромный плюс и одновременно минус. Люди не умеют ценить такую дружбу. В дружбе всегда бывает так: один отдаёт всего себя, весь свой опыт, свои эмоции, нервы; другой же насыщается этим, принимает как должное и не даёт ничего взамен. Мне приходится сесть одной в автобусе, так как Миа села с каким-то парнем из биологического факультета, Эллисон, естественно, с Диланом, Найл с Луи. А я, как обычно, одна. Но, я думаю, у всех новеньких так, верно? Я передвигаюсь с крайнего сидения на сидение у окна и облокачиваюсь головой на нагретое стекло. Сегодня солнечно. Но после вчерашнего дождя наверняка земля ещё мокрая и ночью в палатке будет холодно. Добираемся мы довольно-таки быстро. Но, как оказывается после, учителя решили не доезжать до самого ночлега, а пройтись пешком пару километров. И эти пара километров оборачиваются для меня в жуткий кошмар. Земля действительно оказывается мокрой, отчего обувь скользит по грязи. Трава тоже не сухая, поэтому мои тряпочные кеды быстро промокают вместе с носками. Чувствую, ОРВИ мне не избежать. Иммунитет у меня слабый, поэтому часто лежу с температурой. Деревья расположены довольно-таки близко друг к другу, и, чтобы пройти и не поцарапать лицо, я царапала руки. Как говорится, чем-то приходится жертвовать. К тому времени, как мы добираемся до небольшой полянки, где вполне может разместиться десяток палаток, уже вечереет. Учителя разделяют девочек и мальчиков. Парням достаётся задание собрать хворост, поставить палатки и зажечь костёр, а девочки отвечали за ужин. — Что вы планируете сегодня? — я нарезаю помидоры колечками в то время, как Элли стоит рядом со мной и заворачивает картофель в фольгу, чтобы поджарить его на костре. — Тише ты, — Эллисон шепчет, хмуря брови, но тут же расплывается в улыбке. — У нас сегодня ночью будет небольшая походная вечеринка, — она ухмыляется и выкрадывает у меня порезанное колечко помидора. — Даже тут вы себе не изменяете, — я складываю нарезанные овощи в пластмассовую миску. — Ты можешь пойти с нами, — девушка толкает меня ладонью в плечо, отчего у меня вырывается смешок. Возможно, было бы неплохо развеяться таким образом, но я вспоминаю слова Дилана о том, что я чужая и отказываюсь. — Как хочешь, — Элли пожимает плечами и отходит от меня к своей компании, которая находилась у костра. Я отвлекаюсь от своего занятия, когда слышу голос Мистера Уильямса, объявляющем о распределении по палаткам. — Остин и Бенсон, Фиджиральд и Кэмпбелл, Томлинсон и Чанг, О’Брайен и Питерс, — и почему я не удивлена, что последняя парочка будет в одной палатке. — Хоран и Коллинз, — на самом деле, я думала, что буду вынуждена жить с незнакомым мне человеком и гулять до самой ночи, в ожидании, что сосед уснёт первым. Просто потому, что я не могу засыпать с незнакомцем в двух квадратных метрах. Но если этим человеком оказывается Найл, то это в сотню раз легче. — Что ж, соседка, устроим пижамную вечеринку? — Найл подходит ко мне со спины и шепчет это на ухо. Его дыхание щекочет, и я заливаюсь смехом. — Конечно, сосед. Сделаем одинаковый маникюр, как настоящие подружки? — и тут уже настала очередь Найла смеяться. Мы быстро раскладываем спальники. По большей части, нам это удаётся только потому, что раскладываю вещи я. У Найла явно руки не из того места. Он каким-то образом умудрился вывернуть спальник наизнанку, из-за чего не мог понять, как же в него ложиться. К этому времени девочки начали подавать ужин, состоящий из картофеля, сосисок, поджаренных на костре, зефиров и салатов из овощей. Все собрались вокруг костра, расположившись на брёвнах, тесно прижавшись друг к другу. Мистер Уильямс рассказывал истории из его молодости, когда он ходил в походы с семьёй, а Миссис Лекстер о годах, когда она была гёрл-скаутом. Истории были действительно забавными, особенно о поимке лягушек, о которой рассказывал преподаватель литературы. Склизкое животное никак не хотело попадать в лапы маленькому Джону. И, увлекшись, ребёнок угодил в болото, из которого не мог выбраться самостоятельно. Родители отчаянно пытались вытащить Джона Уильямса из засасывающей жижи, но тот упорно продолжал ловить лягушек. В итоге, лягушку он так и не поймал и с головой вымазался в грязи. — Что ж, дети, у вас есть полчаса на свои посиделки, а после все по своим палаткам, — Миссис Лекстер поправила свою спортивную кофту и выпрямилась. Женщина обвела взглядом всех присутствующих и направилась к своей палатке. Мистер Уильямс последовал её примеру: — Я проверю, чтобы ровно в одиннадцать все были на своих местах. Как только учителя скрылись в своих убежищах, ученики перестали себя сдерживать и в голос начали разговаривать, не фильтруя свою речь. Кто-то бренчал на гитаре, кто-то рассказывал устаревшие и несмешные анекдоты, а кто-то достал алкоголь, что привлекало больше всего внимания. — Лили, — впервые за этот вечер я вижу обращающуюся ко мне Мию. — Привет, — натягиваю улыбку, чуть поежившись от ночного ветерка. Походные фонари светили не так уж и ярко, чтобы скрыть свет звёзд, как это бывает в центре города. Поэтому на ясном тёмном небе огромное количество «светлячков» разных размеров освещало наш ночлег. — Как тебе? — Миа запрокидывает голову, как и я, устремив взор на светящиеся сферы. — Что? Звёзды? — соседка по комнате издаёт смешок. — Поход. Но и звёзды тоже. — Звёзды прекрасны, — я делаю паузу. — А в походе я ещё не разобралась. — У-у, — протягивает Миа. — Ты же не спишь в одной палатке с Энди, это уже плюс, — я смеюсь с её слов. Да, это определённо плюс. Я счастливица. — А что за парень, с которым ты проводишь сегодня весь день? — не то, чтобы я действительно интересовалась этим. Просто не знаю, как ещё поддержать разговор. — Это Шон, он классный парень. И он поможет мне с зачётом, — вот так просто излагает Миа. Кажется, всем в походе есть с кем пообщаться. Одна я выполняю роль бродячего пса, непригодного для чего-либо. Мы слышим голос учителя литературы и расходимся по своим палаткам. Найл не спешит укладываться спать. Это и понятно, у них свои дела в компании. И Хоран точно уж не собирается это пропускать. Свет от экрана его телефона светит слишком ярко, так что я различаю все вещи, находящиеся в палатке. — Ты идёшь с нами? — он неотрывно печатает тонкими пальцами сообщение в телефоне. На его лице образуется ухмылка, когда парень закусывает нижнюю губу. — Нет, — я достаю из своего рюкзака «Анну Каренину», которую нашла в пансионской библиотеке совсем недавно. Не знаю, почему, но внепрограммные книги меня интересуют всё же больше, чем те, которые задают читать в школе. — Почему же? — он блокирует телефон, из-за чего в палатке темнеет, поэтому я включаю энергосберегающий фонарик в углу палатки. Наш «домик» озаряется жёлтым тусклым светом, но этого вполне достаточно для того, чтобы различать буквы в книге. Нужно всего лишь чуть придвинуть его к себе, и тогда всё будет идеально. — Послушай, Найл, не думаю, что моя компания вообще вписывается в вашу, — я стараюсь говорить с безразличием, открывая первую пожелтевшую страницу. У этой книги и света фонаря много общего. Одинаково тусклые, но приятные для глаз. — Лили, если это из-за Дилана, то выбрось из головы. Он говорит, а потом думает. Или даже не думает, — я знаю, что он пытается подбодрить. Но выглядит это очень нелепо. И я понимаю, что не один Дилан считает меня лишней. — Меня не волнует, что говорит Дилан. Или что он думает. Или о чём он не думает. Плевать, абсолютно. Просто всё это не моё, — я устало тру глаза пальцами, чуть надавливая, отчего небольшая пульсация проходит от глаз к голове. — Развлекайся, — я вытягиваю из себя подобие улыбки. Не хочу, чтобы Найл так пёкся о моих чувствах. Он должен хорошо проводить время. А моя компания — это пустая трата времени, проведённого в занудной тишине. — Напиши, если буду нужен, — он крутит телефон в руке, показывая, что всегда на связи. Я киваю и прослеживаю за тем, как парень вылезает из палатки, закрыв её снаружи. И я выдыхаю. Теперь я могу уделить своё внимание Анне и её двум углам, которые вместе образуют тупоугольный треугольник любви. По-другому и не назовёшь. Не знаю, сколько проходит времени, но веки начинают тяжелеть, а руки опускаться, не выдерживая веса книги. Прочитав около четверти, я решаюсь остановиться на этом. И, загнув шершавый уголок листа, убираю книгу под подушку и расслабляюсь в тёплом спальнике. Мой сладкий сон прерывается, когда я слышу за пределами палатки смех и бурчащий шепот вперемешку. Я была бы не я, если бы не посмотрела на то, что происходит. Высовываю голову из палатки и замечаю Хорана, который держал обеими руками еле стоявшую на ногах Эллисон. — Лили, помоги мне, — парень замечает меня, и я вылезаю из тёплого убежища в ночной сумрак. Эллисон почти валится на землю, но я вовремя подхватываю её с другой стороны. И мы с Найлом тащим её к нашей палатке. — Послушай, не могла бы ты поспать в её палатке, — я немного удивляюсь, потому что не понимаю, почему Эллисон не может спать у себя. В конце концов, там Дилан. И он может позаботиться о ней. — Дилан уже спит. И спит он довольно-таки крепко, так что помочь ей никто не в состоянии. — кто бы сомневался. Найл-герой-добрая-душа. Спать в одной палатке с О’Брайеном я точно уж не хотела, и это даже не входило в мои планы. Втроём мы бы точно не поместились. И спать на улице я тоже не предпочитаю. Ничего не остаётся, и, забрав свой плед, я плетусь к злосчастной палатке Дилана. Сон как рукой сняло. Не знаю, как именно стоит залезть в палатку. Постучать по ткани? Боже, какой бред. Самой смешно от этой мысли. Просто открыть её и лечь сразу же спать? Найл сказал, что Дилан уже спит. Значит, не будет никаких возгласов. Так и делаю. Раскрываю палатку и влезаю в неё. Но, на моё удивление, она оказывается пуста. Ещё лучше. Залезаю в спальник Эллисон и накрываюсь поверх своим пледом, укутавшись в него до носа. Пытаюсь заснуть, но ничего не выходит. Возможно, это бред, но начинаю считать про себя баранов. И на тридцать шестом барашке я слышу звук раскрывающейся молнии, и в палатку залезает человек. И я узнаю по запаху, что это Дилан. Кажется, так пахнет только он: табак и мята, смешанная с чем-то сладким. Похоже на карамель. Странное сочетание, но, признаюсь, довольно-таки ароматное. Парень заваливается на своей стороне, даже не заметив, что в палатке нахожусь я. Моё дыхание сбивается, когда я чувствую тяжёлую руку на своей талии. Я перестаю дышать на несколько секунд, отчего в глазах появляются слёзы. Воздуха совсем не хватает, когда эта самая рука начинает передвигаться ниже, прямо к резинке спортивных штанов. Его длинные пальцы играются с завязками, а тело придвигается ближе, так, что я чувствую своими лопатками его грудь. Я больше не могу терпеть, его пальцы переходят через границу штанов, на что я резко отодвигаюсь и сажусь лицом к парню. Он хмурится и также садится, когда рассматривает меня в темноте и понимает, что я — не Эллисон. — Какого, блять, лешего ты тут забыла, идиотка? — он чуть ли не кричит. — Да тише ты! — я шикаю на него. Моё сознание всё еще не может оправиться от того, что происходило пару секунд назад. Я тяжело сглатываю, когда прокручиваю все его действия в своей голове. А лоб покрывается испариной. — Проваливай давай, — его челюсть сжимается, а брови сводятся к переносице до того близко, что кажутся одной тёмной чертой. — Я не могу, — тихо проговариваю, опуская голову. — Что значит «не могу»? Ты совсем чтоли ебанулась? — он говорит уже тише, но его тон не меняется. Каждое его слово пропитано ядом, которое впивается в мои уши, проникая глубже, к венам, высасывая всю энергию для отпора. — Эллисон с Найлом, и мне было негде спать, так что Найл сказал идти сюда. Он сказал, что ты спишь и.. — слова вылетают из меня слишком близко. Я точно выгляжу как идиотка сейчас. — Меня не ебёт. Вали, — эмоции пропадают с его лица и тона, из-за чего мне становится ещё более не по себе. Лучше бы он хоть что-то из себя выдавливал в виде гнева, чем так безразлично произносил слова. Безразличие куда хуже. Я об этом знаю не понаслышке. Я становлюсь смелее, когда он уже не кричит на меня. Ощущения приходят в норму, мысли собираются в кучу и я твёрдо выдаю: — Да плевать я хотела, что тебя волнует, а что нет. Мне негде спать. И если тебя так не устраивает моё общество, проваливай сам, — я ложусь назад в спальный мешок и отворачиваюсь от удивлённого О’Брайена. Я слышу, как спальник Дилана начинает шуршать и уже думаю, что парень действительно уйдёт сам, но палатка не открывается, и тишина заполняет небольшое пространство. Но парень его нарушает: — Не смей болтать со мной, — я ухмыляюсь. Моя взяла. Но сон так и не приходит. Теперь мою голову заполнил вопрос: почему Дилана смутило больше то, что в его палатке нахожусь я. А то, что Эллисон находится с Найлом, его никак не волновало. — Дилан? — возможно, он сейчас просто выкинет меня прямо в спальнике, но я должна узнать. — Заткнись, — он не спит. Значит, есть шанс. — Почему ты никак не среагировал на то, что Эллисон сейчас с Найлом? — я разворачиваюсь в сторону О’Брайена, который лежал спиной ко мне. Я слышу его вздох, пропитанный ненавистью к моему занудству, но он все же отвечает: — А должно? — он переворачивается на спину. Похоже, его сон тоже нарушен. Он складывает руки на животе. Ресницы чуть дёргаются, пока его взгляд фокусируется на крыше палатки. — Она твоя девушка, — мне кажется, - это очевидно. Она его девушка, как его не может смущать то, что сейчас она лежит с каким-то другим парнем. — Я никогда не был против свободных отношений, — он прикрывает глаза, — Да и если у них снова завяжется что-то с Найлом, я буду не против. Она наконец отвяжется от меня, — я не до конца понимаю, о чём он говорит. — Снова? — У Эллисон фетиш такой - мутить с лучшими друзьями, — парень ухмыляется, после чего открывает глаза. Я внимательно слежу за его мимикой. Не знаю, как, но он завораживает своей внешностью. Казалось бы, ничего особенного. Обычный парень. Но в нём есть сладкие, даже приторные, нотки харизмы. — Они встречались год назад. А потом Эллисон переключилась на меня. Но, кажется, Найлер не хочет терять такую пташку, как Элли, — и теперь паззл собирается перед моими глазами. Найл знал, что Дилан не спал и вполне мог бы проследить за Эллисон, так как сам не очень пьян. Я бы даже сказала, что он похож на абсолютно адекватного человека, который и не пил. Но он не хотел отпускать Эллисон. Все его взгляды на неё и не самое лучшее отношение к О’Брайену. Я даже не слышала от Найла, что Дилан — его друг. И теперь всё становится понятным. — Так, если ты не хочешь встречаться с ней, почему не расстанешься? — это, наверное, самая величайшая загадка. Впрочем, Дилан и сам выглядит, как ходячая загадка. Секрет, который не удаётся никому разгадать или узнать. — Тогда между нами не останется ничего. Даже дружбы. А как друг, она дорога мне. Но мы оба совершили большую ошибку, начав встречаться, — парень тяжело вздыхает. Поверить не могу, что он так просто говорит со мной об этом. Без криков, без всяких «идиотка». Будто мы близкие друзья, а он действительно хочет поделиться со мной своими чувствами. Доверить мне свой секрет. И не знаю, почему, но моя ненависть уходит на второй план, уступая пониманию этого человека. И я верю ему. Верю, что Элли дорога ему. Просто она не создана для него, как девушка. Но он любит её и не хочет отпускать. Я не говорю больше ни слова. Дилан тоже не смеет нарушить идилию. Мы оба думаем о чем-то. И никто никого не напрягает. Но сейчас ночь. Ночью все секреты раскрываются, чувства проявляются, слова вырываются. А затем наступает утро. И ночные друзья становятся утренними незнакомцами. Не стоит надеяться, что мы будем исключением.