Pansion

Лёгкий ветерок прорывается сквозь пыльное стекло окна кабинета литературы. Кажется, его не мыли с открытия пансиона. Мистер Уильямс, собственно, учитель литературы, рассказывал о великом значении литературы в жизни каждого человека. Первые уроки никогда не бывают загруженными, поэтому даю себе немного свободы и не слушаю учителя. Часто слышу, что задние парты занимают только те, кому необходимо списать контрольные и другие работы. Полная чушь. Я всегда занимаю задние парты, просто-напросто потому, что отсюда хорошо всё видно. Училась я в тех школах, где пол в кабинетах был под наклоном, отчего вид на задних партах был ещё обширнее. Но ещё я терпеть не могу, когда кто-то пялится мне в затылок. Жутко некомфортно. Убираю прядь волос за ухо и обращаю внимание на преподавателя, который очень восторженно рассказывает о своём предмете. Этот мужчина всегда мне нравился. Он был живой, настолько живой, что в кабинете никогда не хочется спать. Он словно заряжает своей жизнью замученных подростков. Окна в его кабинете всегда открыты, впуская свежий воздух. Он никогда не включает свет в аудитории. Даже зимой, когда на первых уроках в кабинетах довольно-таки темно. Такие уроки особенно интересны, потому что ты не записываешь скучные лекции. Ты просто слушаешь. Слушаешь его рассказы, которые пропитаны дрожью и любовью. Никто из учителей не любит свой предмет так, как это делает мистер Уильямс. Я могу долго говорить об этом невысоком мужичке. Действительно, часами. Но мои мысли обрывает скрипящая деревянная дверь, которая отворяется почти на распашку. И в аудиторию входит человек, которого я ожидала увидеть на уроках литературы в последнюю очередь. — Мистер О’Брайен, — на удивление, в голосе преподавателя не слышится никаких упрёков, — Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Проходите, мистер О’Брайен, проходите. — мужчина лучисто улыбается и продолжает свои рассказы. Хочу опустить голову, не привлечь внимания, провалиться под стол. Но не могу. Мой взгляд не отрывается от парня, словно от маятника, который двигается из стороны в сторону, гипнотизируя. Но Дилан не шатается по сторонам. Он уверенно идёт в мою сторону, поднимаясь вверх по аудитории. И, если бы я не была заворожена, я бы молилась. Но чёрт бы его побрал, он вызывает во мне непонятные чувства. Его внешняя оболочка настолько притягательна, что никак не вяжется с ядром, находящимся внутри Дилана. — Глаза выкатятся, милая, — он находится рядом с моим местом, и я уже думаю, сгонит меня с него. Но он садится за соседнее, которое находится наравне с моим столом, но на другом ряду. — Не называй меня так, — это было сказано слишком поздно. Прошло уже достаточное количество времени, за которое Дилан успел сесть, достать телефон и начать чатиться с кем-то. Лили, ты тупица. Но, кажется, О’Брайен меня даже не слышал. Мои мысли были разобраны по полочкам в голове. Но пришел цунами по имени Дилан О’Брайен и снес всё к чертям, оставляя после себя только мелкие обломки от полноценных сформулированных мыслей. И всё же, меня интересует, почему именно литература привлекла парня. Я бы скорее посчитала, что его специализация была бы связана с физикой, математикой. Боже, да со всеми другими предметами, но никак не с литературой. За этими раздумьями не замечаю, как мистер Уильямс замолкает, а ученики выходят из кабинета. Думаю, стоит найти Мию. Или хотя бы кого-то знакомого, чтобы обсудить свой самый первый полноценный урок за этот учебный год. И моему счастью нет предела, когда я нахожу брюнетку в коридоре учебного корпуса, читающей всё тот же учебник биологии. Похоже, она решила вызубрить его ещё до начала урока. — Хей, — я приветствую девушку, и она поднимает голову, улыбаясь. — Рада видеть тебя живой и улыбающейся, — Миа закрывает учебник и выгибает аккуратную бровь. — Что ты имеешь в виду? — девушка действительно ставит меня в тупик каждый наш разговор. — Я не слышала, когда ты вернулась со своей супер-пупер-мега тусовки, — Миа хмыкает и облокачивается на спинку скамьи, вытягивая ноги. — Всё прошло нормально? — Я вернулась довольно-таки рано. Не понимаю, почему все так любят эти вечеринки, было скучно, — не думаю, стоит ли рассказывать девушке о своем не очень приятном разговоре с Диланом. Миа пожимает плечами. — Твой дружок, — брюнетка кивает головой куда-то в глубину коридора, и я замечаю парня, который направляется к нам развязной походкой. — Дамы, — Найл широко улыбается, кивая головой в знак приветствия. — Как прошел ваш первый урок? — Химия, бе — Миа демонстративно высовывает язык изо рта и морщится. Хоран переводит взгляд на меня. — На литературе было вполне хорошо, а потом появился «настоящий бог, повелитель всех девичьих сердец», и моё хорошее настроение помахало ручкой, — не то, чтобы моё хорошее настроение вообще присутствовало. По крайней мере, Дилан действительно меня раздражает. Так что, почему бы и не утрировать. — Кто? — Найл смеётся. И я уж думаю, моё высказывание обрело вид шутки, которая так понравилась парню. Но он припускает моё чувство гордости за неплохие, как мне кажется, словечки. — О’Брайен выбрал литературу? Ты не ошиблась, Лили? — он широко улыбается, обнажая белесый ряд ровных зубов. — Я на полном серьёзе. Он заявился почти под конец. — Может, ошибся аудиторией, — предполагает Миа. Почему их это удивляет также, как и меня? Найл общается с Диланом, неужели он не знал, какие предметы выбрал парень. — В любом случае, это странно. Последний раз он появлялся в кабинете литературы в 7 классе, — заключает блондин и очень вовремя, потому что в следующую секунду мы слышим звонок. — Я побежала на биологию, — Миа вздыхает, поднимается с лавки и подбирает свой чёрный рюкзак с тетрадями. — О, у меня тоже биология, — Найл ухмыляется, на что Миа скромно одаривает его улыбкой. — А ты куда? — парень смотрит на меня. — А я на естествознание, — я прощаюсь с ребятами, и мы разбредаемся по разным углам коридора.

***

Стук карандаша о стол раздаётся слишком громко для меня, поэтому не могу сосредоточиться на тригонометрии, по которой задали сразу 4 номера домашнего задания. Ничего в ней не смыслю, впрочем, как и во всей математике. Не знаю, зачем только выбрала этот предмет. Лучше бы посидела на лекциях миссис Лекстер, которая монотонно зачитывает об основах генетики. Там, по крайней мере, можно выспаться. Да и моей компанией была бы Миа, а не вечно раздражающий меня Дилан. Этот парень явно не напрасно выбрал этот предмет. Он быстро справлялся с самостоятельными заданиями, а вот я вечно мотала головой по сторонам в поисках помощи. За что мне и сделали первое замечание. — Пойду прогуляюсь, — больше не выдержу этого надоедливого звука. Думаю, найду более тихое место. Может прогуляться до библиотеки? Беру учебник тригонометрии, тетрадь, ручку и выхожу из корпуса. На улице почти пусто, что довольно-таки странно. Не думаю, что все сразу кинулись за домашку. Старая деревянная беседка просвечивала через себя лучи солнца, из-за чего было заметно, как в воздухе плавало множество пылинок. Я моментально направилась к ней. Эта беседка никогда не привлекала никого. Никого, кроме нашей троицы: меня, Элли и Найла. Мы любили вместе делать домашнюю работу, совещаясь. И никто нам не мешал. Поэтому это казалось мне единственным тихим и комфортным местом. В некоторых участках деревянного убежища затаились маленькие клочки лишайника. Эта беседка давно уже уродовала зелёный и ухоженный двор, но сносить её никто не осмеливался. И учителя нашли выход, посадив виноград. И теперь зелёные листья накрывали с крышей хлипкую постройку, отчего внутри было прохладно, да и всегда можно подкрепиться пыльными ягодками. Я не следила за временем, но солнце уже начинало садиться, а я всё сидела с самой первой задачей по тригонометрическим функциям. Пропади пропадом все эти геометрические фигуры и чертежи. Я читала одно и то же задание уже, наверное, в тысячный раз, чтобы уловить суть, что даже не заметила, как в беседке появился чей-то силуэт. — Если ты будешь колдовать на территории пансиона, тебя выпрут, — насмешливый знакомый тон. Не стоит напрягаться, чтобы узнать этого человека. — Шёл бы ты отсюда, пока я тебя не заколдовала — этот парень явно желает вывести меня из себя. Что он вообще здесь делает? — Приворожишь? — он усмехается. Его усмешка пропадает вообще хотя бы на пару минут? — Очень и очень остроумно, Дилан. Высеки себе на лбу звезду, чтобы все сразу видели твою болезнь — ещё секунда, и я не выдержу и кину в него этот гребанный учебник промеж глаз, чтобы звёзды летали над головой в виде окружности. — Думаешь, она будет привлекать людей ещё больше к моей персоне? Тогда я бы посоветовал тебе такую, малышка-Лили. Кажись, обзавелась бы парнем, научилась с ним общаться, — настолько, насколько невыносим этот парень, я не встречала людей. Щёки начинают гореть от гнева, съедающего мой рассудок. — Я умею общаться с парнями, если мне приятно общение с ними. И ты, если не настолько глуп, в чём я начинаю сомневаться, должен понять, что не в этом числе, — О’Брайен садится напротив меня, складывая руки в замок на столе. — Даже так, — его губы растягиваются в улыбке. — Да брось, я не могу быть тебе не интересен, — ну всё, это последняя капля. — Да ты, как я погляжу, себе цены не знаешь. Так заведи сутенера, будешь знать, — громко хлопаю учебником, закрывая его и практически выбегаю из беседки. Если меня спросят домашнее задание на уроке, я просто рухну. И задавлю собой О’Брайена.