Верховная Трав(н)ица

Жаркий летний день выдался очень напряженным, и больше всего на свете Келла желала поскорее попасть домой и расслабиться. Сначала несколько немолодых вампиров упали в обморок на уборке урожая — стали жертвой скачков давления и еще получили сверху от лекарши, разгневанной их работой на палящем солнце. Предупреждала же! Следующим пациентом стал ребенок, переевший перезрелых ягод. Пока вампирка разбиралась с несчастным сорванцом, с поля снова прибежали паникующие родственники: прабабушка-то пошла опять морковку дергать и упала! Пришлось идти на помощь, стиснув зубы и тихонько подвывая от бессильной злости. На этот раз Келла проследила, чтобы не в меру бойкую старушку увели домой и приставили наблюдателя. Для верности сверху положили большого полосатого кота, который немедленно начал мурлыкать. Зафиксировав нерадивую пациентку, Травница поспешила в город, где уже выстроилась небольшая очередь не слишком везучих загорающих: солнечные ожоги, тепловые удары, укусы разбушевавшихся в этом году ос… Отпуская последнего раздувшегося от укусов вампира, Келла посоветовала ему больше не вступать в спор с желто-полосатыми насекомыми по поводу обладания черничным пирогом, потому что зачастую у ос аргументы гораздо серьезнее, и имя им — жало и аллергия. Последним запланированным делом было занести лекарство к кому-то на дом, но по дороге ее все же изловил Кайел с новой неведомой хворью, заняв ее на целый час с небольшим, а потом попросили заняться переломом… К концу всех этих хлопот вампирка чувствовала себя совершенно вымотанной и не имела достаточно сил даже для того, чтобы заварить себе ромашку. Сразу лягу спать, пообещала она себе, берясь за дверную ручку. Только сапоги сниму. Однако, стоило ей рухнуть на застеленную кровать, уткнувшись носом в подушку, в дверь настойчиво постучали. Келла поднялась медленно: кое-как оперлась на локти, нашла ногами домашние тапки, заскрипела пружинами, вставая на ноги. Посетителя она желала убить всеми оставшимися силами души. Она прошаркала к двери — н-да, Келла, да ты совсем уже старуха — и распахнула дверь. К сожалению, она открывалась внутрь, поэтому дать непрошеному гостю по лбу не получилось бы. — Между прочим, обидно, — невозмутимо прокомментировал Лен. С ним было бесполезно скрывать собственную усталость и злость, поэтому Травница просто привалилась к косяку, страстно мечтая, чтобы выросшему воспитаннику просто вздумалось пожелать ей доброй ночи. Надеяться на это, впрочем, было безосновательно. В прошлом светловолосый прибегал к ней вот так в основном после проступков: разбил окно, кинул камнем в собаку, показал язык Старейшине… Что-то подсказывало Келле, что с тех пор он мало изменился, как и цель его визитов. — И это тоже оскорбительно, — заметил Повелитель. — Лен, что ты хочешь? — перебила его Травница. — Один из Старейшин лежит в Доме, держится за горло и задыхается, уже весь посинел, а глаза вот красные, как люди рисуют, — невинно доложил белоголовый. — Тогда какого лешего ты здесь лясы точишь? — вспылила целительница. Она торопливо вернулась в дом, не слушая оправдательные разглагольствования вампира, скинула тапки и влезла в сапоги, которые, к счастью, не успела (поленилась) расшнуровать. С секунду подержав в руках почти пустую сумку с лекарствами, она с приглушенной руганью полезла в большой шкаф, в котором выбрала несколько бутылочек из темного стекла. Экипировавшись таким образом, она с сожалениями прошла мимо манящей кровати и вышла на улицу. Лен галантно предложил ей руку, и Травница с радостью ее приняла: мысль о том, что до Дома Советов еще нужно идти, вызывала у нее тошноту. — Как быстро вы заметили? Долго ли ты шел? — спросила она по дороге. — Сразу, он у нас на глазах упал. И к тебе я летел со скоростью бешеного к’яарда! — заверил Повелитель. Келла замолчала, перебирая симптомы и возможные диагнозы. Как назло, варианты были исключительно малоприятные, а прогнозы — неутешительные. Она очень неохотно ускорила шаг, заставляя вампира приноравливаться к ее ритму. В любом случае промедление было недопустимо. В который раз она подумала, что ей стоило бы держать лошадь возле дома, а не бегать пешком по всей Догеве. Они взобрались по ступенькам Дома Советов и ввалились в большой зал, где на полу, окруженный галдящими коллегами, неподвижно лежал Старейшина. — Разойтись всем! — рявкнула Келла, бегло оценивая обстановку. Она опустилась на колени возле пациента, готовясь к худшему. Однако ее ожидал сюрприз. Его глаза были закрыты, но цвет лица — абсолютно нормальный, дыхание не затруднено… Вампирка на всякий случай прощупада пульс. Старейшина всеми силами производил впечатление совершенно здорового вампира, полного сил и спящего крепким сном — короче, обладал почти всем, чего не хватало примчавшейся целительнице. — Ничего не понимаю, — озадаченно пробормотала она. — День рождения, — прошептал ей Лен. — Не иначе, ведь он сам оправился от такого сильного приступа… — начала было Келла. — Да нет же! — рассмеялся Повелитель. — Твой! Ты, похоже, на самом деле забыла! Тут только Травница обратила внимание на нарядных гостей, на большой плакат с поздравлениями, написанными аккуратным почерком Крины, саму Крину в платье в горошек, пышно накрытые столы: и капуста всех видов и способов приготовления, и ветчина, и сыры, и салаты, и томатный сок, и вино, и, конечно же, большой торт в самом центре. Красивый, украшенный шоколадной фигуркой и свечкой сверху, весь в розочках из сливок и прочих жутко вредных, но все равно ужасно вкусных вещей. Колоссальное изделие не одной догевской хозяйки невольно притягивало взгляды, но внимание Келлы на мгновение было полностью поглощено внушительной цифрой ее возраста, красовавшейся на всех поверхностях: двести восемьдесят пять лет. Да, тут захочешь — не забудешь. Ну подумаешь, заработалась, не подумала про праздник, цифра все равно не круглая. — Тебе нравится? — поинтересовался Лен. Травница обернулась к нему с дружелюбной улыбкой очень голодного вурдалака. За долгий день на ее губах чудом сохранилась красная помада, усиливавшая эффект. — То есть, ты вытащил меня из дома после тя-же-лей-ше-го рабочего дня, зная, что я умираю от усталости… — начала она, постепенно повышая голос. — Я лучше пойду, — пробормотал кто-то из толпы гостей, скромно приткнувшейся в углу зала, подальше от злой вампирки. — Стоять! — рыкнула Келла. — … заявив, что одному из Старейшин плохо, потому что вы все отлично знаете, что по такому поводу я всегда готова прийти… Изображавший умирающего вампир попытался отползти в сторону, но Травница мстительно наступила на край его одеяния, вынудив замереть. — И все это ради какого-то дня рождения?! — Не какого-то, а твоего двести восемьдесят пятого дня рождения, — невинно уточнил Лен. Вампирка открыла было рот, и все приготовились к монологу исключительно отборной тролльей ругани, но Келла вдруг захлопнула рот, аж челюсти щелкнули, и устало рухнула на стул. Гости осмелились вздохнуть. — Вина мне, — потребовала Келла и сердито зыркнула на беловолосого. — Не ты, на тебя я еще зла. Крина. На тот момент разговаривать так с Повелителем во всей Догеве могла только она. Лен невозмутимо устроился неподалеку и потихоньку умял пирожок с курицей. Крина робко подошла поближе, налила вина в бокал и снова отступила к остальным гостям. Травница покачала бокал, наблюдая, как внутри кружится алое вино. Она решила все же немного посидеть, из вредности, чтобы им всем было стыдно и кусок в горло не лез из-за собственной бессовестности. — За замшелую старуху, — усмехнулась она, вытянув руку в сторону воспитанника. Тот залпом опрокинул в себя стакан сока.