***
Ночь – великолепное время суток для таких, как Гажил и Лексус. Никого толком нет, не будет лишнего внимания и проблем. Прямо сейчас они пытались ровно идти по набережной и не свалиться куда-нибудь в реку. С этой задачей справлялся на отлично только Дреяр, его спутник вынужден был преобразовать у стоящей рядом скамейки железную трубу. Редкие прохожие косились на него с подозрением. Ночью алкоголикам намного проще жилось: людей мало, никто не мог осуждающе фыркнуть тебе в спину и обозвать последним алкашом, не было надоедливого солнца, которое слепило глаза нещадно, да и в целом приятнее. Воздух замечательный. Обычно такой свежестью подышать получается лишь ночью. Можно сказать, что атмосфера не такая нагруженная. Алкоголь в голове играл, искрился красками, заставляя воспаленный мозг придумывать себе новое развлечение. – Знаешь, нам надо самим себе игры устроить, – пьяно гхихикнул Гажил, хлопнув собутыльника по плечу, – мы же в столице, черт побери! – Игры?.. – заторможенно ответил Лексус, словно до него не сразу дошло, что это вообще за слово, – это интересно. – До арены рукой подать, – он указал куда-то вдаль, видно, так и не сфокусировавшись на ней до конца, - под стать железному и громовому драконам, – Редфоксу было невероятно весело. Учитывая то, что алкоголь немного перестал щекотать его нервы и заставлять хвататься руками за ближайшие столбы. Только вот вместе с алкоголем бурлил еще и эфир, который ему смертельно хотелось куда-то выместить. Дреяр медленно поднял голову и встретился с лицом одной из статуй, которые украшали арену Великих Магических игр. Четыре громадины – они больше походили на древних римских войнов, которых за грехи обратили в камень. Лексус широко и открыто улыбнулся, словно его больше ничего не сдерживало, не нужны были никакие маски, никакие стандарты и роли. Он никогда так не улыбался, когда был трезвым. И идея Редфокса ему понравилась, ведь в ней было идеально все: алкоголь, магия и непонятные приключения. – Кто последний, тот покупает коньяк за свой счет, – сказал Лексус, резко освещая улицы своим желтоватым светом молнии. Он резко исчез из виду, был слышен лишь треск маленьких разрядов. – Блядь, нечестно! – зарычал Редфокс, но заклинание какое-никакое сколдовал, чтоб хотя бы немного приблизится к Лексусу. Прошло всего каких-то пять минут, как они уже были на месте. Дреяр, хоть и пришел быстрее, но остановку до конца не продумал, а потому на скорости молнии врезался в каменную стену арены, оставляя в ней огромную дыру. – Бля, – он потирал ушибленных лоб, выбираясь из-под обломков, – ну, зато не пришлось искать вход, – он снова улыбнулся сам себе, вальяжно шагая вглубь. – Кто здесь? – послышались торопливые шаги нескольких человек, которых, видно, эти звуки заставили напрячься и схватиться за оружие, чтобы наказать нарушителей. – Из-зз-вините, я немного перебрал, – Дреяр выставил вперед свою руку и его затошнило. Он тут же, совершенно не сдерживаясь, освободил содержимое своего желудка на обломки, заставляя стражников поморщиться и отвернуться. – Вы осквернили это священное место! Вам полагается накаааа… – Опа, а вот и я, – резко влетел, а затем неловко пошатнулся на месте Редфокс, так и не поняв, что во время своего появления он сбил и припечатал к стене стражника, который готовился выдать Дреяру гневную речь. – Вы! Да как вы смеете так… – оставшиеся в сознании королевские стражники начали напирать на парней. – Тише-тише, гхи-хи, мы просто пришли посмотреть местную достопримечательность, – Гажил показал рукой на огромное отверстие в стене, - вход у вас вообще кайфовый, передайте архитекторам мои комплименты. – С тебя ящик бухла, ты мне проиграл, – пьяно ухмыльнулся Лексус, начиная стаскивать с себя шубу. – Сейчас на арене решим, кто, что и кому должен, – Железный оскалился, начиная предвкушать хорошую драку. – Послушайте! Вы не имеете право… – тут же начал другой стражник, которой сначала опешил от этой перепалки, а потом пришел в себя. Дреяр не мог сфокусировать взгляд на этих двоих, а потому смотрел сначала то на одного, то на другого, начиная хмурить брови. Он медленно приподнял одну руку, а потом с силой бросил её вниз. – Шшш, ёбаный рот… – Гажил зашипел от резкого света, начиная тереть глаза. Когда боль закончилась, он посмотрел на тела двух лежащих стражников, от которых исходил неприятных запах гари. – Надо было смотреть прогноз погоды, придурки, – он переступил их и махнул рукой, подзывая Дреяра за собой, чтобы они смогли пройти к середине арены. И тут же Редфокс присвистнул, наконец подняв голову и увидев арену изнутри. В лунном свете все едва уловимо переливалось, окружение было настолько огромным и величественным, что у него закружилась голова, которая и так до этого каждые несколько минут норовила повернуться на сто восемьдесят градусов. – Слыш, принцесса, может уже начнем? – Лекс серьезно оскалился, начиная принимать боевую стойку и пытаясь хоть немного сосредоточиться. – Смотри, ик, помни о том, что мы тут почтенные гости. Бережем имущество, – Гажил пьяно рассмеялся, даже будучи в таком состоянии понимая, что они тут все сейчас разнесут. – Бошка трещит, помолчи… Нападай… от-то-то, – Лексус в конце предложения запнулся о какой-то камешек и свалился на землю, накопленной магией разрывая землю под собой на куски. Мгновенно поднялся столп пыли, и взрывная волна ударила по лицу Гажила, заставляя его упасть на задницу и безудержно чихать. – Ты безнадежен, – рассмеялся Редфокс и тут же сквозь пыль увидел, как Лексус ладонями раздвигает пыль и проносится мимо него, врезаясь в стену. – Пошел ты! – если бы не тот факт, что Лексус немного дезориентирован из-за алкоголя, то Гажилу мало бы не показалось, ведь он мог не увернуться и получить по голове. Вмиг обстановка между ними накалилась до предела, они начали драться в рукопашную с элементами магии на руках и ногах. Только потом уже основные, базовые атаки магией пошли в ход. Беда было в том, что они совсем не могли попасть по друг другу. А последний рев Гажила так вообще снес одну из статуй. Дреяр воспринял это как вызов и снес еще две статуи, потом они начали драться за четвертую статую и разнесли половину сидячих мест на арене. Теперь она вообще выглядела так, будто бы на нее упал метеорит. Сил у них уже не было, а на улице начинало потихоньку светать. А это было некстати. – Валим отсюда, – в этот раз Гажил помчался первый, намереваясь отыграться за первый проигрыш, а может, просто не хотел, чтобы его поймали, поэтому оставил Дреяра позади. Хотя, они быстро поравнялись и пытались набрать еще скорости, чтобы скорее оттуда смыться. Ну, погуляли уж точно на славу.***
– Сейчас пригорит, – недовольно буркнул длинноволосый и прополз на кухню, стараясь проснуться, втягивая носом запах чего-то вкусного. – Закрой пасть, – Галахард знал, что справится и без его тупых наставлений, ведь он в состоянии приготовить завтрак, а этот урод мог бы его и поблагодарить. – Кто, блядь, вообще делает оладьи без муки? – Рен вытянулся, всматриваясь на ингредиенты, стоявшие около плиты. То ли спросонья, то ли еще от чего-то ему почему-то жутко захотелось этих оладьев. – Потому что это омлет, придурок, – брат, не оборачиваясь, закатил глаза, понимая, что ему придется терпеть Рена еще какое-то время. Он накрыл сковородку крышкой, пододвинул к себе стеклянную пепельницу и достал из кармана халата сигарету. – Не дай бог ты насоришь в мой завтрак пеплом, – он ненавидел курево. Сам бросил с трудом, а потому относился к этой привычке с максимальным пренебрежением, словно доказывая, что он самый лучший. – Пошел нахуй, – Гал устало выдохнул и потер глаза, облокачиваясь на столешницу. Утро только началось, а он уже сыт им по горло. У него начал пропадать аппетит. – За время своей жизни я встречала много разных людей, – они не заметили, как она вошла, сонно поправляя свои волосы, – но чтобы взрослых, вроде не таких тупых братьев, что будут как кошка с собакой, – она подошла к Галахарду и протянула руку, показывая, что ей тоже хочется курить, – это у меня впервые. – Пф, – в несвойственной для себя манере Реннард надул щеки, чем вызвал звонкий смех Уртир, а заодно и гогот от своего брата, – отвалите, я не выспался, – он растерялся, поняв, что сейчас что-то пошло не так. Он никогда бы не показал, что его чем-то и кто-то задел. Так почему сейчас? – И тебе доброе утро, – Гал слегка улыбнулся, мысленно надеясь, что она отвлечет его брата от него, или наоборот, он сам так отвлечется. Хотя, он все же знал, что ему поможет. Нужно просто вернуться домой. И все. – О, это оладьи? – Уртир заинтересованно смотрела на запотевшую крышку от сковородки, на которой скопилось множество маленьких капель. – Ёбаный рот этого казино, – Гал в очередной раз закатил глаза и затушил сигарету о пепельницу, приоткрывая крышку сковородки, – это, блядь, омлет. – Тоже неплохо, – волшебница довольно хмыкнула, поднимая голову вверх, но она не рассчитала расстояние между её затылком и дверцей шкафа, оттого слегка в него впечаталась. Маленькая кухня была заполнена дымом, что стремительно поднимался к потолку, смешиваясь вместе с паром от плиты. – Прошу, – Галахард расставил тарелки на стол, но сам есть не стал. Аппетит действительно пропал, но он не до конца понимал из-за чего. Неужели отношения с братом теперь стали настолько плохи? Или он просто не выспался? – Спасибо большое, – Уртир приоткрыла окно, выбрасывая в него сигарету, и довольно села за стол, – а как же ты? – но он ушел, оставляя её без ответа. Дверь глухо хлопнула, а она внезапно поняла, что они взрослые люди. Эти двое – никак не похожи на Меледи с Жераром. Это не они. Ей не нужно играть их мать, ведь в этом не было совсем никакой нужды. – Позволь задать тебе один вопрос, – Реннард придирчиво её оглядел, но это не вызвало у нее никаких эмоций, – тебе нравится то, что ты сейчас делаешь? – Не понимаю, – Уртир жадно забрасывала в себя еще горячий завтрак, едва успевая пережевывать – слишком проголодалась, – ну, я ем, и да, мне это нравится, – она приподняла на него глаза, стараясь не показывать эмоций, но внутри все же была сильно удивлена такому вопросу. Тем более, от него. – Ха-ха, не прикидывайся дурой, – он привык давить, чтобы что-то узнать. Он даже не думал изменять свою тактику. А зачем? Прямой вопрос – прямой ответ. Кто она такая, чтобы так себя вести? – Бесчисленные убийства притупляют рассудок? – он хотел вывести её из себя, сам не понимая зачем. Она была какой-то другой, это его бесило. Она не поддавалась. – Я просто хотел узнать, как ты относишься к тому, что ты сейчас здесь, что ты помогаешь Хартфилии. Зачем? – Ммм, – она задумалась, доедая последний кусок омлета, – ты очень наивен, если действительно думаешь, что я сейчас буду кричать от злости или что-то типа, – она отодвинула от себя пустую тарелку, – рада, что ты осведомлен о моем прошлом, довольно похвально, – она взяла тарелку и поставила её в раковину, хватая после этого пачку сигарет со столешницы. В ней билось что-то противоречивое. Он выглядел не таким, каким он сам хотел казаться. Он выглядел мило, возможно, даже притягательно. Но вел себя как паршивая сука. – Такая работа, – он натянуто-остро улыбнулся и продолжил есть, понимая, что нормального диалога с ней не будет. – Я видела многое, Аддерли, – она хмуро посмотрела в окно, прикуривая сигарету, – если ты считаешь меня кровожадной убийцей – я тебя не осуждаю, – она сильно затянулась и тяжело выдохнула, – но я нечто большее, чем это, – она слегка повернула голову, чтобы посмотреть на его лицо, – я хотя бы пытаюсь исправиться, я успела понять, что я делала не так, прежде, чем умерла, – она устало потерла глаза. Говорить обо всем этом было ей неприятно, но она сама начала. – Да, мне нравится помогать Люси, – она улыбнулась, когда в сознании возник её образ, – она очень сильная, хоть и не умеет себя контролировать, мне хорошо с ней, твой брат тоже кажется мне отличным человеком, – а вот говорить о нем она не стала, опасаясь лишней перепалки. – Горжусь, – он улыбнулся еще сильнее, казалось, что его уголки губ могут порваться, а затем он просто ушел, оставляя её одну. – Что за придурки, – она догадывалась, что он может её услышать, но было уже наплевать. Она осталась здесь для того, чтобы потом, как только Люси закончит, помочь ей. Она хотела пойти с ней, но Аддерли её не отпустили. Велик был шанс, что тогда ничего не получится. Поэтому ей оставалось только терпеливо сидеть здесь, с этими двумя, и ждать, когда наконец что-нибудь произойдет. Ожидание изнуряло. Но больше её тяготило не это. Она чувствовала нестабильность во времени, чувствовала искажение магии. А в памяти был последний разговор о Тартаросе. Ей не было страшно связываться с ними, не было страшно думать о том, что, возможно, придется к ним идти. Её пугало то, что Люси тоже ввяжется во все это. Да, она, безусловно, должна будет выбраться из любой передряги, вот только какой ценой? Что она отдаст в этот раз?***
С самого детства они были вместе, как что-то единое. Казалось, исчезни один из них, не будет какой-то целостности, исчезнет и другой. Потому что они отлично дополняли друг друга. Свет и Тень. Тень и Свет. Два компонента, без которых не существовал бы мир, верно? Стинг был очень неспокойным ребенком, ему вечно нужны были приключения. А его громкий голос ни на минуту не смолкал. Он постоянно говорил о чем-то, хотел узнать все на свете, широко улыбаясь, ничего не боясь, и изучая своими голубыми глазами каждый уголок этого интересного, таинственного для него мира. Он любил Роуга, Лектора и маленького Фроша. Они все были его единственной, родной и крепкой семьей. И они все отвечали ему взаимными чувствами. Роуг – же был полной противоположностью своего лучшего друга. Ему достаточно было слушать Стинга, радоваться его улыбке и следовать за ним повсюду. Всегда. В любом случае, если бы не Чени, Стинг бы не вылезал из неприятностей. Такому непоседливому созданию жизненно необходим был рядом здравый и рассудительный человек, как Роуг. Даже несмотря на возраст, в свои одиннадцать лет был слишком умным и сообразительным, чем Стинг, в силу своей энергичности, похвастаться не мог. Но, тем не менее, Стинг дарил Роугу тепло и свет. Благодаря этому светлому мальчишке он увидел мир другими глазами. Глазами света. Они дополняли друг друга. У них было любимое место – странное озеро, манящее своим бирюзовым оттенком с проблесками серебра в лучах солнца на спокойной глади воды. Им было тут спокойно. Даже слишком. Казалось, что вот, раздвинешь руками высокую траву и тут же зайдешь в магический барьер, потому что все звуки, кроме птиц и тихого шелеста, тут же исчезали. Они любили плескаться в этой странно-волшебной воде. Она добавляла им сил, их тела тут же по неизвестной им самим причине наполнялись магией, а состояние здоровья в разы улучшалось. В это было сложно поверить, но мальчики считали, что это озеро – волшебное. У него даже запах имел какие-то магические отголоски. Они ведь убийцы драконов. Они чувствовали. – Роуууууг, ты как? – чуть ли не плакала Фрош, смотря на своего друга, который лежал на траве и пытался сосредоточиться на звуках. – Я немного устал, все нормально, – ответил Чени, тяжело вздыхая и убирая капли пота со лба. Он был голоден, поэтому быстро устал. Но говорить об этом своему другу Роуг не станет, потому что тот сразу же ломанется на поиски чего-то съедобного без него, а потом обязательно вляпается во что-то нехорошее. Чени должен был заботиться о нем, поэтому решил немного отдохнуть прежде, чем отправиться на поиски пищи. – Опять перегрелся на солнце? – взволнованно спросил Стинг, задумчиво оглядывая его состояние. Тут Эвклиф внезапно встрепенулся и встал. Роуг тоже понял по колебаниям в воздухе, что происходит выброс эфира. Да, они почувствовали всплеск неизвестной магии. Теплой магии. Поэтому Чени тоже сразу же вскочил на ноги, несмотря на слабость в теле. Из глубин озера они заметили человеческую фигуру. Фигуру девушки. Она шла, а вода перед ней расступалась, будто живая. Ее странная одежда ни в одном месте не намокла, что подметил про себя Роуг. Стинг тогда от удивления открыл рот, а его глаза сияли каким-то странным блеском восхищения. Чени тут же сжал плечо своего друга и настороженно посмотрел на него, пытаясь предупредить о том, что ничего хорошего появление этой девушки не сулит. Потому что они не знали, кто она такая и с какой целью «вылезла» из воды. Темноволосый тут же перевел взгляд на девушку, которая была слишком красива, наверное, из-за этого друг и потерял голову. Фарфоровая кожа, алые губы и ярко-бирюзовый оттенок глаз – это то, что первым бросилось в глаза, а черные волосы красиво колыхались в такт слабому потоку магии вокруг нее. В руках она держала посох, а на голове ярко выделялся головной убор с изображением солнца. Она протянула свою руку к Стингу, который завороженный этим зрелищем, сразу же захотел ответить ей, протянув свою руку в ответ, но Роуг тут же перегородил дорогу своим телом, заставляя невольно отшатнуться девушку, на лице которой застыло неподдельное удивление. – Стинг, ты ее не знаешь совсем, так что не стоит прикасаться к ее руке так беспечно, – нахмурившись, прошептал он. Рядом с ним нахмурено стоял Лектор. – О чем ты, Роуг, мне кажется… – Как грубо, – ее голос был настолько приятен для слуха убийц драконов, что Роуг почему-то смущенно покраснел, – ведь это вы бесцеремонно приходите сюда и каждый день купаетесь в моем озере. Вам стоит научиться вежливости, молодой человек. Чени смущенно встрепенулся и тут же отступил на шаг, опустив взгляд себе под ноги. Ему было стыдно, однако, он не жалел о своей осторожности. Этот мир был полон злых людей, у него не было выбора. Роуг поступил так, как должен был поступить. Стинг – самый дорогой человек в его жизни. – Но я рада, что ты настолько заботливый друг, – ее рука тут же оказалась на макушке Роуга, растрепав его черные волосы в разные стороны. – Ты – хороший мальчик. Странно. Роуг всю жизнь был слишком осторожен, слишком напряжен с другими незнакомыми людьми. А она… вмиг развеяла все подозрения. Ее рука была чуть прохладной, с красивыми кольцами на пальцах. Улыбка была доброй и спокойной, глаза светились чем-то благородным. – Кто вы? – восторженно, но все равно настороженно, с какой-то опаской спросил Стинг, проигнорировав нравоучения неизвестной девушки – Я – Хранительница этого озера, жрица Солнца, Стинг, – Эвклиф тут же встрепенулся, услышав свое имя. Он совсем не ожидал. – Вы часто тут бываете, поэтому не удивляйся тому, что я запомнила ваши имена. Вмиг она задумчиво отвела взгляд и посмотрела на озеро. Она вспоминала, как на протяжении долгого времени эти два маленьких мальчика вечно заходили к ней, прогоняя ее тоску и одиночество. Наблюдая за ними, она невольно понимала, что ее пустота в сердце, вызванная долгим нахождением в своей водной «тюрьме», тут же начинала заполняться чем-то добрым и нежным. Будто это мальчики – ее дети. Стинг, если приходил один, постоянно разговаривал с сам собой, откровенничая ни то с ней, ни то с озером. Он не знал об ее существовании, возможно, поэтому разговаривал один совершенно свободно. У него было много переживаний: Эвклиф каждый раз жаловался на то, что им приходится самим добывать еду, выживать, что он безумно скучает по своему отцу и как жалеет, что убил его. Стинг был плаксой, хотя никогда никому этого не показывал. Он всегда улыбался при своем друге, но в одиночестве становился меланхоличным. А маленький Роуг боялся своих теней. Он постоянно боролся с чем-то темным внутри себя. Хранительница четко знала, что его магия не совсем обычная, поэтому немного помогала ему своим водным балансом. Возможно поэтому маленький Роуг чувствовал, что озеро – это то единственное место, которое способно облегчить его состояние? Жрица знала их слишком хорошо, будто бы они всю жизнь вместе. После стольких месяцев, неосознанно она поняла, что эти мальчики стали неотделимой частью ее жизни. И она им спустя какое-то время стала дорога. Они приходили не просто насладиться озером, а теперь еще и к ней, этой странной жрице, дарившей им любовь и заботу. Будто бы она их мать. И эти воспоминания были слишком священными, слишком дорогими, дабы забыть о них. Стинг любил жрицу. И Роуг. А она любила их в ответ. – Стинг, не бегай так, иначе можешь упасть, – говорила она постоянно, сидя на камне и наблюдая за тем, как Роуг читает книгу, которую она решила подарить ему однажды. Стинг же дурачился вместе с Лектором около озера, плескаясь в воде. Не прошло и несколько секунд, как Эвклиф все же упал, прокатившись на животе по траве и ударившись больно коленкой. Он тихо застонал. – Стинг-кун! Ты как? – тут же подбежал к нему маленький кот, смотря на то, как блондин недовольно морщится, держась рукам за коленку. Он не плакал, правда немного бусинок слез все же собрались в уголках его глаз. Роуг с волнением в глазах захлопнул свою книгу и тут же подбежал к другу. Всего лишь царапина, но из нее сочилась кровь. Чени с надеждой взглянул на жрицу, что плавной и мягкой походкой босиком шла к ним, чувствуя, как мокрая трава от дождя щекотала ее ноги. С я-так-и-знала взглядом жрица спокойно прикоснулась холодными пальцами к ране, поврежденная кожа тут же затянулась, а на месте раны ничего не осталось. Почувствовав абсолютно гладкую кожу под пальцами, когда Стинг прикоснулся к коленке, тот тут же глаза его засверкали. Все, кто смотрел за этим, ахнули от восторга. – Научи и меня так! Я хочу помогать Роугу, Лектору и Фрошу, если вдруг они попадут в беду! – восхищенно вскочил Стинг. – Может быть, чуть позже, – нежно улыбнулась она и потрепала всех по очереди по голове своей ладонью. Но она знала, что никогда никого не сможет ничему обучить. Она едва знала себя. Зачем она здесь? Почему так долго? Творение Анкселама – она – просто проверка его способностей. Сможет ли бог смерти не только забрать жизнь, но и создать её? И он смог, вместе с Меморой и Андорой они создали её, создали это озеро, ради какого-то предназначения, которое они всеми силами хотели избежать. Она появилась из маленькой капли воды и клочка эфира. Ты – хранительница. Это – твой храм. Больше она не знала ничего. Стинг и Роуг переглянулись, смотря на то, как Хранительница молча поднялась с коленей и побрела к воде, постепенно исчезая. – Эй! Почему ты уходишь? – недовольно спросил Эвклиф, нахмурившись. – Устала. Надо восстановить силы. Роуг, – она обернулась и мягко улыбнулась тому, кого звала. Чени немного смущено отвел взгляд, но внимательно стал слушать, - позаботься о них, рассчитываю на тебя. Ее глаза сияли в свете заката, а волосы мягко трепетали из стороны в сторону по мере ее ходьбы. И она исчезла. – Как будто я и сам не могу, – надулся блондин, сложив руки на груди, который вдруг приревновал своего лучшего друга к таинственной жрице. Они чувствовали, что что-то в ней изменилось. Жрица вдруг стала такой задумчивой, постоянно молчала и смотрела вдаль, как будто бы ей резко все наскучило. Роуг спрашивал, по какой причине она должна торчать в этом озере. Но она только деликатно промолчала, но все же позже объяснила, что хранит очень важную вещь, что ей нельзя уходить. Кажется, Хранительница была тут очень долго. – Скоро я исчезну, – печально произнесла однажды она, смотря в глаза этим невинным детям. Ее руки снова по привычке оказались на макушках Стинга и Роуга. Ей так не хотелось с ними расставаться, но она чувствовала, что идет неведомая мощная сила, чтобы забрать то, что жрица охраняла всю свою жизнь. Ее основной задачей с самого начала была защита артефактов. За столько лет ей никто так и не смог забрать то, что покоится на дне озера. Но сейчас она четко была уверена, что не сможет победить. А нужно ли ей было побеждать? – Что? Это еще почему? – яростно спросил Стинг, смахивая ее руку со своих волос. – Так уж получилось, что я живу уже довольно долго и устала от этого. Я и так задержалась в этом мире, - сказала хранительница, тут же неловко убирая руки. – И моя сила с каждым годом становится слабее. Я уже не могу защищать то, что должна, – она врала, прямо смотря им в глаза. Они слишком малы, чтобы понять, как устроен мир. Она не была настолько слаба, просто ее существование оканчивается именно в этой точке. Она отвергала эти мысли, не хотела в это верить, но это было правдой, от которой уже слишком поздно убегать. – Но почему? До этого же все выходило, – хмуро отозвался Чени. – Я знаю, ты поймешь, Роуг. Чужая магия со временем ослабевает, потому что я – дитя магии одного очень сильного человека, – она присела на траву и вытянула ноги. – Спустя огромное количество времени, сколько я уже тут нахожусь, я поняла, что могу видеть недалекое будущее. Ко мне кое-кто должен наведаться, – жрица грустно улыбнулась и тут же посмотрела на озеро, будто бы решаясь на что-то внутри себя. – Разве эти артефакты важнее жизни? – воскликнул возмущенно Стинг, с ужасом понимая, что происходит какое-то совсем нелепое прощание, с которым не было сил смириться. – А я-то думал, что мы всегда будем вместе! – Эти артефакты не должны попасть в злые руки. Но… я не могу защитить их, вскоре колесо судьбы собирается прийти в движение, понимаете? – жрица рассуждала мудро и храбро, уверяя в этих словах не то себя, не то мальчиков, пытаясь рассказать им то, что должно произойти, но понимал ее только Роуг. Стинг же хмурился в бесконечных попытках осознать суть ее мыслей. – Это дитя… она станет той, кто это колесо заставит двигаться. – Что это значит? Тебя кто-то убьет? – вдруг встрепенулся Стинг, вставая с колен. – Я никому не дам тебя в обиду. Верно, Роуг? Но Роуг молчал, серьезно вглядываясь в спокойное выражение лица жрицы. Она будто бы уже приняла свою смерть. – Она придет убить меня, – серьезно и холодно произнесла девушка. – Вместе с Ним. – И м-мы не сможем спасти тебя? – со страхом в глазах спросил Лектор, забираясь на колени к жрице. – Ф-фро хочет спасти Вас, – со слезами на глазах пробормотал Фрош, обнимая Хранительницу за руку. – Вы не должны вмешиваться. Иначе тоже потеряете жизнь, – строго заявила девушка. – И та, кто придет за артефактами – очень сильная волшебница. Но вместе с тем, она очень несчастна. На ее долю выпало немало испытаний, – она узнала это от Зерефа, что раз в сотню лет так бесцеремонно вламывался в её владения, сначала пытаясь узнать хоть что-нибудь об Анкселаме, а потом решился оставить здесь свой меч, чтобы она сохранила его для Драгнила-младшего. – Почему ты жалеешь ее? Она же за твоей жизнью придет! – тут уже не выдержал Роуг, который до этого с такой силой кулаки сжимал, что пальцы невольно захрустели. – Потому что… мне ее жаль. Вы должны помочь ей. Колесо судьбы неминуемо после ее поступка придет в движение и, когда она захочет все исправить, уже будет поздно. Постарайтесь помочь ей чуть раньше. Стинг все равно не понимал. Он не понимал, как можно просить помочь своей убийце. Более того, ее слова настолько спокойны и непоколебимы, что вызывало табун беспокойных мурашек по всей спине. В ужасе были все. Желудок будто бы скрутило невыносимым узлом. В следующие несколько дней она поставила барьер, который не пропускал маленьких мальчиков к озеру. Роуг понимал, что происходит, когда как Стинг не мог с этим смириться и каждый раз тащил своего друга к нему в надежде на то, что Хранительница уберет барьер. Так продолжалось несколько дней, пока они не наткнулись на ее труп и чудовище рядом с ней. Это была блондинка. С совершенно звериным взглядом, в которых плескался не только восторг, но и ужас. Казалось, ее переполняли противоречивые чувства. Но она все равно с жадностью втягивала ноздрями воздух, будто бы было мало запаха крови в легких. Она убила ее, жрицу, которая подарила им любовь. Барьер исчез, потому что она умерла. И убила ее эта… вернее, это. Чудовище. По-другому Стингу и Роугу было бы сложно выразиться. И, когда невольно они всем телом попятились от страха и листва зашумела под ногами, чудовище повернуло к ним свою голову, яростно смотря на мальчиков. Стинг среагировал первым. Он тут же взял за шкирку Роуга и побежал, включая ярость убийц драконов. Наверное, это был инстинкт защиты себя и близкого ему человека. Но он бежал и плакал, плакал и бежал, потому что поклялся себе отомстить за жрицу. Но время – штука неумолимая. Вступив в гильдию, они вдруг позабыли, что хотели отомстить за нее. И Роуг – дурак, как утверждал Стинг, потому что он решил прислушаться к последним словам Хранительницы, когда как Эвклиф вынужден терпеть распирающую его ярость. С годами он стал чуть спокойнее и относился к этому с нисхождением, больше всего делая акцент на предсказании жрицы. Что такого должно случиться в будущем по вине этой девушки, что безжалостно убила жрицу? Неужели, все настолько ужасно? И на эти вопросы ответов не было.***
Глухой звук шагов разносился по огромному залу. Все молчали, наблюдая за своим Королём, ожидая от него приказов. А он ходил туда-сюда, давая опоздавшим еще несколько мгновений, чтобы объявиться. – Ладно, – он наконец сел на кресло, что стояло во главе длинного, узкого стола, – начнём, – он откинулся на спинку и закинул ногу на ногу, – Азир, – услышав свое имя, Король Пустыни резко и шумно поднялся, прожигая взглядом мага, – позволю тебе сделать доклад о присутствующих здесь Спригганах. – Есть, – он откашлялся, немного волнуясь, – на месте сейчас Брандиш, Ирен, Инбер, Август, – он проходился взглядом по всем присутствующим, а они, услышав свое имя, вежливо кивали, – Якоб, Найнхарт, Вару и Серена, – закончив перечислять присутствующих, он снова развернулся к своему покровителю. – Где остальные? – он скучающе обвел их всех взглядом, понимая, что сейчас, в принципе, не нужны все двенадцать Сприганнов, ведь время для сбора ещё далеко не пришло, ему просто было скучно, поэтому он хотел скоротать время. – Лакрейд и Брадман сейчас на разведке в Беллиаме, ожидают вашего разрешения на проход в Пергранд, - он задумался, оглядывая взглядом остальных. – Нет, – он внезапно его перебил, визуализируя в голове карту Ишгара, пытаясь в точности вспомнить, где что находится, – пусть отправляются в Стеллу, это королевство на востоке от Боско, в Пергранд еще слишком рано, – он кивнул сам себе, а затем выжидающе посмотрел на Азира, ожидая продолжения. – Здесь нет еще Димарии, – он на секунду осекся, словно забыв все слова. Он боялся разгневать Короля, поэтому оттягивал момент, как только мог, но обстановка накалялась, и тянуть он больше не мог. – Я не знаю, где Димария Хронос Иеста. – Вот как, - Зереф слегка улыбнулся, не ожидая подобного ответа. Азир был очень приземленным, но в то же время очень ответственным, поэтому удивился, что он не знает о том, где она. – Господин, – Брандиш подняла руку, прося разрешения ответить, на что Зереф одобрительно кивнул, – последний раз я связывалась с Димарией неделю назад, она говорила, что пока не планирует покидать Аракиташию, но больше я с ней не разговаривала, – она выглядела очень отстраненной, что временами безумно раздражало Драгнила, но все же была одной из самых полезных. – Ваше Величество, – Август поднялся, напряжённо хмурясь, – ваши приказы не обсуждаются и являются для нас самыми важными, если она проигнорировала его без должной на то причины, она должна понести наказание, – мысленно Зереф смеялся с его грозного тона. Август был очень строг, но были среди Спригганов и те, кого он уважал, а возможно, даже и любил. Брандиш была в числе последних. – Ирен, – услышав свое имя, волшебница, улыбаясь, посмотрела на Зерефа, – найди её, используй для этого все, что тебе понадобится, – он натянуто улыбнулся, наблюдая за реакцией остальных. – Конечно, мой Король, – она мягко кивнула головой, а затем перевела взгляд на Брандиш, что скучающе смотрела сквозь стола. Она может пригодиться. – На этом все, – тёмный маг встал из-за стола, а за ним поднялись и все остальные, – спасибо, что пришли, я ценю это, – он выдавил из себя очередную улыбку и направился к выходу, – я буду ждать от тебя доклада, Ирен. За Зерефом вышли и все остальные, а в зале остались только трое: Август, что был очень встревожен неподчинением Димарии, Инбер, который являлся одним из самых приближенных к Королю спригганов-советников, и Ирен, которой досталось все это разгребать. – Госпожа Ирен, – Инбер поднялся со стула и подошёл к окну, – вы действительно считаете, что Димария могла так просто проигнорировать приказ? – ему было любопытно, что же такое заставило Хронос не прийти на сбор. – Нет, – она нахмурилась и сложила руки в замок, опустив на них голову, – я думаю, что здесь не все так просто, но мне не составит труда разобраться, – у Ирен были дела намного важнее, чем разыскивать пропавшую, не самую умную из них, спригганшу, но выбора не было. – Ирен, как только что-то узнаешь, – Август требовательно посмотрел на волшебницу, - незамедлительно доложи Его Величеству, – она кивнула, а затем встала из-за стола, направляясь к выходу. Август был строг и стар, но в то же время смертельно силен. Спорить с ним ей не хотелось из чувства уважения к этому старику, хотя его безумная преданность Зерефу её раздражала. Они все ведут себя как куклы. Она вышла из зала и оперлась на стенку, устало выдохнув. Нужно было начинать, чтобы Август или Инбер не доставали её постоянными напоминаниями. – Хайне, Джульет, – она махнула рукой и после этого перед ней появились две девушки, – задача – найти Димарию, она должна быть где-то в Аракиташии, чем быстрее, тем лучше, – без слов две девушки поклонились своей хозяйке, а затем исчезли, отправляясь на поиски. Эти двое быстро её найдут, это лишь вопрос времени. И успеет ли Димария от них сбежать или же придумает неплохую историю о том, где она была – все зависит от нее.***
** – Фу! – я сильно скривила лицо, бросая мелкую баночку странного цвета в лицо Эвклифу. – Я это, блядь, даже трогать не буду. Твое – сам и размажешь, – меня передёрнуло: это не укладывалось в моем сознании. Да, суккубы, да, секс. Но разбрызгивать сперму белобрысого, чтобы Индира учуяла ее за миллион километров и примчалась сюда? Когда Аддерли сказали, что дали мне приманку, я обрадовалась, ведь тогда задача в разы упрощалась, но знала бы я, что это будет. Да, это, в принципе, естественно, но меня все равно коробило. Возможно потому, что у меня никогда не было настоящей, взаимной близости с кем-то. – Не люблю девственниц, такие неженки, – он наигранно закатил глаза, прокручивая баночку в руках, - да любая девушка была бы рада сделать что угодно, лишь бы я кончил, – на какую-то секунду меня словно что-то пронзило, а все тело оцепенело: я вспомнила то кристальное пространство, где была заперта вместе с Ним, но оцепенение интенсивно заменялось гневом, кровь начинала приливать к моему лицу, мне хотелось ударить его, причинить боль, чтобы он закрыл свой поганый рот, – сиськи хоть покажи, что ли. – Пошёл, – никогда ещё мой голос не звучал так низко и надрывно, – нахуй, – я почувствовала лёгкую вибрацию в воздухе, эфир начинал концентрироваться вокруг меня, а Эвклиф резко сменился в лице. Что, ссаный плейбой, неожиданно? Меня не интересовала его реакция, не интересовал его ответ. Я незамедлительно встала, грубо швыряя стул, на котором так блаженно сидела, в сторону, а затем вышла, не закрывая за собой дверь, и стремительно отходила от этих развалин. Они жили в этом доме лет восемь или девять назад, он выглядел ужасно, но я не жаловалась на условия, ведь бывала в местах и хуже. Но больше всего меня раздражала болотная вонь, сырость. Здесь было невыносимо, все будто бы давило мне на виски, а это стало последней каплей. Я отошла настолько далеко, чтобы мне не было слышно ничего, что может издать Эвликиф, но при этом зрительно я могла заметить, если вдруг что-то пойдет не так около дома. Ноги проваливались в грязь, пачкая мои сапоги, а вокруг летали до жути раздражающие мошки, которые уже просто не было сил отгонять от себя. Руки уже сами потянулись к пачке сигарет, словно на автомате, хотя прошло не так много времени с тех пор, как я начала курить. Быстро подожгла сигарету и поняла, что слегка подпалила себе кончики волос, что вываливались из-за уха. Да и черт с ними. Я отмахнулась, втягивая как можно больше в легкие, а затем медленно выдохнула, наблюдая, как плавно растекается дорога дыма в воздухе. Это было красиво. Единственное, на что можно было отвлечься в этом аду. Когда я в последний раз делала что-то для себя? Ходила, черт побери, в магазин? Только когда впервые здесь оказалась. Я же не пленница. За мной больше не ходит тупоголовый дракон, я же могу сделать все, что захочу. Так почему же я торчу на вонючем болоте, дожидаясь момента, пока какой-то говнюк надрочит в банку? Я обессиленно хлопнула себя по лицу, пытаясь отрезвиться, словно это хоть на секунду бы помогло мне. Но нет. Лучше не стало. Как и всегда. Пепел падал на грязные сапоги, а я уже даже не обращала на это внимание. Было насрать. Лучше сожгу всю одежду, когда вернусь домой. Я осеклась, а затем сделала еще одну затяжку, выкуривая сигарету почти до фильтра, обжигая себе губы. У меня нет дома. В этом и была вся загвоздка. Куда я пойду? К Галахарду и Реннарду? Может, к Уртир? Если она вообще где-то живет. Куда мне деться? Возвращаться на Дайран? Только через мой труп. Хотя, я и так уже около-труп, поэтому сделка была так себе. Я хочу свой собственный дом. – У тебя ведь есть деньги за задание для Асшай, да и думаю, что Аддерли тебе помогут, так почему бы не снять квартиру или купить маленький домик, – Каин был генератором гениальных идей, ведь в последнее время мой мозг ограничивался вещами поспать-покурить-поесть. А ведь и точно. Мысли о будущем доме придавали мне ощущение какой-то значимости, какой-то уверенности. Я смогу где-то осесть, задержаться где-то. Я перестану скитаться. Я настолько замечталась, что пришла в себя на моменте, когда выбирала, какие занавески будут лучше: нежно-розовые или тёмно-синие. – Я закончил, – донеслось до меня издали, и я увидела, как этот придурок начал разбрасывать капли из банки по периметру вокруг дома. Не желая ему отвечать, я одобрительно подняла руку, призывая его к продолжению, а сама достала еще одну сигарету. Оставалось еще несколько свободных минут, а потом что-то должно будет случиться. А, может, все это не сработает. Я даже не знаю, что было бы лучшим для меня. Смола оседала на обкусанных губах, неприятно их пощипывая, а я тяжело вздыхала. У нас будет всего лишь чёртовых семь минут. Семь минут во время слияния. Это наш максимум, которого мы достигли за ночь. Но времени больше не было: болезнь распространялась по Эвклифу и любое его отключение из реальности грозило быть последним. Каин назвал нас Семенадой. Он сказал, что так гласил свиток, который ему отдали Аддерли. В мире происходит не так много слияний между демоном и человеком, и, почему-то, им дается определенно имя. Мы – Семенада. Я уже сбилась со счету того, кто же я. Тупая дура, кусок бесполезного дерьма, наивная девка, Люси Хартфилия, Убийца Драконов, а может просто неудачная самоубийца, так теперь еще и Семенада. Выбор был богат, но я ни на чем конкретном еще не успела остановиться. – Как только я почувствую её безопасном для нас расстоянии, сразу обращаемся, чтобы успеть спрятаться и выиграть время, – а сколько у нас будет времени? Несколько секунд, минута? Я так и не сдвинулась с места, погружаясь в грязь все глубже и глубже, начиная еще и обрастать пеплом и бычками вокруг. Пошла третья сигарета, Эвклиф уже заканчивал круг, а внутри меня нарастала тревожность. Справлюсь ли я? А этот дурак? А если время слияния закончится быстрее, чем эти гребанные семь минут. Я покосилась на потертый ремешок часов, которые неприятно, громоздко и непривычно повисли на моей руке. Эвклиф достал их откуда-то из-под завалов старого дома. Циферблат был треснут, но время я все же видеть могла. Мне страшно. А осознание неизбежного приходило ко мне быстрее, чем догорала сигарета. – Сейчас! – я дернулась от доселе неслыханно громкого голоса Каина, и тут же закрыла глаза, и начала беззвучно, одними губами произносить слова призыва, позволяя нам объединиться. – …И явится миру Семенада… – мы притаились высокой траве, сосредотачиваясь на ощущении суккуба. Мы чувствовали её неаккуратные, рваные движения. Она, казалось, бежала как никогда прежде. Разве уж настолько была дорога ей душа и тело Стинга Эвклифа? Это было вне нашего понимания. А вот план его действий был прост: попытаться её разболтать. Не факт, что это бы сработало, но белобрысый заверил нас, что его отношения с ней позволят выиграть несколько мгновений. А нам этого бы хватило. Ибо другого варианта не было. – Любовь моя, – драконий дитёныш улыбался настолько приторно, что нас чуть не затошнило, – Индира, я так рад, что ты со мной, – мы не видели её лица, но чувствовали их внутреннее напряжение. Он обнимал её и моляще смотрел куда-то в даль, пытаясь найти не то нас, не то себя. Но нас не было видно. Она не отвечала ему взаимностью. Она выглядела также, какой мы запомнили её с той голограммы. Длинные черные волосы, которые, казалось, закрывали всю её спину, не давая понять её силуэт. Мы наблюдали, нам было интересно. В какой-то момент жизнь Эвклифа отошла для нас на второй план, уступая любопытству. Мы, не отрывая взгляд, смотрели за каждым её движением. Глухое тиканье помятой стрелки часов едва до нас доносилось. Она не произнесла ни слова, она молчала все то время, что находилась здесь. Но почему? Мы подошли уже вплотную, когда он упал на колени и начал задыхаться. Мы не замечали крови из его рта, смешанной со слюнями, мы лишь наблюдали за её тонкими, казалось бы, полупрозрачными руками, которыми она так изящно двигала, собирая вокруг тёмную магию. Словно она заколдовала и нас, но это неправда. Нам лишь было интересно, было любопытно, что же будет в конце. Неожиданно громко он повалился на землю, истошно крича, и только в тот момент мы вспомнили, что он все-же был важен для нас. Казалось, что время остановилось. Ничто не двигалось, кроме стрелки часов, что начинала звучать все тише и тише. Все вокруг потемнело, а мы стремительно пролетели сквозь суккубшу, держа в руках что-то теплое. Стоило нам обернуться, как она и сама лежала на земле, рядом со своим возлюбленным, а их руки едва касались. Мы почитали это романтичным, вот только все вокруг было забрызгано кровью. Теперь люди будут считать это трагедией? Но почему же нам не грустно? Почему мы ничего не чувствуем? В руке было то, чего нет у нас. Там было сердце. Мы прекрасно помнили, что ничего еще не закончено. Легкое нажатие – ещё горячая плоть разрывается прямо в лицо Эвклифу, рваными кусками оседая на нем. Ему понравится вкус? Мы сели на землю, устраиваясь аккуратно посреди них. О чем она думала в тот момент? О том, что её ждет новая душа? Какое-то вознаграждение? А он? О том, спасем ли мы его? И что получилось в конце? Они просто вышли из жизни, а пробыли в ней всего лишь бесполезной пылью. Что он, что она. Они любили кого-то по-настоящему? Был ли в этом хоть какой-то смысл? Прошло ровно семь минут и восемнадцать секунд. Это был, кажется, наш новый, абсолютный рекорд. Слова разрыва не нужны, ведь мы еще не можем держать слияние качественно, не на время. Я не торопилась вставать с земли. Я так и сидела посреди них, окруженная все той же вонью болота, а теперь ещё и тошнотворным запахом крови. Я боялась, что что-то пойдет не так, но, когда все действительно случилось, я не почувствовала ничего. Каин еще какое-то время не будет откликаться, ему пока тяжело еще и возвращаться обратно. Но мы все-таки сделали это, да? Я вскинула голову и устремила свой взгляд в небо, наблюдая за тем, как медленно движется солнце. Глаза начало щипать, и лишь тогда я прекратила, опустив голову. Что я, блядь, сейчас вообще делаю? Я потянулась к пачке сигарет, что, на мое удивление, с краю была чуть запачкана кровью суккубши. Она пахла иначе. Пахла, как чёртова грязь с этого болота. Такая же черная, такая же мерзкая. Легко задрав футболку, я вынула меч и вставила его в землю, напротив себя. Символы не горели, опасности рядом не было. Небывалым порывом я уткнулась головой в рукоять меча и схватилась за дол руками, совершенно не опасаясь того, что могу порезаться. Я не могла поблагодарить его сейчас, но так мне становилось легче. Потом он почувствует это. Тяжело отстранившись, я все-таки достала очередную сигарету из пачки, начиная замечать, что у меня слегка дрожат руки. Но тремор не помешал мне подкурить её, поэтому я отбросила эти мысли, не сейчас. Было не интересно. Я не слышала ничего, кроме треска кончика сигареты и тяжелого дыхания Эвклифа. Он не умер. К счастью или к сожалению, он все-таки не умер. Но сейчас мне больше была интересна она. Я задержалась взглядом на её лице. Оно не было спокойным, не было умиротворенным. На нем застыла гримаса боли и ужаса: её рот был криво приоткрыт, а глаза немного скошены. Вряд ли она ждала чего-то подобного. Но я не думаю, что она долго мучалась. Я слегка приподнялась, чтобы посмотреть ей в глаза, но они были пустыми. Стеклянными. Жёлтая радужка поблекла, но любопытство во мне пересиливало, и я продолжала смотреть в лицо трупу суккубши. Недолго думая, я быстрым движением стряхнула ненужный пепел и воткнула тлеющий окурок сигареты прямо в её глаз. Но ничего не произошло. Глазное яблоко медленно прожигалось и начинало растекаться, в сопровождении с легким шипением от окурка. Когда он потух, я выбросила его, всматриваясь в дырку, которую собственноручно ей подарила. Ещё одну. Возможно, я была даже немного расстроена: он не лопнул с брызгами, меня не затошнило от этого вида. Я все еще ничего не чувствовала. Ни отвращения, ни страха, ни боли. Лишь болотный запах, смешанный с кровью и сигаретами. – Я все сделала, Гал, – я провела пальцами по кольцу, сосредотачиваясь на его образе, – забери меня отсюда, иначе я утоплюсь в этом болоте, – ответом мне была слабая вибрация, которая от пальца, где было кольцо, начала разливаться дальше по телу. Я стала монстром. Или я всегда была монстром? В какой момент я поняла, что этот процесс необратим, если только не пытаться его хоть чуть-чуть контролировать? В какой момент я стала понимать, что становлюсь похожей на Него? В какую секунду, в какой миг своей жизни я поддалась его магии, поддалась тёмным, низким желаниям, что он трудолюбиво взращивал во мне двенадцать лет. В какой момент?