---
В замке царила привычная тишина, по длинному коридору гулял ветер, тревожа только бледные огни горевших круглосуточно свечей в позолоченных подсвечниках. Ида вертелась вокруг, потчуя Лорда свежими фруктами и словно притупляя бдительность. Девочки из прислуги вели себя непривычно тихо, не носились по кухне и не смеялись. — Где Иса? — Мин Сок совсем не хотел есть, но никак не мог обидеть поваров. Ида отмахнулась и попыталась извиниться, но вдруг закашлялась. — Его отправили по делам, мой Лорд, — придя в чувство, сказала женщина и вновь поправила фартук, хотя тот был в полном порядке. — Так внезапно, сегодня рано утром, поэтому он велел не говорить Вам. Хлеб был на удивление вкусным, а вот слова показались пресными, разбавленными ложью или, скорее, волнением. — И когда он вернется? — Доберется к завтрему, не беспокойтесь. Привыкший видеть мужчину рядом, Мин Сок почувствовал себя потерянным. Словно ему не с кем было поговорить, хотя вокруг вертелось полно людей, в любую минуту готовых освободиться для беседы с виконтом. Поблагодарив за трапезу, Лорд поднялся из-за стола, привлекая внимание излишне суетливой в этот день Иды и удаляясь. Никто не пошел вслед за ним, оставляя в тишине. Еще ни разу за все время Иса не уезжал без предупреждения и всегда говорил о возможных отлучках, которые могли длиться несколько часов или около дня. А в этот раз ему требовалось более суток. — Какая встреча, — будничным тоном пробормотал проплывавший по коридору Де Клер, сопровождаемый супругой. — Вам следовало бы навестить Его Сиятельство. — Не имею на то причин, меня никто не звал, — тем же тоном, передразнивая, отозвался Ким, кланяясь. Граф исчез так же внезапно, как и появился, не проронив больше ни слова, словно брезговал такими разговорами. Это было и на руку Мин Соку, не желавшему иметь контакт с весьма скользким мужчинкой. Де Клер сказал о герцоге, от которого вестей в ближайшие пару дней не приходило, а теперь он якобы изъявил желание лицезреть виконта у себя в приемной. Минуя винтовую лестницу, Ким нырнул в конюшню, чтобы поздороваться с тамошними конюхами, потрепать свою кобылицу и угостить ее чем-нибудь. В замке осталось всего одно крыло, куда Мин Сок еще не заглядывал, но то имело самую высокую башню и всегда первым оказывалось в лучах рассветного Солнца. Так и в этот раз, даже когда весь двор был освещен, башня словно возвышалась над остальными, привлекая внимание своей особенной величественностью. Чувствуя, как подол мантии собирает песок двора, Лорд приподнял ткань и ускорил шаг, кожей впитывая теплый солнечный свет. Герцог развлекал себя рисованием, сетуя на отвратительные успехи и разрывая очередное полотно прямо на глазах у явившегося Мин Сока. — Желали видеть меня? — В дань уважения — низкий поклон и смягчение тона голоса. — Если бы не твои перебежки, давно лишился бы головы, — огорченный собственными неудачами в рисовании, герцог бушевал не на шутку. — Думал, мы не догадаемся? За кого принимаешь меня? — Прошу простить, но не могли бы Вы объяснить, в чем дело? — Когда его манера речи стала настолько угодливой? — Тебе ведь известно, где Принц? — Проводя мокрой кистью по чистому полотну, спросил герцог, не желавший смотреть в сторону Кима. — Конечно, известно. Сколько бы мы ни пытались отыскать и вернуть его, ничего не выходило. А ты вдруг нашел пропажу и отказываешься возвращать на законное место. — Но Принц — не вещь, — Мин Сок покосился на стражу, не желая быть пришпиленным к стене. — И не в моих правах заставлять его возвращаться. Смею заметить, что не заявлял о «находке»: это было простым предположением. Кисточка, брошенная твердой рукой, отлетела в угол, оставив на полу небольшое мокрое пятно. Герцог почти вспыхнул, уверенным тяжелым шагом направившись к Лорду и остановившись прямо перед его носом. — Из-за этого ребенка погибло столько народа, — в глазах пылал пожар. — Если он не соизволит вернуться, вашего будущего не станет, оно будет выжжено чумой и голодом до самых костей. Не сумеешь вернуть Принца… Можешь спросить у Исы, что станется с тобой. Поднявшееся ранее волнение неизвестного характера теперь достигло своего пика, давая понять: что-то случилось с Хранителем. Собравшись с силами, Мин Сок выждал еще одну минуту и, заметив вновь отвлеченного герцога, удалился как можно более тише, лишь бы тот не изъявил желания вновь задержать его. Ноги сами несли в одно-единственное место, куда прежде не было нужды являться: в лазарет. Там всегда было сухо и пахло спиртовыми настойками, отчего щекотало ноздри, но тянуло отдохнуть. У двери, как и ожидалось, суетилась знахарка, обычно живущая рядом с конюшней и не любившая жаркого Солнца. Женщина, заметив Лорда, остановила его и запретила входить, не желая даже слушать просьб. Сколько бы он ни пытался прорваться внутрь помещения, все попытки оставались тщетными. Знахарка бормотала что-то почти шепотом и вертела в руке склянку с чем-то сыпучим, похожим на засушенную траву. Мин Сок никогда бы не подумал, что в бабуле может оказаться столько сил, чтобы сдержать его напор. — Милорд, Вам не следует здесь находиться, — Ида, поднявшаяся к лазарету, держала в руках кувшин. — Он ведь здесь, да? Что с ним сделали? — Мы можем спокойно поговорить в столовой, если пожелаете. Но, прошу Вас, давайте уйдем. В последний раз глянув на знахарку, Ким последовал за Идой, до сих пор взволнованный. Они шли до столовой молча, чтобы не привлечь внимание кого-то из слуг своей беседой. Днем в герцогстве бурлила жизнь, но, хоть каждый и был занят своим делом, держал ухо востро, дабы при случае одним из первых оказаться с очередным слушком у ног герцога. — Не стоило Вам ходить туда, ох, не стоило, — Ида качала головой и металась из стороны в сторону, выгоняя всех присутствовавших из столовой и закрывая двери. — Почему не послушались и не остались здесь? — Никто не говорил мне оставаться. Между прочим, ты утаила новость о том, что Иса пострадал, — не желая даже присесть, Мин Сок сложил руки на груди и уставился на женщину. — Что они сделали с ним? — Вам обоим следовало быть немного тише во время обсуждения, — Ида резко перешла на шепот, — поисков исчезнувшего Принца. Но Иса, загоревшийся этой идеей, совсем забыл об огромном количестве ушей и злых языков в замке, да и за его пределами. — Значит, кто-то подслушал нас? — Теперь мы не узнаем, кто именно, но вас не только подслушали, но и обвинили в утаивании местоположения Лунного Принца, а Ису, как Хранителя, призвали к ответственности, — женщина тяжело вздохнула. — Он ничего им не сказал, потому что и сам не знает, в итоге лишившись пальца. — Они отрубили ему палец?! — Лорд почти вскрикнул, заставляя Иду зажать ему рот ладонью и шикнуть. — Будем рады, что лишили не целой руки, как это обычно бывает. Завтра он выйдет из лазарета и сам все Вам расскажет. Мин Сок не смог удержаться на ногах и буквально рухнул на пол, осознавая, что подверг опасности близкого Лорду, да и ему самому человека. Из-за его неосторожности и банальной глупости Хранитель лишился пальца. Это переходило черту, тревожа и без того беспокойное сердце. Ким ничего не знал ни о Принце, ни о том, как того найти, он только предполагал и строил громоздкие планы, уверяя чуть ли не всех вокруг, что справится с задачей и осчастливит народ. Все это ограничивалось одной огромной частицей «бы» и не имело никакой реальной устойчивой почвы, было неправильно воспринято и неправильно преподнесено герцогу с его взбалмошным характером. Вот только то, что уже сделано, никак повернуть нельзя, и не имело значения, предполагались ли поиски или искомый человек уже был найден. — Не печальтесь, Милорд, все наладится, — Ида присела рядом и погладила Кима по голове. — Если это чем-то поможет Вам, вечером знахарка уходит на час ко двору герцога. Женщина улыбнулась своей привычно-теплой улыбкой и не стала больше ничего говорить, давая Мин Соку время на раздумья. Он не знал, как благодарить ее за поддержку и поощрение всех погрешностей, им допускаемых, но сейчас готов был вырвать сердце из груди и отдать в эти огрубевшие, но невероятно нежные руки. Проведя почти весь день в библиотеке, Ким пытался отыскать хоть что-то, малейшую подсказку, указывающую на возможное присутствие Принца. Его потертое изображение не смогло бы измениться за такое время, оно по-прежнему кого-то напоминало Мин Соку. Человека с длинными волосами и, возможно, голубыми глазами, коих Лорд мог или не мог знать. Среди его знакомых лишь единицы красили волосы и носили линзы, поэтому выбирать особо было не из кого. Опущенная юная голова издалека казалась схожей с одной-единственной головой, так же постоянно чуть опущенной, коротко стриженной и невероятно умной. Сам себе напридумывав загадок, Мин Сок теперь не мог справиться ни с одной из них, теряясь среди возможных вариантов единственного ответа. Он бы очень хотел подозревать Сехуна, но у того словно всегда имелось алиби, позволявшее ускользать от дискуссий и вовсе не отвечать на поставленные напрямую вопросы. О просто был странным парнем, способным единственным прикосновением ввести в заблуждение сознание и окутать мысли плотной аурой забывчивости. Вряд ли он стал бы налево и направо использовать силу, предназначенную ему для сохранения порядка и мира среди людей, растрачиваясь на занудливого преподавателя с необузданным интересом. За окном начало темнеть, но самая высокая башня замка все еще ловила на себе лучи уходящего Солнца, отбрасывая гигантскую тень на зелень травы. Вечером в библиотеке всегда становилось более уютно из-за мягкого света свечей, вот только сегодня их зажигать было некому, отчего высокие стены превратились в монстров, а полки с книгами готовы были вот-вот ожить и наброситься на единственного человека. Мрак слишком быстро окутывал помещение, поэтому Мин Сок поспешил удалиться, чтобы успеть в лазарет до возвращения знахарки. Возле двери и правда никого не оказалось, она осталась чуть приоткрытой, словно приглашая. Осторожно отодвинув массивную створку, Ким юркнул внутрь и сразу обнаружил сидящую у маленького окна фигуру. — Милорд? — Прищурившись, Иса попытал удачу, не надеясь на помощь нещадного огонька на столике. — Он самый. Как твой палец? — Ох, этот, — мужчина поднял руку, обмотанную тканью, на уровень глаз, — его нет. — Мне так жаль, — Мин Сок опустился на колени и склонил голову. — Знаю, слова сейчас ничего не значат, только я и правда сожалею о случившемся. Ты не заслужил. — Пусть так, но Вам не следует просить у меня прощения, винить Вас в собственной неосмотрительности я не стану, — свободная от перевязки рука попыталась приподнять Лорда с колен. — Поднимайтесь, скорее. Глядя на Хранителя, Ким старался подавить в себе чувство вины, которое никак не хотело подавляться. Все, о чем кричал разум, было: «Скажи ему, расскажи все». И это изъедало, крошило, ломало, сдавливало и ужасало. Потому что очередная ошибка, неверная догадка могла стать роковой. — Вы что-нибудь узнали от того молодого человека? — Иса сам нарушил тишину, напоминая о Сехуне. — Ничего, совсем ничего, — покачав головой, Мин Сок сел на пятки. — Я не хотел бы ошибиться, но уже упоминал, что человек с картины — вовсе не тот, о ком мы говорили. Дайте всего день, чтобы понять, кого именно он мне напоминает. Если догадка окажется верной, я приведу Принца сюда без промедлений, клянусь собственной головой. — В Вашем распоряжении великое количество дней, мой Лорд, — глаза Исы не врали, выдавая смирение. — Не Вам предназначалось судьбой возвращать пропажу, будьте спокойны. Очередное обещание казалось ложью, приправленной еще большими надеждами, чем ранее, но только этим Мин Сок и мог утешать себя, в кои-это веки решаясь выяснить все немедленно. Он ожидал чего угодно, но не покушения на Хранителя, ценой собственной жизни защищавшего его. Сколько бы храбрости ни потребовалось, Ким просто подойдет и спросит в лоб, даже если в итоге получит полный недоумения взгляд. — Это ужасно больно, да? — Глядя на замотанную кисть руки, позволил себе вопрос Лорд. — Не так больно, как свежевание или посажение на кол, — Иса расслабился, вновь откидываясь на спинку кресла. — Все это пустяки, поверьте. — Посажение? И как часто здесь балуются такими вещами? — Не так часто, как это делали ранее, но ходят слухи, что прадед нашего нынешнего короля был убит весьма изощренным способом, — мужчина наклонился вперед, чтобы его лучше было слышно. — Вместо кола в нем оказалась раскаленная кочерга*. Мин Сок поморщился, живо представив эту картину. Он слышал об ужасных пытках, но такое — просто верх человеческой жестокости. — Эдуард всегда был упрямым и легкомысленным, менял любовников с завидной прытью. — Любовников? — Брови Кима поползли вверх, кажется, он догадывался, к чему эти сцены. — Именно. Рядом с мужчинами он расцветал и готов был все бросить к их ногам. Никому из простолюдин это не нравилось, а слухи распространялись очень быстро. — По всей видимости, это всегда будет считаться неправильными и грязными, достойными наказания. Разговор принял весьма необычный оборот, но Мин Сок не стал фыркать и морщить нос, зная, что в этом времени правила намного строже, чем там, где он был рожден. Школьный курс истории не обогатил его такими подробностями о жизни одного из правителей, а теперь он даже растерялся, осознавая всю суть. Иногда человеческие желания разжигали опасный огонь, который ни один закон погасить был не в силах. Звук глухого кашля, донесшийся из коридора несколькими минутами позже, оповестил о приближении знахарки, поэтому Мин Сок на скорую руку попрощался с мужчиной и вылетел из лазарета, спрятавшись за одной из двух массивных колонн и наблюдая за старушкой, словно призрак заплывшей в помещение и беззвучно прикрывшей за собой тяжелую дверь. Казалось, она никогда не говорила в полную громкость голоса, всегда ограничиваясь полу-шипением и мотанием головы. Узнавая каждого жителя замка чуть больше, Ким улыбался себе под нос, замечая, какое количество особенностей носил тот или иной человек, вне зависимости от статуса и положения. Глядя на себя в зеркало собственной опочивальни, Мин Сок удивлялся, как мог носить котарди** винного цвета, прямо держать спину и называться Лордом. Он не ощущал в себе ни грамма королевской крови, но гордо вскидывал голову и оставался честным, словно с самых пеленок вместо колыбельных слушал прочтение свода законов и с первыми шагами таскал книги на голове. Сначала все это казалось обычной шуткой, сном, но теперь, стоя в роскошных одеждах и глядя в собственное отражение без очков, не имея при себе ни единого устройства связи, Ким приходил к осознанию, что это лучшая шутка судьбы, от которой он уже не мог отказаться.---
В субботу дождь перестал лить, давая Сеулу передышку, а людям — повод выйти из дома без зонтов и спокойно прогуляться. Тучи все еще плавали по небу, но не представляли из себя никакой опасности, вскоре перекрасившись в белый и превратившись в массивные, опустошенные облака, бесцельно следовавшие за утихшим, но холодным ветром. Почти с самого утра лужи начало подсушивать выспавшееся за неделю Солнце, бросая лучи тут и там, не стараясь при этом согреть кого-то. Переговорив с мастером, у которого заказывал оправу для очков, Минсок понял, что забрать готовое изделие удастся только в начале следующей недели, поэтому у него не оставалось более никаких дел, а вот прогуляться после просиженных в помещении семи дней тянуло страшно. Чондэ благополучно уехал к родителям на выходные, поэтому звать его не имело смысла, Чанель отсыпался и не брал трубку. В тесном кругу было всего трое человек, с которыми Ким мог провести свое время и не жалеть об этом. Самым печальным оставался тот факт, что третьего он не мог позвать без первого, а потому субботним вечером приходилось шататься по городу в одиночестве. С Кенсу предстоял достаточно серьезный разговор, Минсок обещал разрешить все за один день, но теперь, когда этот день почти проплыл мимо него, в голову врезались слова Исы о том, что количество дней не ограничено. Внутри взыграла банальная трусость. Оказавшись у двери знакомого бара, Ким не отказал себе в удовольствии стать его посетителем на этот вечер, удобно располагаясь за стойкой и заказывая обычное пиво для разгона. После первой половины бокала в руках возник телефон, после второй — напечаталась смс, с началом третьей половины нового бокала Минсок посмеялся над банальностью ситуации и отправил текст на выбранный номер, не желая после этого видеть ответ. С окончанием второго бокала вновь захотелось вздохнуть и улечься щекой на столешницу, а потом поболтать с относительно не занятым барменом. Когда пиво незаметно перетекло в соджу, рядом появились закуски, стул по левую руку заняла девушка, а по ее левую руку — еще одна, наверное, они были подругами. Первая стопка далась с трудом, но у второй оказался очень даже приятный вкус. И, стоило Минсоку открыть рот, чтобы запихнуть в себя кусочек соленой рыбы, как на месте по правую руку приземлился кто-то высокий, поворачиваясь лицом к выпивавшему и пытавшемуся заесть. Чужой вязаный свитер казался таким мягким, что Киму вдруг захотелось пощупать его, чтобы понять, верны ли догадки, но он прежде взглянул наверх, находя начало пришедшего туловища и прекращая попытку попасть рыбой в рот. Сехун держал в одной руке джинсовку, а второй упирался в ногу, еще и хмурясь при этом, но ничего не говоря. Свитер доходил ему до горла и через чур хорошо сочетался с цветом волос. — Не пялься на меня, — Ким отвернулся, все же ловя губами закуску. — Как ты только успел столько выпить? — Окинув взглядом пустые бокалы, задался вопросом О. — Мне одиноко, я хочу упиться вусмерть, а ты можешь составить мне компанию, если хочешь. — Я не пьянею. — А я пьянею, — опустошая еще одну стопку, констатировал Минсок. — Заметно. Сехун уложил джинсовку на колени и попросил бармена принести ему что-нибудь не слишком крепкое, вызывая у старшего приступы булькающего смеха, взявшегося из ниоткуда. Оба просто пили и даже не смотрели друг на друга, но Ким перестал чувствовать себя одиноко и полностью отдался во власть вечера и дурманящего разум алкоголя. Может, не стоило писать донсену, но сейчас он сидел рядом и создавал зону комфорта. — Хочу поктанджу***, — теряя нить мысли, молодой преподаватель хлопнул ладонью по стойке, вмиг оказываясь схваченным чужой рукой. — Да пусти ты, дай выпить. — Пора закругляться, хен, — О и правда не был пьян, все его движения оставались четкими и полностью контролировались. — Сам решу, когда мне закругляться. Я звал тебя не для того, чтоб ты меня останавливал, так что прикрой форточку. — Пойду подышу, — юноша встал и накинул куртку на плечи. — Проваливай, надышись хорошенько. Пытаясь привлечь внимание ускакавшего бармена, Ким совсем отвернулся от Сехуна, готовый уже забыть о его присутствии. Но это не подействовало: парень, нырнув под руку Минсока, резко поднял его с места и потащил к выходу из бара, не обращая внимания на вопли и попытки повиснуть на чужой шее. — Прекрати тащить меня, засранец, — Ким пылал желанием употребить словечко поострее. — Я взрослый человек, дай мне напиться! — Ты нажрешься, как последняя свинья, обблюешь весь туалет и проваляешься до утра где-нибудь в подворотне, — Сехун остановился, но чужое тело не отпускал. — В тебе нет меры, хен, просто остановись уже. Не такой пример ты должен подавать студентам, с которыми ужинаешь. — Иди в задницу, знаешь. Я вообще ничего никому не должен, а уж тебе — в особенности. Отодвинувшись, О сунул руки в карманы джинс и уставился куда-то, оставив хена покачиваться из стороны в сторону и размышлять над сказанным. Но тому было все равно, он не особо соображал и все еще хотел вернуться в бар, чтобы продолжить начатое. На улице стало слишком холодно, а рубашка совсем не спасала от порывов ветра. — Ты же ничего не вспомнишь завтра, да? — Слава Небесам, буду абсолютно чист, — Минсок, будучи пьяным в драбадан, все еще обладал способностью подбирать слова, хоть и знал, что действительно забудет все события минувшего вечера. — Тогда я хочу показать тебе кое-что, — донсен оказался непозволительно близко, пытаясь вновь накинуть на свою шею чужую руку. — Не лапай меня, я могу сам идти, извращенец. Пропустив мимолетную улыбку, Сехун исчез за дверью бара, а через минуту вернулся, возвращая хену забытую куртку и давая направление движению. Ким пытался вспомнить, в какой раз парень улыбался в его присутствии, но выпитое спиртное мешало математическим способностям. В любом случае, эта улыбка оставалась приятной и вызывала желание увидеть ее снова. Волоча за собой ноги, Минсок мечтал уже прибыть к месту назначения и приземлить тело на горизонтальную поверхность. Он не спросил, куда они идут, просто молча последовал за студентом, бодро шлепавшим по высохшему асфальту. Все их совместные походы ограничивались молчанием, этот не стал исключением, Ким уже успел привыкнуть и не напрягался, находя в этом своеобразный стиль. Его мысли ничто не занимало, поэтому он просто пялился по сторонам и надеялся, что желудок не сыграет с ним злую шутку. Они как-то слишком внезапно оказались на последнем этаже интернационального финансового центра, а потом так же внезапно забрались на открытую площадку на крыше, откуда открывался умопомрачительный вид почти на весь вечерний Сеул. То, что видел Минсок с крыши университета, не стояло рядом с видами, расстилавшимися с этой точки. Голова моментально закружилась, поэтому Ким вцепился в локоть стоявшего рядом Сехуна, чтобы не упасть. Он никогда ранее не попадал в настолько высокие точки, теперь же уходить не хотелось, хотя задувавший ветер не давал даже нормально вдохнуть, набрасываясь со всех сторон. — Зачем мы здесь? — Прикрыв веки, спросил Минсок, чувствуя небольшое напряжение. — Просто глубоко вдохни и открой глаза, — медленно развернув хена за плечи, Сехун осторожно подвел его ближе к краю крыши, чтобы тот при случае мог держаться за ограждение. Сделав, как сказал донсен, Ким задержал дыхание и распахнул глаза, более не глядя на город, а уставившись в небо. В один единственный момент каждый орган в его теле перевернулся, и он на самом деле забыл, как дышать. То, что предстало его взору, невозможно было описать. Линия горизонта, уже успевшая спрятать за собой половину Солнца, размылась, словно в жаркой пустыне, потеряв четкий контур и окрасив все вокруг светила в ярко-розовый. Но то, что надвигалось с севера, казалось абсолютно нереальным: словно гигантское кольцо, желавшее затянуть в свои объятия все живое, гладкое свинцово-серое шельфовое облако с огромной скоростью неслось к городу. Оно волочило за собой чернеющий массив, наполненный ледяной водой, которому не было края, и засасывало розовый свет, загоняя Солнце все дальше за горизонт. Минсок чувствовал, что небо вот-вот рухнет им на головы и раздавит своей тяжестью, — настолько низко нависали приближавшиеся тучи. Никогда раньше он не боялся грозы и дождя, но теперь все его тело содрогалось и желало спрятаться, вместе с тем оставаясь на месте и восхищаясь ужасающей красотой. Шельфовое облако завораживало, мешаясь с бледнеющими розоватыми лучами и пряча их куда-то глубоко, туда, откуда им уже не выбраться. Птицы, черными точками кружившие над головами двух парней, будто кричали о том, что пора преклонить колени. Выдохнув вперемешку с каким-то жалким всхлипом, Ким вцепился в ограждение и не смел оторвать взгляда, чувствуя гигантский сгусток невидимой силы совсем рядом. Он готов был остаться здесь и быть заживо сожранным оголодавшей чернотой, местами расколотой вспышками молний. Но его сложенные рядом холодные руки накрыла тяжелая ладонь, а на веки опустилась тьма, не позволяя больше любоваться детищем апокалипсиса. Оказавшись этажом ниже крыши, Минсок сел на один из кожаных диванов холла, вспомнив, наконец, что может спокойно отдышаться. Выведший его с площадки Сехун наливал в стаканчик воду из кулера, затем подошел. — А что это было? — Адское небо, — констатировал О, протягивая Минсоку стакан. О стекло ближайшего окна разбилась первая крупная капля, оповещая о начале дождя. Ким глотнул воды и уставился в сторону, чувствуя поднимающуюся внутри волну. «Ты же ничего не вспомнишь завтра, да?» — это был тот самый вопрос, на который не следовало отвечать «вспомню, если останусь недостаточно пьяным». Вот только Минсок остался недостаточно пьяным, чтобы не вспомнить увиденное. Если Сехун рассчитывал открыть одну из тысяч тайн, у него получилось. Поэтому теперь старшему придется играть с двойным усердием. — Как… ты это сделал? — Вернуть лицу пьяное выражение. — Никак. Это то, что я сейчас чувствую, — О склонил голову, оказываясь внезапно совершенно беззащитным. — Твои чувства красивые, — все, что смог выдавить Минсок на высокой ноте, подорвавшись и пролетев по коридору в поисках уборной, где за несколько секунд опустошил желудок и повалился на холодный пол, держась за край унитаза. Внезапно на его глаза набежали слезы, но это только из-за спазмов, все еще пытавшихся вытолкать из организма остатки выпитого, приправленного порцией желчи. Голова начала судорожно соображать, как отыграть накинутую на плечи роль, не оттолкнув в порыве человека, только что показавшего свои настоящие чувства. Минсок не знал, вызвал ли Сехун явление погоды своей странностью или просто подгадал момент, сверившись с прогнозом погоды, но это было действительно невероятное зрелище, которого Ким не видел никогда ранее. В дверь уборной робко постучали. Сплюнув, молодой человек отлип от пола и кое-как добрался до раковины, чтобы смыть набежавшую испарину со лба и прополоскать рот. Стук повторился, а после створка приоткрылась. — Сможешь сам до дома добраться? Там знатно поливает, — Сехун не решался войти и даже отводил взгляд, чтобы не смущать хена. — И кто в этом виноват? Справлюсь как-нибудь, не ребенок, — видимо, желудок выбросил не всю желчь, потому что та продолжала сочиться ото всюду, заставляя жалеть о каждой брошенной фразе. — Я вызову такси, — достав телефон, парень снова исчез за дверью. Наспех выудив два бумажных полотенца из держателя, Ким поспешил за ним, чувствуя, как внутри все пережалось спазмом. Он как-то слишком мягко, но в то же время настойчиво ухватил донсена за край куртки, останавливая: — Эй, не надо, слышишь? Правда, я ведь и так тебе должен, не нужно. — Должен? — Отрываясь от трубки, переспросил О. — Ты же заплатил за меня в баре, думаешь, я совсем слепой? — Звук из динамика не был громким, но Минсок расслышал марку и номер автомобиля, названные диспетчером. — Ладно, раз уж ты вызвал, отдам позже. Побуду немного в долгах. Сехун посмотрел в окно, пойманный за своим поступком. То ли он был разочарован тем, что хен оставался внимательным даже на пьяную голову, то ли хотел свои денежки прямо сейчас. По ту сторону стекла стало слишком темно, ливень барабанил с неистовой силой, намереваясь проникнуть в помещение. Казалось, за одну секунду пребывания под таким потоком можно было промокнуть до нитки. Собственно, это и предстояло проверить. Слегка поддерживаемый Сехуном, Ким добрался до первого этажа на удивление быстро, все еще изображая дичайшее головокружение и рвотные позывы. Возможно, со своими речами он справился не очень правдоподобно, ни разу не оговорившись, но и в обычное время, и во время пьянок его словесные навыки оставались неизменными, язык не заплетался, фразы имели смысл. А вот голова ничего не запоминала, оставляя белый лист на утро следующего дня, подталкивая к вопросам и поискам ответов. Машина уже стояла у парадного входа, заливаемая дождем. Добежать до нее можно было за добрых десять секунд, минуя только главные ворота, но и для такого подвига стоило набраться храбрости. О попросил у стаффа за стойкой информации зонт, любезно пообещавшись вернуть его следующим днем, но встретил вопросительный взгляд Минсока. — Уверен, что эта штука спасет кого-то из нас? — Лучше, чем совсем промокнуть, — непонятно, откуда в этом парне столько оптимизма. Стоило открыть дверь, как в лица обоих ударил сильный порыв ветра, принося с собой мелкие капельки, как из пульверизатора. Раскрыв зонт, Сехун установил его так, чтобы обе головы оказались под куполом. Огромные лужи не предвещали ничего, кроме насквозь промокшей обуви, но, может, это того и стоило. На «раз, два, три», словно школьники, парни ринулись вперед, не желая переходить на бег, но двигаясь довольно быстро. По зонту барабанило так громко, что ничего вокруг слышно не было, левое плечо Минсока оказалось под атакой ледяного дождя, вымокая. Таксист открыл дверь сразу, увидев приближавшихся, поэтому Ким буквально влетел в салон, быстренько помахав Сехуну и захлопнув створку. Выдохнув с неким облегчением, он назвал адрес и напоследок взглянул в сторону убегавшего к остановке О, сжимавшего в руке зонтик, подхватываемый ветром. Город опустел, покрылся толщей воды, стал совсем мрачным и холодным. Машина двигалась очень медленно, дворники не справлялись с напором воды. Водитель спросил пассажира, что тот делал в такое время в финансовом центре, но вразумительного ответа не получил, довольствуясь какими-то расплывчатыми фразами. «Ходил на шельфовые облака посмотреть. Знаете, красиво. Очень советую», — прозвучало бы не совсем нормально, хоть и являлось правдой. Глядя в окно, за которым ничего не было видно, Ким подумал о том, почему Сехун не поехал с ним вместе или не заказал такси и для себя. Может, он последние деньги на него спустил? Это не давало покоя. Но больше всего Минсока интересовал тот факт, что, в отличие от бедного левого плеча преподавателя, напрочь вымокшего, правое плечо студента осталось абсолютно сухим. Ему могло и показаться при таком-то освещении, но ни одного темного пятна на чужой куртке не было. Минсоку очень хотелось ничего не вспомнить утром.