Lunar Prince

      Книга представляла из себя не совсем то, о чем думал Минсок. Но, по сравнению со статьями, скинутыми Кенсу, была просто сказкой и читалась в разы легче, хоть и пестрила множеством заумных терминов и отсылками к истории. Индуистский временной цикл развернул перед Кимом гигантскую карту, поделенную на четыре части*. Информация обобщалась, не давала абсолютно никакой конкретики, но читать было весьма интересно. Минсок так и не понял, как петли взаимодействуют друг с другом, как переплетаются и вообще как один цикл может перекинуться с человека на человека.       Изучая книгу вдоль и поперек, он старался не задавать лишних вопросов Исе, дабы не запутаться сильнее и самому разобраться в устройстве времени. Он не читал сообщения Кенсу на почте, который через несколько дней спросил, все ли понятно; обрывал тему с Чанелем и Чондэ, когда те начинали забираться в тернии некой «научной работки» и ее успехов, просто отмахиваясь и качая головой. Ким сам не знал, почему так боялся потерять нить мысли, сбегая после работы и учебы домой, чтобы схватиться за фолиант и прийти уже хоть к какому-то умозаключению. В его голове крутились восемь с половиной миллиардов лет, из которых для себя он не выделил и одну миллионную часть. Даже находясь в двух эпохах, он не мог рассчитывать на поблажки от самого Времени, теряя драгоценные секунды. Циклы были безжалостны.       Еще одна неделя, проведенная почти в полном моральном одиночестве, пронеслась, махнув рукой, ничего после себя не оставляя. Минсок снова не видел Сехуна, чему снова же не был рад, но и снова же сам с ним встречи не искал. Теперь ему нужно было вернуть книгу, а к квартире его даже близко не хотелось подходить. Преподаватели с кафедры требовали новую статью в студгазету, о которой молодой учитель и забыл уже, не имея ни малейшей возможности вытянуть из себя толковую информацию, хотя поводов была куча. Поразмыслив, Ким решил попросить помощи у своей группы первокурсников, чьи глаза загорелись неподдельным обожанием уже после первой недели общения с преподавателем-практикантом. Это вызывало неописуемый восторг у Минсока, который внешне по-прежнему оставался заядлым пофигистом.       Схватив свой заслуженный кофе после долгих трех пар, преподаватель поднялся по ступенькам к знакомой двери, осознавая, как давно не был на крыше. Приоткрыв створку, он выглянул наружу, уже ощущая прилив тепла. Погода явно успела наладиться, ветер уже не был таким сильным, а Солнце, не переставая, обласкивало кожу своим теплом. Лето обещало быть жарким. Ким как и всегда подобрался к металлическим перилам и облокотился о них, вдыхая слегка запыленный воздух, впитавший в себя аромат кофе. Днем напиток был без надобности, но в этот раз Минсоку просто захотелось лишний раз отравить свой желудок отсутствием обеда, чтобы подольше чувствовать бодрость.       — Погода чудесная, — голос за спиной пробежался холодком по спине, заставляя Кима разжать ладонь и подскочить, отчего почти опустевший бумажный стаканчик благополучно отправился в полет через перила.       — Твою ж мать! — Хватаясь за сердце, заорал преподаватель, не зная, смотреть ему на нарушителя покоя или на поэтично распластавшийся стакан на газоне перед стеной университета. — Чуть не окочурился.       — Извините, не хотел пугать, — Сехун перегнулся через перила и взглянул на потерянный в зарослях травы кофе. — Жалко, могу купить Вам новый.        — Лучше достань этот.       Минсок прислонился лбом к железному ограждению, присаживаясь на корточки: откуда взялся этот засранец, не возникавший на горизонте больше недели? Словно игрался с ним.       — Ты вообще учишься, нет? Или день на учебе, неделю на передышке?       — Из-за замены преподавателя нас отправили в другой корпус, — О наматывал на пальцы наушники, в которых, по всей видимости, пришел на крышу.       — Я книгу твою принес, спустимся — забери, — слова остыли во рту, более не имея в себе никакого жара, Минсоку не хотелось говорить с парнем ни о чем.       Допить кофе уже не получалось, а диалог не вязался, настроение улетело вместе со стаканчиком, поэтому Ким просто уставился в небо, наслаждаясь последними минутами на свежем воздухе перед тем, как перерыв закончится. Рядом находившийся рыжий студент тоже, похоже, пришел просто постоять, потому что не принес с собой ни обед, ни учебники.       — Извините за тот раз, день не задался, наверное, — вдруг выпалил Сехун. — Я и правда не пытался навредить Вам, но Ваши слова… в общем, не то, что я хотел услышать.       — Я тоже не то хотел услышать, так что проехали, — Ким взглянул на парнишку, отмечая у того точеный профиль. — Но ты ведь знаешь о них, да?       — Ой не, давайте без этого. Все мы знаем, что это полная брехня и богами забытая легенда. Прошло уже несколько сотен лет, а ни одного так называемого «Принца» никто в глаза не видел.       — Так, получается, знаешь?       — Знаю. Мама сказки на ночь рассказывала, — сдался О, роняя голову на сложенные руки.       — Кто эти «мы»? Странно все это, — Ким отступил, возвращаясь к выходу, бросая через плечо: — Сколько бы информации я ни искал, у кого бы ни спрашивал, никто и знать ничего не знает. А ты понимаешь, о чем я говорю, хотя мой вопрос имел много граней. Перестань уже врать, Сехун.       Дверь за Минсоком закрылась, оставляя О в тишине. Он сдерживал себя из последних сил, лишь бы не сорваться и не надавать учителю по головушке, потому что тот имел отвратительную привычку совать свой нос в те места, в какие не следовало бы. И при этом всегда докапывался до истины, побеждая тех, кто совсем не планировал быть побежденным.       Внизу Чондэ болтал о чем-то с Ён, как всегда благоухающей и светящейся за три мили, отчего Минсоку захотелось сбегать за солнцезащитными очками. Он планировал обогнуть парочку и незаметно проскользнуть на улицу, но Чен, естественно, заверещал своим звонким голосом:       — Хен, привет, — еще и лапками замахал, словно они не встречались три недели.       — Оппа, давно не виделись, — улыбка Ён ударила по глазам с двойной силой.       — Привет, — Ким скупо кивнул, бочком пододвигаясь по коридору. — Извините, мне нужно соскрести кофе с газона, позже поболтаем.       — Ему нужно сделать что? — Девушка проводила взглядом удаляющегося учителя.       Стаканчик превратился в лепешку, хоть и приземлился на мягкую травку. Минсок втихую посмеялся над собственной неуклюжестью и выбросил уже бесполезную картонку в урну, желая поскорее возвратиться в учительскую и вернуть книгу Сехуну. Тот, как ни странно, стоял у кабинета, послушно ожидая прихода Кима, хотя он и не говорил ждать его здесь. Молча прошел мимо и так же молча вынес фолиант, вручая его обладателю широких ладоней. О кивнул в знак благодарности, тоже не решаясь что-то сказать, и ушел. Как только рыжая макушка исчезла за поворотом, Минсок пнул стену ногой, рыкнув от отчаяния, и припечатался лбом к дверному косяку. Как же его бесило это состояние незавершенности из-за собственной трусости.       Почему этот парень всегда застегивал рубашки до упора? Почему никогда не улыбался? Почему он красил волосы в рыжий цвет и стригся так коротко? Почему, в конце концов, вызывал у Минсока столько вопросов, возникающих из воздуха только после того, как тот его видел? С какой стати Киму так хотелось догнать и задать еще сотню вопросов практически незнакомому студенту, везде таскавшему с собой наушники и черный зонт? На что это было похоже? Возвращаясь в кабинет, преподаватель надеялся на то, что судьба избавит его от лишних встреч с Сехуном во избежание непредвиденных ситуаций. Потому что Ким не мог понять себя.       «Минсок-хен? Ты жив?» — вновь попытался Кенсу, так и не получив ответа на предыдущее сообщение. Ким отреагировал на вибрацию телефона, сразу обвиняя себя в игнорировании и забывчивости.       «Прости, зачитался, совсем забыл ответить. Это было интересно, если найдешь еще что-то, всегда рад почитать», — быстро настрочил Минсок, в душе и правда благодаря До за заботу.

---

      — Мы хотим собрать всех первокурсников нашего факультета и провести им лекцию по поводу возможного трудоустройства, — профессор Ко даже не пытался прожевать лапшу, выкладывая информацию прямо с набитым ртом.       — А не поздновато? — Минсока здесь не должно было быть, но он каким-то чудом застрял в кабинете, а посреди собрания уходить как-то неловко. — Да и во время учебы же нельзя подрабатывать.       — Я не про подработку, а про работу после обучения. Все студенты носятся сломя голову, вынюхивая, что же им даст выбранное направление. В начале семестра никто ничего не говорил, а сейчас набежало столько вопросов, что молчать нам не имеет смысла. Хотелось бы, чтобы они поняли, куда попали и что будет дальше, без обучения вслепую.       Преподаватели в количестве шести человек молча кивали, полностью соглашаясь с предложением. Ким не был против, вспоминая себя в самом начале обучения, когда и сам не знал, чем будет заниматься, просто выбрав одну из специальностей, меньше остальных давящую на юные, не запыленные наукой мозги.       — Учитель Ким, — профессор утер рот салфеткой. — Выступите с небольшой речью перед первокурсниками?       — Мне особо нечего им сказать. Не думаю, что кто-то заинтересован в преподавательской деятельности на полставки.       — Но ты ведь сам еще учишься, да и много знаешь о внестуденческой жизни, кружках, студгазете, в конце концов. Хотя бы дай им напутствие, договорились?       — Похоже, выбора у меня нет, — молодой учитель неловко пожал плечами.       Ребят не стали созывать в актовый зал, усадив в многоярусную аудиторию. Пришли не все преподаватели, что были днем ранее на собрании, сославшись на занятость с другими группами, поэтому отдуваться пришлось троим, в числе которых был и Минсок, пытавшийся сквозь стекла парадных очков посчитать количество присутствующих. Это было абсолютно невозможно из-за постоянного движения и многообразия цветов, отчего в глазах двоилось и сливалось в одну мутную кучку.       Первокурсники едва ли были рады внеклассному собранию, не позволявшему им отправиться домой, но послушно усаживались на места, даже стягивали наушники и доставали блокноты. Минсок их понимал: в самом начале трудновато влиться во все сразу, параллельно следя за учебой, если ты не активист. А все активисты уже понабрали себе кружков и заполнили все свободное время до отказа. Ким на самом деле мало что знал о внестуденческой деятельности, ибо сам всегда торчал среди следящих за газетой и ТВ, которые не шибко кого интересовали. Напутственных слов в голове было примерно два с половиной, а общий настрой сдулся до минимума, но отчего-то Минсок чувствовал себя на подъеме, подхватывая общее оживление.       Учитель Ко с началом пары трещал без остановки, боясь упустить что-то важное, пролистывая слайды и тыча указкой в пункты на проекционном экране. Ким стоял возле окна, одним глазом наблюдая за жестикулирующим профессором, а вторым — за аудиторией, наполненной короткими движениями голов и рук заинтересованных ребят. Учительница, что периодически поправляла Ко, мило улыбалась и бегала вверх-вниз, раздавая всем студентам какие-то листовки.       — Учитель Ким, Вам слово, — голос, вырвавший Минсока из некого транса, обратил на него все внимание, заставив оторвать пятую точку от подоконника и пройти в центр.       — С кем-то из вас мы уже встречались, кого-то я вижу впервые, — Ким спрятал подрагивающие ладони за спиной. — Но для всех напутствие у меня одно. Чем бы вы ни занимались, если делаете это с удовольствием, значит, все правильно. Вы не должны думать только об учебе все время, теряя ночи в зубрежке. Да, теперь, когда вы студенты, на первом месте для вас должно быть получение профессионального образования и навыков. Но не забывайте, пожалуйста, что это еще и время вашей молодости. Образований может быть несколько, правда? А молодость одна, так что постарайтесь не пропустить ее мимо, гонясь за хорошими отметками, — взгляд учителя зацепился за фигуру, возникшую в дверном проеме. — Планируйте свое время правильно и хорошо спите. Проживите эти несколько лет так, чтобы потом с уверенность сказать, что вы в них не разочарованы, — рядом с фигурой возникла еще одна фигура. — Я с радостью отвечу на все ваши вопросы и постараюсь помочь, если в чем-то возникнут трудности.       Чондэ широко улыбался, глядя на друга, который, окончив речь, поклонился и отошел в сторону, провожаемый скромными аплодисментами студентов. Он и сам похлопал, готовый ворваться на радостях в аудиторию. Рядом с Ченом из стороны в сторону покачивался Чанель, уже, кажется, десять раз кивнувший Минсоку в знак приветствия.       — Да ты красавчик, — Чондэ дождался, пока закончится лекция, а потом вытащил Кима в коридор. — Вы только посмотрите, сколько экспрессии в голосе! А какой стильный, мое сердце не выдерживает.       — Уймись уже, — Минсок стукнул друга по плечу, вызвав улыбку на губах Чана. — Ты здесь какими судьбами?       — Он меня позвал, чтобы проект показать.       — Мы и за тобой для этого пришли, — Чен почти вспыхивал от радости. — Слава богам, ты закрасил свое омбре, теперь выглядишь как настоящий преподаватель, я даже начал бояться в один момент.       — Лучше б ты всегда был настороже. Идите, у меня пока нет времени, я позже присоединюсь, — Ким махнул в сторону кабинета, намекая на то, что должен вернуться.       — Я скину адрес, только не забудь прийти.       Не дождавшись, пока друзья исчезнут в конце коридора, Минсок вернулся в аудиторию, откуда вывалилась уже добрая половина первокурсников, не имеющих вопросов. Остальные продолжали шушукаться и спрашивать о чем-то преподавателей, словно и радовавшихся такому наплыву интереса. К Киму подбежали девушки и ребята, интересовавшиеся студгазетой, на что тот попытался выдавить из себя хотя бы подобие улыбки и ответить как можно более мило, лишь бы не вызвать отторжение к собственной благодетели. Взоры девиц обратились куда-то за спину молодого учителя, чему он сначала не придал значения, а потом все же обернулся, тут же жалея о собственном решении.       — Здравствуйте, учитель Ким, — самый что ни на есть мистер О подпирал дверь плечом, изучая содержимое аудитории будничным взглядом.       — Не слишком ли часто мы пересекаемся? — Минсок почти слышал скрип собственных зубов.       — Я не к Вам, мне нужен профессор Ко.       Ни слова не сказав, Ким благополучно отвернулся, возвращаясь к прерванной беседе. Ему совершенно не хотелось отвлекаться на главный источник неприятностей в его жизни. И без того забот хватало. Преподаватель, заметив пришедшего третьекурсника, попросил того подождать немного, и Сехун зашел в кабинет, устраиваясь за первым ярусом и закидывая ногу на ногу, наблюдая за суетой сверху вниз. Хрюкнув от негодования, Минсок откланялся всем присутствующим и вылетел вон, радуясь в душе, что не оставил за собой вопросов без ответа. В любом случае, все, кто не успел спросить о чем-то, в любой день могли подойти к учителю при желании. Свой долг на сегодня он выполнил и больше не желал мелькать перед взглядом уже знакомых глаз.       Телефон мигал, напоминая о непрочитанном смс, и Ким вспомнил, что вечер нужно будет провести в компании друзей, а не в гордом одиночестве среди уймы книг. Прошло не так много времени с тех пор, как Чондэ и Чанель приходили в аудиторию, но и до встречи оставалось совсем ничего, поэтому он изрядно поторапливался. Рядом с выходом из университета, где народу уже почти не было, Минсок разглядел знакомую леди с убранными в высокий пучок волосами. Только ее здесь и не хватало.       — Оппа, а я тебя жду, — Ён как всегда улыбалась.       — Правда? — Ким уже готовился открыть перед девушкой дверь.       Ён сверкала всеми пятью звездами, цокая каблучками по плиточному полу и мило щебеча о совместном походе и встрече с Чондэ и ребятами. Ее голос не был слишком высоким или громким, но он вызывал у парня свертывание крови и звон в ушах, от которых хотелось скрыться. Рядом с девушкой он ощущал себя неспокойно, вечно желая хлебнуть глоток-другой воды или выйти на воздух. Характер не был скверным, но ее планка взлетала до небес, делая девушку совершенно одинокой, хоть и весьма популярной.       — Учитель Ким, постойте-ка, — голос из-за спины заставил Минсока остановиться. — Так быстро убежал, а дела-то еще не закончились.       Профессор Ко поправил слетевшие при полубеге очки, отвечая на приветствие Ён и тут же вцепляясь в молодого человека своими клешенками. Ким не знал, благодарить мужчину за спасение от назойливой леди или возмущаться по поводу закончившегося рабочего дня. Ему хотелось и убежать поскорее, и вернуться домой. С друзьями теперь уже точно не встретиться, значит, оставалось только насладиться тихим вечером в компании, похоже, уймы книг.       — Прости, Ён, иди без меня, — молодой человек поджал губы, состроив гримасу максимального раскаяния и печали.       — Что ж, очень жаль, — девушка помотала головой, понимая, какой шанс просвистел мимо нее. — Передам ребятам, что тебя не будет.       — Успеете еще повеселиться, молодежь! — Только профессор, утягивая Минсока в сторону аудиторий, был настроен весьма позитивно.       Они вернулись туда, откуда Ким вылетел добрых пятнадцать минут назад, в кабинет, где, естественно, ничего не поменялось, разве что народ испарился. Мужчина что-то говорил про отчеты и планы, указывал на бумаги, стопками разложенные на столе, и мельтешил перед глазами. Затем оба направились в учительскую, тоже пустующую, как и практически весь университет.       — Не уверен, что управишься до полуночи, но все это сделать нужно сегодня, поэтому я тебя точно никуда не отпущу.       — Могу я хотя бы поесть? — Ким трещал по швам от возмущения.       — Потом поешь, от голода не развалишься, — бегая из угла в угол, тараторил профессор.       — Смею напомнить, что за эти часы мне никто не заплатит. Так с какой стати я должен сидеть здесь до ночи? Это несправедливо, почему именно я, а? Пожалуйста, профессор, можно мне уйти?       — Ни за что. В качестве награды за труды… разрешаю не вести лекцию у третьего курса.       — То есть, Вы освобождаете меня от того, чего я вообще не должен был делать?       — Ага, не благодари.       — И не собирался, — пробубнив под нос, Минсок проводил взглядом уходящего в коридор преподавателя, тут же падая в кресло и зачесывая назад длинную челку, желая уже сцепить ее резинкой, чтоб не лезла в глаза.       Решив закончить до полуночи, молодой учитель размял шею и плечи, скинул пиджак и плотнее прижал очки к переносице, прежде чем приступить к работе. Он переводил взор от монитора компьютера к бумагам и обратно, затем делал пометки и сооружал из документов стопки, сортируя сразу же, чтобы позже не запутаться. Минсок спускался в ту самую многоярусную аудиторию еще два раза и приносил оттуда недостающие папки, вспоминая слова профессора про каждую из них. Вечер, что мог бы заполниться приятными посиделками с хорошей компанией и вкусным ужином, закончился размеренной тишиной вкупе с ритмом клавиш и росчерков ручки, нарушаемой шелестом бумаги.       Когда Солнце укатилось за горизонт, а небо нацепило темную маску, здание университета окончательно опустело, оставив в своих объятиях только охранника и двух преподавателей с разных кафедр на разных этажах, разбиравшихся с не сделанной работой. Одним из двух был Минсок, в очередной раз идущий к знакомой аудитории и зевающий в кулак пятидесятый раз подряд. Он уже бывал в пустых коридорах в такое время, еще когда учился на третьем курсе; но сейчас атмосфера была иной, словно стены перестали шептаться о его неизвестном будущем, только одобрительно гудя и провожая бесконечной тишиной.       Ким не прикрыл за собой дверь, потому что зашел в кабинет всего на пару минут. Подойдя к высокому окну, он окинул взглядом студенческий городок, утонувший в темном пятне приблизившейся ночи. Ему невероятно хотелось спать, даже голод отошел на второй план, заставляя прежде урчавший желудок замолчать. Порядком освободившийся от папок стол располагал к работе прямо здесь, но компьютер и ручки остались в учительской, поэтому нужно было просто забрать еще одну стопку с собой и вернуться. Минсок позволил себе присесть на стул, чтобы вдоволь насладиться прекрасной картиной, открывшейся из окна. Он опустил голову на сложенную в локте на столе руку и замер, наблюдая за ночью, поглощавшую все вокруг. Не помешало бы сейчас оказаться дома, в постели, и сладко поспать, но это казалось таким далеким, что от отчаяния Ким тихонько взвыл и на секунду прикрыл уставшие глаза. Всего на секунду, чтобы продолжить работу и поскорее закончить.       Казалось, секунда прошла, поэтому молодой человек поднял голову, тут же ударяясь затылком о каменную стену. Задница порядком замерзла и даже затекла, отчего пришлось перекатиться набок, чтобы затем подняться.       — Да быть не может, я же только… — Оглядевшись, Мин Сок понял, что снова оказался в герцогстве.       Он спал почему-то на полу рядом с дверью своей комнаты, даже не укрытый одеялом, словно лунатил во сне и приземлился в первом попавшемся месте. Почесав ушибленную голову, молодой человек хотел уже открыть дверь, но увидел несущуюся издалека Иду с какой-то огромной емкостью в руках.       — Милорд, Вы проснулись! — Нараспев прощебетала женщина. — Ох, я так заволновалась, когда увидела Вас здесь. Идемте скорее, нужно отпарить ноги, иначе простудитесь.       — А почему я спал там? — Пройдя за Идой, спросил Ким.       — Нет-нет, спали Вы в своей постели, но под утро оказались там. Видимо, уснули где-то в другом месте.       Мин Сок понял, что не стоило засыпать в кабинете, но менять положение дел было поздно, потому что, благо, он не попал в Черное пятно. Наверное, слишком сильно устал. Усевшись на край постели, Лорд вытянул ноги и сунул их в корыто, принесенное Идой, наполненное горячей мутной водой.       — Все в порядке, здесь только травы и соли, оттого цвет и поменялся, — заметив вопросительное выражение лица, успокоила женщина, улыбаясь. — После водных процедур Вам стоит хорошенько поесть и выпить горячего, потому что погода сегодня холодная.       — Спасибо за заботу, дорогая. Без тебя я бы уже помер, наверное.       — Не говорите так, Милорд, — прикрыв лицо передником, хохотнула Ида.       Ступни, порядком замерзшие за некий продолжительный срок нахождения на холодном камне, теперь приятно пульсировали в горячей воде, приобретая розоватый оттенок. Ким откинулся на подушки, не желая подниматься и делать что-либо, потому что даже из комнаты слышался свист ветра на улице, не предвещавший ничего, кроме дождя и промозглости. Но, увы, дела не ждали.       Проходя по одному из коридоров, Мин Сок остановился, наблюдая за беготней во дворе. Восточное крыло открывало вид на близ лежащие поля, цветущие всеми возможными красками, и на крошечное кладбище, принадлежавшее герцогу и его семье, недалеко от главных ворот. Ведомый внезапным интересом, Ким спустился вниз, решив добраться до жальника, пока не начался ливень. Конюхи и лакеи учтиво кивали головами, приветствуя виконта и желая ему хорошего дня. Графа Де Клер не было видно на горизонте несколько дней, чему Мин Сок несказанно радовался, освобожденный от пытливого взгляда стеклянных глаз и измученного «усталостью» голоса.       Кладбище не было огорожено и просто возвышалось на крошечном холмике, позволяя всем желающим в герцогстве заглянуть сюда и отдать честь отошедшим в мир иной. Ким видел на надгробных камнях имена и даты, но те ему ни о чем особо не говорили, оставаясь практически белым листом в памяти. Лиц он припомнить не мог, да и как были связаны судьбы всех этих людей, не имел понятия. Некоторые плиты покосились, но все еще хранили на себе тяжесть статуса и величие.       — История этой семьи весьма загадочна, — Иса подошел совсем тихо и так же тихо заговорил, словно боясь нарушить покой. — Здесь покоятся и родители герцога, и мать маркиза, и даже дальние родственники графа. Все они прожили недолгую жизнь из-за войны и голода, а сейчас их преемники пытаются возродить былую мощь.       — А мои… родители, — Ким замялся, не зная, можно ли ему спрашивать об этом. — Они тоже здесь?       — Увы, Милорд, но здесь их нет. Отец Ваш не вернулся с войны, а мать похоронена на погосте. Если желаете, мы можем отправиться туда.       — Даже не знаю. Довольно странное ощущение — спрашивать о тех, кого даже в глаза не видел.       — Тогда нам стоит побывать там, чтобы Вы все вспомнили, — Иса свистнул, подозвав одного из слуг.       Плотнее закутавшись в тяжелый плащ, Мин Сок уселся на лошадь и погладил ее по красиво заплетенной гриве, прежде чем отправиться вслед за Исой, что ехал немного впереди. Тучи летели над всадниками, гонимые порывами ветра, словно хотели орошить их головы первыми холодными каплями. Горожане, завидев людей в хороших одеждах и на чистых конях, расходились в стороны, глазея по сторонам и указывая на едущих пальцами. Жители герцогства не так часто посещали узкие грязные улочки и заполненные криками и вонью рынки, поэтому городские всегда обращали на них особое внимание, и не всегда оно было положительным.       Народ толпился, болтал и ругался, размахивал руками; кто-то выплескивал из окон помои прямо на улицу, нередко попадая по случайным прохожим. Женщины вывешивали белье, опасаясь, как бы не пошел дождь, а дети носились с палками и смеялись, не омраченные взрослыми заботами. Здесь жизнь бурлила, несмотря на невзгоды, привлекая своей яркостью и угнетая ужасным запахом. Мин Сок удивлялся каждый раз, когда приезжал сюда по делам, покупая что-нибудь у уличных торговцев в драной одежде и ссыпая монетки детишкам в ладони, лишь бы посмотреть на загорающиеся радостью глаза.       Сегодня четверо ребятишек облепили коня, гладя его мягкий живот и смеясь, здороваясь с Лордом и спрашивая о чем-то. Ким отвечал на вопросы, доставая из-за пояса мешочек с деньгами и развязывая его, чтобы с улыбкой раздать несколько монет любопытным детям. Они по-прежнему радовались и махали руками, провожали взглядами уезжавших мужчин, а потом убегали к матерям, светясь от счастья. Почему-то Мин Соку было жаль их: с самого рождения, находясь в пороговой бедности, они знали цену лишь деньгам, надеясь вырасти и разбогатеть однажды.       Он смиренно закрывал глаза на то, что немалая часть горожан иссыхала от болезни, покрытая чумными пятнами. Даже среди детей были такие, чьи мягкие лица и руки покрывала черная зараза. И, утопая в беспомощности, они находили цену чему-то гораздо меньшему, чем жизнь.       Проехав мимо рынка и жилых домов, Иса указал в сторону низины, недалеко от маленьких сельских домиков. Почти всю дорогу он молчал, словно боясь помешать наблюдениям Лорда за городской жизнью, а теперь рассказывал о жителях, с которыми был знаком; о тех, кто отправился на войну, о заброшенных хозяйствах. Дорога оказалась такой короткой для такой длинной истории, но Мин Сок слушал даже тогда, когда шел мимо чужих могил, местами заросших, с прогнившими деревянными крестами и треснутым камнем. Люди чтили память и ухаживали за этим местом, но они так быстро умирали, что следить за каждой могилой не представлялось возможным.       В самом низком месте, где вода часто не уходила из-за дождей, лежало всего несколько людей, чьи надгробные плиты казались самыми ухоженными. Ким наблюдал за Исой, поклонившимся и прикрывшем глаза в тихой молитве.       — Сестра Вашей матери была участницей цикла, — голос Исы стих почти до шепота. — Она жила здесь, в городе, и была убита французами, напавшими на поселение. Ее не хотели хоронить на землях герцогства, поэтому Ваша мать отказалась от своего статуса, чтобы почтить память сестры как следует. Она хотела забрать и Вас с собой, но Ваш отец не дал ей этого сделать, чтобы не потерять единственного наследника.       — Значит, мама жила в городе, пока я рос в герцогстве? — Мин Сок смотрел на одну из плит, что местами покрылась мхом. — Почему ее сестру не похоронили там?       — Она не носила в себе королевских кровей, а госпожа Ким никогда не любила всю эту напыщенность и вышла замуж за виконта только для того, чтобы прокормить сестру и родителей.       — Видимо, я ей тоже был без надобности, — внутри не ощущалось злобы, скорее, непонимание.       — Не думайте так, мой Лорд, — Иса накрыл плечо молодого человека теплой ладонью. — Она души в Вас не чаяла и даже расцвела, часто улыбалась, почти не отходила от Лорда Кима, пока растила Вас. Я не видел большей любви в чьих-то глазах с тех пор.       — А отец? Или ему я был нужен лишь для передачи наследства?       — Он всегда был немного замкнут и молчалив, я не знал его и тех тайн, что он прятал. Но, услышав о возможной опасности, которой могли подвергнуться земли герцогства и города, Милорд без раздумий передал Вас в руки Иды и умчался на войну, обещая вернуться с победой, — лицо мужчины словно еще больше постарело. — Мы с сестрой часто возили маленького наследника сюда, в селение, чтобы Вы повидались с матерью и не росли без родительской опеки.       — Ты был Хранителем сестры моей мамы? — Соседняя плита треснула в углу, позволяя воде скапливаться в расщелине и разрушать камень.       — Ее оберегал другой Хранитель. Если удача улыбнется нам, мы сможем повидаться с ним.       — Все это действительно странно, — Мин Сок присел возле могилы, подняв плащ на руки, чтобы тот не промок. — Я не знаю этих людей, но отчего-то испытываю к ним теплые чувства. Никто не говорил мне, что будет так сложно.       — Не печальтесь, Милорд, Ваши мысли не связаны с сердцем, оттого и чувствуете себя тяжко, — запрыгнув на коня, Иса махнул рукой, приглашая.       Холодные камни ничего не хотели говорить, но Ким не мог уйти просто так, его словно что-то держало. Проведя пальцами по скошенной траве, он поднялся и, низко поклонившись, последовал за своим Хранителем. Они уехали на запад от города, в поселение с маленькими домушками, огороженными чем-то наподобие заборов, сложенных из толстых прутьев. Жители побогаче раскошеливались на прочные каменные ограды, но и те при желании можно было перескочить на лошади. Дом, к которому подъехали мужчины, ничем не выделялся, не приветствовал гостей и не был наполнен шумом. По двору бегало несколько куриц, испугавшихся приезжих.       Иса ничего не говорил, только привязал скакуна и молча направился к дверям, чтобы постучаться. Сначала ответа на стук не было, но после нескольких минут ожиданий выглянула женщина, которая, только увидев мужчину, прикрыла рот рукой и охнула.       — Здравствуй, — Иса улыбнулся, принимая искренние объятия хозяйки и отвечая ей взаимностью. — Наша Ая все не меняется.       — Слава Небесам, вы в порядке! Как же я рада вас видеть, — женщина смотрела то на Ису, то на Лорда, жестом приглашая скорее войти.       Внутри жилище было весьма простым, но атмосфера сгущалась вокруг вошедших странным куполом, от которого накатывала приятная нега, а кончики пальцев начинало покалывать, словно от мороза, хотя холода не чувствовалось. Ая носила темное платье в пол, стянутое кожаным поясом и украшенное единственной белой лентой на вороте. Длинные седые волосы, заплетенные в тугую косу, доставали женщине до поясницы, а короткие прядки обрамляли темное худое лицо со впалыми щеками и невероятной красоты глазами цвета самого настоящего янтаря. Ее кожа была испещрена морщинами, зацелована редким Солнцем и буквально светилась, отчего Мин Сок никак не мог насмотреться на завораживающей красоты Хранительницу, хотя та была невероятно стара.       — Вы так возмужали, Милорд, — Ая улыбнулась, мягко накрывая своей сухой ладонью руку молодого человека. — И все больше походите на мать.       — Думаю, было бы прекрасно, если бы ты рассказала ему немного о семье Ким, — пока Мин Сок думал, что ответить, Иса уже все сказал за него.       — Я знала, однажды вы придете сюда, чтобы получить ответы.       Ая присела на низкую лавку, поправив подол платья, и похлопала по месту рядом, куда собирался сесть Лорд. Он понимал, что должен вернуться гораздо раньше обычного, чтобы проснуться до начала учебного времени, но так хотел услышать чуть больше, чем слышал до этого, что позволил себе забыть о часах хотя бы ненадолго.       Иса бродил по комнате и делал небольшие глотки из кувшина с молоком, пока женщина, глядя в глаза Киму, говорила размеренно, стараясь ничего не упустить. Она упомянула всех родственников, которых знала, но ни один, кроме сестры госпожи Ким, не являлся участником цикла. Никто не знал ничего о цикле, только мать Мин Сока. Она ненавидела петли времени и боялась, что ее чадо может угодить в одну из таких. Для госпожи Ким это было сродни проклятию, от которого так и не удалось скрыться.       — Вы попали в петлю в пять лет, — Ая не отводила взгляда. — Никто не догадывался, но Ваша мама увидела это почти сразу, и не прогадала. Поэтому всеми силами старалась уберечь и сестру, и ребенка, одинаково волнуясь за обоих.       В одном из последних своих прыжков, в самую ясную ночь, сестра госпожи не успела проснуться, когда в ее дом ворвались солдаты французской армии с оружием. Они убили женщину прямо во сне, а тело оставили на постели. Госпожа узнала о смерти сестры только через несколько дней, когда приехала в город.       — Почему ее не разрешили похоронить в герцогстве? — Мин Сок все не мог понять.       — Одной из причин было крестьянское происхождение. А второй… то, что герцог, правивший в то время, запретил иметь дело с участниками цикла. Он боялся проклятья, страшно боялся. И когда Ваши родители узнали, что петля накинулась на Вас, спрятали это в самый дальний угол и поклялись никому не говорить, — сняв с безымянного пальца серебряное кольцо, Ая вложила его в ладонь молодого человека. — Таких, как Вы, долгое время считали проклятыми, сестре госпожи жилось плохо под гнетом горожан, звавших ее прокаженной, поэтому, когда Ваша мать покинула герцогство, Лорд Ким убедил ее оставить Вас в замке, под защитой.       Как бы женщина ни старалась, она не смогла уберечь свою родную кровь, после сестры лишившись и матери, обеих похоронив на погосте. Госпожу считали такой же, проклятой, косились на нее и шпыняли за то, что та сбежала с «теплого местечка» в вонючую дыру, чтобы потешить свое самолюбие и доказать всем, как она ненавидит всю эту напускную важность. Но она ушла не поэтому. Ая сжимала ткань платья, почти шепотом признаваясь, как страдала госпожа, узнав о том, что ее ребенок оказался в цикле по чьей-то вине, а не родившись под особенной Звездой. Она пыталась отыскать того человека, виновного, кляла себя за неосмотрительность, просила само Время все изменить. И, пока сын ее рос, улыбалась при мальчике, баловала его, зная, что однажды он останется совсем один, как когда-то это случилось с ее сестрой. Как случалось со всеми участниками цикла.       Слова Исы и Аи разнились, Ким не знал, кому верить, но хотел верить обоим, считая каждую фразу долей правды. Он не шевельнулся ни разу, лишь единожды перекатив в ладони массивное кольцо с гравировкой и взглянув на своего Хранителя. Женщина почти не упоминала отца Мин Сока, словно ей мешал некий барьер, но Лорд и не хотел много знать о нем, чтобы не разрушить таинственный образ. Из сказанного молодой человек вынес то, что мать его скончалась от болезни, когда ему было двадцать. Из-за этого сердце пропустило не один удар, помешав нормально сделать вдох. Ему казалось, словно он вот-вот всхлипнет от досады и сожаления, но слезы не шли.       — Нам стоит вернуться, мой Лорд, — у двери сказал Иса, поклонившись и выйдя на улицу, чтобы отвязать коней.       Оставшись наедине с Аей, Ким попытался выдавить из себя благодарную улыбку, но женщина остановила его, вцепляясь горячими пальцами в лицо и глухим шепотом опаляя кожу:       — Послушай меня, Мин Сок. Ты будешь долго идти; идти и видеть вокруг меняющийся мир, смотрящий на тебя свысока. Будешь сожалеть и корить себя, терять, разрушать. Искать ответы там, где их нет; стараться почем зря, убиваться и просить, получать отказ раз за разом. Ты захочешь отдохнуть, опустить руки, но не сможешь, боясь потерять драгоценное Время. Остановишься, — голос совсем стих, а янтарные глаза сверкнули, почти забирая душу Лорда. — А потом появится тот, кто поведет тебя за собой. И ты пойдёшь за ним. И все вынесешь…       — Милорд! — С улицы донесся крик, заставивший женщину опустить руки и отодвинуться.       Ким не мог посмотреть ей в глаза, боясь снова попасться в ловушку, одурманенный страшными речами. Он не мог предположить, о чем говорила Хранительница, но та больше не вымолвила ни слова, вновь улыбнувшись и проводив Лорда до дверей. Она помахала мужчинам и пожелала хорошей дороги. Но Мин Сок так и не взглянул на нее, сразу же перейдя на галоп, заставляя Ису поволноваться и подогнать своего скакуна.       — Ая что-то сказала Вам? — Мужчина поравнялся с Кимом.       — Скажи мне кое-что, — молодой человек раскрыл ладонь и вновь взглянул на серебряное кольцо. — Когда я смогу вспомнить все, не опираясь на чьи-то подсказки?       — Все впереди, не беспокойтесь, — Иса выглядел довольным, подбросив лишний повод для раздумий. — Значит, Ая ничего такого не сказала?       — Просто назвала меня Мин Соком и дала это кольцо, — Ким протянул украшение мужчине, вызывая у того одобрительный кивок. — И чье оно?       Иса не ответил, только пожав плечами, словно и правда не знал. Сгустившиеся тучи коснулись первыми каплями наездников, дав повод ехать еще быстрее. Городские спрятались под крыши, но развешенное белье снимать никто не собирался, словно для повторного полоскания.       Мин Сок оставшуюся дорогу молчал, ощущая на себе не только атмосферное давление, но и пристальный взгляд Хранителя, ехавшего по правую руку, а затем следовавшего за спиной. Лорду стоило лечь спать раньше, поэтому он сухо попрощался с обеспокоенной Идой и скрылся за дверью спальни, желая спрятаться от пристальных взглядов. Колечко, надетое на мизинец, жгло кожу, и Ким снял его, отбрасывая на покрывало, словно желая увидеть, как то прожжет плотную ткань. Но ничего такого, естественно, не произошло. Взбив холодную подушку, Мин Сок улегся поудобнее, рассчитывая на то, что проснется там же, где заснул, а не в параллельной Вселенной или висящим на ограждении крыши университета.       Кончики волос, спавших на глаза, защекотали переносицу, заставив преподавателя наморщить нос и поднять тяжелые веки. Его тело все так же покоилось на абсолютно не удобном стуле, а руки были сложены на парте. Единственным отличием было только нахождение постороннего в аудитории.       — Не нужно на меня так смотреть, дверь же была открыта, — сидевший напротив Сехун потягивал из термоса чай, закинув ногу на ногу и облокотившись на спинку стула.       — И давно ты тут сидишь? — Минсок глянул на часы, показывавшие пять с небольшим часов утра. — Дома уже не спится?       — Я домой и не уходил, у меня проект не доделан, а сроки сжаты до минимума. Вы, как я погляжу, тоже до дома не дошли в этот раз.       — Неужели у такого ответственного студента главный мотиватор — дефицит времени? — Проигнорировав фразу в свой адрес, парировал Ким, сладко потянувшись.       Но, похоже, Сехун не собирался отставать:       — Не хотите поужинать сегодня?       — А у меня есть повод ужинать с тобой? Что-то не припомню, чтобы мы перешли на какой-то новый уровень отношений.       — Я просто хочу отпраздновать сдачу проекта.       — Для начала, — преподаватель наблюдал за движениями О, дернувшегося в сторону своей сумки, — проект ты еще не сдал. А во-вторых, выбери кого-нибудь попроще, чтобы поесть.       — Но я хочу поесть с Вами, — Сехун поставил на стол магическим образом сохранивший целостность стакан кофе и классическое онигири из автомата с едой, а после встал с насиженного места.       — А я — нет, — сонное лицо учителя выглядело не менее сурово.       — Раз уж Вы не поужинали, перекусите сейчас перед завтраком, все равно столовая еще закрыта, — студент вышел из аудитории своей вальяжной походкой.       Откуда он узнал, что Минсок остался без ужина? И как долго сидел здесь? Ким взглянул на оставленную еду: принесенный кофе был из той самой кофейни возле университета, и открывалась она в семь утра. Но на часах было всего пять с небольшим.