Давняя история

      Через несколько минут, скача во весь опор, так что грохот стоял от ударов сотней копыт по мостовых, князь с эскортом, в сопровождении рыцарей Святого Ордена, звеня сбруей коней, пронёсся по улицам столицы красочным ураганом ярких одежд его свиты и боевых штандартов ордена, оставив позади подтягивающуюся пехоту. Владислав остановился возле господарского дворца.       — Часть ваших солдат будет размещена в находящихся неподалёку городских казармах, остальные — в моём замке Поэнари, — сказал правитель Ван Хельсингу. Габриэль отдал приказ рыцарям-сержантам заняться этим.       После чего всадники поскакали дальше. Въехав в западные ворота города, они покинули его, выехав через северные, направляясь в находящуюся в нескольких километрах от Тырговиште резиденцию Дракулы — древний замок Поэнари, построенный на скале, возвышающейся на четыре километра над уровнем моря. В замок вела дорога-серпантин в тысячу пятьсот ступеней.       Он занимал две тысячи квадратных метров и представлял собой уникальный оборонительный комплекс, расположенный на границе между Валахией и Трансильванией, в которой в городе Сигишоара родился князь и где находился его замок Бран. В Трансильванию можно было добраться находящимся рядом горным перевалом. Узкие бойницы многоярусных башен замка придавали им грозный и устрашающий вид.       Владислав превратил Поэнари в поистине неприступную, словно гнездо орла, крепость — форпост и оплот своей княжеской власти. Толщина стен крепостных стен достигала роста пяти человек. В них прятались потайные лестницы и переходы, позволявшие незаметно перемещаться в любом направлении. Господарь в два раза увеличил замок и пристроил к нему ещё несколько башен. Были сооружены дополнительные линии обороны из непробиваемых пушками укреплений и мощных бастионов. Преодолевший одну линию противник тут же попадал под огонь следующей. И строительство продолжалось.       По подвесному мосту, перекинутому на исполинских цепях через огромный ров, заполненный водой, господарь с сопровождающими въехал в замок через непробиваемые ворота. Ван Хельсинг увидел, что на его въездной башне и стенах были установлены большие пушки, редкие по тем временам.       Прибывших с поклон встретил вышедший комендант.       Владислав соскочил с коня, бросив поводья подбежавшему слуге. Габриэль обратил внимание на то, с какой грацией он это сделал. Ни у кого он не замечал такого изящества в движениях, тем более у воинов. Рыцарь тоже спешился. Его уставшую лошадь и лошади остальных рыцарей отвели в конюшни. Ван Хельсинг проводил взглядом уведённых коней.       — Не беспокойтесь, о них позаботятся, — сказал правитель. Габриэль окинул взглядом замок, задержавшись на возводимой башне, чьё строительство близилось к завершению. — Это Хиндия — я как могу тороплюсь закончить её.       — Ваш замок — просто чудо фортификационного мастерства, ваше высочество, — сказал Ван Хельсинг, осматривая грозную твердыню.       — Да. Никто не с должен взять его, — ответил Владислав, вслед за гостем обводя гордым взглядом своё горное гнездо. — В нём можно годами выдерживать осаду. Но даже если это всё-таки случится и Поэнари будет захвачен, защищающие могут спастись по многоярусным подземным переходам, ведущим к реке, лесу и в горы. Глубина подземелий замка больше его высоты.       Ван Хельсин был впечатлён.       — Думаю, ни один враг не сможет захватить столь неприступную твердыню, — сказал Габриэль, не скрывая восхищения в голосе.       — Надеюсь, что так, — ответил князь, довольный тем, какое впечатление произвёл его любимый Поэнари на великого христианского воина. — Рыцари Святого Ордена будут размещены здесь, а другая часть ваших солдат в замковых казармах, — сказал Владислав. — Вы сможете всё проконтролировать и руководить.       Ван Хельсинг кивнул:       — Благодарю вас, ваше высочество.       — Прошу вас, — хозяин, в сопровождении коменданта и слуг, пригласил рыцарей в замок.       Он отлично охранялся снаружи и внутри, везде была расставлена надёжная стража.       Как знак особого уважения маршалу Святого Ордена и прославленному герою были отведены комнаты в том же крыле, где располагались покои Владислава, совсем недалеко от них. Князь пожелал лично провести в них рыцаря.       Они шагали по длинному просторному коридору древнего замка, сопровождаемые оруженосцем и пажами Габриэля.       По пути Владислав остановился и открыл дверь в одну из комнат. Так как он не пригласил рыцаря следовать за собой, Ван Хельсинг остался в коридоре. Не успел правитель переступить порог просторного покоя, как раздался повелительный голос невидимой Габриэлю женщины:       — Влад! Я знаю, что ты сегодня и не думал позавтракать! И не притронулся к своим любимым аливенци*, которые я тебе приготовила, встав спозаранку! Так что изволь хотя бы пообедать! Немедленно за стол, негодник!       — Погоди бранить меня, Элена! — со смехом сказал князь. — У меня была поистине уважительная причина пропустить приём пищи, за которыми ты так тщательно следишь, и не побаловать себя сладостями: я должен был встретить высланную поддержать меня армию Святого Ордена и её доблестного командира — великого христианского воина, маршала Габриэля Ван Хельсинга, Левую руку Господа, о котором, я уверен, ты слышала, так как его слава опережает его. Прошу вас, мессир Ван Хельсинг! — Владислав жестом пригласил рыцаря войти.       — О! Прошу прощения, ваше высочество! Я не знала, что вы не одни! — полная пожилая женщина, одетая в богатый национальный наряд румынок, сконфуженно склонилась перед князем.       — Не надо извинений, — на устах князя светилась ласковая улыбка. — Мессир Ван Хельсинг всё равно, как и все остальные, скоро узнает, как ты со мной обходишься! — Владислав добродушно рассмеялся. — Это Элена, моя кормилица, заменившая мне мать, — представил женщину рыцарю князь.       У неё была приятная внешность. Под высоким, отделанным золотым кружевом и украшенным жемчугом чепцом, как солнышко, сияло круглое лицо с большими живыми карими глазами и румяными наливными яблочками-щёчками. Несмотря на пожилой возраст, женщина сохранила миловидность, присущую ей в молодости.       — Добро пожаловать, милостивый господин! — поклонившись, приветствовала она Габриэля. — Я счастлива, что вы прибыли на помощь нашему дорогому князю!       — Надеюсь, что эта помощь окажется действенной, сударыня, — с галантным поклоном ответил Ван Хельсинг.       — Теперь, когда я выполнил самое важное дело и повидался с моей дорогой кормилицей, — с улыбкой сказал Владислав, — мы может продолжить наш путь, мессир Ван Хельсинг. Да, Элена, — обернулся господарь на пороге, — не переживай — твои кулинарные труды не пропадут даром, — подмигнул он улыбающейся женщине.       Дойдя до конца коридора и свернув в его правое ответвление, Дракула открыл двери в отведённые Ван Хельсингу покои.       Оставив оруженосца и слуг в передней, Владислав повёл рыцаря дальше, показывая ему остальные комнаты, состоящие из просторной гостиной, уютного кабинета и спальни.       — Надеюсь, здесь вам будет удобно, — сказал князь.       — Вполне. Благодарю вас, ваше высочество, — поклонился Ван Хельсинг.       — Мы договорились, что, когда будем одни, станем называть друг друга по имени — просто Влад, — поправил рыцаря господарь.       — Влад, — повторил Ван Хельсинг.       — Я приглашаю вас и ваших офицеров разделить со мной трапезу. Слуга позовёт и проводит вас, — сказал хозяин гостю и оставил его.       Эрик помог рыцарю снять доспехи. Через полчаса слуга пригласил переодевшегося и приготовившегося к трапезе с правителем рыцаря к княжескому столу и провёл его в зал, с играющими на лютнях, арфах и гуслях музыкантами и певцами, исполняющими баллады о рыцарских подвигах, куда были приглашены и рыцари-офицеры. Эрика и пажей Габриэля, слуги господаря провели в замковую трапезную для гостей рангом пониже.       Огромный стол зала был уставлен роскошно поданными и оформленными яствами: запечённые олени, зайчатина, дичь и другие сытные кушанья, дорогое вино.       Когда все собрались за столом, вошёл князь. Он был одет в чёрный бархатный колет, отделанный золотом, с массивной золотой княжеской цепью на шее. Этот роскошный наряд превосходно ему шёл. Волосы Владислава блестящим шёлковым пологом лежали на его плечах. От Дракулы исходил лёгкий, едва уловимый аромат жасмина. Гости поднялись. Господарь жестом пригласил их сесть и опустился в роскошное кресло во главе стола. Красивые руки господаря почти с восточной пышностью были унизаны перстнями с драгоценными камнями, подчёркивая утончённые линии его длинных пальцев. Посаженный по правую руку от него Габриэль вновь подивился их красоте. Преклонив колено перед князем, паж подал ему большую чашу с ароматной водой для омовения рук. Чаши были поданы и всем остальным. Вымыв руки и вытерев их поданной пажом салфеткой, правитель радушно возгласил:       — Приступайте к трапезе, благородные господа!       Поблагодарив хозяина, проголодавшиеся рыцари начали обед, отдав должное мастерству поваров правителя. Стоящий за столом гул голосов разговаривающих в процессе еды мужчин в сочетании с исполнявшимися менестрелями балладами создавал вполне достаточное уединение для личной беседы князя с маршалом.       Они обменялись видением сложившейся в Европе политической и военной обстановки. Габриэль отметил мудрую осторожность Дракулы, своими объективными и меткими суждениями давшего глубокий и при этом нейтральный анализ ситуации, не высказывая своего личного мнения о происходящем и таким образом будучи непроницаем относительно своих действий. «Он весьма тонкий политик, замечательно умный человек и, без сомнения, великий государственный муж, для которого благо его страны — не пустой звук и не просто оборот для летописей», — думал маршал, внимательно и с интересом слушая повелителя Валахии, следуя за его мыслями и при этом дивясь мастерству, — которого он прежде ни у кого не встречал, хоть Ватикан славился искусными политиками — с каким Владислав вёл беседу, блистательно характеризуя положение и притом скрывая своё отношение к нему, — «не удивительно, что, обладая такими качествами, он добился таких успехов в управлении и принёс процветание своему княжеству за то время, что находится на престоле Валахии, тогда когда обстоятельства, являясь весьма неблагоприятными для его страны, совсем не способствуют этому. Как и не удивительно то, что народ любит такого правителя, несмотря на его недобрую славу, слухи о патологической жестокости и «турецкие» казни, что он практикует, неслыханные для Европы.»        Отметив всё это про себя, вслух прославленный герой снова сказал, что считает, что в это опасное время, когда Европе угрожают мусульмане, все христианские государи, к какому бы вероисповеданию они ни принадлежали, должны забыть все свои распри или по крайней мере отложить их и бросить свои объединённые силы на борьбу с общим врагом. Дракула согласился с этим утверждением, хотя вновь заметил, что, к сожалению, из-за человеческой природы, которой свойственно заблуждаться и преследовать свои корыстные интересы, это вряд ли возможно.       Когда Владислав и Габриэль закончили с основными блюдами, господарь махнул слуге и тот подал ему и Ван Хельсингу десерт — испечённые кормилицей князя алиенци, покрытые взбитыми сливками и политые клубничным соусом.       — Угощайтесь, Габриэль. Я обещал кормилице, что её труды не пропадут даром, — с улыбкой сказал князь.       — Но я бы не хотел претендовать на блюдо, приготовленное вашей кормилицей лично для вас, — попробовал отказаться от лакомства великий христианский воин. — К тому же я не большой любитель сладостей.       — Вы должны попробовать и оценить наше национальное блюдо, Габриэль, — настаивал правитель — и Элена будет только рада, что я угостил вас, поделившись с Левой рукой Господа приготовленными ею алиенци.       Рыцарю пришлось уступить и взяться за ложечку.       — Ну, как вы его находите? — поинтересовался правитель-сладкоежка у маршала Святого Ордена. Но ему не пришлось услышать ответ на свой вопрос, так как поднявшийся рыцарь-баннерет*, баварец Генрих, в этот момент попросил у князя разрешения провозгласить застольный тост. Тот милостиво кивнул.       — Пью за наши будущие победы над турецкими ордами Мехмеда под вашим руководством и с божьей помощью, ваше высочество!       Князь также поднялся, взяв свою чашу. Все встали.       — Со славными рыцарями Святого Ордена, под командованием Левой руки Господа, в рядах армии Валахии её победа предопределена! За победу!       Поднятые с победным возгласом кубки были осушены, и господарь и рыцари сели, продолжив трапезу. Владислав, улыбаясь, вопросительно смотрел на Ван Хельсинга.       — Как вы поняли, я не привередлив в еде, ваше высочество, и не слишком большой её знаток, — с улыбкой сказал Габриэль, отвечая на прерванный тостом вопрос господаря. — Но они очень вкусны. Ваша кормилица, должно быть, редкая мастерица.       — Аскетизм подобает христианским рыцарям, — улыбнулся в ответ Влад, — но я, к сожалению, не могу им похвастаться, — засмеялся Дракула, — так как не в силах устоять перед соблазном плотских удовольствий и предаюсь, хоть и с сердечным сокрушением, почти всем смертным грехам! Думаю, в этом виноват Восток, развративший меня! Жаль, что православие не так снисходительно в этом вопросе, как католицизм, и не практикует индульгенций.       Последнее замечание правителя заставило Ван Хельсинга бросить на него острый взгляд.«Воплотить желание отца-гроссмейстера по обращению князя Валахии в католицизм, по-видимому, было бы нетрудным делом», — подумал великий воин.       Смеющийся Владислав изящным движением красивой руки отбросил в сторону упавшие ему на лоб длинные пряди его изумительных волос цвета воронова крыла, которыми не переставал любоваться маршал Святого Ордена, даже думая совсем о другом.       — Элена будет счастлива высокой оценкой, которую дал её кулинарному искусству великий христианский герой, — улыбаясь, сказал господарь.       — Вам повезло, ваше высочество, — улыбнулся Габриэль.       — Да, Элена у меня настоящее сокровище! Вот только если бы она ещё перестала опекать меня, словно малого ребёнка, было бы совсем хорошо, — засмеялся князь.       — Это неудивительно, она относится к вам, как к родному сыну.       — Это так. Но всему должен быть предел и мера. Однако мой дорогой кормилице они не ведомы, и мне, не любящему носить узду, непокорному Дракону, здесь пришлось уступить и смириться, — со смехом сказал Владислав, наслаждаясь десертом.       Когда они закончили трапезу и встали из-за стола, Ван Хельсинг сказал, обращаясь к Дракуле:       — Я желал бы поскорее ознакомиться с картой местности, ваше высочество… Влад, — поправился рыцарь, — чтобы во время сражения воины Святого Ордена могли действовать наилучшим из возможных образом.       — Конечно, Габриэль, командующий обязан это сделать. Пройдём в мой кабинет.       В кабинете, соединённом с обширной библиотекой, князь расстелил на столе карту, показывая рыцарю расположение укреплений и пограничных крепостей, обратив особое внимание на придунайские, граничащие с Оттоманской Портой. Ван Хельсинг внимательно изучил карту.       — Горы очень помогают мне защищать Валахию и держать оборону от турецких орд, — сказал князь. — Благодаря им мне удаётся одерживать победы над войсками султана, во много раз превосходящими по численности нашу армию.       — Одни горы не смогли бы помочь в войне, если бы Валахии не посчастливилось иметь великого полководца в лице её правителя, — ответил Габриэль. — Ведь именно вы спланировали и лично провели все те блестящие операции, принёсшие успех вашей армии.       Владислав улыбнулся, пристально глядя на рыцаря своими синими глазами, обрамлёнными поразительно густыми и длинными, чёрными как ночь, ресницами. Ван Хельсинг вновь подумал, что не видел таких роскошных опахал ни у одной красавицы.       — Вы отлично осведомлены, Габриэль.       — Все в Европе наслышаны о вашем полководческом гении, бесстрашии и отваге.       Губы Владислава не покидала лучезарная улыбка.       — Ничего не может быть приятнее воину, чем услышать похвалу из уст самого великого Ван Хельсинга, Левой руки Господа!       — Это не похвала, просто констатация, — возразил Габриэль.       Мужчины смотрели друг другу в глаза, вновь ощутив пронизавшее их странное чувство, которое они сами не могли понять и охарактеризовать. Дракула подумал, что не встречал таких красивых глаз ни у одной женщины, любуясь их удивительным цветом, меняющимся в зависимости от освещения и эмоций их владельца, от янтарного и светло-карего до изумительного медово-зелёного.       — За то время, что я был в заложниках у Мурада, отца Мехмеда, я успел изучить тактику османов, их боевые приёмы и военную специфику. Эти знания также служат мне отличную службу. Турки стараются перенимать европейское искусство ведения боя, однако, в конце концов, почти всегда в итоге всё сводится к заваливанию противника трупами.       В этот момент в двери постучали и попросивший дозволения войти слуга доложил, что с визитом к князю прибыла госпожа баронесса Арджиу и спрашивает, может ли господарь принять её.       — Проведи госпожу баронессу сюда, — приказал господарь. — Извините, Габриэль, нам придётся ненадолго прерваться: будет нелюбезно со стороны рыцаря отказать даме, — улыбнулся князь.       — Конечно, Влад. Я оставлю вас?       — Если вы не против, я желал бы, чтобы вы задержались: я хочу представить вас баронессе.       Через несколько минут слуга с поклоном открыл дверь и вошла молодая, замечательно красивая девушка едва ли старше двадцати лет с длинными локонами золотистых волос, доходящими ей до пояса, уложенными в искусную причёску с помощью жемчужной сетки, облачённая в роскошное платье из тёмно-синего бархата, подчёркивающее её гибкий, как ветка ивы, стан. Свежее светящееся личико, с нежным румянцем, играющим на щеках, было словно написано пастельными красками, при этом удивляя неожиданным контрастом со светлыми волосами: под тоненькими стрелками тёмных бровей задорным блеском светились красивые тёмно-карие, почти чёрные глаза, мило хлопающие изогнутыми ресницами, словно девушка удивлялась всему, что видела. У неё был миниатюрный фарфоровый носик и прелестные пухлые алые губки. Белизну и изящество лебединой шейки оттеняло плотно обхватывающее её сапфировое ожерелье. Она была стройна и высока, почти того же роста, что и князь, немного уступавший ростом Ван Хельсингу.       Габриэль подумал, что синие глаза князя своим блеском затмевают блеск сапфиров ожерелья баронессы.       — Ваше высочество, — красавица сделала церемонный реверанс, приветствуя Владислава.       — Рад видеть вас, баронесса, — любезно кивнув, чарующе улыбнулся правитель золотоволосой красавице. — Ваш визит — приятная неожиданность. Баронесса, позвольте представить вам того самого прославленного маршала Святого Ордена, мессира Габриэля Ван Хельсинга, по прозвищу Левая рука Господа, грозу сарацин, прибытия которого мы все ожидали, — повернулся князь к молодому мужчине. — Камелия Ракоци, баронесса Аржиу, первая красавица нашего двора, которую называют валашской сиреной за удивительной красоты голос. Мы когда-нибудь попросим госпожу баронессу спеть нам, и, надеюсь, она не откажется, — с улыбкой сказал Дракула.       Щёчки красавицы зарделись от удовольствия. Видно было, что баронесса была непоседливой хохотушкой, обожающей веселье и развлечения.       — О! Конечно, ваше высочество! — сказала она.       Габриэль поклонился и почтительно поцеловал протянутую баронессой ручку.       — Счастлив быть представленным вам, сударыня.       — Я очень рада, мессир Ван Хельсинг, что бы прибыли!       — Благодарю вас, — ещё раз поклонился рыцарь.       — Может теперь, его высочество, наконец, согласиться дать бал, который он давно обещал нашим дамам, но постоянно откладывает его, — златокудрая красавица, очаровательно улыбаясь, с блеском надежды в глазах, обратилась к Владиславу. — Правда же, ваше высочество, вы дадите бал в честь прибытия рыцарей Святого Ордена?       Господарь благодушно рассмеялся. Габриэль отметил, как мелодичен его смех.       — Хорошо, любезная баронесса, — с улыбкой сказал правитель, — придуманный вами предлог принимается, хоть он и не слишком удачен, так как Святой Орден — духовная организация и такие мероприятия ему по сути чужды.       — Разве ваши рыцари не могут посещать балы, мессир Ван Хельсинг? — с улыбкой поинтересовалась красавица у рыцаря.       — Устав Святого Ордена не возбраняет этого, хоть и не поощряет, баронесса, — улыбнулся Габриэль.       — Вот и замечательно, — девушка захлопала в ладоши. — Его высочество пообещал дать бал, и вы и остальные рыцари обязательно должны присутствовать на нём!       — Как прикажете, сударыня, — улыбаясь, галантно поклонился золотоволосой красавице Габриэль. — Рыцарь должен повиноваться даме.       — Вы не только великий христианский воин, мессир Ван Хельсинг, но и любезный кавалер, — улыбнулась баронесса.       — Благодарю вас, баронесса.