Сквозь бутылочное стекло

Схватки не было, как не было и предварительных угроз, и длинных монологов. Понимающие взгляды, секундная заминка со стороны Поттера, и Снейп уже стоял над оглушённым телом, произнося про себя десятки проклятий на случай, если враг откроет глаза. Если бы кто-то спросил, как это произошло, он бы с трудом нашёл, что ответить. Наверное, ему повезло, ведь он жив, не ранен, отделался лишь дрожью в руках и необходимостью выгонять толпу пьяных из квартиры. Конечно, ему помогли оглушить врага, ведь поверить в неспособность Лорда размазать бывшего сторонника по стенке верилось с трудом. Но кто? Это мог быть лишь один человек, на котором преждевременно поставили крест, но чья воля к жизни в очередной раз оказалась сильнее, чем Снейп предполагал. И ведь столько гостей находилось рядом, все они смотрели в их сторону, но словно мимо. Никто не понимал, что происходит, а если бы понял, то принял за наркотический или пьяный бред. Хотел бы Снейп иметь такое оправдание происходящему. Блаженное незнание. За окном уже брезжил рассвет, кофе в кружке давно остыл и осел бурым кольцом на белых керамических стенках. В квартире было очень тихо, но даже малейший звук — шаги на лестнице, проезжающая машина — били не хуже выстрела по натянутым нервам, заставляя вздрагивать и сжимать палочку сильнее. Всю ночь Снейп сидел, прислушиваясь, ожидая появления Кевина или остальных дружков Поттера, но никто не явился. Глаза чесались, от усталости начало немного знобить, организм всеми возможными способами сигнализировал о желании рухнуть на любую ровную поверхность и отключиться, но Снейп даже не пытался лечь спать. За дверью в соседнюю комнату находился оживший ночной кошмар, и он понятия не имел, что с ним делать. Абсурдное предположение, что ему всё приснилось, почудилось, в пятый раз за ночь подтолкнуло к спальне, заставило заглянуть внутрь. Но нет, морок не развеялся, оставаясь лежать на кровати под личиной похудевшего и измученного Поттера. В полутьме его лицо казалось слишком контрастным — почти чёрные тени на белой коже. Но память подсказывала, как же далёк он от монохрома: глаза яркие, как свежая зелень, щёки становятся пунцовыми от смущения или злости, а искусанные по привычке губы обычно в подживающих красных трещинках. Но теперь цвета потухли, истёрлись, и казалось, сама жизнь вот-вот решит покинуть его тело. С расстояния нескольких шагов было непонятно, дышит Поттер или нет, и Снейп подошёл ближе, поднёс ладонь к его лицу, ловя очень слабое, отдающее выпивкой дыхание. Уже давно обморок от проклятья перешёл в сон, и Снейп очень не хотел застать пробуждение. Сейчас, глядя на спящего, без застилающих взор злости, негодования, обиды он видел гораздо больше. Когда-то он был уверен, что жизнь обошлась с ним сурово и несправедливо, но с Поттером она обошлась ещё хуже. Тот не знал своих родителей, даже не знал до определённого возраста, как они погибли. На его детские плечи скинули груз непосильной ответственности и заставили влезть в шкуру спасителя, не оставляя иного выбора. Ему пришлось умереть и воскреснуть, и начать жить заново, чтобы снова оказаться втянутым в настоящий ад. Снейп помнил, что чувствовал, когда Лорд проникал в его сознание на собраниях Пожирателей, насколько мучительно было это краткосрочное исследование. А сколько времени прожил Поттер, находясь в постоянном внутреннем, немом противостоянии? Год, два, три? В том, что Гарри по-прежнему там и всё ещё борется, сомнений не осталось. Иначе бы Снейп не успел выхватить палочку первым, не успел бы произнести разоружающее и оглушающее заклятие раньше противника. Лорда словно что-то сдерживало, затормаживало движения, и это дало Снейпу шанс. Дало шанс им с Поттером. Склонившись над Гарри, Снейп проверил, прочно ли связаны запястья и щиколотки, крепко ли примотаны они к изголовью и изножью кровати. Идея принести из дома верёвку пришла спонтанно, практически в состоянии аффекта, пока Поттер лежал под несколькими сдерживающими заклятьями, а Северус пытался придумать, каким образом продлить их действие. Постоянно находиться рядом и обновлять — слишком рискованно, да и со временем опытный маг сможет скинуть заклятья, а вот верёвка, сплетённая из вымоченных в чемерице дьявольских силков, такой возможности не даст. Купленная когда-то для транспортировки хагридовских монстров, она не только могла сдержать вырывающегося гиппогрифа, но также подавляла любой магический выброс, лишая возможности использовать беспалочковую магию. И на ощупь она была достаточно мягкой и пластичной, чтобы не повреждать кожу. По крайней мере, не очень сильно. Осторожный осмотр не потревожил Поттера, он продолжал крепко спать, не обращая внимания на прикосновения. Если бы не путы, можно было представить, что это очередной вечер после службы. Поттер завалился без приглашения, остался на ночь, а Снейп не нашёл в себе силы его выставить. Так было множество раз, и множество раз Снейп подходил к кровати спящего, поражаясь, как Гарри удаётся находить покой под одной с ним крышей. Как ему вообще удаётся так глубоко и крепко засыпать, когда Северус просыпался от любого звука или направленного взгляда? Настолько доверял, что чувствовал себя в безопасности? А когда Снейп последний раз чувствовал себя в безопасности? Точно не теперь. Притворяя за собой дверь в спальню, вышагивая по квартире, отмывая кружку, он раз за разом прокручивал в голове случившееся и пытался объяснить себе, что это за чувство скребёт когтями по сердцу, крутит в животе и подкатывает к горлу удушающим комком. Почему в голове так пусто, а на душе так паршиво? Куда подевалась злость на грубого, резкого и пугающего Поттера, почему вместо неё только горечь и сожаление? И откуда опять это огромное, просто чудовищное желание что-то сделать, помочь ему, как-то всё исправить, если это вообще возможно. Грохот послышался ближе к полудню. Сперва тихий стук, потом жёсткие удары кровати о стену: раз, другой, третий. Короткая передышка для оценки ситуации, и снова яростная долбёжка. Снейп застыл, прислушиваясь, считая каждый удар, лишь бы только не думать о том, кто находится там за дверью. Однако Поттер быстро успокоился, видимо, осознал бессмысленность резких действий. — Северус? — спросил тот достаточно громко, чтобы его услышали. Но Снейп стоял, словно зачарованный, не шевелясь и продолжая про себя считать несуществующие удары. — Северус?! Ты здесь? — В голосе Поттера послышались панические нотки. Превозмогая себя, Снейп сделал несколько шагов и вошёл в спальню. Поттер полусидел на кровати, опираясь локтями на подушки. Его изогнутые в испуге брови и подрагивающий голос могли ввести в заблуждение, если бы не холодный прямой взгляд. — Как хорошо, что ты здесь. Я уж подумал, это чудит Кевин. — Нервный смех, напряжённые, поджатые плечи и непрестанные попытки выпутать запястья из верёвок. — Что случилось? Снейп хмыкнул. Попытка спекулировать на тех коротких моментах, когда сущность Гарри брала верх? Когда он действительно даже не помнил, что потерял всю свою команду под Эдинбургом? — Твоя вечеринка пошла по несколько иному сценарию, чем ты планировал. Поттер непонимающе хлопал глазами. — Вечеринка? Да... Хорошо, что она закончилась. — Он повалился обратно на кровать и зажмурился. — Надо заканчивать с вечеринками. Отвяжи меня, я в туалет хочу. — Нет, Гарри, не отвяжу. — Конечно, отвяжешь. — Голос стал тише и мягче, из него пропала паническая дрожь, сменяясь насмешкой и угрозой. Он приоткрыл глаза, раскинул расслабленно руки и вздохнул, словно терпеливый взрослый при беседе с непослушным ребёнком. — И что же ты будешь делать со мной? Держать взаперти, кормить с ложечки и чистить подо мной простыни? И на сколько тебя хватит? У Снейпа не было ответа на этот вопрос. Он с ужасом наблюдал, как меняются движения, манера говорить. Как притворство отступает, обнажая существо, чья смерть была избавлением, надеждой. Когда-то Дамблдор рассказал ему о хоркруксах, и последние годы преподавания в школе он присматривался к Гарри, ждал бесповоротных изменений, которые превратят его в чудовище. Дождался... — Северус. — Губы растянула улыбка, такая же холодная, как взгляд. — Ты совершаешь ту же ошибку, что и много лет назад. Не нужно. Подумай хорошенько, к чему это приведёт? Сейчас ты можешь сделать, что я прошу, и мы поговорим. Я согласен забыть о прошлом, если в будущем нам окажется по пути. Снейп направил палочку на Поттера и произнёс заклинание, опорожняющее мочевой пузырь. В ближайшее время жалоб на туалет точно не последует. — Чего ты хочешь, Северус? Кому и что пытаешься доказать? Что ты умнее меня, сильнее меня? Ты же знаешь, что это не так. — А ты по-прежнему слишком высокого о себе мнения. Гарри... — Гарри? — Тихий расслабленный смех, от которого по телу пошли мурашки. — Поверь, от него уже ничего не осталось. Так, старые рефлексы, но и они скоро пройдут. От подкатывающего бешенства пульсировало в висках, и Снейп пошёл прочь из комнаты прежде, чем наделал глупостей. — Ты уже не спасёшь мальчишку! — Почти радостный крик в спину оборвался с хлопком двери. Не спасёт? Может, и не спасёт. Но он сделает всё возможное, чтобы монстр больше не вырвался на свободу. Снейп отказывался верить услышанному. Он понятия не имел, какие именно процессы происходят в душе Гарри и как вышло, что Лорд выжил, но он был совершенно точно уверен, что душа Поттера всё ещё там, она всё ещё сопротивляется, иначе не было бы этих просветлений, не было бы бреда. И Луна не говорила бы, что ему становится лучше. Хотя мнение Лавгуд тот ещё аргумент, несмотря на отчаянное желание верить скорее ей, чем Волдеморту. Нужна была информация, любая, чтобы понять, в каком направлении думать, двигаться, искать, но дать её мог только сам Поттер, трезвый и желательно вменяемый. А значит, надо было вывести его из того состояния, в котором он находился последнее время. Чтобы не выслушивать угрозы и не привлекать внимания соседей, Снейп наложил заглушающее заклятье на всю комнату. Теперь пусть хоть насквозь продолбит кроватью стену, никто этого не услышит. Примерно раз в полчаса он заходил в спальню со стаканом воды. Сперва он пытался напоить Поттера мирным путём, но тот выплёвывал воду прямо в лицо и даже прокусил руку, вынудив накладывать на себя Петрификус и впрыскивать воду небольшими порциями с помощью шприца, чтобы не захлебнулся. — Не нужна мне твоя грёбаная вода, Снейп! — С приближением вечера настроение у Поттера всё больше портилось. — Принеси мне бутылку виски. Или пива. Хоть что-нибудь! Мне плохо, ты что, не видишь? Жалобы на плохое самочувствие не были ложью. С каждым новым визитом состояние Гарри действительно ухудшалось. Это не было простым похмельем — иначе Снейп смог бы решить проблему антипохмельным зельем — это был результат продолжительного алкогольного отравления. Снейп уже видел это в детстве у отца и внутренне содрогался, предвидя продолжительную и мучительную ломку, с которой он едва ли мог что-то сделать. Разве что использовать старые проверенные средства, за которыми, однако, надо было вернуться в Спиннерз-энд. Но не оставлять же Поттера одного? Прошло не больше пятнадцати минут, как он отправил патронуса, и на пороге появился встревоженный Невилл. — Вы сказали, вам нужна помощь. С зельем? — Он с любопытством озирался, явно впервые попав в маггловскую квартиру Поттера. — А где Гарри? — С ним мне как раз и нужна помощь. Но, мистер Лонгботтом, прошу не делать скоропалительных выводов. Снейп глубоко вздохнул, готовый к любым последствиям принятого решения, и пропустил бывшего ученика в спальню. Стоило им переступить границу заглушающих чар, как по ушам ударил грохот расшатанной кровати и ругательства, вперемешку со стонами. — Невилл! — Поттер выглядел ещё хуже, губы совсем пересохли и потрескались, глаза лихорадочно блестели в проникающем из соседней комнаты свете. — Как хорошо, что ты пришёл! Пожалуйста, помоги мне. Этот псих связал и держит меня здесь. Невилл обернулся, явно шокированный увиденным. — Это правда? — спросил он шёпотом. — В смысле, я вижу, что это правда, но почему? — Я не могу ответить, пока сам до конца не понимаю происходящее, но это не Гарри. Точнее, не совсем Гарри. — Не совсем, — он повторил задумчиво, переваривая сказанное. — Мистер Снейп, я вам верю, но это же неправильно. Если возникла проблема, любая, есть аврорат, есть министерство. Они должны разбираться. — Они уже разобрались! Невилл потёр лицо ладонями и подошёл ближе к кровати, вглядываясь в Поттера, надеясь увидеть то, о чём говорил Снейп. — И сколько вы собираетесь его держать здесь? — Пока ему не станет лучше. — Лучше? Может, тогда Мунго? — Какое, к чёрту, Мунго?! — взревел Поттер, дергая руками, не щадя свои запястья. — Невилл, ты же мой друг. Ты что, не видишь, он издевается надо мной?! Я сижу тут как пленник, в собственном доме, хотя я ничего не сделал! Ты что, с ним заодно? — И что вы хотите от меня? — Невилл глядел на Гарри, но обращался к Снейпу, словно сказанное осталось неуслышанным, хотя, судя по бледности и поникшим плечам, всё он прекрасно слышал и понимал. — Мне надо отлучиться на короткое время, не больше часа. Я хочу, чтобы вы остались здесь и проследили за Поттером. Он должен оставаться в постели. Гарри продолжал бормотать про помощь, но уже откинувшись на подушку и прикрыв глаза. Сил держаться и вырываться у него становилось всё меньше. — Хорошо, — совершенно убитым голосом произнёс Невилл. — Я сделаю, как вы просите. Но стоило ему отвернуться, как в спину раздалось шипящее: — Бесхребетная ты тварь, Лонгботтом. Жалкая и бесполезная пародия на человека. Обещаю, когда я освобожусь, я доберусь до тебя, и ты сдохнешь в собственном дерьме, вместе со своими безумными родителями. Снейп молча вышел из спальни следом за Невиллом, который добрался до дивана и тяжело на него опустился. Высокий, широкоплечий, он сжался под грузом увиденного, вдавился в мягкую диванную спинку, но остался сдержанным, хотя лицо приобрело расстроенное и непонимающее выражение, как когда-то в детстве. — Это не Гарри. Снейп стоял в паре шагов, позволяя бывшему ученику пройти теми же путями осознания, которыми прогулялся он сам меньше суток назад. — Он бы никогда не позволил себе приплетать моих родителей. Даже в самой страшной ссоре. Никогда. Это ведь... низко. А он не такой человек. Он бы никогда... Невилл смотрел на Снейпа с такой обидой и безусловной надеждой, что тот почти растерялся. Что он мог сделать? Повернуть время вспять и залепить рот Поттеру, чтобы тот держал свой язык за зубами? — Сэр, но если это не Гарри, то у меня всего одно предположение. Пожалуйста, скажите, что это невозможно. — Это казалось невозможным, — охотно отозвался Снейп. — Но самое вероятное. По крайней мере, что бы это ни было, остаток души или её деформация, позиционирует оно себя именно так. — И что мы будем делать? — Мы? Вы — караулите его здесь, в квартире, и не подпускаете к нему ни одну живую душу, а я — иду домой за необходимыми травами. Впереди долгая неделя, и хорошо ему до очищения организма точно не будет. Дома со сбором трав и зелий он управился минут за десять. Похватав коробки, бутылки и пакеты с ингредиентами для отваров, он свалил всё в неизменный саквояж и уже готов был аппарировать обратно, но замер на крыльце. К месту его пригвоздила одна очень простая мысль — нужно заварить чай. Не бежать, спасать, ломать голову над очередной выходкой фатума, находясь на грани эмоционального и физического истощения, а просто остановиться и заварить чай. Чёрный, крепкий, с сахаром. Кинув сумку за порогом, Снейп неспешно вернулся на кухню и, залив кипятком чёрную лиственную труху, встал у окна. Грея ладони, он прижался виском к холодному стеклу. В голове на короткое время стало пусто-пусто, и только сердце продолжало биться как обезумевшее, напоминая, что это не конец, а только короткая передышка, пауза. Тихое, угрюмое жилище казалось чужим этому миру, нереальным окошком в безвременье, и сиюминутный нездешний покой затягивал, опутывал, как бы ненавистны не были когда-то эти стены. Приближалась осень, во дворе уже начала опадать листва. Соседские участки были ухожены и вычищены, одна только лужайка перед домом Северуса оставалась запущенной. Хорошо, что соседи перестали её видеть. «Надо будет убрать листья». Ещё одна понятная и простая мысль, которая дрейфовала в сознании всё то время, что губы касались чашки, обжигались, втягивали горячую жидкость. С каждым новым глотком всё большая усталость наваливалась на Снейпа, уговаривая никуда не идти, послать всё к дементорам. Зелье он сварил, можно отдать его в министерство и получить долгожданную свободу, выбраться из пекла, преследовавшего с юности, продать дом и уехать — в Голландию, на Гватемалу, в любое место на Земле. И пусть разбираются сами со своими проблемами. Вот только разбираться скорее всего будет несколько человек, тех же самых, что мыкались почти год по лесам, выживали в Хогвартсе и жертвовали собой для общего блага. И потом, может, никто не станет больше бороться. Поколение отважных детей выросло, обзавелось своими детьми и семьями — якорями, которые придавливают ноги к земле и уже не позволят лезть на баррикады. Возможно, новый переворот пройдёт под флагом смирения и безразличия, и ему не придётся жертвовать своей шкурой ради блага, которое никому больше не нужно. У каждого вновь будет выбор. У каждого, кроме... И это "кроме" в конечном итоге решало всё. — Молли приглашает нас на ужин. Пойдём? — Нет. — Тогда я тоже не пойду. — Отчего же? Мой отказ не мешает тебе покинуть наконец мой дом и дать хотя бы один вечер покоя. Я был бы тебе весьма признателен, Поттер. — Молли обещала запечь курицу с яблоками и сделать пирог со шпинатом и сыром. И булочки с корицей... — Отлично. Тебе как раз пора набрать парочку килограмм. Твоя работа все соки из тебя выпьет. — Булочки с корицей... — Спекуляции. Работа в правительственной структуре пагубно на тебя влияет. — Я могу пригласить Молли к нам! С курицей, пирогом и булочками. Правда, тогда придёт ещё несколько Уизли... — Поттер, остановись. С каких пор мой дом стал нашим? — Не придирайся к словам. — Я придираюсь к словам? Поттер... — Не рычи. Я прихвачу тебе булочек! Невилл был так рад его видеть, что почти сразу сбежал, сообщив, что Гарри вёл себя тихо. Однако очень скоро появился вновь с бумажными пакетами в руках. — Сэр, я купил немного еды. — Спасибо, но Поттеру сейчас есть нельзя. — Ему нельзя, а вам — просто необходимо. У вас скоро скулы кожу прорежут. Он даже поднял руку, но не поднёс её к лицу Снейпа, лишь очертил что-то в воздухе, и, пожав плечами, всё-таки ушёл, попросив сообщить, если что-то понадобится. Хотел бы Северус сказать, что справится сам, но совершенно не был в этом уверен. Простое варево из аниса и хмеля закипело быстро. Подумав, он добавил ещё ивовую кору, чтобы снять жар, который наверняка уже прибавился к общему состоянию Поттера. Остужать зелье заклинанием не очень правильно, это замедляет его действие, но ждать было бы слишком долго. И так много времени потеряно впустую. К Гарри он вошёл с подносом в руках и тяжёлым сердцем. Где-то глубоко в груди ворочался страх перед Лордом, он был там всегда и никогда не проходил, ибо только глупец не испытывает страха перед безумцем. Но страх за Поттера неожиданно оказался сильнее. От этого страха подрагивали руки и позвякивали друг о друга стаканы на подносе. — Нужно, чтобы ты много пил. — Поставив поднос на прикроватную тумбочку, он внимательно посмотрел на Гарри, чьи волосы были влажными, спутанными, а на лице пылал лихорадочный румянец. Протянув руку, Снейп постарался коснуться его лба, но Поттер дёрнулся, издав нечто среднее между стоном и рыком. — Можно подумать, я экзорцизмом занимаюсь, — с досадой процедил Северус и, схватив Гарри за щёки, повернул к себе. Его лоб был весь мокрый и очень горячий, на переносице собрались капельки пота. — Если ты думаешь, что своей неуместной заботой чего-то добьёшься, то ты глубоко заблуждаешься! — прозвучало хрипло, с ненавистью. Устало опустившись на кровать, Снейп положил руку Поттеру на грудь — под ладонью бешено колотилось сердце, ещё быстрее, чем его собственное. Руганью и насильственным вливанием зелий действительно мало чего получится добиться. Снейп прежде сталкивался с сильным алкогольным отравлением и на каких-то этапах даже помогал ставить отца на ноги, но чаще его всё-таки увозили на «скорой». И колдомедиком он не был, чтобы знать всё без подсказок. — Гарри... — Попытка была, возможно, глупой, даже наивной, но других вариантов у него не осталось. Не лезть же с легилименцией. Оказаться в одной голове с Лордом было попросту опасно. — Гарри, послушай меня. Поттер, извивающийся и пытающийся сбросить руку со своей груди, разразился хохотом. — Гарри, я хочу тебе помочь. И я могу тебе помочь... — Не можешь ты ему помочь. — ...Но мне нужно, чтобы и ты помог мне. Гарри... Зажмурившись, Поттер отвернулся. — Мне нужно, чтобы ты сказал, что ты чувствуешь, что с тобой происходит. Чтобы ты пил зелья, иначе я не знаю, смогу ли вытащить тебя из этого. У тебя уже жар, и он будет усиливаться. Никакой реакции. — Гарри... То ли имя, то ли заклинание. Снейп готов был повторять его до тех пор, пока не достучится. — Гарри, ты слышишь меня? Стиснув зубы и всхлипнув, Поттер коротко кивнул. — Повернись. И он повернулся. С трудом разжав губы, он позволил влить полный стакан отвара, смешанного с облегчённой версией антипохмельного. Сделав последний глоток, он откинулся на подушку с такой усталостью, словно поборол василиска. — Сейчас тебе станет немного полегче. — Конечно, — просипел Гарри, силясь улыбнуться. — Что? — Снейп наклонился ближе, чтобы расслышать. — Ты ведь варил... Хмыкнув, Снейп снова коснулся лба — не для проверки, чтобы убрать прилипшие волосы. Застонав, Поттер попытался повернуться на бок, но ему это не удалось. — Можешь немного ослабить? И Снейп ослабил верёвки, самую малость, чтобы можно было поворачиваться, а не лежать распластанным на спине. Поправляя узлы на руках, он заметил, что Поттер практически растёр запястья в кровь. Хорошо, что он принёс с собой заживляющую мазь. Пока Снейп наносил её на раны, Поттер терпеливо сносил жжение, однако стоило мазь отложить, как он застонал и постарался придвинуться к Снейпу. Тот, видя попытку, сел ближе. — Больно, — произнес тот шёпотом, не открывая глаз. — Где? — Локти, колени... Так крутит... — От этого у меня лекарства нет. — Ничего. Пройдёт. — Новая попытка улыбнуться и принять позу эмбриона. Снейпу очень хотелось ослабить верёвки или снять их вовсе, но он не мог. И он надеялся, что Поттер это потом когда-нибудь поймёт. Всю ночь и следующий день Гарри тошнило. Каждая влитая кружка отвара норовила вырваться наружу. Жар держался, но не усиливался. Майка, в которую Поттер был одет, пропиталась потом насквозь, хоть отжимай, простыни тоже. И если их заменить было легко, то майку пришлось просто уничтожить. Он то стонал от боли в суставах, то кашлял, задыхаясь и захлёбываясь подступающей к горлу жидкостью, то проваливался в короткое забытье, далекое от сна. Ему являлись кошмары как во сне, так и наяву, но разобрать что-то в бормотании было невозможно. Снейп сам держался на зельях, но даже они не могли продержать его трое суток без сна, и в какой-то момент он просто сел на диван в гостиной и отключился часа на три, может, четыре. За это время Поттер всё-таки стёр себе запястья в кровь. И перепачкал ею подушку, простыни, себя. — Ты вообще спишь? — Из полубреда и бормотания вычленился вопрос, на который не было необходимости отвечать. Снейп жалел, что коротко, урывками, но всё-таки спит. Ведь те часы, что организм восстанавливался, он мог быть рядом с Гарри, помогать ему, облегчать состояние хоть как-то, хоть немного. И если ночью оно казалось плохим сном, тени и темнота вообще многое смягчают, размывая границы реальности, то днём его состояние представало во всей красе — слипшимися волосами, иссушенными губами, воспалёнными веками и сеточкой полопавшихся сосудов на скулах, щеках и белках глаз. Казалось, у Поттера болело всё. Он то отключался, то извивался ужом, скручивая верёвки и стирая кожу вновь и вновь. Но, как оказалось, это не самое страшное. Самое страшное пришло на третью ночь. Зелья и отвары начали, казалось, помогать, температура немного спала, и Поттер задремал. Измотанный ничуть не меньше Снейп тоже прилёг на диване, но из сна его вырвал крик. — Сириус! Сириус, не уходи! Прости меня, пожалуйста. Вернись! И тишина. Абсолютная. Снейп лежал, широко распахнув глаза и глядя в темноту. Его потряхивало от резкого пробуждения и накопившейся усталости. С чего это Поттер вдруг начал разговаривать с мёртвыми? Ещё один кошмар, или?.. Говорят, что умерших видишь незадолго до... — Сириус, не делай этого... Оно же упадёт. От бормотания, доносившегося из соседней комнаты, по телу пошли мурашки. — Нет! Перестань! — Снова крик, такой отчаянный, что Снейп подскочил и кинулся к спальне. — Северус! Северус! Оно сейчас упадёт! Осколки! Забравшись на кровать и сев на колени рядом с Гарри, Снейп начал отирать полотенцем его мокрое лицо, волосы. — Всё в порядке, Гарри, всё хорошо. — Осколки... они вот-вот упадут... Подняв голову, Снейп с отвращением посмотрел на зеркало. Он уже пытался несколько раз убрать его, чтобы избежать как раз подобных моментов — мало ли, каких химер способно нарисовать воспалённое сознание, но у него не получилось. Поттер намертво его приделал. — Там нет никаких осколков, я их убрал. Видишь? Поттер не видел. Он добрался до коленей Снейпа, уткнулся в них лицом. Пытаясь успокоить, Северус начал гладить Гарри по спине — того колотило, и вряд ли от жара. — Ну, ну... Он не знал, что ещё сказать, как успокоить. Он никогда не был силён в этой области человеческих взаимоотношений. Да и что из сказанного Гарри действительно мог бы услышать? Хоть «Марсельезу» пой и проси прощения за все годы в школе. В четверг заходил Невилл, уже в рамках рабочей рутинной проверки, но Гарри его не узнал. Он послушно пил зелья, даже съел яйцо, но смотрел мимо друга, реагируя лишь на Снейпа. Что Гарри действительно лучше, стало понятно лишь в пятницу. Снейп умудрился выспаться благодаря спокойной ночи, и варил очередные пять литров отвара золототысячника, полыни и тимьяна, когда из спальни послышались всхлипы. Сперва тихие, они постепенно переходили в заглушаемые рыдания. Поттер лежал, раскинув руки, и смотрел на себя в зеркало с отвращением. Он старался сдержаться, но слёзы текли из воспалённых уголков глаз, нос был мокрым. — Что случилось? — с толикой раздражения спросил Снейп, ожидая услышать очередной бред. — Эдинбург, — проговорил Гарри. — Я всё вспомнил. Это я во всём виноват. Они погибли из-за меня. Он дёрнул руками, чтобы закрыть ладонями лицо или стереть жгучую влагу, но верёвки не позволили. Пришлось Снейпу подойти и промокнуть слёзы. — И Рон, — при упоминании друга рыдания вновь вырвались из груди, и он зажмурился. — Я убил Рона. Северус, почему я сам до сих пор жив?! Несмотря на муку, которую испытывал Поттер в данный момент, Снейп не смог сдержать улыбку. Внутри всё ликовало. Гарри, он вернулся. Надолго ли, но вернулся, раз его разум прояснился настолько, что он начал осознавать прошедшие события. — Как это вообще возможно? — прозвучал отчаянный шёпот, от которого болезненно сжалось сердце. Взяв стакан с отваром, Северус поднёс его к губам Гарри, но тот отвернулся, отказываясь пить. — Давай только без глупостей. У нас была договорённость, что ты много пьёшь. Особенно сейчас. — Не хочу. — И умру как настоящий герой от обезвоживания и раскаяния? Громко шмыгнув носом, Гарри всё-таки повиновался и опустошил стакан. — Ты не мог бы? Чуть-чуть... Снейп мог бы, и он растянул верёвки, возвращая почти полную свободу движений. Можно было теперь переворачиваться, как угодно, даже сесть с краю кровати и спустить ноги на пол, но не встать, не уйти. И Гарри, отодвинувшись как можно дальше от Снейпа, повернулся на бок, поджал колени к груди и уткнулся лицом в подушку. — Не задохнись там... Поттер не реагировал, продолжая вздрагивать от тихой истерики, которая клокотала внутри него. — Эдинбург был давно... Но попытка заведомо была провальной. Давно или нет, Гарри только теперь начал переживать случившееся. Потеря всей команды, которую он прежде не мог оплакать, должно быть, разрывала его изнутри теперь. А если он действительно причина этих смертей, что ж... Снейп знал, что такое чувство вины. Очень хорошо знал. — Ты не убивал Рона. Он жив. Поттер замер и через некоторое время медленно обернулся. — Он жив? — Он в Мунго и не приходил в сознание, но он жив. И вроде стабилен. — Жив? — повторил Поттер и медленно сел, оказавшись впервые за прошедшие дни вровень со Снейпом, глаза в глаза, в которых читалась такая надежда, что Снейп почувствовал себя очень уставшим и старым. Он, казалось, и не был способен на такие сильные эмоции: тоска — так разрывающая сердце, надежда — так абсолютная, дружба — так навсегда. А любовь? Наверняка и она у Поттера абсолютная — до гроба, яркая, светлая, сильная, до замирания сердца, но Снейп об этом едва ли узнает. Куда ему на старости-то лет, и думать о таком уже поздно. Зато не поздно вернуть сидящему перед ним хотя бы какой-то луч света, дать понять, что надежда его не напрасна, вот только язык словно отнялся. Поэтому он просто кивнул. Поттер закрыл глаза, его сухие потрескавшиеся губы растянулись в улыбке, так похожей на прежнюю, а с ресниц сорвались слёзы. — Спасибо, — прошептал Гарри то ли Снейпу, то ли одному ему ведомой силе, и, наклонившись вперёд, уперся лбом в его костлявое плечо. Руки Снейпа сами обхватили Поттера за плечи и начали медленно поглаживать. Гарри тоже обнял в ответ и замер. Из-за заложенного носа он дышал ртом, и его дыхание очень быстро пробилось через слой одежды. Горячее, оно словно проникало и глубже, сквозь кожу, под рёбра, и растапливало лед, покрывавший сердце толстой коркой последний год. Или дольше? Но то, что лёд начал сходить, обнажая изрезанную шрамами мышцу, было наверняка. Иначе с чего вдруг сердце начало так мучительно сжиматься и болеть, пронзаемое иглами изнутри при каждом новом ударе, при каждом новом вздохе? От Поттера пахло чистыми простынями и немытой шевелюрой, а ещё чем-то очень знакомым, пробуждающим старые воспоминания. Не образы, но чувства. Они, как и руки Гарри, обнимали и, казалось, утешали. Но разве не Снейп должен был выступать утешающим? — Я так скучал по тебе, — прошептал Поттер. — И я, — ответил Снейп раньше, чем успел прикусить собственный язык.