Сквозь бутылочное стекло

Достать морскую воду оказалось не проблемой — в зоомагазине предлагалось её великое многообразие. Можно было купить канистру с водой из любого водоёма (продавец клялся, что есть даже из Марианской впадины, для содержания глубоководных магических кораллов). Но Снейп взял недорогую, из Красного моря, поскольку именно о ней вскользь упомянул Поттер. Упомянул, расколол блюдце, порезался, психанул и убежал в ванную, громко хлопнув дверью. Зная его странную манеру неадекватно реагировать на самые дельные предложения, Снейп решил довести идею до конца — Гарри предложил, Гарри выбрал воду, за провал винить можно будет только его. Это казалось удобным. Вернувшись с двумя пятилитровыми баклажками воды, Снейп застал в гостях Кевина. Тот что-то спешно объяснял хмурому, явно недовольному Поттеру, который молча кивал в ответ. Уловить суть беседы Снейпу не удалось, да он и не стремился вникнуть. Ему надоело гадать, додумывать и ждать объяснений, которые никто явно не собирался давать. — У тебя есть четыре дня, — наконец процедил Гарри достаточно чётко, но слова прозвучали так зло и холодно, что Снейпа пробил озноб. — Конечно, всё будет сделано. — Кевин, будучи на две головы выше Поттера, явно робел и смотрел себе под ноги, кивая и отступая к выходу. — Я надеюсь, — с недоброй улыбкой попрощался Гарри, и Кевин ушёл, оставив после себя напряжённую, тревожную атмосферу. — Всё в порядке? Нет, Снейп не хотел вмешиваться. — Занимайся своим делом! Что тут скажешь? Шуточное «да, господин» почти слетело с губ Снейпа, но он вовремя прикусил язык. В комнате не было никого, кто действительно мог посчитать это шуткой, слишком много параллелей, слишком много дурных воспоминаний это пробудило бы. Проверка всех ингредиентов на сохранность свойств в морской воде и повторная варка зелья отняли весь день. Возможно, удалось бы управиться быстрее в четыре руки, но Поттер категорически отказался принимать участие в работе. Он шатался по комнатам, пил, говорил по телефону и уходил несколько раз к соседу. Под вечер, когда основа была полностью готова, он отдал необходимое количество крови для проверки пропорций, а сам уселся рядом с проигрывателем и стал перебирать пластинки, игнорируя тревожные взгляды, которые Снейп периодически бросал на него. Подобрать пропорцию оказалось несложно: двух жидких унций крови на кварту котла оказалось достаточно, чтобы клетки крови остались живы, а зелье задымилось, оставив на дне чёрный затвердевший осадок, и приобрело ярко-зелёный цвет. Магический фон получившегося зелья был ровный, спокойный; перелитая в колбу часть имела идеальную, как по учебнику, отцентровку, а после охлаждения ни одно из физических и внешних магических качеств не изменились. Конечно, ещё следовало провести тесты на живых организмах (Снейп заранее заказал два десятка клубкопухов), но на данном этапе он готов был заявить с абсолютной уверенностью — зелье готово. Чувствуя, как от волнения к горлу поднимается тошнота, Снейп тяжело опустился на стул, продолжая сжимать в ладони колбу с зелёной жидкостью. В горле пересохло. — Ну что? —раздался голос прямо над ухом, и Снейп вздрогнул, дёрнулся вперёд. — Не смей ко мне так подкрадываться, — прохрипел он, оборачиваясь и встречая твёрдый, непривычно прямой взгляд. — Что с зельем? — Можно приступать к тестированию. — Мне позвать Стивена? Снейпу показалось, что он ослышался. Ведь это не могло быть сказано всерьёз? Тестировать на человеке? Но Поттер, распрямившийся и улыбающийся, глядя на Снейпа сверху вниз, выглядел триумфатором, готовым произнести что-то вроде: «Цель оправдывает средства». — Ты меня пугаешь. — Поднимаясь на ноги, Снейп отставил колбу с зельем подальше от края стола. — Северус, — прозвучало так мягко, так сочувственно, словно Гарри говорил с умственно-отсталым. — Я ведь просто хочу помочь... — Тогда налей мне воды. — Всего лишь воды? А ведь мы могли бы отпраздновать. Пока Поттер набирал воду в стакан, Снейп вылил зелье из колбы обратно в котёл и скорее инстинктивно, чем сознательно, кинул туда же пуговицу от манжеты, оторванную прежде, чем понял, что делает. Пуговица беззвучно погрузилась в жидкость и опустилась на дно, к осадку, и зелье моментально начало мутнеть. — Вот. — Поттер передал стакан и заглянул в котёл. — Что случилось? — У меня оторвалась пуговица. — Ах, вот оно что... Равнодушие, с которым Поттер отреагировал на новость, было показательно-напускным. Снейп видел, как побелели губы и ожесточился взгляд. Однако эмоционального всплеска не последовало, Гарри лишь вернулся к проигрывателю и поставил пластинку. Со второй попытки он нашёл песню, которую искал. Пытаясь успокоиться, Снейп сделал глоток воды. — Ты что, из-под крана её наливал? — поморщился он из-за странного привкуса. — А надо было сгонять в Альпы, набрать в роднике? Снейп мотнул головой и отступил на шаг, наблюдая, как Поттер приближается. Ещё шаг, и он уперся ногами о подлокотник дивана, а Гарри оказался слишком, слишком близко. — Мне очень хочется тебя поздравить, — тихий, едва различимый за музыкой шёпот куда-то в область воротничка снейповской рубашки. — Нас поздравить, Северус. Мы молодцы, у нас всё получилось, верно? It’s in the water baby, It’s in the pills that bring you down Поттер положил руки на его талию и придвинулся ещё ближе. Жар, охвативший Снейпа, напоминал одновременно и панику, и волнение от долгожданной, желанной близости. Но разве он этого желал? Судя по тому, как отяжелели, прикрываясь, веки, и как маятником качнулось тело навстречу Поттеру, всё было действительно так. It’s in the water baby, It’s in your bag of golden brown — Как ты хочешь отпраздновать наш успех, Северус? Заставляя себя отвлечься, пытаясь выиграть хоть мгновение, Снейп отвернулся и сделал ещё один жадный глоток воды, но это стоило ему новых потерянных позиций. Поттер, прижавшись всем телом, мазнул по его шее губами, обжёг горячим дыханием. Дрожь и слабость пробили одновременно, подгибая колени, и Снейп тяжело осел на диван. Перед его глазами заплясал линялый узор сбившейся поттеровской майки и полоска упругой, гладкой кожи над поясом брюк. Словно угадывая его мысли, Поттер положил руку ему на голову, погладил по волосам противоестественным, отеческим движением, и потянул на себя, приглашая прикоснуться, прижаться к этой гладкой полоске кожи губами, которые уже начало покалывать. It’s in the water baby, It’s in the pills that bring you down Слова песни пошли по второму кругу и начали наконец-то пробиваться сквозь затуманенное сознание, приобретая неожиданное, пугающее значение. Дёрнувшись, Снейп попытался сбросить одурманивший его морок, и уставился в стакан с водой, на дне которого дрейфовали белые осколки, похожие на крошки маггловских таблеток. — Что ты сделал? Что ты мне дал? Найдя в себе силы, он оттолкнул Поттера и кинулся в ванную. Опустившись на колени перед унитазом, он начал давить пальцами на корень языка, провоцируя очистку желудка, стараясь высвободить из себя неизвестную отраву. Когда рвотные позывы стали болезненно-сухими, Снейп умылся дрожащими руками. Раковина плыла перед глазами, ноги подгибались. Превозмогая слабость, он добрался до стола в поисках безоара. Поможет или нет, но других вариантов у него не было. Опасливо озираясь, он выискивал плывущим взглядом Поттера, понимая, что совершенно беззащитен перед любой возможной атакой. Он обнаружил мальчишку на полу у стены — тот подрагивал от приглушённых рыданий, закрыв голову руками, а у ног валялись осколки разбитой пластинки. В плывущем, меркнущем свете, Снейп кое-как добрался до дивана, рухнул на него и отключился. Это был не сон и не обморок, скорее нечто среднее. Иногда Снейпу казалось, что он вот-вот придёт в себя, но только прочнее увязал между явью и бредом, теряя чувство пространства и времени. Несколько раз он всё-таки ухватывался за ощущение реальности, различал голос, чувствовал прикосновения. Его держали за руку, ласково и мягко, целовали раскрытую ладонь, запястье. К его руке прижималась влажная горячая кожа, прорастая в воспалённом сознании беспричинной грустью. Приоткрыв глаза, Снейп видел Поттера, сидящего у дивана, покачивающегося, цепляющегося за него, как утопающий за ветку, но всхлипы подсказывали, что Гарри всё-таки захлёбывается, тонет, ветка не спасает... Проснулся Снейп в одно мгновение, рывком сел, спустил ноги, начал озираться. Его по-прежнему немного подташнивало и болела голова, но муть выветрилась из сознания, делая окружающую действительность даже слишком чёткой, с острыми углами и резкими звуками. Первое, что он проверил — наличие палочки. Она была на месте и, судя по последнему заклятью, Поттер её не трогал. Потом Снейп медленно, стараясь не шуметь, обошёл квартиру, но никого не обнаружил. Не зная, как давно Гарри ушёл и когда вернётся, Снейп забрал из холодильника вчерашние заполненные шприцы, собрал все свои записи, ингредиенты, котёл — всё, над чем и с чем он работал последнее время, и ушёл. Сбежал, не оглядываясь, не задумываясь, что это было вчера, что было ночью. Ему просто хотелось уйти, как можно дальше, и никогда больше не возвращаться и не связываться с Поттером. Не то чтобы его дом был защищённой крепостью. Халупа, даже без заклятья ненаходимости, едва ли остановила бы любого, задавшегося целью проникнуть внутрь, но за родными стенами Снейп чувствовал себя гораздо спокойнее. Лаборатория, аккуратная и прибранная, будто спрашивала своим большим столом, очагом, ровными полками с ингредиентами — зачем было пренебрегать ею и работать в неприспособленном чужом жилище? И ответ был слишком жалким и человечным — Гарри попросил. Не Гарри. Некий, почти незнакомый человек, носивший знакомую фамилию, словно костюм с чужого плеча. Существо, рухнувшее в бездну и лишённое каких-либо морально-этических рамок. Только оставшись в одиночестве и относительной безопасности, Снейп задал себе очевидный вопрос: как его угораздило выпить отраву из чужих рук? Как, будучи шпионом на протяжении многих лет, он настолько потерял бдительность? Ответ не требовал больших усилий или длительных размышлений. Всё дело в Гарри чёртовом Поттере. Когда-то, в один из наиболее тяжёлых и опустошающих этапов своей жизни, Снейп умудрился поверить ему, поверить в него. Принять Гарри как часть своей жизни, как нечто безопасное, верное, прочное, нужное. Удивительно, что до вчерашнего вечера убеждённость в правильности этой идеи была жива несмотря ни на что. Но что осталось теперь? Имея все записи и необходимые ингредиенты, Снейп заново сварил зелье, и это вышло даже быстрее, чем в прошлый раз. Кровь, в течение суток сохранявшая свои свойства, была израсходована. Он был уверен, что сваренного зелья хватит на все грядущие эксперименты с лихвой, а значит, не нужно больше возвращаться в Хакни, видеть расфокусированный взгляд, слышать резкие слова или пьяный бред. Не нужно находиться рядом и чувствовать тепло прижимающегося плеча, неловких, но иногда таких искренних прикосновений. К вечеру из зоомагазина привезли клубкопухов. Целый ящик возящихся, урчащих, попискивающих клочков шерсти. Всю ночь они мешали спать, их было слышно даже через запертые двери. Или дело было не в них? Снейп лежал в темноте на чистом белом постельном белье и смотрел на собственную руку, кажущуюся мертвецки-восковой в свете уличного фонаря. Сухая кисть, жилистая, с длинными пальцами и нестриженными ногтями, мелкими шрамами и свежими царапинами, она казалась чужой, как и мысль о том, что ещё недавно к ней кто-то прикасался, кто-то целовал её, эту неприспособленную к ласке когтистую лапу. За воспоминанием о прикосновении пришло воспоминание о словах, но Снейп не был уверен, что ему это не приснилось. Поттер снова извинялся. Говорил, что не хотел. Что он пытался всё предотвратить, подсказать, помочь. Что он так виноват и не понимает, что происходит. Что он бы никогда не причинил Снейпу вреда. Желаемое? Или действительное? После жалкого, неудачного отступления, равносильного признанию в собственной слабости, когда Гарри просто коснулся, просто приблизился, а он уже поплыл, скорее верилось в очередной самообман, чем проявление чужой привязанности. Увы, как бы ни хотелось, а свалить всё на отраву не получится. До утра Снейп проворочался, то засыпая, то снова пробуждаясь, озираясь и вздрагивая. Ближе к рассвету он услышал далёкий хлопок, похожий на звук аппарации, и кинулся к окну, стаскивая за собой одеяло. Он встревожился, что за ним пришли, но ещё больше понадеялся, что за ним мог прийти Гарри. Или к нему. Но никто так и не появился. Эксперименты, которые он планировал играючи завершить за пару дней, с треском проваливались: клубкопухи дохли от Авады, словно в них и не было влито зелье (или вколото, или вылито на них сверху). Ни один из видов употребления не возымел эффекта, заставляя задуматься о сроках настаивания, варке в полнолуние или на сожжённых костях девственницы. Снова, будто и не было прежних исследований, он полез в книги, ища подсказки, почему готовое, абсолютно правильное зелье не работает. Он снова и снова изучал все аспекты магического потенциала ингредиентов, изменения свойств в зависимости от сжигаемых во время приготовления элементов, температур, времени суток. Бесполезно. Прошло много времени, прежде чем голод выгнал Снейпа на улицу, к ближайшему магазину, а потом заставил топтаться на кухне, занимаясь приготовлением простейшей еды. Спасаясь от духоты, он начал открывать окна по всему дому, пока за одной из штор не напоролся, словно на копьё, на поттеровскую кружку. Белая, немытая, с кофейным подтёком на боку, она будила сожаления и тоску одним своим видом. Не выдержав, Снейп всё-таки выбросил её — запустил в открытое окно и был рад услышать звон бьющейся керамики. Рад ли? Зато кружка натолкнула на мысль, что, возможно, проблема не в ингредиентах, а в Поттере. Книги по зельям на столе лаборатории сменились книгами о проклятьях и защите от них. Информации, преимущественно бесполезной и размытой, было так много, что Снейп даже смутно не представлял, сколько времени займут его изыскания и к какому результату приведут. На третий день за завтраком прилетела сова от Невилла, принесла «Ежедневный Пророк», в котором говорилось, что Метку видели ещё в трёх городах Великобритании. На полях была приписка округлым, пухлым почерком: «Времени всё меньше». Снейп это понимал, но успокоиться он тоже не мог. Зелье настаивалось, но не меняло ни цвета, ни консистенции, что не могло не радовать. Однако чем больше времени проходило, тем меньше Снейпа волновала жидкость в котле, и всё больше — Поттер. К нему возвращались мысли: по делу и нет; из-за крови и из-за сказанных когда-либо слов; из-за ссор и надежд, которые не оправдались; из-за предсказания, которое перевернуло их жизни и вывело на кривую, избитую горестями колею. Что, если бы не было никакого пророчества? И Гарри не стал избранным. И Лили была жива. И не было бы никакой кровной защиты, никакой жертвы... Конечно! Жертва, добровольная жертва, благодаря которой защита вступает в силу! Клубкопухи почувствовали волнение и завозились в коробке, когда Снейп схватил нож и полосонул себя по ладони. Сцедив в одну из колб собственную кровь, Снейп долил туда же зелье — проверять на совместимость не было возможности, ведь крови Поттера в чистом виде не осталось. Но цвет зелья не изменился, остался ярко-зелёным, поглотив красное. Вытащив на стол ближайшего клубкопуха, Снейп влил в его пасть зелье и следом отправил в него смертельное проклятье. Зверёк дёрнулся, распушил шерсть и недовольный побрёл к краю стола. Снейп запустил в него вторым проклятьем — зверёк не прервал своего пути, пока не свалился со стола обратно в коробку, и был таков. Снейп был зол? Напуган? Не хотел видеть Поттера? Он ликовал! Его переполнял восторг, сродни первому визиту в Хогвартс, когда кажется, что нет в мире ничего недостижимого, что он всесилен и впереди распахнуты все возможные горизонты. Убрав зелье с видного места и наплевав на поздний час, Снейп выбежал из дома и поспешно аппарировал в Хакни. Что бы ни случилось, это их совместный с Поттером успех, и он должен знать, что всё получилось, что они действительно справились! В квартире было темно, накурено и очень людно. Не имея возможности сосчитать гостей, Снейп прикинул, что присутствовало человек сорок. Все сидячие поверхности были заняты, кто-то полулежал прямо на полу, у раковины выстроилась целая очередь из желающих приложиться к водному бульбулятору. Играла музыка, звуки которой походили то на удары, то на скрипы, то на сыпучий песок. Несколько раз обойдя квартиру, Снейп не увидел ни единого знакомого лица. Начав спрашивать, он получал один и тот же ответ: «Гарри где-то здесь». Где-то здесь. И нигде. Вспомнилось утро, когда Поттер врал соседу, что они провели ночь вместе. И ведь сосед любому подтвердил бы это! Как и теперь — каждый готов был подтвердить, что Поттер где-то рядом, но его не было. Кто-то пил, кто-то менял пластинки, кто-то смеялся, целовался, курил. От какофонии звуков, мешанины запахов и лиц виски прострелила боль. А потом между лопаток, словно дротик, впился взгляд. Ещё прежде, чем встретиться с ним, Снейп узнал этот взгляд. Жёсткий, холодный, режущий без ножа, подчиняющий и приковывающий. Он пытал его две войны, не отпускал, пугал, пронизывал насквозь, проникал в сознание. И теперь этот взгляд, ненавистный и мёртвый, смотрел на него с бледного лица Гарри Поттера.