Пленница

Еще три ночи проходят точно также. Я прихожу, мы ужинаем, и я ложусь спать. Про смерть я уже не думаю, и отсутствие каких-либо активных действий со стороны султана не позволяет мне укрепить мою ненависть. Сложно ненавидеть того, кто выбирает тебе самые лучшие куски с огромного стола и подтыкает тебе одеяло, пока ты спишь. Надеюсь, я не разговариваю во сне и не выдам себя. На столе краем глаза я видела в бумагах султана фамилию Медичи и имя Фридриха. Но шанса покопаться в них и все узнать у меня не было. Да и в любом случае, много ли я поняла бы на турецком? Несмотря на долгие и нудные ежедневые уроки мои знания в нем все ещё скудны. Султан говорит со мной на итальянском, и владеет языком он просто прекрасно. Это заставляет невольно проникнуться уважением. Султан посыпается гораздо раньше меня, потеплее укрывает и целует в лоб на прощание. Я делаю вид, что сплю. Он уходит, и я потихоньку собираюсь и иду к себе. В моей комнате меня встречает настороженный взгляд Мерьем. Темноволосая девушка встает рано, что удивительно для ленивой атмосферы гарема. — Доброе утро, Саадет. Как тебе султан в постели? — спрашивает она, расчесывая волосы. — Нормально, — он спит на другом конце кровати, так что да, меня все устраивает. — Если он позовет тебя и сегодня, не ходи по коридорам одна, — советует Мерьем, приступая к укладыванию прически. — Почему же? — я усаживаюсь на свою кровать и бездумно смотрю у окно. — Сегодня четверг. Ночь четверга священна и принадлежит главной женщине султана. Сейчас это Айше Султан, мать троих детей нашего падишаха. Она удивительно спокойная женщина и достойная госпожа, но если ты заберёшь ее ночь четверга, то она убьет тебя без колебаний, — рассказывает Мерьем, доделывая прическу. — И ей ничего не будет, матушка нашего султана и он сам очень ее ценят. — Мне все равно. Хотя бы высплюсь, — пожимаю плечами, и спускаюсь на завтрак. Все девушки меня сторонятся. Без Мерьем я чувствую себя уязвимой. Никто из девушек ко мне не садится. Я будто прокаженная. После завтрака в гарем приходит та темноволосая женщина, которую я видела в лазарете. Ее зовут Айше Султан, и она одаривает всех девушек золотом, расспрашивает об их проблемах. Я спокойно сижу в углу. Мерьем подходит ко мне, держа в руках мешочек с золотом, и шикает. — Иди, возьми золото и поблагодари. Не проявляй неуважение, Саадет. — Мне не нужно, — я не двигаюсь с места. Красивая темноволосая женщина в дорогом платье подходит ко мне. — В чем дело, Хатун? Я видела тебя в лазарете. Что-то случилось, ты до сих пор больна? — ее цепкий взгляд скользит по моему телу и останавливается на лице. Мы пересекаемся взглядами. — Прошу прощения, Айше Султан, Саадет Хатун еще не знает всех правил и не хотела выказывать неуважение, — вступается за меня Мерьем. Меня что-то пугает во взгляде жены султана, и я тоже извиняюсь. — Прошу простить меня, — я кланяюсь на европейский манер и стыдливо склоняю голову. Айше Султан смотрит на меня долго и задумчиво, потом зовет слуг. — Почему фаворитка султана не знает правил гарема? Позаботьтесь о том, чтобы она все выучила, — приказывает Айше, и слуги бегут выполнять приказ. Эта женщина настоящая королева. Интересно, смогла я бы стать такой в браке с Фридрихом? Весь остальной день я учу иерархию гарема и пересказываю вслух слуге. У меня хорошая память, и мы довольно быстро разбираем, как все устроено. В конце концов слуга устало выдыхает, и спрашивает меня: — Ты точно все выучила, Саадет Хатун? — Да, — киваю головой. — Хорошо. Иди к себе и спи спокойно, султан сегодня тебя к себе не позовет. И не зли больше Айше Султан, поняла? Я еще раз согласно киваю и иду к себе. Уже вечереет. Мысль о ночи без султана почему-то заставляет расстроиться. Я быстро привыкла к его присутствию на расстоянии вытянутой руки, и это пугает. Султан Мурад приручил меня, как животное. Сколько раз я за последнее время вспоминала о Фридрихе и семье? Почему я так быстро отказалась от желания всадить нож ему в сердце? Отвратительное чувство собственной слабости заполоняет собой грудь. Я должна прекратить все это, пока я не пала еще ниже. Если мне предоставится шанс в ближайшее время, значит, сам Господь на моей стороне и велит уничтожить врага всего христианского мира. Прихожу к себе, и замечаю, что комната пуста. Мерьем нет, как и ее вещей. Это странно, потому что ее украшения обычно лежали почти везде, даже на моей половине комнаты. Двери за моей спиной громко хлопают. — Теперь ты будешь жить одна, и к твоим дверям представлена стража, — слышу голос султана и оборачиваюсь. Что он здесь делает? Не это ли тот шанс, о котором я просила Бога? — К чему такие меры? — спрашиваю султана, не кланяясь. Мне все ещё страшно. Если он останется здесь на ночь, то я должна попытаться убить его и себя. Если он все-таки останется со мной. Слова про ночь четверга никак не выходят из моей головы. Если эта ночь так важна, то почему он сейчас стоит в моей комнате, а не спит с той великолепной женщиной? Значит ли это, что я для него важнее? — На всякий случай, — падишах подходит ко мне вплотную и целует в лоб. — Есть вещи, которые ты пока не понимаешь, но просто верь, что так для тебя будет лучше. Его взгляд не такой тяжелый как обычно и обволакивает меня, заставляя расслабиться и поддаться этому мужчине. Откуда у него столько власти надо мной? В кого я превращаюсь… Султан целует меня. Мягко, нежно, аккуратно придерживая за талию. Я пытаюсь его оттолкнуть, и он выпускает меня из объятий. — Саадет, в чем дело? — Не смей меня касаться, — отхожу как можно дальше, вытирая губы. Меня трясет от гнева и чего-то доселе неизведанного. Пожалуйста, султан Мурад, не приближайся. Не трогай меня, не касайся, не решай слабую меня тех крох решимости, которые я взращивала в себе. Я так хочу ненавидеть тебя. — Ты не сможешь отталкивать меня вечно, Саадет, — говорит султан, усаживаясь на мою кровать. — Могу, — я стою на другом конце комнаты, но все равно чувствую на себе его внимательный взгляд. — Хорошо, — неожиданно легко соглашается со мной султан. — Я собираюсь сегодня ночевать здесь. Ты можешь либо лечь со мной, либо на кровати твоей бывшей соседки. — Где Мерьем? — невольно вспоминается убитая Ирма, которой хватило смелости попытаться убить своего врага. Надеюсь, и мне хватит. — Будет жить отдельно. Раздевайся и ложись спать, уже поздно. Рядом с моей кроватью стоит столик с корзиной для фруктов. В ней много яблок и маленький острый нож. Он раздевается и ложится на кровать. Я медленно переодеваюсь в ночные одежды и укладываюсь рядом с ним. Рука султана перебирает мои потускневшие за время плена волосы. Он ничего не говорит, и я тоже молчу. Главное, чтобы он уснул быстро. Он что-то рассказывает, тихо гладя меня по волосам. Специально не смотрю на нож, а куда-то в стену. Пожалуйста, спи. Султан, кажется, спать не хочет. Может, Господь против? И мне стоит забыть о смерти, и пытаться жить здесь? Матушка говорила, что управлять влюбленным мужчиной очень просто. Женщина может быть простой любовницей и не иметь никакого веса сама по себе, но, очаровав влиятельного мужчину, получить все. Может быть, моя судьба не Фридрих, а он? Один из светильников на стене гаснет. Султан выпускает руку из моих волос и поворачивается поудобнее. Я не вижу его лица, но каким-то седьмым чувством ощущаю, что он спит. Аккуратно сажусь и смотрю на него. Даже во сне его лицо напряжено, он будто не отдыхает, а готовится к битве. Я гляжу на него долго, впитывая каждую чёрточку, до последнего оттягивая решающий момент. Нож в тарелке манит меня и как будто зовет. Перевожу взгляд на безобидный столовый прибор. Рука сама тянется за ним. Оружие идеально ложится в руку. Я склоняюсь над спящим мужчиной и высчитываю, где у него сердце. Это занимает пару мгновений, и вот я уже готова. Заношу нож, перехватываю поудобнее, выдыхаю и целюсь. Господи, помоги мне. Рука будто немеет и не слушается. Я пытаюсь ударить, но оружие само собой останавливается около его тела. Кончик ножа едва не касается кожи падишаха. Онемевшей рукой снова поднимаю нож. Пожалуйста, я должна это сделать, такой шанс нельзя упускать. Мне страшно, слёзы текут по щекам беспрерывным потоком. Я раню себя краем лезвия, по ножу течет моя кровь, которую я сейчас смешаю с его. Судорожно сглатываю, и резким ударом опускаю нож. Оружие снова замирает в мгновении от его сердца. Султан безмятежно спит, пока я пытаюсь найти в себе силы, чтобы убить его. Я слышу биение своего сердца, каждый удар отдает набатом и заставляет вздрагивать. Свой третий удар я не довожу даже до половины. Нож выпадает из ослабевшей руки. Отворачиваюсь и прячу лицо в ладонях. Меня трясет. Я не смогла. Я ненавижу его, но не могу убить его. Разве это так сложно, всадить нож в грудь спящему человеку? Он умер бы быстро и тихо. Всхлипы становятся все громче, и я уже не могу их сдерживать. Ощущаю движение за своей спиной и оборачиваюсь. Живой и невредимый султан Мурад сидит на кровати и смотрит на меня. Он не спал. Он все видел и лежал, не шелохнувшись, пока я пыталась перебороть себя и убить его. — Ты не смогла, Саадет. И не сможешь, — он обнимает меня за плечи. Его тепло успокаивает меня. Меня перестает трясти. Он разжимает мои сжатые в кулаки ладони, осматривает порез. Султан ничего не говорит, делает все молча и сосредоточенно. В полной тишине он перевязывает рану. Оттирает кровь с моего лица. — Султан ухаживает за своей несостоявшейся убийцей. Кому расскажешь, не поверят, — мой шепот звучит испуганно и безумно. Он обхватывает мое лицо руками, и мы встречаемся взглядами. — А ты не рассказывай, Саадет, — удостоверившись, что я в порядке, султан подбирает нож и уходит прочь. — Спокойной ночи. Спокойной ночи, султан Мурад