Две любви Оливера Вуда

Гермиона уловила до боли знакомый запах и открыла глаза: она стояла в собственной квартире. Девушка намеренно встала пораньше, чтобы аппарировать до того, как Оливер проснётся. Она понимала, что если он узнает об этом, то жутко рассердится, но всё, чего ей хотелось на данный момент — не беспокоить его. Гермиона чувствовала ужасную неловкость и корила себя за то, что позволила себе остаться у Оливера. Где-то в глубине души она понимала, что он прав и ей пока действительно не стоит возвращаться домой, поэтому решение забрать вещи в одиночку казалось ей правильным: ей не хотелось тревожить молодого человека, и уж тем более не хотелось, чтобы он выяснял отношения с Роном. В конце концов, он не обязан этого делать. Девушка сидела на кухне, держа в руках большую кружку с ароматным фруктовым чаем. Вещи давно были собраны, но она, по какой-то неизвестной ей причине, тянула время и не могла заставить себя вернуться назад. «Почему меня так это пугает? Оливер - просто хороший знакомый, не более. Боже, что с тобой творится, Гермиона? Что с тобой происходит?» Она задавала себе эти вопросы много раз, но ответа ни на один из них так и не нашла. Она понимала, что боится возвращаться к Оливеру только по одной причине: что-то там, внутри, тянуло её к нему. — Я так и знал, что ты здесь. Девушка вздрогнула и выронила из рук кружку. Соприкоснувшись с полом, кружка разлетелась на множество осколков, звон которых гулким эхом прошёлся по комнате. — Рон? Не ожидала тебя здесь увидеть, — Гермиона отвела взгляд и достала палочку. — Репаро! Он бегло оглядел кухню и посмотрел на девушку. — Это заклинание ассоциируется у меня исключительно с очками Гарри, вечно ты ему их ремонтировала, — засмеялся парень и замолчал. Гермиона поставила кружку в шкаф. — Что тебе нужно? — Я хочу извиниться. Я вёл себя, как последняя скотина, я знаю. Пожалуйста, прости меня! Девушка уловила едва различимый запах алкоголя и поморщилась. — Нет, Рон, с меня хватит. Ты даже извиниться не можешь на трезвую голову. — Гермиона, я … — взгляд Рона упал на чемодан и он замолчал. — Значит, ты живёшь у Поттеров? — Это не твоё дело, но не у Поттеров, нет. Мне, в отличие от тебя, не всё равно, и я не хочу, чтобы они волновались. И тебе настоятельно советую их не беспокоить. — Где ты живёшь? — Не твоё дело, Рональд. Я надеюсь, ты помнишь, где дверь? Рон со злостью посмотрел на Гермиону, и только собрался ответить ей что-нибудь гадкое, как его осенило. Он встряхнул головой и сжал кулаки настолько сильно, насколько мог: Вуд. Его жена живёт у Оливера Вуда, у этого смазливого и самоуверенного придурка. — Ты с Вудом, да? — в его глазах вспыхнул огонёк ярости и тут же превратился в пожар. — Отвечай! — Пошёл к чёрту, — сухо бросила девушка и отвернулась. — А ты, я смотрю, шлюшка,— ухмыльнулся Рон и бесцеремонно развалился на диване. — Что, стоило ему спасти тебя от собственного мужа, как ты готова прыгать к нему в койку? Через мгновение на его лицо обрушилась пощёчина, в которую Гермиона вложила всю свою боль, копившуюся годами. — Дрянь! Гермиона заплакала и закрыла лицо руками. Палочка осталась на кухне, и девушка чувствовала себя зверьком, которого загнал в капкан её собственный муж. — Сейчас ты за всё ответишь! — прорычал Рон и повалил девушку на диван. — Рон, не надо, прошу! — Гермиона отчаянно сопротивлялась, захлёбываясь слезами. Ему было всё равно. Он буквально вдавил девушку в диван и отчаянно стал рвать на ней рубашку, чувствуя себя зверем, поймавшим столь желанную добычу. — Остановись! Он схватил её за запястья и впился в шею. Гермиона снова попыталась оттолкнуть его, но это лишь раззадорило Рона. Он грубо поцеловал её. За поцелуем последовала пощёчина и девушка покорно замолчала. — Рон… — Заткнись! Что, не нравится, да? А с кем тебе нравится, с Вудом?! Снова пощёчина. — Какого хрена ты творишь?! Рон обернулся и с ужасом отскочил от девушки. Гермиона подняла заплаканные глаза и увидела в дверях Гарри и Оливера. — Гарри? Оливер бросился к Гермионе. Рон попытался его остановить, но не успел — последовал удар и он, потеряв равновесие, упал. — Надо поговорить, Рон, — сухо бросил Гарри и скрылся за дверью. Оливер остался с девушкой. Ярость вновь вспыхнула в Роне, захлестнула его, овладев разумом. Его взбесило, что Гарри пришел сюда, да еще вместе с Вудом. «Наверняка, наш герой ввёл Гарри в курс дела и использовал, чтобы трансгрессировать», — подумал Рон и бросил на Вуда взгляд, полный ненависти. Как же он мечтал сжечь им его дотла, разорвать, убить! Да что угодно, лишь бы его сейчас здесь не было. Рон чувствовал себя униженным. Ему даже в голову не могло прийти, что Вуд поднимет на него руку. Он провёл языком по губе и почувствовал вкус крови. Голова раскалывалась, а сердце отбивало бешеный ритм, каждым своим ударом причиняя боль. Тем временем, Оливер почувствовал на себе этот холодный, липкий взгляд, но предпочёл его проигнорировать. — Ублюдок, — еле слышно прошептал Рон и хлопнул дверью. Гарри ждал его, сидя на крыльце и теребя в руках связку ключей. — Оливер мне всё рассказал. Ты серьёзно считаешь, что тебе всё сойдет с рук? Хватит, Рон. Я на многое закрывал глаза, но ты перешёл всякие границы. Я не намерен молчать, видя, как ты причиняешь боль моему близкому человеку. Неужели ты не видишь, в кого ты превратился? Тебя выгнали из Министерства за бесконечные оскорбления и драки, ты вообще осознаёшь это? Что с тобой происходит? Ты только что пытался изнасиловать Гермиону. И я знаю, что это не в первый раз, — Гарри посмотрел на друга и нервно сглотнул. Ещё немного — и его терпение исчерпает себя. Только сейчас он осознал, что друг по-настоящему противен ему. — Вот так, значит? — ухмыльнулся Рон. — И ты ему веришь? — Я верю Гермионе. А Вуду, — начал Гарри, — я безмерно благодарен. Если бы не он, ты бы так и продолжал её мучить. Подумать только, она молчала, потому что беспокоилась о нас с Джинни! Даже в таких ситуациях она больше переживает не за себя, понимаешь? А ты… Ты - жалок. — Конечно, я жалок на твоем фоне, ты же Избранный. — Вот только не нужно строить из себя несчастного, Рон. Ты прекрасно понял, что я имел в виду. Рон промолчал и сел на противоположный край крыльца, подальше от Гарри. Его злили эти безосновательные упрёки, раздражало то, что этот человек, называвшийся лучшим другом, смел судить о его жизни. Чёрт возьми, Гермиона — его жена, и он имеет право делать с ней всё, что угодно! Молчание затянулось. Гарри убрал ключи в карман, и зловещая тягучая тишина окутала обоих, держа их в своих цепких лапах и не давая возможности выбраться. Им было, что сказать друг другу, но никто не решался нарушить её первым. По улице проезжали автомобили, вокруг громко завывал ветер, шелестя листвой, но они не слышали этого. Между ними повисла не только тишина — это было напряжение, такое мерзкое и колючее, сжимающее аж до боли в висках. Но самое страшное заключалось в другом: они оба понимали, что это конец. Напряжение между ними останется и никогда уже не исчезнет. — Я люблю её… — пробормотал Рон. — Нет. Если бы любил, не вёл бы себя, как свинья. Она этого не заслужила. Гарри подошёл к двери и продолжил: — Сейчас я иду в дом и надеюсь, что к моему возвращению сюда тебя здесь уже не будет. Рон хотел возразить, но на крыльце уже никого не было. «Боже, что я же я натворил» — думал он, пока ветер ласково трепал его рыжие волосы. Ему хотелось кричать, но ещё больше — плакать, и он, не в силах терпеть, позволил скупой слезе так предательски пробежать по своей щеке и оставить за собой мокрую дорожку, неприятно обжигающую и в то же время такую холодную. Время как будто замерло.