Отель «Элеон» славился тем, что в нем всегда творилось что-то интересное. Жизнь бурлила, наполняя каждый день своей неповторимой историей. Ну не умели постояльцы и персонал этого места спокойно жить. Не хотели, не умели, не могли — не знаю. С ними всегда приключалось что-то захватывающее, нелепое, иногда грустное и адски неприятное. Вот и вчерашняя ночь не стала исключением. Главным героем стал хозяин отеля. Да-да, сам Павлик-недоразумение-Аркадьевич. Вчера он заявился в отель в «слегка» нетрезвом виде и пошел в бар, за очередной порцией виски. Разумеется, что ни к чему доброму это не привело. Итог: в дребезги разбитые стеклянные полки, на которых стоял различного вида алкоголь, кстати бутылки с выпивкой разного вида тоже пострадали — целых осталось вдвое меньше; пол был залит разноцветными жидкостями, разного градуса, а поверх «украшен» битым стеклом; в холле стоял терпкий запах алкоголя, от которого начинала кружиться голова. Да уж…
***
— Да, девочки, своими глазами видела, — Анжелика рассказывала подружкам горничным очередную новость, произошедшую в «Элеоне».
— Правда что-ли? — удивлялись девушки, одна за одной. Они заинтересованно смотрели на собеседницу, которая активно жестикулировала руками, в такт своей истории.
Юлия подходила к прачечной, напевая текст какой-то, засевшей в голове, песни и игриво виляла бедрами. Рыжая подошла ближе и услышала бурные обсуждения коллег.
— Что произошло? — с любопытством спросила она, разглядывая главную источницу сплетен, — неужели что-то интересное?
— Тебе, что никто не рассказывал? — удивленно спросила Анжелика. Она поставила руки на пояс и приподняла брови, делая удивленный вид.
— Ну, если спрашиваю, значит нет. Я вообще-то только что пришла, — Комиссарова чуть опёрлась локтем об отпариватель и постаралась освободить место в голове для восприятия новой информации, — ну, не томи. Интересно же.
— Ну в общем, Павел Аркадьевич вчера пьяный заявился в отель, разгромил бар, а главное, нашу Канаеву вспоминал, — с энтузиазмом произнесла горничная, — совсем из-за нее крыша поехала.
— Сходи утешь, может и забудет свою Дашу, — звонко засмеялась Яна, поправляя передник.
— Вот и схожу, — обиженно произнесла Анжелика, уходя из помещения.
— Ладно, давайте работать, а то Валентина нам головы оторвет, — рыжая похлопала в ладоши, стараясь разогнать сплетниц по рабочим местам.
«И, что это такое с Павликом Аркадьевичем? И при чем тут Дашка?» — пронеслось в голове Комиссаровой. Она достала листочек, в котором были написаны номера для уборки и провела пальцем. Так-с с 310-315. Юля взяла тележку и приступила к работе, напевая под нос все ту же надоедливую песенку.
***
Горничная уже убрала первый номер из списка и с облегчением упала на кровать, раскинув руки в разные стороны. Она достала телефон и набрала номер подруги.
— Дашка, — начала разговор Комиссарова, разглядывая белоснежный потолок, — тут такое случилось.
— Что? Давай быстрей, у меня банкет, — нервно произнесла Даша, а затем обратилась к официантам, — Лиза, Мила подавайте уже горячее за первый стол, я сейчас подойду.
— Да в общем Павлик Аркадьевич напился вчера, бар разгромил, — рыжая перевернулась на другой бок и тяжело вздохнула, — тебя вспоминал.
— Ну, а мне что с того? — Ложь. Она заинтересована, — и при чем тут я?
— Да вот самой интересно, — Юля поднялась, поправляя за собой покрывало, — но думаю, что сохнет по тебе наш сербский бутон.
— Иссохся уже, бедный, — Дарья громко засмеялась, стараясь скрыть
радость любопытство, — если бы это была правда, то он бы не совершал таких глупых поступков.
— Ну, не знаю я, Дашка, не знаю, — горничная продолжала поправлять покрывало, — Павлик их совершает, потому что не умеет по-другому.
— Ладно, Юля, мне уже пора, — быстро проговорила Дарья, стараясь побыстрее закончить этот разговор, — потом позвоню.
— Все, подруга, — нажав кнопку «отбой», рыжая положила телефон в карман и вышла из номера, направляясь в следующий.
***
— Павел Аркадьевич, можно? — за дверью раздался обеспокоенный голос Софии Яновны, за которым последовал троекратный стук в дверь.
— Я не готов ни о чем говорить! — громко крикнул Паша, акцент становился более заметным.
— Павел Аркадьевич, — настаивала управляющая. Не дождавшись ответа она открыла его номер универсальной картой и прошла внутрь.
— София Яновна, — он повысил тон, услышав звук открывающейся двери, но сразу же произнес, — простите, я не хотел, просто настроение поганое.
Блондинка по-хозяйски прошла в люкс, ища глазами серба. Наконец-то он был в поле её зрения. Павел сидел на полу собственной спальни, а перед ним стояли пустые бутылки из-под виски.
— Почему вы вчера напились? — начала женщина, подбирая нужные слова. Она подошла ближе и села рядом с ним, — я наверное, одна из немногих, кто хочет помочь, поэтому прошу, расскажите, что случилось.
— Эх, София, — наконец, парень посмотрел в её сторону и сделал жадный глоток воздуха, пытаясь сполна наполнить легкие кислородом, — да сам не знаю, что нашло. Вчера вышел из отеля, смотрю на наш мост, а там Даша, — он отвел взгляд, вспоминая события прошлой ночи, — стоит, смотрит на город, думает. Такая красивая… — он загадочно улыбнулся, — но отворачиваю голову, а её нет, испарилась — Павел с грустью посмотрел на заинтересованное лицо Софии Яновны, стараясь найти в них поддержку, улыбка с его лица моментально исчезла, — скажи, это нормально видеть галлюцинации в моем возрасте?
— С чего вы взяли, что вам это померещилось? Может это и вправду была она, — управляющая положила руку ему на плечо, — это из-за нее вы напились?
— Я уверен, у этой Даши глаза не такие были. Грустные и пустые, а у настоящей такие живые и глубокие. А из-за кого ж еще я мог напиться? — легкая ухмылка застыла на лице серба. Он резко встал на ноги, почувствовав головокружение, и подал руку Софии, чтобы она смогла подняться с пола, — нужно работать.
— Я не понимаю вас, — она покачала головой и начала вставать, придерживая его за руку, — если вы до сих пор любите Канаеву, то зачем тогда её снова бросили?
— Я сам себя не понимаю, — Паша демонстративно отошел к окну, делая вид, будто там что-то интересное, — просто боялся, что она снова так поступит, — тихо произнес он.
Что? Впервые за долгое время он признался в этом кому-то, а главное самому себе. То есть виной этому твоя трусость? Слабость? Неуверенность в собственном выборе? Он знает, каково это, когда тебя предают, особенно близкие, те, от которых не ждёшь, а потому получаешь прямо в сердце, да с вывертом. Сам обманывал и предавал десятки, сотни, тысячи раз, не думая о последствиях, но когда предают тебя, это уже совсем другое. Сейчас речь не только о экс-госпоже горничной-портье, хотя нет, о ней конечно же тоже, сейчас речь идет обо всех.
О друзьях, которые сразу же отвернулись от него, когда узнали новость о том, что Паша больше не владеет отелем, и теперь бывший гуляка-транжира-бабник обычный человек, живущий от зарплаты до зарплаты. Что, предали, да?
Хотелось бы выделить одного «друга» из общей массы и поговорить о нем.
О Никите, который когда-то был довольно хорошим и близким приятелем. Он отличился тем, что переспал с девушкой, в которую серб был влюблен. Умеешь же ты друзей выбирать. Получается, предал тебя твой дружок.
О тете Эле, которой вечно было не до воспитания племянника. Да бог с ним, даже не до воспитания собственной дочери. Галанова круглые сутки пропадала на работе, а оставшееся время проводила не с семьей. Пфф, конечно же нет, она занималась поисками будущего мужа. Так и рос Паша сам по себе, как полевой цветок, изредка поливаемый дождями. Конечно же она старалась, как могла, но видимо не очень хорошо старалась, если из доброго и ранимого мальчика смогла воспитать самовлюбленного эгоиста. Может, если бы женщина занималась воспитанием племянника, то вырос бы он совсем другим человеком… Эх, получается и тетя предала, когда была так нужна была тринадцатилетнему мальчику, который потерял самое главное в жизни — родителей.
О Софии, которая, как и он оказалась заложником ситуации. Думала, что любила, но когда сняла розовые очки, что произошло сама толком не знала. Но, опять же, его предали в очередной раз…
Ну и конечно же главная звезда сегодняшнего вечера Госпожа горничная или в простонародье Даша Канаева. Ну это отдельная история. Если бы его жизнь была книгой, то глава с названием «Дарья Ивановна или неразделенная любовь» занимала бы ровно половину. Даша всегда была для него особенной, не похожей на других девиц. Сначала была просто очередным пунктиком в его списке, а потом уже самой настоящей первой любовью. Окей, попробовали, а дальше что? Узнал, что она и Никитос в тачке <i>кхм. Получается, тоже предала.
Привыкнуть к такому не сможет Павлик никогда, как и любой другой человек. И душа никак не «натренируется» смиренно принимать такие удары, хотя пора бы уже.</i>
— Ну, знаете, волков бояться — в лес не ходить, — наконец, ответила София, нарушая гробовую тишину, повисшую в люксе хозяина, — за любовь должны бороться двое.
— А ты права, — серб отошел от окна, стараясь забыть то, о чем думал и проводил бывшую возлюбленную до двери.
— Я надеюсь, вы больше не натворите глупостей? — презрительный взгляд, заставляющий его согласиться, — тем более, быть трезвым вам идет больше.
В ответ — положительный кивок головой и легкая улыбка, скрывающая щемящую боль в груди. Больно от того, что сам не понимал, что совершил нечто ужасное — выгнал Дашу из собственной жизни, думая, что делаешь лучше для вас обоих. Ошибся. В очередной раз.
— И давай уже на «ты», ты же всё-таки моя бывшая невеста, почти жена, — Павлик улыбнулся, разглядывая черты лица Софии.
— Павел Аркадьевич, просто тогда наши отношения были очень сложными и запутанными, ни к чему хорошему это бы не привело, — она натянула улыбку и положила руку ему на плечо, — и да, давайте, — блондинка засмеялась, — то есть давай на «ты».
Она открыла дверь и вышла из номера начальника, не оглядываясь.
Павел вернулся в комнату и бессильно упал на кровать, продолжая раздумывать над словами Софии Яновны, но его размышления прервал звук открывающейся двери.
— Сонь, ты что-то забыла? — крикнул серб, не вставая с места, но это была не она.
— Ой, Павел Аркадьевич, я наверное позже зайду, — растерянно произнесла Комиссарова, вошедшая, чтобы убрать номер, — извините.
— Ну убирайся, раз зашла, — произнес Паша, вставая с постели, он взял с прикроватной тумбы телефон и сел на кресло.
Рыжая натянула желтые перчатки, идеально подходившие по цветовой гамме к тряпочке, и начала старательно вытирать пыль. Павлик же не обращал никакого внимания на девушку, наводившую порядок в номере. Он смотрел в экран своего смартфона и лишь изредка боковым зрением поглядывал на Юлию. Громкая трель телефонного звонка, доносящаяся из кармана Юли, заставила его повернуть голову и посмотреть на рыжую.
Она же уловила его взгляд на себе и уже собралась выйти из номера, чтобы ответить на телефонный звонок.
— Да говори, подслушивать не буду, — проговорил Паша, возвращаясь к залипанию в телефоне.
— Алло, — начала она разговор, снимая с рук резиновые перчатки, — да, Дашка, могу говорить, — Комиссарова отошла к окну и уперлась руками в подоконник.
Павел же, услышав имя Юлиной собеседницы, замер от любопытства, стараясь расслышать о чем идет речь. Он уже прокручивал тысячу и один вариант того, почему же она позвонила. Серб отложил телефон на деревянный, натертый до блеска, столик и начал внимательно наблюдать за Комиссаровой, пытаясь услышать разговор подруг.
— Да не визжи ты, я ничего не понимаю, — она покачала головой из стороны в сторону, — что? — спросила та и сразу же улыбчиво произнесла, — ну поздравляю, хорошо, вечером тебя не жду. Да поняла я, поняла. Ладно, подруга, хорошо провести тебе вечер!
После последней реплики горничной, лицо Павла неестественно скривилось, а кулаки сжались с такой силой, что даже Юля услышала этот противный хруст.
Эх, Пашенька, Пашенька, ревнуешь? Это совсем не то, чем кажется на самом деле. Очень уж любил серб делать выводы, не разобравшись в ситуации. Очень. Дело в том, что арт-директор ресторана уезжает на стажировку в Варшаву, а Канаева теперь, занимает её должность. Вот и банкет будет по этому поводу для персонала, а ты тут уже нафантазировал… Что? Представил Дарью в компании молодого человека, который мило с ней обходится, а она легко улыбается в ответ? Так вот, нет. Жаль, что ты так и не понял этого.
— Павел Аркадьевич, я убрала, — произнесла Юлия, поправляя белоснежный передник.
— А? — переспросил Павлик, не расслышав слова горничной. Он посмотрел на Юлию, — да, иди, конечно.
— До свидания, — она сделала несколько решительных шагов, но резко остановилась и произнесла, — И мой вам совет, не пейте больше, а то за разгромленный бар Элеонора Андреевна вас по головке не похвалит, — она улыбнулась, уловив на себе взгляд Паши и вышла из номера.
***
— Тетя Эля, можно? — робко спросил Павел Аркадьевич, постучавшись в номер, где сейчас отдыхала Галанова после долгого перелета.
Она молча открыла дверь, с укором посмотрев на племянника.
— Виноват. Осознал. Исправлюсь, — быстро произнес он, стараясь растопить лед в сердце женщины. Она же продолжала презрительно смотреть на него, качая головой.
— Я не знаю, что сказать, — наконец-то Элеонора хоть что-то произнесла. Женщина подняла брови и направилась в комнату, — проходи что ли, поговорим.
— Я знаю, что ты сейчас скажешь, но это было просто…
— У тебя все просто, — перебила его хозяйка и прошла в комнату, жестом приглашая племянника за собой, — Ты не осознаешь цену собственным действиям и поступкам.
— Тетя Эля, — серб выбрал одно из кресел и лениво сел, заводя ногу за ногу.
— Не перебивай, — на удивление Галанова говорила спокойно. Она удобно расположилась на диване, напротив племянника, — ты можешь улететь в Сербию, затем вернуться как ни в чем не бывало. Можешь сделать предложение девушке, но потом сразу же уехать, не услышав ответ. Можешь с абсолютно спокойным выражением лица бросить горничную, опозорив на весь отель. В конце концов, пообещав завязать с этим делом, — Элеонора Андреевна провела пальцем по шее, — можешь снова напиться и разгромить наш бар и для тебя это в порядке вещей.
Серб, не зная что ответить, стыдливо опустил голову, разглядывая собственную обувь.
— Я доверила тебе отель в очередной раз и вроде все бы ничего. Нашел инвестора, который каким-то чудесным образом согласился инвестировать «Элеон», даже с бумагами возился, но вот не умеешь ты обещания держать и быть серьезным, — она выдохнула, поправляя прическу.
— Тетя Эля, я все понимаю, — наконец-то хватило смелости посмотреть в глаза родственницы, которые были на редкость спокойные, — больше такого не повториться.
Она встала с дивана, подойдя к племяннику и провела рукой по волосам.
— Я на это надеюсь, — громко произнесла хозяйка, — и помни, этот раз точно последний!
Он молча качнул головой и обняв родственницу напоследок, вышел из люкса женщины, направляясь в свой.
У него появилось важное дело…
