Just Do It

Посвящается Дневному соне: Спасибо, что сделал её счастливой) Я - реалист. Моя реальность отражается в объективе камеры, снимающей то, что нельзя увидеть невооруженным взглядом. Чтобы различить полутона окружающего мира, мне надо увидеть всё самому, перемотать запись и прочувствовать цвета в разных ракурсах. Подойти поближе и удивиться несоответствию, иллюзии, которую создаёт наше ограниченное зрение. Забыть, каким этот мир видят другие, и вспомнить, каким он является в реальности. В реальности, где у каждой детали имеются различные оттенки. Хотя, и это утверждение спорно, так как никто уже в современном мире не обращает внимания на полутона, всё больше погружаясь в своё черно-белое, воспитанное прошлым, воображение. Прошлым, которое своими воспоминаниями подпитывает уверенность, что ты знаешь, как пахнет море, и совсем не важно, что тебе уже двадцать пять, а на море ты был в детстве. Глупое воображение. Впрочем, каждый волен видеть то, что хочет. Не люблю, когда мне дают советы и, как говорил великий Николсон, "Ненавижу давать советы, потому что люди их всё равно не слушают". Закончив университет и год проработав оператором в нескольких короткометражных фильмах, я научился подстраиваться под чужую реальность и не противиться утверждению актёров, что только их заслуга в том, что они выглядят прекрасно и трогают зрителей своей игрой. Конечно, в этом есть доля правды, но они бы сильно удивились, если бы я снял их немного в другом ракурсе. Реальностью при желании можно манипулировать, так что не стоит недооценивать того, кто стоит за объективом камеры и может показать ваши тусклые, безжизненные оттенки серого. Мне дорога моя работа. Рутинная жизнь, не включающая в себя особых переживаний и страсти к авантюрам. Не знаю, сколько раз на дню люди обращаются к воображаемому богу, но мне претит эта привычка сваливать всю вину на свою судьбу и задавать бесчисленные вопросы в пустоту. Да, бывает и мне одиноко, как сейчас, когда я, наконец, выбрался к морю освежить свою реальность и не нашел ни единой души вокруг, чтобы продемонстрировать её тёплый, бьющийся в агонии оттенок. Хотя, даже если бы в эту прохладную осеннюю ночь кто-то решился бы навестить беспокойное море, маловероятно, что этот человек понял бы, почему мне совсем не холодно под безжалостным ледяным ветром. Ни разу не холодно. Я люблю то, что меня трудно понять. Невозможно нравиться всем и в каждом знакомом видеть родственную душу. В свою очередь, не понимаю тех людей, кто считает, что после знакомства со мной знает обо мне всё. "Нихренашеньки не всё!" – вот что я отвечаю на такую уверенность. Люблю любить тех, кого трудно любить. Как вообще можно делиться тем, кого или что любишь? Я, например, хочу быть единственным, кто увидел что-то прекрасное и захотел оставить это только себе. Оставить этот оттенок в секрете. Да-да, я - жуткий собственник. Говорить то, что думаю и позволять людям самим выбирать, стоит ли моё холодное сердце их внимания и тепла. Люблю Любецки и его «Древо жизни». Тот факт, что его виденье мира под тем же углом, что и моё. Моне - за то, что он потратил всю свою жизнь на изучение световых эффектов и не боялся быть осмеянным теми, кто не находил смысла в его картинах. Конечно, легче опустить детали и выдавать воображаемое за действительность, потому что оно лучше продается и в нём мало-мальски образованный человек найдет смысл, но реальность Моне всегда будет душой импрессионизма и иметь такие же оттенки, как и моя. Иногда я жалею о том, что так цепляюсь за действительность. Было бы намного проще влюбиться и забыть об одиночестве, идеализируя жизнь и смотря на девушек через призму розовых очков. Но это чревато последствиями, например, разбитым сердцем, после того, как гравитация вернёт меня на землю, а предполагаемый идеал останется где-то высоко, там, в воображении, обильно сдобренный разочарованием в своей жизни, за то, что она так поспешно бежала вперед, потратив всё моё время на поиск второй половинки. Как же я типичен - не хочу рисковать, но при этом хочу видеть рядом человека, которого смогу любить и иметь право сказать, что он - мой. Что же я за собственник, если не имею в наличии никакой собственности? От этих мыслей мне впервые за несколько часов стало холодно. Море уже не согревало и не казалось больным лихорадкой. Оно безмятежно наблюдало за моей одинокой фигурой и в порыве благодарности за моё присутствие выплюнуло на берег потрескавшуюся у горлышка бутылку от шампанского. Как оказалось, та не была пустой. Я надеялся, что записка вконец не промокла, и я смогу разобрать, что в ней написано. Найдя в кармане ключ, я вспомнил бурную молодость и откупорил пробку, используя его вместо штопора. Ну-ну, любопытство меня погубит. Разобрать-то я смог, только не находил никакого смысла в словах "Just do it" и телефонном номере, судя по коду, принадлежащему такому же корейцу, как и я. Хотя на этом и заканчивается моя схожесть с тем человеком, который, видимо, вообразил себя героем дешевой мелодрамы и этой запиской хотел кого-то зацепить. Недолго думая, я смял бумажку и положил в карман куртки, зарекаясь, что потом избавлюсь от этого мусора. Вот только «потом» затянулось на две недели, после которых я не выдержал, и, заявив сам себе, что таким образом помогаю бедному несчастному человечишке, который написал эту глупую записку, я рискнул набрать указанный номер телефона. Ага, в моей реальности я белый и пушистый. На звонок ответили не сразу, и я изрядно переволновался, решая, сбросить звонок или нет. Было страшно, и дождавшись ответное "Алло", я гордился тем, что мой голос при объяснениях того, откуда я узнал про этот номер, не дрогнул. Я честно удивился, что ответил мне парень, но в то же время разочаровался, потеряв возможность познакомиться с милой девушкой. А может, и он - тоже? Я оказался прав, и парню реально было одиноко. Он, не найдя ничего лучше, месяц назад написал эту записку. Говорил он тихо, и как не странно милым, нежным голосом, из-за которого я сначала даже перепутал его с девушкой. Видимо, он не хотел раскрывать своего настоящего имени, так как назвался Сын Ри, а я, не имея ничего против, не стал акцентировать на этом внимание и продолжил задавать ему вопросы. Лишь бы он не молчал, и не возникло неловкой ситуации, при которой даже незнакомый мне человек посчитал бы меня социопатом. Как оказалось, у нас с ним было много общего, и я даже забыл разозлиться и приревновать, когда он называл свои любимые книги, музыкантов и артистов. Было слишком уютно и безопасно, чтобы рискнуть потерять это чувство из-за своих закидонов. Впервые я хотел кому-то понравиться. Я говорил о себе, когда заваривал себе чай и проверял комнату своего единственного друга, вместе с которым мы снимали в Сеуле квартиру. Ён Бэ не было, поэтому не заботясь о том, что меня могут услышать, включил громкую связь, радуясь тому, что недавно пополнил счет, и хватить должно было надолго. Я слушал его, когда набирал в ванную воду и смеялся из-за его милого диалекта, на котором он изображал своего соседа по общежитию, просящего его говорить потише. Я не заметил, как прошло несколько часов, равно как и того, что я оказался в своей постели, всё ещё сжимая в руках телефон, из которого вот уже минут пять было слышно лишь чье-то сопение. Он уснул… Как ни странно, я не сбросил звонок, а просто по обыкновению погрузился в мысли о том, что буду делать завтра. Мне нравилось представлять, что сегодня я не засну один, и для спящего парня на другом конце провода это так же важно, как и для меня. Утром я посчитал свои действия довольно-таки детскими и глупыми. Хотелось оправдать самого себя, придумывая всевозможные ответы на вопрос парня: "Почему ты не отключился?". Но вопроса не последовало, как собственно и самого звонка. Казалось, вчерашний разговор мне приснился, но отсутствие денежных средств на счету говорило об обратном. На работе я не мог ни о чем думать, кроме как о причине, почему Сын Ри не позвонил или же не написал сообщение. К вечеру голова жутко гудела, и я отпросился домой пораньше. Съемки обычно были по утрам, так что режиссер позволил мне такую вольность, и я, не замечая ничего вокруг, поплелся домой. Ён Бэ, как обычно, забыл прикупить еды, поэтому пришлось довольствоваться надоевшим мне за студенческие годы раменом. Но больше всего меня волновал мой телефон, всё это время покоившийся в заднем кармане моих джинсов. Я просто не мог с ним расстаться, а когда понял, что парень не позвонит, решился написать ему смс. На вопрос: "Как дела?" я через долгих три минуты получил осчастлививший меня ответ: "Всё хорошо, только проснулся." Оказывается, Сын Ри, как истинный студент, жил ночью, а днём отсыпался на лекциях. Это объяснение меня успокоило, однако мысль, что меня так сильно будоражил его ответ, волновала меня куда больше. Я хотел ему позвонить и вновь услышать его голос, но он сослался на то, что в его комнате в общежитии, где он, к слову, жил с тремя парнями, один уже спит, и мой "знакомый незнакомец" боялся его разбудить. Я мало поверил его словам, вспоминая, что вчера он говорил шёпотом и изредка пропадал, так как не хотел разбудить соседей. Тогда мне показалось это нормальным, но сейчас я был уверен, что он просто не смог преодолеть своё смущение при разговоре с чужим человеком. Раньше я был бы полностью с ним солидарен, но сейчас мне хотелось большего. Совсем как вчера - уснуть с мыслью, что ты не один и где-то там есть человек, с которым тебе просто хорошо разговаривать. Без проблем, без требований объяснить, почему ты таков, каков есть. Без страха увидеть его у своего порога с предложением погулять и развеять все мои мечты о том, какой он имеет оттенок, и странное предположение, что тот подходит к моему собственному. В последующие дни я больше не предлагал ему созвониться и по-прежнему писал первый, что было для меня крайне несвойственно. Просто раньше в этом не было необходимости, а я не привык делать то, что не хочу. Но я понимал, что на данный момент мне это было нужнее даже больше, чем Сын Ри. Мне казалось, что это я страдал от одиночества и написал эту записку, оставленную в бутылке, кинув которую в море с ответственной миссией - найти мне друга, а может быть даже - и кого-то более близкого. Да, о том, что я хочу большего, я понял примерно через две недели нашего общения. Никогда не задумывался над своей ориентацией и совершенно нормально относился к тем, кто предпочитал свой пол, но даже мысли не допускал, что я - такой же. Просто те два дня в тишине и без него, которые я взял, чтобы понять свои чувства, на примере показали, как может быть хреново просыпаться по утрам и не иметь возможности написать ему «С добрым утром, соня». Идти на работу и, подражая дальтоникам, не замечать больше цветов, представляя, что уже никогда не услышу его голоса и не получу ответ на моё смс «Ещё раз меня разбудишь в такую рань, и я приду и надеру тебе задницу!» Ох, что же ты со мной делаешь, Сын Ри-а? Давно мне не было так легко. Мы свободно шутили, и я ощущал себя последним извращенцем, находя его пошлые шутки и мою ответную реакцию на них очень интимными. В нашей стране принято признаваться друзьям в любви, но с ним всё ощущалось ярче. Подколы в виде "Во что ты сейчас одет, господин Оператор " или "Ты любишь Майкла Джексона - Хочу от тебя детей" воспринимались мной совсем не как шутки, а скорее как флирт между заинтересованными друг в друге людьми. До него я часто спорил с людьми, если, конечно, мне было важно их мнение, но после нашей первой ссоры с Сын Ри я не знал, как к нему подступиться. Мне было неважно, кто из нас тогда был неправ, ведь винить во всем человека, которого полюбил, само по себе не могло на тот момент прийти мне в голову. Я постарался уладить с ним возникший конфликт, выразив всё, что я к нему чувствую, и надеясь, что моё признание в любви для него не было просто обычной шуткой. Мы помирились, но я чувствовал, что готов попробовать. Написать ему, что мы не просто друзья, будучи уверенным, он это чувствует; написать, что так флиртуют влюбленные, но никак не двое взрослых мужиков, которые ни разу при разговоре не упоминали девушек, просто потому что не могли думать ни о чем, кроме как друг о друге. Этот флирт стал привычкой. Единственным, что может вызвать во мне улыбку. Принимающий все мои желания на его счет и превращающий их в шутку. Чтобы Сын Ри не заметил, не придал значения и не сбежал от такого неправильного друга. Меня радовало, что он мне отвечает, как он это делает, и то, как мы понимаем друг друга. Он всё больше и больше становился моим, тем, кого я представил в своей голове и безапелляционно влюбился. Тем чужаком, чьи смс мне стали роднее, чем рутинные разговоры с Ён Бэ, который даже не заметил, как я стал улыбаться чуть ли не каждую секунду. Не заметил, как я из реалиста медленно,но верно превратился в оптимиста и без какой либо страховки влюбился запрещенной любовью. Не потому, что Сын Ри был парнем, а потому, что посылать своё сердце в переписке запрещено во всех штатах и считается аморальным, ведь никто не может гарантировать, что оно придёт к адресату. Может быть, он не такой, может быть, это разные люди, и я влюбился в свое представление о нём. Всё может быть, но это не мешает мне сейчас быть счастливым впервые за свою сознательную жизнь. Реальность отошла на задний план, когда в статусе на моей страничке изменился с «Одинок» на «Непростительно счастлив». У него было много недостатков, и я понимал, что чтобы понять мой сарказм, нужно обладать не менее "колоритной" натурой. Передразнивая меня и милыми смайликами перекрывая его изредка появляющуюся наглость, он не оставлял мне возможности разозлиться на него. Уверен, если мы будем встречаться, из меня будут вить не только веревки, но и сделают для меня этот процесс привлекательным и доказывающим, что он не просто "милашка", а расчетливая и властная "моя милашка". Я знал, что если оставлю всё, как есть, Сын Ри никогда не поймет мои чувства, поскольку нерешительность была той чертой его характера, которая меня восхищала. Я долго думал, как же намекнуть ему, что слова: «Хён, ты такой милый, когда полчаса пишешь мне ответ, а я получаю только несколько фраз» в его смс вызывали во мне желание немедленно оказаться рядом с ним и продемонстрировать, что я хочу с ним сделать вместо того, чтобы писать ответ. Ещё через неделю я решился, и всё благодаря уверенности, что Сын Ри не мог не почувствовать, какие у меня к нему на самом деле чувства. После привычного флирта написал короткое смс «Мне кажется, мы - не просто друзья. Я люблю тебя», после чего отбросил телефон и нервно расхаживал по комнате. Ён Бэ даже поинтересовался, что со мной, и за неумением врать я просто сказал, что жду важное сообщение. Он пожелал мне удачи с очередной девушкой и, выразив в недвусмысленном намеке надежду, что она красива, оставил меня в покое. Пф-ф, посмотрел бы я на его лицо, если бы он узнал, что это парень, и я никогда раньше его не видел. Ответ пришёл через 24 минуты 36 секунд, за которые я сто раз пожалел, что так внезапно рассказал о своих чувствах и довел себя чуть ли не до истерики, представляя все способы, которыми меня поднимут на смех или пошлют к чёрту собирать ядовитые грибы, которых я, видимо, переел. Дрожащими руками я нажал кнопку «читать» и ошарашено уставился на экран «Долго же ты решался. Я тоже». Тогда-то я понял, почему он так долго не отвечал. Поскольку последующие полчаса я от радости просто-напросто забыл все слова и тем более не мог представить, как раньше умел печатать со скоростью света. Все мои мысли представляли собой бессмысленный набор букв, и мне ужасно хотелось проверить, поймет ли Сын Ри моё «ОМГкакжеясейчасстастлив»... Понял и, подражая мне, написал ответ в стиле глупых влюбленных «Ятожеспсзапервыйшаг». Не знаю, что должно было перевернуться в моей жизни и каких я вообще ждал изменений, но я был по-прежнему счастлив. Доходило до того, что я перестал спать ночами, а Сын Ри - днём. Я повсюду искал бесплатный интернет, чтобы даже на работе отвечать любимому на месседжи. Съемочная группа сперва удивлялась моему поведению, но потом режиссер попросил передать моему любимому человеку «Спасибо» за то, что ему больше не приходится видеть мою «кислую мину»,как он выразился. Всё это время, снимая счастливых людей, их цвета и истории персонажей, я никак не мог понять, почему они не делают то же самое. Не видят моего оттенка и не пытаются узнать имя того, кто стоит за камерой. Но сейчас я осознал одну простую вещь – невозможно увидеть того, кто отражает чужие цвета. Живёт чужой жизнью и принимает советы, потому что сам предпочитает их не давать. Я видел окружающий меня мир, понимал море и небо, но никогда не стремился показать людям то, что я вижу, доверяя всю работу камере. Я - реалист, который только недавно полюбил свою реальность. На месяц наших отношений я не выдержал и позвонил ему. Во время переписки у нас все было прекрасно, но мне этого было непростительно мало. Он старался отмалчиваться, чтобы не выдавать свое волнение, и я, опять изменяя себе, вел монолог наших отношений. Я думал, это изменится, стоит только почаще разговаривать, но в последующие разы Сын Ри был всё так же неразговорчив, что навело меня на мысль, что «может быть, ему со мной скучно и неудобно», которую я решился высказать вслух. Он отреагировал незамедлительно, заверив меня, что проблема в нём, и он постарается быть убедительнее в своих чувствах и желании слышать мой голос. Это меня задело. Я не хотел, чтобы он заставлял себя что-то делать, и мне было совсем нетрудно делать первые шаги. Своими словами я лишь хотел удостовериться, что ему удобно со мной, и я всё делаю правильно. Я не стал акцентировать на этом неудачном разговоре внимания и надеялся, что он не заметил мою попытку сменить тему. А потом выяснилось, что не всё так легко в мире влюбленных, и его неразговорчивость в последующие дни отразилась и на нашей переписке. Между нами больше не было того легкого флирта, на котором долгое время держалась наша общая переписка, плюс к этому, меня всё больше раздражало, что Сын Ри не называет меня по имени, лишь уважительно обращаясь ко мне «Хён». Хотелось повысить голос и попросить его не страдать фигней и не заморачиваться, косплея этим меня до знакомства с ним. Но я не мог, боясь тем самым испортить наши неокрепшие отношения. Он чувствовал это и старался быть активнее, но это имело на меня обратное влияние. Я писал, что верю ему, и мне не нужны доказательства его любви, на что он сорвался и откровенно спросил «Что же ты хочешь от меня?» . В том-то и дело, мне от него ничего не было нужно. Во всём виноват мой длинный язык и наше недопонимание. И лишь позже я узнал, что он расстался со своей бывшей девушкой именно потому, что не умел правильно выражать свои чувства. Она не верила ему, но я не имел с ней ничего общего и раздражался от того, что нас сравнивают, однако я держал свои чувства в узде и надеялся, что время и моя любовь докажут ему, что необязательно быть активным в отношениях, где любовь демонстрируется с помощью слов. Мне нужно было с ним увидеться. Обнять и удостовериться, что между нами всё хорошо. Я уже пару раз намекал на это в нашей переписке, но Сын Ри переводил тему и ещё больше отдалялся от меня. Мне казалось, я вижу проблему, которой нет, и заразился от него страхом за наши отношения. Стараясь отогнать от себя угнетающие мысли, я радовался тому, что мы по-прежнему общаемся, и предпочитал ценить те минуты, когда слышу его дыхание в трубке. Наслаждаться мыслью, что у меня есть человек, которого я могу любить и назвать своим. Признать в себе собственника, у которого есть, кого оберегать. Но, похоже, этому научился только я, так как он не на шутку меня испугал, пару дней не отвечая на мои звонки и смс. Тогда я понял, как хрупка наша любовь, если она зависит от телефонных линий, баланса на счету и интернета. Это сводило с ума. Всегда ненавидел зависимости, а сейчас их стало слишком много, чтобы сохранить покой и подождать, пока Сын Ри даст о себе знать и успокоит. Я не мог работать и снова замкнулся в себе, чтобы другие не узнали, в какого влюбленного психа я превратился. На третий день такого существования я, наконец, дождался от него короткого смс «Прости, не мог ответить. Оставайся сегодня дома, пожалуйста.» За облегчением пришло понимание, как глупо я себя вёл последние два дня и стойкое решение выполнить всё, о чём бы он не попросил. Через полтора часа в дверь позвонили, а в связи с тем, что Ён Бэ недавно ушел на работу, я не сомневался, что это не он. Я лениво поплелся к двери, придумывая, как оправдаться перед хозяином квартиры за задержку аренды. Впрочем, это не моя обязанность, ведь свою долю я собрал, но отвечать всегда приходилось мне. Открывая дверь, я начал было плести свою объяснительную, как внезапно перед моими глазами возник огромный букет роз. Я в шоке уставился на паренька в кепке, который с трудом держал цветы в одной руке, а другой протягивал мне маленькую открытку в виде сердечка. Я мысленно отругал себя за тупость и взял записку, чтобы посыльный смог облегчить себе ношу, взяв розы в обе руки. Записка содержала в себе знакомую мне фразу и незнакомое имя: « Just do it. Сын Хён», после которого я, наконец, узнал настоящее имя своего любимого человека и тупо улыбался сюрпризу, приготовленному Сын Ри. Мне казалось, ничто больше не сможет сделать меня счастливее, но я вынужден был признать, что это были только цветочки, по сравнению с захватившей в тиски моё сердце безграничной радостью, когда я услышал голос посыльного. – Ты так и будешь стоять? – игривый взгляд его больших карих глаз прожигал меня насквозь и в то же время показывал, как много преград он преодолел, чтобы сейчас быть уверенным в себе и показать мне уверенность в его чувствах ко мне, – Может впустишь меня, Джи Ён? Когда я услышал своё имя из его уст, все мои страхи и предубеждения насчет моей влюбленности в незнакомца остались в той реальности, где нет Сын Хёна, а значит, в никчёмной драме, написанной трусами, завидующими способности любить и быть счастливым как таковой. Я сгреб его в охапку, не обращая никакого внимания на цветы, и впервые в жизни поцеловался с парнем. Нет. С любимым человеком, который преодолел долгий путь, чтобы показать своим поступком, как сильна его любовь, и на это ему не понадобились лишних слов. – Ты нереальный... – снимаю с него кепку, которая мне мешала углубить поцелуй и замечаю его смущение и растерянность. Поэтому трачу пару секунд, чтобы объяснить, – у тебя нет оттенка, даже красный как помидор ты - чёрно-белый. Я не любил чёрно-белые цвета, потому что в них нет жизни. – А сейчас? – неуверенный вопрос и грустная улыбка, которую немедленно захотелось поцеловать. – А сейчас я нахожу его весьма привлекательным и буду очень даже против, если его полюбит кто-то другой. Я доходчиво объясняю? Он засмеялся, а на его физиономии вновь засияла счастливая улыбка, но это не помешало мне его поцеловать и затащить в квартиру, радуясь тому, что сосед - на работе, и он не узнает о моем возлюбленном. Нет, я, конечно, изменился, но не настолько, чтобы хотеть показать кому-то того, кого люблю. Мой маленький чёрно-белый секрет, который будет окрашивать мою реальность в цвета счастья...