Потерянные

      — И вот так я потерял единственных людей, которых любил. Брионна, она понимала меня как никто другой и была первой женщиной, которую я любил. Ребенок… я бы всеми силами попытался бы оградить его от своей преступной жизни, если бы знал. Иногда я подумывал забрать Брионну из того мерзкого городка, но мы там застряли. Если бы я знал, я бы бросил все, когда увидел ее.       — Ты не смог бы бросить свое ремесло, — перебил Дисмаса Рейнальд, — но даже в таком случае все могло бы обойтись куда хуже. Ты бы мог погибнуть, и тогда как бы они пережили это?       — Ты прав, — вздохнул разбойник, — я пытаюсь не говорить «если бы». Невозможно вернуть все назад.       Во время своего пребывания в Гамлете Дисмас уже начал было забывать о той осенней ночи, выстрелах и последних словах Брионны. Но Рейнальд действовал на него странно, вызывал доверие и желание высказаться. Похожие чувства вызывала у него Брионна. Дисмас снова вспомнил комнату в руинах и плечо Рейнальда. Вот дьявол! Нет, нельзя показывать рыцарю свое волнение. Стараясь не выдать себя, он спросил:       — Ну, а что привело тебя сюда? Разве ты не должен быть в крестовом походе, убивать неверных?       — Знаешь, я уже давно перестал понимать, чего хочу. Поэтому и оказался здесь, — и Рейнальд начал свой рассказ.       Небольшой восточный город Дамиат, казалось, плавился под полуденным солнцем: мощные каменные стены, местный рынок, находившаяся поблизости пустыня — все было пропитано жарким, тяжелым воздухом, запахом горячего песка, благовоний и непривычных человеку с запада сладостей. Но сейчас к этим привычным южным ароматам примешивались терпкие, враждебные запахи крови, дыма и пороха. Город находился под контролем крестоносцев уже почти месяц, они поставили лагерь вокруг центральной крепости и держали в страхе местное население. Им нужен был перевалочный пункт, чтобы передохнуть и подготовиться к следующим битвам в святой земле, ведь рыцари чувствовали себя уставшими и хотели домой. Особенно подавленным выглядел Рейнальд, для которого этот поход был первым. Его отец, лорд, тоже участвовал в крестовых походах, и поэтому Рейнальд с детства слушал рассказы о неверных и об их землях, полных богатств и древних святынь. Поэтому, наладив порядок в имении после смерти отца и найдя тех, кто может управлять им, Рейнальд отправился в крестовый поход. Тогда Рейнальду казалось, что вступление в ряды рыцарей святого воинства — великий подвиг, достойный памяти его отца и славы их рода. Теперь же он чувствовал, что зря оказался в этом изнуряющем месте, несмотря на то, что ему обещали славу и отпущение грехов.       Рейнальд не был командиром отряда и не испытывал к боевым товарищам какой-либо привязанности. Ему казалось, что не стоит заводить дружбы с теми, кто может умереть в любой момент. Единственным, кто интересовал его, был Джонатан, рыцарь из его отряда, привлекательный молодой человек со светлыми волосами до плеч. Интерес Рейнальда не был безответным: тот юноша смотрел на него уже давно, часто шутил в присутствии старшего товарища, улыбался ему. В одну из ночей, когда Рейнальд отдыхал в своем шатре, Джонатан пришел к нему под предлогом обсуждения очередной вылазки. Разговора не получилось, и спустя некоторое время Джонатан уже целовал Рейнальда, который был совсем не против такого поворота событий. Рейнальд и Джонатан занимались любовью в те редкие ночи, когда караул должны были нести не они. В дневное время же они почти не разговаривали, что устраивало обоих. Рейнальд не хотел привязываться к Джонатану, но печать содомского греха лежала на них обоих. И из-за этого Рейнальд еще больше разочаровывался в идее крестовых походов. Становясь старше, он все более укреплялся в мысли, что совершенные им убийства не очистят его от грехов, что невинные жизни не должны страдать ради спасения душ крестоносцев. Разве можно искупить совершенные за всю жизнь грехи, убивая и грабя людей, разрушая их дома? Разве мужеложец может попасть в рай, пройдя по трупам неверных, зачастую более праведных, чем он? Однако неспособный вернуться домой, Рейнальд думал об этом еще с дня отплытия, но он не подозревал, что один день резко изменит все.       Проснулся Рейнальд от громкого гомона у его шатра. Протерев глаза, он выглянул наружу. С десяток его товарищей-рыцарей, среди них и Джонатан, в доспехах и при оружии что-то рьяно обсуждали. «Быстрее, собирайся, мы скоро выходим!», крикнул ему командир отряда, возглавлявший группу. Когда командир говорит поспешить, времени на вопросы не остается. Рейнальд облачился в свое снаряжение и присоединился к товарищам. «Готов? Отлично, ты едва не проспал гору сокровищ. Вперед!» Под зычный приказ командира рыцари быстрым шагом направились из лагеря.       — Куда мы идем? — спросил Рейнальд, все ещё протирая глаза.       — За сокровищами неверных, — ответил Джонатан — Габриэль сказал, что видел целую гору золота в их молельном доме. Нечего благим вещам прозябать в таком нечестивом месте!       Рейнальд кивнул. Значит, ещё один грабеж. Ничего необычного. Право победителей — распоряжаться с богатствами побежденных так, как они сочтут нужными. И его боевые товарищи справедливо решили, что лучший способ распорядиться золотом этого города — забрать его с собой.       Утренние улицы Дамиата были пустынны. Или, быть может, они были полны жизни, но горожане разумно спешили убраться с дороги десятка вооруженных рыцарей. Через некоторое время они достигли своей цели: высокое каменное здание с широкими окнами и разукрашенным фасадом. Двери были заперты, а изнутри доносились голоса, вместе читающих что-то на непонятном языке.       — Дьявол, — подумал Рейнальд. Он понял, что жители города собрались на какой-то важный праздник. А значит, может начаться открытое противостояние, что осложнит их относительно мирное пребывание в Дамиате. Но он не успел ничего возразить: командир отряда, Джонатан, Габриэль и еще несколько воинов уже ломали деревянную дверь, безжалостно превращая ее в гору щепок. Наконец хрупкая преграда была преодолена, и крестоносцы проникли внутрь. Рейнальд пошел за ними, и увиденное в мечети поразило его. Куполообразные потолки были разукрашены яркой мозаикой, складывающейся в причудливые узоры, похожие на гигантские цветы. Такие узоры Рейнальд видел раньше лишь на мягких восточных коврах, здесь же все выглядело куда более внушительно. Пол был устлан красными коврами с еще более причудливым орнаментом, в который была вплетена восточная вязь. Окна под потолками были не слишком большие, но струящийся из них свет придавал всему вокруг какое-то тепло. Всюду висели золотые подсвечники со множеством канделябров. И люди, мужчины всех возрастов, за исключением нескольких женщин. Рейнальда поразило, что они стояли на коленях и сосредоточенно слушали своего духовного наставника, повторяя за ним молитвы. Это выглядело одновременно шумно и умиротворяюще. Размышления Рейнальда прервал крик одного из его товарищей по отряду:       — Мы пришли за тем, что наше по праву. Отдайте нам все сокровища, проклятые неверные!       Естественно, никто из сарацинов не понял дерзкого крестоносца, но молитва прекратилась. Их глава что-то сказал на своем языке, и командир перевел:       — Они говорят, что мы не должны были мешать молитве и что поговорят с нами, когда все закончится. Вот нахалы! — Глава снова возразил крестоносцам что-то.       — А теперь он говорит, чтобы мы уходили отсюда и не прерывали их, тогда их Бог простит нас, — повторил командир слова имама на родном для крестоносцев языке. Рыцари грубо засмеялись. Из отряда послышались крики.       — Только наш Бог истинный!       — Он благоволит нам, а эти неверные будут гореть в аду.       — Их Бог — никто по сравнению с нашим!       — Давайте перебьем их! — воскликнул Джонатан. Он уже давно стремился в бой, и когда Рейнальд попытался остановить его, только отбросил его руку.       Среди бойцов раздались возгласы одобрения, вторящие Джонатану. Они находились в предвкушении богатств и были разгорячены неизбежной битвой. Рейнальд понимал, что тоже будет сражаться, иначе может погибнуть. Один из рыцарей выхватил оружие и бросился в толпу, другие последовали за ним.       — Рейнальд, охраняй дверь, — распорядился кто-то, и Рейнальд повиновался, чтоб поменьше присутствовать среди товарищей, которые безжалостно убивали безоружных. В воздухе повис сладковатый запах крови, которая быстро пропитала цветные ковры, запятнала богато украшенные стены, запеклась на мечах и копьях крестоносцев. Они настолько были ослеплены жаждой богатства, что убивали немногочисленных женщин, скидывали прихожан из окон, разбивали их головы об пол. Но благодаря товарищам Рейнальда, дойти до дверей удавалось немногим. Несмотря на то, что убивать безоружных казалось ему подлым поступком, Рейнальд отчаянно защищал ворота: его меч пронзил глотку одному из мужчин, тяжело ранил другого… На некоторое время Рейнальд потерял счет погибшим от его меча, почувствовав себя в гуще настоящего боя, а не вероломного нападения. Быстрый и рваный стук его сердца отдавался в ушах, лязг оружия, казалось, слышался не в другом конце мечети, а на расстоянии вытянутой руки, на языке чувствовался привкус крови. Отрезвил Рейнальда слабый, но отчаянный женский крик. Он повернулся на звук и увидел, как чуть поодаль от битвы один из рыцарей держал вырывающуюся девушку в разорванной и окровавленной одежде, а другой боролся со своими доспехами, стараясь расстегнуть их, и было в его движениях что-то привычное и неуловимо знакомое. Спустя мгновение Рейнальд узнал в нем Джонатана. Того самого Джонатана, который бесстыдно отдавался ему под покровом ночи и клялся, что никогда не возьмет ни одну женщину.       Первое, что пришло в голову Рейнальду — нужно убить Джонатана со спины. А после вступить в поединок с тем, кто удерживает женщину. Да, пожалуй, дерзкий и благородный поступок. Он уже хотел занести меч и броситься на Джонатана, но в спину ему ударил свет от двери, напоминая о врагах. Любой, кто спасся, мог бы позвать на помощь других горожан с оружием. И Рейнальд развернулся к двери, стараясь не слышать ругательства и крики, но сдерживать себя было невозможно. Беспощадная совесть грызла Рейнальда, он молился, чтобы кто-то из товарищей послал в него копье или стрелу. И в один момент он понял, что должен уйти…       Рейнальд брел по улицам Дамиата, не замечая суматохи и нескольких мужчин, бежавших на помощь своим согражданам, не слыша гневных речей в свой адрес. Никто не осмеливался напасть на крестоносца с окровавленным мечом. Они просто боялись его, подобно псам, которые слабы против огромного медведя. А Рейнальд шел дальше, забыв о товарищах, вожделенной славе и обещанных богатствах. Но самое главное — он забыл о своей благой идее. К дьяволу все! Нет больше того Рейнальда, который с детства грезил битвами с неверными, с жестокими язычниками, захватившими себе все богатства мира, а получил таких врагов… врагов ли? Они сидят в захваченном Дамиате уже давно, беззащитные и перепуганные, лишенные армии и любой надежды, кроме своего ложного Бога. А может не такого уж и ложного? Нет, не так Рейнальд представлял себе врага. Он должен был выглядеть как чудовище со множеством рук и ног, закованное в металл и вооруженное копьями, мечами, луками и стрелами. А здесь всего лишь несколько десятков людей, собравшихся на какой-то свой праздник. Если и есть в этом мире отступники, то это не те несчастные сарацины, а его товарищи, убивающие ради отпущения грехов. С такими мыслями Рейнальд дошел до порта, куда иногда приплывали корабли. Не надеясь на удачу, Рейнальд подошел к ближайшему из них и спросил одного из моряков:       — Извините, куда вы отправляетесь сейчас?       — В Англию, — ответил ему рыжебородый мужчина, — а ты, никак, с неверными борешься?       — Да. Просто у меня… отец умер, решил вернуться, — замялся Рейнальд, не желая посвящать незнакомца в случившееся, а потом добавил, — возьмите меня с собой, мне туда и нужно.       — Сочувствую. Ну ты садись, только бесплатно тебя никто не повезет.       — У меня есть деньги, — и Рейнальд вытащил из кармана штанов увесистый мешок с золотом. Он не помнил, откуда взялись эти деньги, но они были у Рейнальда давно. Скорее всего, он их украл у кого-то, поддавшись своей страсти к золоту. Наконец он поднялся на корабль за проводником и зашел в трюм, предвкушая возвращение в родной замок. Некоторое время Рейнальд побудет лордом, а потом передаст замок племяннику (родных наследников все равно у него нет) и уйдет в монастырь. Там он будет жить до смерти, веруя в Бога по-своему, без разделения людей на верных и неверных. Строя планы на дальнейшую жизнь, он не заметил, как уснул.       Рейнальд не знал, сколько они уже находились в пути, ведь дни тянулись слишком медленно. Но в один прекрасный день корабль причалил к берегу, ударившись о прибрежные камни. Дверь трюма распахнулась, и крестоносец увидел того же моряка, который взял его на корабль.       — Приехали. Правда, это немного не Англия, — усмехнулся он, — мы здесь задержимся надолго, и лишние рты нашей команде не нужны.       — А где мы находимся? — Рейнальд был озадачен.       — Франция. Ну отсюда корабли часто ходят, так что тебе может повезти. Иди с Богом, — и моряк вышел за дверь, дав Рейнальду возможность собраться.       Рейнальд поблагодарил торговцев за помощь и отправился искать корабль, но вспомнил, что денег у него совсем нет. Продавать меч не хотелось: разбойников хватало везде. Несколько дней Рейнальд пытался подзаработать, но никому не нужна была рабочая сила, да и денег у людей было немного. Но словоохотливый владелец таверны сказал ему, что в соседнем городке он может найти работу, а там и добраться до другого порта. Путь туда лежал через леса, и Рейнальд заблудился, уже потеряв надежду вернуться домой. Он плутал по гиблым местам, пока не встретил дилижанс с трусоватого вида кучером. Казалось, он может найти работу, вот только не в одном из центральных городов, а в Богом забытых местах.       На Дисмаса история его приятеля произвела сильное впечатление. И он отлично понимал Рейнальда, который не смог вступиться за женщину. Быть может, прежний Дисмас осудил бы рыцаря, который сбежал с поля боя и не стал отстаивать свои идеалы, но сейчас он и Рейнальд находились в Богом забытом Гамлете, никому не нужные и умершие для своих товарищей из прошлого. Тем более Рейнальда могло бы не быть рядом, что уже казалось Дисмасу каким-то неправильным. А тем временем окрестности Гамлета начинали погружаться в кромешную тьму, очертания зданий стали более жуткими, и это заметил Рейнальд:       — Ночью Гамлет какой-то… другой. Я много раз был в ночных вылазках, но этот городок меня пугает.       — Я думал, ты более храбрый, — в привычной ему саркастичной манере ответил Дисмас, — но если хочешь, пошли в казармы. Я притомился за день.       Они молча зашли в казармы, где каждый, погруженный в свои мысли, лег на свою старую кровать. Кроме них, в казарме еще были наемник Карл и воитель Аллистер, которые уже давно спали. Дисмас закрыл глаза, пытаясь заснуть, но события прошлого и дней, проведенных в Гамлете, не давали ему такой возможности. Они, подобно когтям дикого зверя, царапали мысли разбойника изнутри, складывались в тяжелые, липкие и скользкие клубки, подобные щупальцам гадов из местной бухты. Среди этих пугающих образов выделялось лицо Рейнальда. Рейнальда, который редко улыбался и прятался под шлемом, который всегда был готов помочь и поддержать. В этом сне он был рядом, пока его не настигли твари из Бездны. Тотчас же образ умирающего Рейнальда сменился лицом Брионны и горячей пулей из пистолета Дисмаса. Кровь, боль, крики — все это будто выбросило Дисмаса из тяжелого сна, и он осознал, что кричит совсем не Брионна…       — Нееет, неет, не умирай! — жуткая смесь отчаяния, боли и испуга. Рейнальд бросился к товарищу, который уже открыл глаза и лежал на спине, тяжело дыша. Рейнальд сел рядом, положив ладонь на лоб Дисмаса.       — Всё в порядке, это просто сон, — шептал крестоносец.       — Давно уже такого не было, — пытаясь отдышаться, проговорил Дисмас. Он осознавал, что прикосновения Рейнальда, который перебирал его волосы, успокаивают его и придают какую-то уверенность. Видимо, Рейнальд сможет защитить его от кошмаров сегодня. Вот только кто защитит его от странных чувств к крестоносцу, балансирующих между уважением, благодарностью и влюбленностью?       — Я хочу, чтобы ты остался со мной этой ночью, — выпалил Дисмас, пытаясь скрыть волнение и возбуждение. Дисмаса давно уже тянуло к Рейнальду, но он не знал, что делать дальше. В отличие от Рейнальда, который молча устроился рядом с товарищем, накрывая его и себя одеялом из грубой ткани — единственным, что могло укрыть их от тени Гамлета и гнетущих воспоминаний. Дисмас постепенно успокаивался, ощущая тепло рук Рейнальда, которые уже вовсю гладили его по волосам, виску, щеке.       — Все уже закончилось, — прошептал крестоносец прямо в губы Дисмаса. Тот придвинулся совсем близко, целуя Рейнальда, который незамедлительно ответил. Поцелуй был робким и коротким, но никому из них не хотелось говорить об этом. Завтра. Все будет завтра.