Не навреди

       Над ванной поднимался отдававший персиками с миндалем полупрозрачный пар, за которым прерывалась бесконечная цепь мыслей, предположений, расчетов, привычных Ангеле. Та только ловила глубокими вдохами любимый аромат и сползала глубже в воду. Перед ней стоял, опертый на керамические бортики, осмотрительно подготовленный поднос, предлагавший вещи первой необходимости: книгу, бокал вина и вишню. Сильнее грел факт того, что, стоило попросить, Ангеле доставили бы что угодно еще. В рамках разумного, конечно.        Встречать Мойра умела, как никто другой. Хотя, наверное, и старалась не особо, учась на уроках Ангелы и банально предоставляя то, чему сама оказалась бы рада, — минуту покоя, которая переросла в час. И если бы Мойра с ним справилась, Ангеле приходилось сложнее. Она итак оставалась одна целую неделю.        Одна сказано слишком категорично. В командировку отправили еще четверых человек из Overwatch, в достаточной мере приветливых и милых что для бесед, что для совместных прогулок по новому городу. Однако это было не то.        Целую неделю она оставалась без Мойры.        Конечно, они списывались, даже созванивались, только разница во времени нейтрализовала всю радость редких мгновений, оставляя смазанное ощущение неудовлетворенности — особенно с обыкновением Мойры пропадать вне зоны действия сети на час-другой. Недостаточности. Та ударяла по Ангеле сильнее любой неудачи в ходе конференции.        Нет, она не должна была и мысли о том — о Мойре — допускать. В конце концов, работа должна стоять на первом месте. Ведь за ней — будущее. Здоровое легкое будущее, к достижению которого Ангела стремилась еще с университета и до сих пор. А если она не могла на одну неделю забыть о собственных нуждах, о какой службе на благо будущего могла идти речь?        — Ты там как?        От знакомого голоса Ангела вздрогнула. Совершенно забывшая о другом человеке в квартире, она выпрямилась, будто тот самый человек находился в одной с ней комнате и мог наблюдать ее замешательство.        — Прекрасно, — отозвалась Ангела, вытягивая ноги, чтобы сложить их на бортик ванны. Чтобы хотя бы создать иллюзию спокойствия. — Можешь проверить, если не веришь.        Заместо ответа приоткрылась дверь. Плотнее Ангела прижалась к стенке ванны, как будто могла бы спрятаться теперь, после сказанного. Свет, горевший в коридоре, ровной линией лег на плитчатый пол, точно ковер, пропуская Мойру вперед. Судя по четкому звуку шагов, разуться та не удосужилась. Торопилась? Ждала так же, как Ангела? От мысли об этом та машинально зажмурилась, сосредотачиваясь только на показавшейся холодной воде, прилегавшей к телу, сладости персика с миндалем и собственном неровном дыхании. Зачем она вообще сказала такую глупость?        Но Мойра уже согласилась, и отступить теперь значило бы признать, что ситуация вышла из-под контроля. Поэтому Ангела размяла шею, хрустнув цепочкой позвонков, и повернулась.        Мойра действительно оказалась рядом. Намного ближе, чем неделю назад, хоть и все еще вне зоны досягаемости Ангелы — чертов бортик мешал разглядеть ее в полной мере. Не успевшую переодеться, растрепанную после жаркого приветствия, которого казалось мало, совершенно спокойную. Последнее доводило сильнее остального.        Возле ванны та села на корточки, едва выглядывая, и принялась размашистыми движениями обводить бортик, почти настолько же белый, как ее кожа. Что она делала? Как всегда пыталась сбить Ангелу с толку, держа в голове очередной план, явно настроенный против той? От варианта спросить напрямую Ангела отказалась — выуживать из Мойры ответы эффективно так же, как допрашивать камень. Вместо того девушка поправила рукав ее рубашки, остерегая от промокания, и оказалась поймана.        Давить не было в привычке Мойры. Та начала мягко — перехватила ладонь Ангелы, заставив дернуться, повела на себя и поочередно припала губами к каждому суставу, выпиравшему бугорком над блестевшей нежностью кожи.        — Что ты делаешь? — шепнула Ангела с улыбкой. Мокрая рука, вынутая из воды, замерзла бы тут же, но Мойра препятствовала этому как могла.        — Тебе неприятно? — женщина принялась осторожно отводить руку, когда Ангела крепко вцепилась в ту:        — Нет! Просто... чего это ты?        На мгновение Мойра похмурилась, но затем расправила брови:        — Мне запрещено скучать?        Беззвучно губы Ангелы разомкнулись. Ей хотелось бы что-то сказать, оправдаться, ответить “нет”, а она замерла. С Мойрой разговоры о чувствах, как и любые другие, становились неловкими настолько, что заставляли давиться воздухом, и почти физически болезненными. Так и теперь закололо в затылке. Ангела не знала, отчего, от стыда ли, от вновь пробудившейся усталости после перелета ли, но знала — Мойра так и продолжит таранить ее взглядом, пока не добьется внятного объяснения. В попытке его дать Ангела потянулась к женщине через бортик. Ткань рубашки грубо задела грудь, разгоняя по телу волну дрожи. Ангела точно перевалилась бы на пол, если бы Мойра не придержала ее, прижимая к себе будто бы безо всякого умысла.        — Прости, — только и выговорила Ангела. За отсутствие, за глупые-глупые вопросы, разом за все, пришедшее в голову. А Мойра рассыпчато рассмеялась ей на ухо, с каким звуком рассыпались бы, наверное, лепестки миндаля и персика. Конечно, она не обижалась. Однако упущенная возможность увидеть в выражении своей девушки искреннее непонимание была бы сродни преступлению.