Не навреди

       Ангела Циглер натурально мучилась.        К новинкам она относилась благосклонно. Пыталась если не принять, то понять новые веяния в культуре, живо вступала в обсуждения и с той же увлеченностью слушала. Отчасти это и помогло ей занять высокий пост в иерархии Overwatch.        Однако сейчас, сидя посреди уставленной свечами гостиной, глава отдела медицинских разработок думала совсем не о будущем человечества.        Очередная страсть вошла в ее жизнь резко и безапелляционно. Веревки, кляпы, скрипящая кожа — так ярко, так волнующе.        Конечно, Ангела слышала о БДСМ — спасибо дивному новому миру! — но интереса не выказывала. Постоянно находилось что-то, что требовало полного ее внимания. Однако стоило известному порнороману получить экранизацию, как волна его популярности захлестнула значительную часть ее окружения. Игнорировать феномен стало невозможно. Да и зачем?        С тем Ангела отправилась прочесывать сеть и угодила в нее по самое не хочу. Вернее, как раз наоборот — хотелось всего и сразу, а главное — сиюминутно.        Благо, ее гардероб давал простор для экспериментов: туфли на безмерно высоких шпильках, кружевное белое белье и того же цвета чулки на поясе. В дополнение Ангела выбрала корсет — абсолютно прекрасный корсет телесного цвета, который надевала раз и тот, чтобы проверить как сядет. Увы, того самого очаровательного цвета она не застала. В последней стирке, по слепой доверчивости сложенной на плечи Мойры, он переменился на болотно-серый.        Делать было нечего. Твердым ходом приближались выходные, которые следовало потратить именно на то, для чего они и брались. Надежности ради она запахнулась в шелковый халат и ждала своего краха.        О блестящей идее Мойра проинформирована не была — тем мучительнее становилось ожидание. Нервы волновало и то, что время ее возвращения всегда оставалось загадкой: ученая могла остаться в лаборатории на ночь или засидеться в пабе, и коротким сообщением себя не утруждая.        Поэтому, стоило ключу загреметь в замке, дико и необузданно — хотя тогда все казалось именно таким — Ангела затаила дыхание.        — Ангела! Ты дома?        Названная вжалась спиной в диван и сдержалась от слов. Она выжидала. Больше всего — реакции Мойры. Почует ли неладное?        Судя по привычному бурчанию — нет.        Под затомленным выдохом дрогнуло пламя свечей. Ангела прикрыла губы ладонью — нельзя себя выдавать! — и напрасно упустила одну весомую деталь: Мойра действительно ничего не знала.        Зажегся свет. Мало того, что он ослепил саму Ангелу, так еще и грозился погубить всю атмосферу!        — Выключи!        В тот же миг желание исполнилось. В гостиную вернулась темнота, однако уверенность Ангелы утекла безвозвратно. Совсем тот выкрик не был похож на мольбу сабмиссива, которого она упорно из себя строила. Очередной удар по расклеившейся идее нанесла Мойра:        — Опять были перебои с электричеством? — Она бросила рабочий кейс едва ли не на голову Ангеле и, верно, преспокойно отправилась бы на кухню или в душ, а потом в свой чертов кабинет. Ее свободное время было распланировано с той же точностью, что рабочее. И это нисколько не помогало.       — Нет, — Ангела облокотилась на спинку дивана, заглядывая недогадливой визави в глаза. — Ничего не замечаешь?        Сощурившись, Мойра описала ее фигуру от лаковых туфель до собранных в высокий хвост волос и прошла тот же путь уже в противоположном направлении. “Догадалась”, — внутренне ликовала Ангела. Но путь к правде оказался куда более тернистым.        — Это для благотворительности?        Исключительная сила воли помогла доктору Циглер не захлебнуться возмущением.        Да, однажды она разработала полевой костюм в поддержку Фонда исследований рака груди. Розовый, весь в лентах, куда менее практичный, чем “Валькирия”. Зато в нем ясно читалась символика Фонда. А к чему мог привлечь внимание ее сегодняшний наряд?        — Возьми меня уже, — смиренно вздохнула Ангела и прикрыла глаза, только бы не наблюдать непонятливой физиономии напротив дольше, чем требовалось.        А Мойра продолжала таранить ее взглядом, будто не понимала, что происходит.        — Ты меня любишь или нет?        Можно подумать, у нее был выбор.        Безусловно, был, как та успела подумать, пока обходила диван. Однако любой вариант ответа, отличный от “да”, обернулся бы необходимостью пожить в другом месте неделю так. На такое она точно согласия не выражала. Поэтому села рядом с Ангелой и припечатала ее губы своими.        Та уже чувствовала победу. Жалась, льнула к Мойре, изредка ударяя каблуками по полу, и вдруг оттолкнула.        Раньше, чем могли бы появиться вопросы, Ангела потянулась через ее колени к тумбе. Нарочито долго — знала, халат не сокроет тела целиком, ждала, когда же наконец Мойра сорвется. Та лишь сложила руки на ее поясницу и даже постучала по ней пальцами, как по безжизненному столу.        Хмыкнув, Ангела выпрямилась и протянула ей широкий кожаный ремень. Мойра схватилась за него, как хватаются за реликвию, будто в дальнейших инструкциях не было необходимости, будто вот оно, то самое дикое и необузданное...        Прежде, чем Ангела поверила в чудо, та открыла рот:        — Мой ремень? Серьезно?! Я все утро его искала, а ты молчала, как пленная... — и все-таки жесткий, грубый почти тон делал свое черное дело.        — Накажи меня за это, — промурчала Ангела на ухо, выставляя вперед ладони.        В пару быстрых движений Мойра перемотала их ремнем. Недостаточно туго, чтобы препятствовать циркуляции крови, но достаточно, чтобы Ангела просияла улыбкой. И задалась вопросом — не делала ли Мойра этого раньше?        Озвучить догадку не позволила Мойра. Она снова поцеловала Ангелу, шумно дыша и разгоняя с лица выбившиеся пряди. Однако это все еще было далеко от того, чего та хотела.        — Нет! Привяжи меня к чему-нибудь.        Снова Мойра встала, и Ангела против воли потянулась ей вслед, куда-то бесконечно наверх. Остро кольнуло в пояснице, как иглой, и игла эта сочилась все глубже в плоть. На это Ангела закусила губу — то ли от боли, то ли от устремившегося к низу живота тепла.        Свой конец ремня Мойра завела за спинку дивана и закрепила его же ножкой. Его потрескавшаяся кожа хрустнула, вторя попыткам Ангелы удобнее расположиться в оковах. Теперь та сидела коленями на диване, повернутая к Мойре спиной, и разведенные ноги дрожали.        Удовлетворенно вильнув бедрами, Ангела сказала:        — Хорошо. Теперь выпори меня.        Послышался смешок. Ангела зажмурилась, готовая к очередному глумливому вопросу Мойры, но та молчала. Лишь ее тень потянулась по полу, плавно и медленно, как лакричная палочка. Чем дальше она падала вглубь комнаты, тем шумнее отзывалось в висках сердцебиение.        Когда же тень накрыла Ангелу с головой — та буквально чувствовала, как обнимала ее темнота, как лип к коже холод, как пропитывал до костей — ягодицы прижгло болью. Крик вспорол тишину.        Шаркнули ботинки. Это Мойра отшатнулась, побоявшись, что сделала больно, наклонилась к щеке Ангелы, но та шепнула: “Еще”.        Упругая плоть дрогнула под новым шлепком. Еще, и еще, и еще...        Сквозь зубы Ангела шипела, как масло на раскаленной сковороде, так же дергалась и вынуждала себя оставаться на месте. Помогала и ладонь Мойры на талии, иногда сжимавшаяся вокруг нее слишком крепко. Конечно, ни в этой хватке, ни в ударах не было силы — тем обиднее становилось Ангеле за саму себя, ерзающую, неймущуюся, до красноты лица довольную.        Ей нравилось, как скрипела кожа старого ремня, как отзывались собственные бедра на шлепки, как потрескивал паркет под ногами Мойры и как прерывисто она дышала, беря паузу — для себя и для Ангелы.        — Хватит... хватит, — наконец признала последняя.        Над ней рассеялась тень. Донесся вздох — Ангела сама не понимала, почему так чутко различала каждый звук в комнате — а за ним глухой звук. Как будто что-то упало.        Для проверки теории Ангела обернулась. Даже затекшая спина оказалась не в силах остановить ее.        — Замучилась? — спросила она, боковым зрением различив Мойру в кресле позади себя.        — Нет, — голос прерывался, как плохой радиосигнал. — Закончу с тобой и отдохну.        Неужели? Ангела дрогнула. То, чего она так ждала. Сейчас.        — Тогда заканчивай. Пожалуйста.        Тень снова нависла над ней, и спине сделалось еще хуже: прибавился налегший на нее вес Мойры. Ангела сжала зубы вокруг чехла дивана, но стон все равно вырвался из ее горла.        Одной рукой Мойра поддерживала ее под грудь, а вторую подставила к ее вагине. Чуть надавила и по выделившейся смазке поняла — готова.        Когда-то у них было так — дико и необузданно. Ангеле приходилось часто менять шедшие стрелками чулки, белье хотелось каждый раз — новое, и чтобы всегда удивлять. Тогда она почувствовала что-то подобное, манящее, тайное снова, пусть ныло все, что только могло. И по тому, как быстро Ангела кончила, как сильно колотилось ее сердце в ладонь, Мойра поняла — это того стоило.        Через минуту-две Ангела заговорила вполголоса, все еще слабо подрагивая:        — Нужно почаще так делать.        — Если хочешь, — Мойра поцеловала ее в макушку, как будто поставила печать на их маленьком секретном соглашении. — А что на ужин?