Не навреди

       Мойра глядит не мигая на новую пациентку, непрерывно освещаемую десятками экранов и диодов. Можно подумать, стоит свету погаснуть, как вместе с ним тонкой свечой угаснет жизнь цюрихской птички. Не останется даже дыма — ни малейшего напоминания. Какой это, должно быть, стыд для бывшей любимицы публики.        Ангела беспокойна. Сквозь сон она дергается и морщится, но даже тогда светлое лицо сохраняет свою красоту, точно возрасту не под силу его коснуться. Над ней бы повесить призрачный альков, как вуаль на шляпке безутешной вдовы, и выйдет героиня сказки. О'Доран не может обещать ей социально приемлемого финала, может — гораздо больше. Сделает гораздо больше — и без благодарности Циглер.        Отсутствие окон избавляет пациентов от соблазна побега. Было бы невыгодно потерять настолько полезную единицу. Единственное утешение Ангелы — мерный писк приборов, к которому доктор привыкла крепче, чем к колыбельным. Смотреть на нее тошно: мечется, точно несется на дощечке по жестокому штормовому морю, а по телу лишаем ползет белизна. Стоит надавить на такой участок — кровь прильет к коже, и цвет сменится багрянцем. Мойра кивает — реакция ей знакома.        Перед выходом генетик включает освежитель воздуха. Мертвый смрад по душе не всем.        Мойра глядит не мигая на ту, что всецело доверилась чужим рукам, а теперь мучительно истлевает. Вокруг пациентки все устлано чешуйками отмершей кожи. Кипенно-белыми, что свежее, серыми, желтыми. Они падают без остановки, они чешутся так, что Циглер приходится привязывать к постели, они просятся на волю. Первое время Ангела постоянно рыдала — пришлось принять меры. Транквилизаторы смели ее страхи. Циглер должна быть благодарна.        Когда ученая ступает ближе, девушка отстраняется. Напрасно — генетик всегда получает то, что ей нужно. Небольшим усилием образуется рана. Минута — ее затягивает сукровица, две — дефекта точно и не было, три — падает новая чешуйка. Она успевает трижды обернуться вокруг себя прежде, чем приземлиться на пол. Могло быть и лучше.        Мойра глядит не мигая на женщину, которую задушила самолично. Кажется, она никогда не чувствовала себя настолько хорошо.        Вихри когда-то светлых волос редеют, сменяясь новыми, темными — побочный эффект, не заслуживающий внимания, однако он манит, как блеск драгоценности. На этот раз О'Доран задерживается дольше. В усталости подопытная запахивает глаза. Ей остается одно желание — поскорее это закончить.