Не навреди

       Располагай Overwatch номинацией сотрудника месяца, Ангела Циглер выигрывала бы в ней перманентно. За одну смену фамилия швейцарки встречалась в трети реплик, носившихся по медицинскому блоку и вне его границ. Казалось, самые картавые, раз за разом произнося это чудотворное имя, излечивались от своего недуга и продолжали выкрикивать его бесцельно, более по привычке.        Популярность Ангелы была заслуженна — несмотря на юный возраст, она являлась незаменимой специалисткой в области хирургии. В отличие от лаборанток, только выпрыгнувших из объятий учебных заведений, Циглер не отскакивала в ужасе от запутанных случаев, а намеренно вычленяла их. Однако как ни приятна юность окружающим, она мастерица губить своих обладательниц. Идеализм, доверчивость, наивность — щедро смоченная дегтем молодости, Ангела становилась удобной подставкой для манипуляций и внушения. За свою жизнь Мойра видела достаточно подобных историй, чтобы остановить еще одну.        — Я самолично разыщу доктора Циглер. Что касается вас, — женщина отвернулась, чтобы не заполнять память глупого вида лицом, — отправляйтесь, откуда пришли.        Верхушка Overwatch словно решила с завтрашнего дня отправиться в полугодовой отпуск, с такой скоростью приходили поручения. Ангеле не удавалось не то что пообедать, банально сесть. Хоть операции научили ее оставаться на ногах по семь часов, четкость зрения постепенно терялась, один документ оказывался под рукой повторно, другой терялся на полу... План "уйти пораньше" отменился.        Привычная к шарканью лаборантов, Циглер заметила чье-то присутствие слишком поздно, когда фиолетовые ногти уже скользнули рядом с ее талией. Пугание младшей коллеги значилось среди малочисленных хобби Мойры, иначе объяснить его частоту было невозможно. Возмущенная девушка выпрямилась, словно находилась в праздничной колонне, и бумаги сами упали в чужие руки.        Когда Ангела обернулась, коллега что-то выписывала на честно стащеных документах. Пропуски резво заполнялись аккуратными тонкими буквами — Мойра обладала удивительным почерком. Прерывать ее во время научного озарения было так же бесполезно, как отрывать собаку от еды, потому Циглер оперлась на стену и перешла в режим наблюдения.        На высоком лбу волновались морщины, ворот халата дергался от порывистого дыхания, иногда раздавалось насмешливое хмыканье. Безусловно, О'Доран не помогала безвозмездно, не устроив перфоманса или скандала. Но положение Ангелы не позволяло отказываться от содействия. Страницы перелетали с одного края стола на другой, напоминая девушке камни, которыми ее впоследствии закидает совесть.        Спустя пару минут стопка заполненных бумаг вернулась к хозяйке, а Мойра схватила следующую. Прищуренные разноцветные глаза опустились на лицо Циглер, не без удовольствия изучая первичный результат своей работы.        — Работаем, Циглер.