Twizzles

      Джей-Джей нашел Виктора на террасе — тот стоял, облокотившись на перила, и смотрел в пространство. Обернулся на шаги, дернул подбородком, сгоняя волосы с лица, улыбнулся обворожительно:       — Привет. Скучаешь?       И это его «скучаешь?» было тем, с чего в жизни Джей-Джея начиналось большинство незабываемой херни. Первое «скучаешь?» случилось с ним больше года назад и кончилось тем, что они едва не загремели в участок: от копа, очень обиженного высокого чувака едва старше самого Джей-Джея, удирали какими-то бельгийскими переулками, ржали, задыхаясь на бегу, но все-таки оторвались — спортсмены мирового класса или где? Потом «скучаешь?» было еще много, Никифоров был богат на странные идеи, а при ближайшем рассмотрении и вовсе оказался каким-то восторженным северным оленем — оленем в большей степени, северным в меньшей, и все же…       И все же было в нем что-то такое, от чего пульс замыкало.       Наверное, это какая-то харизма — сияющие волны чего-то внутреннего, валящие в раболепном поклонении всех в радиусе километра. Может, так ощущается гениальность; хотя, с другой стороны, вряд ли кто-то яростно дрочил на Эйнштейна, верно?       А вот на Виктора… дьявол.       Виктор этого не помнил, но познакомились они задолго до первого «скучаешь?», Джей-Джей еще и юниором не стал, а у Виктора было золото ФГП в Болгарии и серебряный водопад волос, небрежно собранный под затылком в вскипающую струю. Родители подвели Джей-Джея познакомиться — они вообще старались, чтобы он примелькался, и восходящая русская звезда не могла быть обделена вниманием. Кажется, ему было семь или что-то возле; Джей-Джей зачем-то галантно поцеловал Виктору руку, они перебросились парой фраз на отвратительном русском французском, и в тот же день он пал жертвой очарования будущей русской легенды. Мечтать отодрать его Джей-Джей стал много позже, и это «скучаешь?» уже тоже было пройдено.       Сегодняшнее «скучаешь?» привело их на крышу, завернуло вдвоем в одно пижонское пальто Виктора и одарило косяком; Джей-Джей опомнился только когда Виктор уже сделал первую затяжку и от него поплыл знакомый сладковато-терпкий аромат.       — Даже не поделишься? — спросил он с усмешкой, и Виктор задрал голову; ветер смыл челку с его высокого бледного лба.       — Звезды сегодня… — невпопад заметил он и улыбнулся. Джей-Джей глянул на небо — звезды были откровенно так себе.       — Мастер смены темы. — Он хмыкнул. Виктор тряхнул головой, возвращая челку на глаза, глянул синим из серебряной пучины смешливо и насмешливо:       — Мама будет ругаться. — Джей-Джей скроил свою самую высокомерную морду и забрал косяк; затянулся глубоко, чуть не подавившись дымом, зажмурился. Дым, казалось, наполнил сразу голову, минуя легкие.       — Король, как же, — рассмеялся Виктор, скинул с плеча полу пальто и откинулся на вытянутых руках. — Даже затянуться не можешь.       — Грассировать научился бы за десять лет, — хмыкнул Джей-Джей. Виктор посмотрел с веселым изумлением:       — Еще и старшим грубим, надо же.       — А я к тебе должен… У меня к тебе должен быть… — слово где-то заблудилось, появилось другое, но выход изо рта тоже не нашло, Виктор подсказал:       — Респект? Пиетет?       — Но ты просишь без уважения! — вспомнил наконец Джей-Джей, широко и пьяно взмахнув рукой.       — Я не гожусь тебе в отцы, эй! — возмутился Виктор, тот заржал, уткнувшись в колени. Виктор поводил рукой мечтательно, будто размешивал пену в ванне: — Я могу быть тебе, скажем, божеством. Я похож на бога?       Джей-Джей честно поднял голову, чтобы посмотреть на то, как Виктор драматично возводит очи горе, с одухотворенным лицом протянув руку к небу.       — Попытка засчитана, но я католик. Не сотвори себе кумира, все такое. — Виктор забрал медленно тлеющий косяк, затянулся. Выпустил струю дыма. — На самом деле, почему ты не можешь на равных, я имею в виду… — Джей-Джей запнулся, врезавшись в то превосходство и снисхождение, с которым Виктор выпрямился, чтобы посмотреть на него сверху вниз. Для фигуристов они оба были неприлично высокими, в коньках — почти два метра, но Джей-Джей все равно был джамп-машиной, а Виктор… Виктор был Виктором, и никто не мог быть таким, кроме него.       — Кто ты рядом со мной? — подтвердил тот его мысли, глядя почти с жалостью, и Джей-Джей на мгновение почувствовал себя крошечным, будто попытался измерить собой космос и сбился со счета. Но всего на мгновение: Виктор улыбнулся, тепло, лично, не «журнальной» улыбкой, и его глаза перестали прошивать рентгеновскими лучами. Он зарылся рукой в волосы красивым жестом, упер локоть в колено, изящно поставил подбородок на пальцы — то ли позировал, то ли предлагался. — Король? Ты вчерашний школьник.       — Я на втором курсе.       — Позавчерашний, — Виктор легко пожал плечом. Джей-Джей иногда чувствовал, что не занимает его. Для Виктора он был забавен, но не более, его интереса не хватало надолго, и вскоре… «Скучаешь?»       В такие моменты Джей-Джей как никогда желал прожекторов. Все внимание должно было быть приковано к нему, немедленно, сию же секунду, и был только один способ его получить — рвануть красивую римскую голову на себя, поцеловать жадно, со всей мгновенно вспыхнувшей яростью: я здесь, не смей меня игнорировать, не смей, не смей, я…       Виктор смел. Виктор единственный позволял себе это, и ему единственному это позволялось.       — Комплекс Электры — это нездорОво, — сообщил Виктор, улыбаясь, обхватывая шею, зарываясь в волосы ледяными пальцами.       — Педофилия — тоже, — парировал Джей-Джей, задохнувшийся от первого же поцелуя, как всегда, как каждый гребаный раз. Всего один миллиграмм Виктора подкожно мгновенно превращал его в марионетку — что уж говорить о внутримышечно. Но для этого, пожалуй, нужна…       — Нужна кровать, — быстро сказал Виктор и встал; поднял с крыши сначала пальто, перекинул через руку и только потом протянул Джей-Джею ладонь. Тот оскалился:       — Что, «я не такая»? — и заткнулся мгновенно, снова простреленный этим ласково-снисходительным взглядом.       «Мальчишка».       — Ты не такая, — насмешливо пояснил Виктор и повел к лестнице, настойчиво обхватив за талию. Придержал дверь, приглашающе взмахнул рукой: — Дамы вперед.       Джей-Джей показал зубы, вспомнив, как сам недавно доставал Плисецкого. Этот был мелкий, злобный и смешной до упада, но за пределами льда пока скучноватый. Пока. Обещал вырасти в саркастичную тварь с нежной мякотью под броней, все как надо.       Виктор выкинул подушку в кресло, на немой вопрос поднял брови:       — А она нам тут нужна? Или ты кресло имеешь в виду? Можно кресло, я не против.       Выяснилось, что кресло было нужно. Кресло вообще было самое оно, лучшее изобретение человечества на текущий час. Кровать, правда, тоже было ничего, но кресло оставалось вне конкуренции.       Виктор, растянувшись на кровати, лениво протянул ногу, зажал угол несчастной подушки в пальцах, притянул ее к себе и засунул под искусанные плечи и влажную белую шею; Джей-Джей, распластавшись рядом на животе, пощелкал выключателями над тумбочкой и остановился на прикольной светодиодной подсветке: она была синяя, и в этом свете Виктор действительно походил на какое-то ледяное божество.       — Хотел тебе сказать, — вдруг заговорило божество, и Джей-Джей вздрогнул. Зажмурился, убрал мокрую челку со лба, пытаясь придать лицу внимательное выражение. Ну или хотя бы не глупое. Ну пожалуйста. — К Юрке не цепляйся так. Я, честно, думал, ты взрослее, видишь, где ватерлиния, не лез, но как-то… Обижаешь ты мне его. Не надо. Ему без тебя достаточно.       — Зачморил ребенка? Какой я негодяй, — усмехнулся Джей-Джей, и Виктор потянулся, встал, сделал несколько шагов и замер на пороге ванной; его окатило вылившимся из открытой двери светом, на мгновение вызолотившим волосы.       — Глупый еще просто, — хмыкнул Виктор. — Смотришь только вот до сюда, — он приставил палец к кончику своего носа, подумав, отодвинул сантиметров на пятнадцать: — Хорошо, может, чуть дальше, вот так. В общем, ты меня услышал, я надеюсь.       Джей-Джей, накинув халат, поймал Виктора почти в дверях — тот никогда не оставался до утра и не давал оставаться ему, хотя однажды Джей-Джей в двухкомнатном номере спрятался на диване; Виктор заказал завтрак в рум-сервисе, выпил с ним кофе, поцеловал и с деревянным лицом попросил больше так не делать.       — Дальше уже в межсезонье?       — Еще Мир остался, — пожал плечами Виктор. — В остальном, вроде, не совпадаем. Да ладно тебе, не делай такое лицо, не успеешь соскучиться, — он протянул руку, погладил Джей-Джея по щеке и, подмигнув, ушел.       Джей-Джей точно знал, что успеет.       На все его «скучаешь?» он всегда говорил: «очень».