POV Джерарда
Честно говоря, я не был зол на Фрэнка. Когда он выбежал из моей комнаты, я долго стоял неподвижно без возможности осознать, что это действительно настоящая жизнь, что все завершилось вовсе, наши отношения с ним.. были закончены. Осознание обрушивается на меня сразу, когда Майки появляется рядом. Он смотрит на меня с настороженным выражением лица, сжав губы в полоску, и аккуратно кладет руку на мое плечо. — Джи, — он зовет не менее осторожно, — ты в порядке? Я знал, он слышал каждое слово, которое я сказал Фрэнку, сквозь тонкие картонные стены, и когда Фрэнк ураганом пронесся на выход, Майки лучше меня понимал, что это значило. Фрэнк бросил меня. Полагаю, теперь мы не можем быть даже друзьями после всего этого. Я не могу заставить себя произнести даже одно слово. Мое тело онемело и опустошилось. Когда Фрэнк вышел из квартиры, он забрал все, что было внутри меня, с собой. — Я сказал ему, — наконец-то мне удается признаться. Я чувствую слезы на своих щеках, не подозревая до этого момента, что они были там. Вытираю глаза рукой и опускаю взгляд вниз, на пол, не желая встречаться с пристальным взглядом Майки, — я сказал, что люблю его, и он ушел. — Джерард, — единственное слово пронизанное сочувствием, и я быстро качаю головой, убирая руку Майки со своего плеча и сжимая челюсти. Прикрыв глаза, я желал вернуть каждую секунду, потраченную на него. — Просто дай мне минуту, ладно? — я ненавидел сдавленный звук в голосе и комок в горле, заставляющие звучать мою просьбу сопливо. Но Майки кивает и выходит из комнаты, закрывая дверь. Оставшись один, я подхожу к кровати и сажусь на нее. Ощущение полного истощения заставляет желать спать так долго, чтобы полностью забыть о существовании Фрэнка. Заметив скетчбук на матрасе, открытый на самом недавнем рисунке с Фрэнком, который я закончил вчера ночью, беру его в руки, крепко сжимая до побеления костяшек. Обводя контур его тела, успеваю за своим взглядом, блуждающим по деталям татуировок и легкой улыбке, которая не сходила с его лица даже во сне. И затем кидаю книгу в другой конец комнаты. Она сталкивается с настольной лампой, отправляя ее на пол тоже. Это быстрое движение провоцирует новый поток слез, и я ощущаю больной удар сквозь онемение. Оттолкнувшись от кровати, я подхожу к столу. Здесь было несколько, расположенных на расстоянии друг от друга, рисунков с Фрэнком, и я хватаю их тоже. Бумага мнется под моей хваткой, но я не останавливаюсь на этом и разрываю их в клочья. Обнаружив один из других скетчбуков, наполненый даже большим количеством рисунков одного парня, я делаю то же самое. Бросание предметов и уничтожение рисунков позволяют почувствовать себя немного лучше. Когда рисунки, которые нужно уничтожить, заканчиваются, опускаюсь на колени посреди беспорядка. И вот обрывки Фрэнка лежат вокруг меня словно обломки разрушенного дома или пепел, упавший из пламени. Мои руки трясутся, а на груди тяжело. Но, в конце концов, я не был зол на Фрэнка. Я знаю это. Скручивание в животе — ни что иное, как жгучая ненависть к самому себе, более сильная, чем я когда-либо чувствовал. Так глупо было полагать, что Фрэнк может разделить мои чувства. У меня наконец появились отношения с кем-то, о ком я заботился, и я разрушил их, сказав ему правду, попросив большего, чем он хотел сам. Но сильнее всего я хочу стереть каждую секунду, которую провел с ним. Я убеждал себя, что действительно симпатичен ему и бросился в это с головой. И когда его не было рядом, чтобы поймать меня, я приземлился лицом в грязь, проклиная себя за то, что вообще сделал это. Я закутался в одеяла, пытаясь убедить себя, что не чувствую запах Фрэнка, завернутого в простыни вместе со мной, но понимал, что это ложь. Это запах, который я не знал до прошлой ночи и теперь никогда его не забуду. Ребята пытаются поговорить со мной, но смущение заставляет отталкивать их. Знаю, они слышали, как я закатил истерику, рвал альбомы и кричал, и я не хочу встречаться сейчас ни с кем из них. Даже Рэй делает попытку проверить меня, но я не отвечаю, и вскоре он уходит. Не знаю, как много времени прошло, но когда Фрэнк в итоге возвращается, я ощущаю, на глазах наворачиваются новые слезы, и затем приходит очередной всплеск гнева вместе с тем же самым болезненным отвращением к себе, от которого трудно дышать. — Убирайся. Сейчас же. Слышу, как Фрэнк вздыхает и подходит ближе. — Нам нужно поговорить. Пожалуйста? Ох, прекрасно. Он в самом деле расстается со мной. Я чувствую его присутствие в комнате, он ждет, но мне не хватает смелости посмотреть на него, поэтому я остаюсь в своем укрытии. Если останусь здесь, то смогу притворяться, что он меня не видит. — Джерард, пожалуйста, послушай, — его голос проседает ближе к концу, и это напрягает. Я чувствую укол вины, когда слышу печаль в его словах. — Разве тебе не нужно собирать вещи? — кусаю губу, желая так сильно, затащить его в постель и вернуться к прошлой ночи, когда все казалось нормальным, но я не могу. Не могу позволить себе вернуться к этому, потому что ничего не в порядке. — Да, но есть еще кое-что важное, о чем мне нужно позаботиться в первую очередь. После секундного колебания откидываю одеяло. Фрэнк стоит рядом у изножья кровати, скрещивая руки и выглядя расстроенным. Его вид снова вызывает во мне вспышки гнева. Он спокоен в отношении этого. Он прекрасно справляется, разбивая мое гребанное сердце и заставляя меня ненавидеть себя, потому что знает так же хорошо, как и я, что я никогда не смогу ненавидеть его. И это злит меня. Встаю, свирепо глядя на него, игнорируя обрывки бумаги под ногами, и двигаюсь к нему навстречу. Я кричу на него, озвучивая каждую неуверенность, которую боялся признать раньше. Он водил меня за нос, вероятно, смеясь над этим за моей спиной со всеми своими мудаками-друзьями из колледжа. Но сквозь мой крик, он продолжает стоять напротив и принимать все это, не пытаясь спорить или не соглашаться. Он просто позволяет мне кричать дальше. Я собираюсь назвать его другим именем и оскорбить его маму, но его рука опускается на мой рот прежде, чем мне выдается возможность. Этот контакт заставляет меня замереть, незамедлительно обрывая поток слов. В уголках его губ появляется небольшая улыбка, когда он говорит: — Джерард Артур Уэй, ты нахальный ублюдок, я люблю тебя. Его слова должны заставить мое сердце пропустить удар. Они должны все исправить, потому что его дрожащие губы дают мне понять, что это чистая правда. Но этого не случается: мое сердце продолжает спокойно биться, а стука в ушах нет вовсе. Я просто хмурюсь, качая головой, потому что его слова ничего не меняют. — Это не имеет значения. Так или иначе, ты уходишь. Фрэнк, кажется, тоже это понимает, потому что он издает напряженный смешок, и на его губах появляется обнадеживающая улыбка. — Поедешь со мной? Внезапно остальная часть моего гнева спадает, и я остаюсь стоять перед ним, глядя, словно он чертовски не в себе, потому что… Ну, он просто предложил мне поехать с ним. И это пиздец. Мой рот, кажется, долго не может выдать ни слова, а выжидающий взгляд ни разу не покидает лица Фрэнка. Но я моргаю несколько раз, медленно качая головой, изо всех сил пытаясь понять, о чем он спросил на самом деле. — Поехать. С тобой..? Улыбка Фрэнка немного дрогнула, прежде чем он прикусил губу и кивнул. — Поехать со мной, — он повторяет, и на этот раз это уже не вопрос. Он говорит это, признавая, словно большую исповедь; он хочет, чтобы я поехал тоже. Кажется, он колеблется лишь немного, когда делает шаг вперед, переплетая свои пальцы с моими, хотя они онемели. — Когда ты сказал, что влюблен в меня, я испугался. Мне нужно уйти, Джерард. Но это не значит, что ты не можешь пойти со мной. И вновь слова покидают меня. Во рту пересохло, голова кружилась, и я не знал, что сказать, даже если бы помнил английский. Тем не менее, мое тело знает, как реагировать, и наклоняется вперед. Мои губы находятся на пару миллиметров от губ Фрэнка, не смея коснуться. Бросаю ему вызов, потому что мне нужно знать, что он имеет в виду. И когда он ухмыляется, завладевая моими губами, я ощущаю это быстрое биение сердца, комок в горле и чувство, которого не испытывал раньше. Это ошеломляет, и я ловлю себя на том, что реагирую. Притягиваю его к себе ближе так тепло, нервно и искушающе, пытаюсь узнать лучше его вкус, и это так быстро становится увлекательным. Это аромат, который я не планирую забывать в ближайшее время. Сильнее прижимаясь к Фрэнку, углубляю поцелуй, желая его еще больше. И он, кажется, достаточно готов, направляя меня назад. Одна из его рук путает мои волосы, оттягивая и вызывая желанный стон из моего гола. Вероятно, я был бы смущен, но крови, бегущей к лицу нет, потому что, похоже, она направляется к моему члену. Фрэнк прижимается к моей груди, слепо ведя к кровати. Я чувствую касание бумаг ногами, и появляется мимолетная мысль вместе с уколом сожаления, прежде чем моя спина приземлится на матрас. Фрэнк отстраняется, ухмыляясь, и медленно забирается на мою талию. В его ярко-карих глазах заметна робость, а луч заботы пробивается сквозь маску похоти. — Мы не обязаны, — он мягко произносит. Тем не менее, его руки скользят по моим бокам, вызывая мурашки по всему телу. — Черт.. — это единственный ответ, который я могу придумать, запустив руку в его волосы и притянув за поцелуем. Он горячий и тяжелый, его дыхание смешивается с моим, когда поцелуй становится грязным и страстным. Его пальцы возятся с пуговицей моих джинсов. Они оказываются холодными, когда Фрэнк слегка касается моей кожи, и это сопутствует новому поцелую. Я всхлипываю, когда Фрэнк прерывает контакт достаточно на долго для того, чтобы стянуть рубашку через голову и бросить ее на пол среди разбросанных клочков бумаги. Но так же быстро его губы возвращаются на мою шею, скользят по челюсти и извилистой дорожкой спускаются вниз к ключице. Он легонько оттягивает мою кожу зубами, а после водит языком. Часть меня знает, что там будет засос, если он будет продолжать идти с такой скоростью, но другая часть меня хочет, чтобы он оставил свой след. Потому что если он оставит на мне свой след, я могу притворяться, что я его. Я могу сделать вид, что все это реально, я его и он мой, и мы чертовски счастливая пара, а не то, чем наши отношения являются сейчас. И это то, что давит на меня — притворяться, что он не уйдет, когда мы закончим, притворяться, что я могу остаться в его объятиях навсегда. Потому что единственное, что действительно — это кровь, стучащая в моих ушах, его обжигающая кожа на моей и слова, которые он бормочет у меня на груди. — Люблю тебя, — он говорит. Это рассеянный звук, будто он не осознает, что говорит, но я знаю, это преднамеренно. Он говорит мне это, чтобы я знал, что он здесь и он мой хотя бы сейчас, — я чертовски сильно люблю тебя, Джерард. Еще один отчаянный стон вырывается из моего рта, и раздается стук в дверь. Вместо того, чтобы отпрыгнуть в сторону, Фрэнк продолжает целовать мою грудь, и мой предыдущий звук превращается в стон, который переводится в «какого черта ты хочешь?». Через мгновение спустя, я слышу голос Джамии за закрытой дверью спальни. — Ох. Вы, ребята, звучите.. занятыми. Поэтому мы собираемся прогуляться. Подальше отсюда. Я не утруждаю себя ответом, но, кажется, что через минуту слышу, как закрывается входная дверь. Фрэнк откидывается назад, ухмыляясь мне и выглядя неотразимым. Его волосы растрепаны, лицо раскраснелось, а губы растянуты в беспокоящейся улыбке. Молния джинсов расстегнута, ткань стянута чуть ниже бедер. Руки Фрэнка лежат у меня на животе, пальцы скользят по дорожке волос, которая исчезает под джинсами. Он не двигается с места, просто сидит, наблюдая за мной отчаянным, почти печальным взглядом, умоляя меня глазами, но не о сексе. Он поднимает руку, чтобы погладить меня по щеке, и от этого простого, почти несуществующего прикосновения на моих руках появляются мурашки. — Поехали со мной, — просит он вновь. Кусаю губу, на минуту принимая решение согласиться на предложение Фрэнка из-за того, насколько идеально он сейчас выглядит. Наблюдать это оргазмическое, эйфорическое выражение его лица, пока он играет песни, которые написал для меня. Жизнь в фургоне не кажется самым радостным опытом, но я представляю, как каждый день, свернувшись калачиком, на заднем сиденье с Фрэнком мы спим в объятиях друг друга. Это звучит словно рай. Я поднимаю руку, чтобы обнять Фрэнка за шею, и снова притягиваю его к своим губам. Я провожу языком по своей нижней губе, задевая его в процессе. Не могу сосредоточиться на словах, которые хочу сказать, каждая часть меня кричит «да», но я не могу сказать это вслух. Я запускаю несколько пальцев в его волосы, удерживая его взгляд. — Я хочу этого, — признаюсь, — я хочу тебя. Фрэнк воспринимает это, как достаточно хороший ответ, и улыбка растягивается на его губах всего на долю секунды, прежде чем они вновь накрывают мои. Действия Фрэнка более торопливы, чем раньше, страсть подталкивает его вперед, и я не возражаю. Он стягивает с меня оставшуюся одежду, а я упиваюсь жаром его кожи. Когда ограничивающая ткань исчезает, он проводит руками по каждому дюйму моего тела, детально изучая. Сначала я уклоняюсь от его исследующего взгляда, ощущая себя неловко и некомфортно, но его улыбка и то, как его пальцы касаются меня, успокаивает меня. — Ты прекрасен, — бормочет он, когда его губы скользят по низу моего живота. Я дрожу, изо всех сил стараясь сфокусировать на нем взгляд, хотя ему тоже трудно сосредоточиться на чем-либо. Фрэнк выглядит приятно удивленным, когда я толкаю его и прижимаю к матрасу. Именно в тот момент, когда я сверху, колеблюсь, не зная точно, что мне теперь делать. Но Фрэнк ободряюще улыбается, берет мою руку и кладет ее себе на грудь, позволяя понять, что я могу прикоснуться к нему. Кончиками пальцев я задерживаюсь на чернилах, рассказывающих историю и украшающих его плоть вторым слоем. Птицы, расположенные низко на его бедрах привлекают мое внимание, притягивая и очаровывая. Я обвожу их пальцами, ощущая, как Фрэнк извивается подо мной от прикосновений. Ухмыляюсь, гордость переполняет меня. Я опускаю губы к птицам, пробуя соленую сладость его кожи и проводя языком по изображениям. Он — произведение искусства, и я чувствую себя завороженным. Фрэнк резко втягивает воздух, вскинув бедра и прорычав несколько ругательств сквозь стиснутые зубы. Его глаза полуприкрыты и полны похоти. С легкой улыбкой, я оттягиваю его за джинсы, оставляя поцелуи ниже. Татуировки давно забыты, мое внимание сосредоточено исключительно на выражении лица Фрэнка, отображающем жажду голода и чистое желании быть со мной так же, как этого хочу я. Сняв с него джинсы, я позволяю себе сесть чуть ниже, просто глядя на него в течение долгого времени и осознавая, что это на самом деле происходит. Мы полностью обнажены, сильно возбуждены, и это реально. Мы собираемся заняться сексом прямо сейчас. Эта мысль посылает волну нервов и возбуждения через меня, искрясь, покалывая и холодя до костей. Но тепло возвращается, когда Фрэнк наклоняется, чтобы поцеловать меня, медленно и легко, и я знаю, чего я хочу. Больше всего на свете я хочу Фрэнка. Поэтому, когда он укладывает меня обратно на спину, переворачивая нас еще раз, не сопротивляюсь. Я позволяю себе целовать, стонать и умолять, отдавая Фрэнку все, что у меня осталось, и только надеясь, что этого достаточно.***
Его ноги переплетены с моими, а его голова лежит на моей груди. Положив одну руку мне на живот, Фрэнк наблюдает за мной с мягкой улыбкой. Вся комната пропахла потом, и, думаю, мне, вероятно, следует принять душ в ближайшее время, но я не готов отстраниться от Фрэнка. Подношу сигаретный фильтр к губам, позволяя токсинам наполнить легкие. Фрэнк протягивает руку, берет тонкую палочку из моих пальцев и подносит ее к своему рту. Когда он выдыхает, воздух вокруг меня становится густым. Я довольно быстро понимаю, что мне нравится смотреть, как он курит. Это искусство само по себе: то, как щеки втягиваются, а губы образуют идеальную букву «О» вокруг сигареты, когда он вдыхает и задерживается на мгновение. После долгой затяжки он отдает обратно. Я чувствую вкус его губ на фильтре, когда докуриваю. Бросив сигарету в прикроватную пепельницу, Фрэнк прижимается ко мне еще ближе. Он наклоняется, чтобы прильнуть своими губами к моим в ленивом чистом поцелуе, который длится всего несколько секунд. Когда он отстраняется, то снова улыбается. — Я люблю тебя, — тихо смеется и прикусывает губу, — Мне нравится это говорить. Мне нравится быть уверенным, что ты знаешь. От этих слов у меня снова замирает сердце, и я улыбаюсь в ответ. — Мне нравится то, как ты это говоришь. Он снова медленно целует меня, как только может с улыбкой на губах. — Я. Люблю. Тебя, — он медленно повторяет. Я удовлетворенно вздыхаю и отодвигаюсь всего на дюйм или около того, чтобы встретиться с ним взглядом. — И я люблю тебя, Фрэнки, — признаюсь, и это заставляет меня вздрогнуть, будучи в состоянии сказать это так открыто, не боясь внезапного отказа, который все еще возможен, но менее вероятен. Но после того, как я впервые занялся сексом, рассказать ему о своих чувствах довольно легко. Это означает и то, что я должен дать ему настоящий ответ относительно тура. Прикусываю губу и нахожу руку Фрэнка под одеялом, переплетая его пальцы с моими. — Я люблю тебя и хочу тебя больше всего на свете. Я не хочу, чтобы это было временно. Фрэнк качает головой, выглядя немного обиженным. — Нет, Джи, — он улыбается и подталкивает меня локтем, — ты ведь поедешь со мной, правда? Я не собираюсь просто высаживать тебя в каком-то случайном городе и оставлять на произвол судьбы. Ты связан со мной. Я снова улыбаюсь, но это уже не так просто, как раньше. Проглатываю все, что говорит мне сердце, и сосредотачиваюсь на своем мозге — учеба, Майки, мои родители. Родители платят за колледж, а я поступаю на третий курс всего через несколько недель. Майки говорил о переезде в Нью-Йорк, чтобы быть ближе ко мне. Я не могу просто бросить его. У меня обязанности здесь. Я понимаю предыдущий аргумент Фрэнка, потому что теперь я думал о том же самом; у меня была жизнь здесь. И как бы сильно я не хотел Фрэнка, я не был уверен, что готов оставить все это позади, чтобы объехать всю страну с ним и его группой. Поэтому после долгого молчания улыбка Фрэнка постепенно сползает с его лица, пока я не провожу несколькими пальцами по его волосам, я хмурюсь. — Я хочу этого, — повторяю, — и я хочу, чтобы это продолжалось. Но не думаю, что смогу пойти с тобой, Фрэнк. Я думаю, что должен остаться здесь.