Follow me home

POV Джерарда

Шепчу ругательства под нос, кладя карандаш и беря ластик вместо него. Кручу пальцами, внимательно изучая изображение на белой странице. Единственным источником света, что освещает черно-белый комикс, являются лучи от настольной лампы. На изображении можно различить Фрэнка в костюме ход-дога, бегущего за собакой, которая одета в такой же костюм, но поменьше. Ну, это то, что задумывалось. Опуская то, что собака больше похожа на буррито с ножками. Принимаюсь елозить ластик по странице, сердито убирая прогуливающуюся мексиканскую еду. Мельком кидаю взгляд на спящую тушку брата на кровати, обращая внимание на его слабое ворчание. Раскинувшись с раздвинутыми ногами, своими длинными худыми ручонками он пытается нащупать одеяло, а после бормочет что-то бессвязное, утыкается лицом в подушку и выпускает противный храп. Закатываю глаза, вставая, и направляюсь в сторону кровати. Расправляя одеяло, накидываю на его худое тело. Затем снимаю с него очки, чтобы этот тупица не сломал их во сне. Складываю и помещаю на тумбочку. Волны вибрации внезапно разносятся на столе позади. Быстро хватаю мобильник и задерживаю его на животе, заглушая настолько, насколько это возможно, чтобы не разбудить Майки. Метнув еще один взгляд на брата, я выхожу из комнаты, тихо закрыв за собой дверь, прежде чем узнать абонента. Поначалу я предположил, что кто-то ошибся или, может быть даже, в хлам опьяненный Фрэнк названивает. Но когда маленькие цифровые буквы высвечивают «Джамия» на экране, мой желудок трепещет от волнения. Почему она звонит? Уже перевалило за два часа ночи. Может, что-то случилось… Я нажимаю кнопку ответа и прикладываю телефон к уху, шагая на кухню и говоря тихо, стараясь, как можно меньше шуметь. — Слушаю? — Привет, Джерард, — говорит Джамия на другом стороне провода. Я замечаю приглушенно играющую музыку где-то вдалеке. Похоже, вечеринка еще в разгаре, но ее голос напряжен, — просто хотела убедиться, что не спишь. Наигранная непринужденность в её тоне заставляет беспокоиться чуть больше, особенно, когда она вздыхает и говорит: — Мне нужно, чтобы ты обладал спокойствием в последующие несколько минут, ясно? Что-то с Фрэнком? Или Бобом? Тревожные узлы начали завязываться в животе, и я прислоняюсь к кухонной стойке, готовясь к худшему. Так хочется потребовать, чтобы она просто выложила, какого черта происходит, но остается вариант лишь ждать. Безо всяких дальнейших объяснений, она тяжело вздыхает и вешает трубку. В замешательстве, ставлю телефон на тумбу и начинаю наливать в кружку холодный кофе. Я делаю только глоток, морщусь и ставлю кружку в микроволновку, прежде чем телефон снова подает признаки жизни. Нажимаю кнопку в ту же минуту и открываю новое сообщение, которое на самом деле представляет собой набор из нескольких фотографий и видео. Сначала я просматриваю фотографии, неясные и темные на моем маленьком экране, но если не брать это во внимание, они остаются различимыми: на изображении парень, похожий на Фрэнка, прижимается к какой-то особе. На фотографии, где голова девушки запрокинута назад, а его губы прижаты к ее шее, я различаю второго человека тоже. Это подруга Фрэнка, с которой я общался — Дженна. Та, что поцеловала его, а после ее стошнило. Он не упоминал ее со времени того инцидента, и я предполагал, возможно, они почти не общались. Но фотографии доказывают, что это не соответствует действительности, так как он явно целуется с ней в этот момент. Мой живот скручивает. Прямо сейчас Фрэнк там с ней. Он целует ее и прикасается к ней. Раньше достаточно было лишь думать об этом, чтобы моя кровь вскипела от зависти, но теперь у меня есть доказательства. Затем, открываю видео. Я смотрю на маленький экран, где Фрэнк прижимает девушку к матрасу, а их губы сцеплены неуклюжим поцелуем. Через какое-то мгновение он садится, расстегивает пуговицы, открывая грудь, усыпленную уникальными татуировками оливкового тона. Рубашка отброшена. Они вновь возвращаются к поцелую. Мой палец почти невольно зажимает кнопку завершения, выбрасывая из сообщений, и я швыряю телефон на стойку. Я чувствую себя грязным, больным, ревнивым и злым одновременно. Я не уверен, на кого всплеск моих эмоций больше направлен: на Дженну за то, что она, как отчаянная шлюха, отбивает моего парня, на Джамию, отправившую мне это, или на Фрэнка… Потому что я в самом деле обманывал себя, думая, что он заботится обо мне. Закрываю глаза, снова облокачиваясь на тумбу. Это повторяется в моей голове. То видение, где Фрэнк и Дженна вместе. То, как они целуются. То, как они трогают друг друга и раздевают. С гневным пыхтением, я возвращаюсь в спальню. Когда вылавливаю пачку сигарет с прикроватной тумбы, поворачиваюсь назад. Взгляд приземляется на картинку, все еще лежащую на столе. Злость вновь вспыхивает во мне. Фрэнку не хватает времени на его долбанную жизнь, в то время, как я сижу дома, думая о нем и рисуя его. Ну, хуй с ним тоже, если он хочет играть. Я хватаю лист, сминаю в деформированный шар и бросаю в направлении мусорного бака, даже не потрудившись проверить, смогу ли попасть. В гостиной переобуваюсь и покидаю квартиру. Середина июля ощущается довольно приятно, но моя кожа быстро становится разгоряченной. Стою у входа, зажигая сигарету и глубоко затягиваясь. Дым проносится сквозь ночной воздух, видимый под сиянием соседнего уличного фонаря. Я наблюдаю, как проезжают несколько машин, и слушаю звук гудящего города, который никогда не спит, горит жизнью всего в нескольких кварталах отсюда. Здесь же, по обе стороны дороги, выстроены дома, в основном, темные и спящие. Дохожу до середины пачки. Один за другим, вдыхая тошнотворный, убивающий дым, нуждающийся в ожоге в моих легких, оставляющий сырое жало в горле. Когда пачка опустошается, закидываю ее в мусорный бак и поворачиваю вниз по улице. Я не уверен, куда пойду. Лишь бы подальше. Мой сотовый телефон все еще лежит дома на кухонной тумбе, эти фотографии и видео утяжеляют его память и удерживают мои мысли словно якорь. Не могу выбросить Фрэнка из головы таким. С кем-то еще. По сути, ревновать и злиться нет смысла. Технически, мы просто друзья. Все ещё… И это так, блин, ранит. Чувствую предательство. Несколько магазинов еще открыты, в окне горит свет и манит зайти внутрь. Но все же отказываюсь, опуская голову и засовывая руки в карманы поглубже. По пути встречаются не много людей: в основном, проституток, бездомных, и тех, кто всего лишь на ночь в этом городе. Я игнорирую их всех. До тех пор, пока не натыкаюсь на то, что ищу. В переднем окне сияют фиолетовые и синие огни, а табличка на двери, горит красным; Бар чемпионов. Я пробираюсь внутрь без колебаний и занимаю столик. Это место спокойное: какая-то тихая музыка, мягко играющая на расстоянии, дружеская игра рядом за спиной, и посетитель, который уже чуть ли не ложится на барную стойку, бормоча какие-то слова. Постукиваю пальцами по стойке, осматриваясь. Здесь все кажется одновременно знакомым и чужим. Я приходил сюда один раз или два прежде. Когда впервые приехал в Нью-Йорк, сразу после старшей школы, то почти снова вернулся к своим старым привычкам. И сейчас мне казалось, что это очень хорошее время для рецидива. Я хорошо помню, как алкоголь помогает легко забыться и заставляет уйти все ненужное, и то, как я тонул в нем, в надежде забыть, кем являюсь. — Чем могу Вам помочь? — поднимаю взгляд на голос и встречаюсь с глазами бармена. Это пожилой мужчина. Я ощущаю на себе его безразличный оттенок интереса. Он ждет. Открываю рот, а затем закрываю обратно. Он не выглядит так, будто его заботит наличие документов в качестве разрешения. Я легко могу пить. Только это не так просто. Один стакан превращается в два, а дальше в три… Отрицательно махнув головой, с трудом сглатываю и поднимаюсь с места. — Можно позаимствовать ваш телефон? — спрашиваю дрожащим голосом. Даже если он замечает этот аспект, то ничего не говорит в ответ. Он просто указывает рукой в направлении таксофона, расположенного на дальней стене, и возвращается к своей работе. Мои пальцы также сбивчиво попадают по кнопкам, набирая знакомый номер. Прислоняю трубку к уху и делаю глубокий вдох. Проходит несколько гудков, и я выкраиваю время, чтобы успокоиться. В конце концов, на той стороне провода звучит усталый голос. — Алло? — Закки? — начинаю говорить, прикусываю нижнюю губу и опускаю взгляд на свою обувь, чувствуя себя неловко, — Это я. Возникает небольшая пауза, прежде чем голос возвращается, на этот раз звуча бодрее. — Джерард? Джи, три часа ночи. Где тебя черти носят? Что случилось? Ты в порядке? Киваю, хотя это ложь. Я далеко от того, чтобы чувствовать себя хорошо сейчас. — Закки, мне нужна помощь. — Где ты? — на фоне слышится, как он встает с постели. Диктую ему адрес, практически ощущая его беспокойство за меня через приемник, когда упоминаю бар, — Я в пути. Оставайся там, ладно? И пообещай, что не будешь ничего трогать, пока я не приеду, договорились? Я вздыхаю, кивая. — Договорились. Прошло десять минут. Я залажу на переднее сидение автомобиля. Закрываю дверь и сталкиваюсь со взглядом Закки. Его крашенные черные волосы спутаны, а усталые глаза мерцают от света, проникающего в машину. Он выглядит обеспокоенным. — Что произошло? Пожимаю плечами, ощущая поражение. — Я не знаю, — тихо отвечаю, вздыхая, — просто я чувствовал себя… дерьмово. Я чувствовал себя подавленным, грустным и злым одновременно. — Почему? — он хмурится, внимательно глядя на меня. Хлюпаю носом, складывая руки на груди. Закки уже четвертый год оберегает меня. Он знает обо мне больше, чем родной брат. Он тот, кому я звоню, когда чувствую желание пить, поэтому я сделал это сегодня вечером. Я могу говорить с ним обо всем, и он ни в чем не упрекнет, потому что знает на себе, каково это. Он держится подальше от алкоголя уже семь лет. Но это не значит, что я горю желанием сидеть в его машине и жаловаться на то, как кто-то, кто даже не мой парень, мне изменил. — Да ладно, Джерард, — Закки говорит мягко, — ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно. В этом и есть смысл моего попечительства. Не отвечаю, потому что знаю, что он прав. Еще немного и Закки сдается. Он заводит машину, и мы уезжаем. Через несколько кварталов, он снова нарушает тишину. — Если ты не поговоришь со мной об этом, тогда, я думаю, ты должен посетить собрание. — Они не проводят встречи в три часа утра, — тихая усмешка соскальзывает с моих губ. Закки закатывает глаза, ухмыляясь в ответ. — Я в курсе, умник. Я имею в виду, утром. Даже могу глянуть, где пройдет, если у тебя будет желание. Молча киваю в знак согласия. — Можно переночевать у тебя? Дома брат. Я не хочу сталкиваться с ним сегодня. — Ага, можешь, — Закки грустно улыбнулся. Он знает причину. Это все потому, что я хожу в клинику. Всякий раз, когда я приближаюсь к рецидиву, то ощущаю ту же самую вину, какую испытывал, когда спускал Майки вниз по лестнице в старшей школе. Я не могу видеть брата, когда чувствую это. Когда мы добираемся до квартиры Закки — более красивой, крупной и дорогой, чем та, которую мы с Бобом разделяем, друг ведет меня внутрь. Закки кладет несколько одеял и подушку, сооружая для меня кровать на диване, а затем садится рядом со мной. Он скрещивает ноги, облокачиваясь на диван и наблюдая за мной с интересом. — Ты отлично справился сегодня, Джерард, — он говорит, — ты позвонил мне, не стал пить, хотя мог, — Закки улыбается, — я горжусь тобой. Я не могу сдерживать улыбку, что все-таки оседает на моих губах. Я смотрю, как он улыбается мне. Его губы. Каждая сторона пронизана маленьким обручем, и это напоминает мне Фрэнка. Забавно, как я раньше не видел сходства: татуировки, пирсинг, даже волосы похожи. Теперь это кажется слишком очевидным, чтобы игнорировать. Чувствую себя пьяным, хотя не пью уже три года, и мои мысли так туманны. Я мог бы свалить это на адреналин в чистоте незнания или легкости, потому что мне необходимо знать, как это чувствуется, но вдруг, я, упираясь в диван, прижимаю свои губы к его. Мои пальцы хватаются за рубашку Закки, и я натягиваю его на себя сверху. Это смущает, и мне неудобно, но я забываю, как дышать, когда металл его губ касается моего языка. Он отстраняется, и мне остается только осознать, что я только что натворил. Широко раскрыв глаза, он обводит мое лицо растерянным взглядом с небольшим количеством паники, что слышалась в его учащенном дыхании. — Какого черта это было? Я тяжело сглатываю, стараясь изо всех сил формулировать слова, потому что, честно говоря, я понятия не имею, зачем я его поцеловал. — Мне так жаль, Закки, — я бормотал, качая головой, — это было совершенно лишним. Мне жаль. — Окей, тогда… эм-м, — он указывает пальцем куда-то позади себя, — у меня встреча. Тебе… тебе нужно поспать. — Да, — соглашаюсь, — я собираюсь… Ночи. Дальше Закки выходит из комнаты, и я остаюсь со своими мыслями, вновь возвращаясь к Фрэнку.