over again.

Гаку сидел под дверями дома Рюноске и делал огромные глотки из бутылки с виски.  — Ты во всем виноват, Гаку бла-бла — мямлил он, качая головой из стороны в сторону. В гостиной все так же горел свет, и по зашторенным окнам бегала тень Тенна. Гаку ждал, когда он уйдет, чтобы прямо сейчас извиниться перед Рю. Да, он взвесил все «за» и «против», и понял, что к ней подход нужен как к маленькому ребенку: заслужить доверие, показать, что он в безопасности и тогда что-нибудь, да и прояснится. Мужчина опять сделал глоток и кинул в кусты пустую бутылку. Холодало. Пальцы коченели. В груди болезненно билось сердце, то ли от волнения, то ли от количества выпитого алкоголя за раз. Телефон с завидной периодичностью вибрировал в кармане. Кости ломило от острой нужды оказаться рядом с Рю. За все время, что он здесь сидел, он подумал о всем, что откладывал в долгий ящик. От того, что он себе надумал, стало еще паршивее. Неожиданно дверь открылась, и на порог вышел Тенн, набирая что-то в телефоне.  — Так и знал, что ты не уйдешь, — Гаку даже не успел испугаться, как к дому подъехала машина, и парень поспешил к ней. — Иди домой, мне нужно к Куджо-сану. — он нырнул в салон и захлопнул дверь. Черная вольво исчезла так же быстро и неожиданно, как и появилась. Рю мирно спала на диване, а рядом с ней сопел Ран-Ран, уткнувшись носом в лапы. Он приподнял морду, заметив как Гаку приблизился, и, шмыгнув носом опять заснул. Блондин сел на колени и, облокотившись на край дивана, стал наблюдать, как едва заметно подрагивают веки девушки, как медленно вздымается и опускается грудь. Он осторожно убрал с лица прядь волос.   — Я так скучаю по тебе, Рю… — он прикрыл глаза и представил знакомую фигуру. Широкая спина, сильные руки, глубокий голос и широкая улыбка. Весь Рюноске привлекал его, каждая мелочь, вплоть до заикания, когда тот нервничал. Ему нравилось как он ободряюще приобнимал его и Тенна перед выходом на сцену, как клал свои ладони к нему на плечи и с теплой улыбкой говорил: «Это будет лучший лайв! Давай постараемся!». Ему нравилось наблюдать, как он танцует, от всей души, выделывая до смущения неприличные движения, что заставляло фанатов визжать от восторга и мириться с подступившим возбуждением Гаку. Ему нравилось ехать в машине после выступления и класть голову на плечо Рю, притворяясь, что устал. Брюнет мог приобнять его за талию, чтобы тот не свалился на поворотах. Нравилось проводить с ним свободное от работы время за бутылкой виски, или прогуливаясь вдоль набережной болтая о всякой ерунде. Почти всегда, раз в месяц, когда им полагалось два дня выходных, они все втроем собирались у Рюноске и смотрели какой-нибудь старый фильм. Тенн почти всегда засыпал уже на половине, и Рю бегал на второй этаж за одеялом, чтобы накрыть его. Они всегда досматривали фильм до конца и всегда допивали всю выпивку. Ближе к концу Гаку тоже клевал носом и мог заснуть, а на утро просыпался в обнимку с Тенном. Ну, а в редких случаях он и Рюноске еще около получаса обсуждали сюжет и, в конечном итоге, у них всегда развязывался горячий спор, в котором никто никогда не выходил победителем, потому что Рю мог обидеться и демонстративно встать и уйти в свою комнату. Гаку тоже немного дулся, но все равно приходил к нему и извинялся, и в честь «примирения» брюнет доставал свой любимый коньяк и они опустошали бутылку, сидя на кровати и обсуждая творчество Симадзаки. На самом деле оба они искали лишний повод еще больше опьянеть и остаться друг с другом. «Он все равно не вспомнит…» — мысленно твердил себе Гаку, когда притягивал друга к себе и целовал его. «Он все равно забудет…» — говорил себе Рюноске, отвечая на поцелуй, прижимая парня к себе. Никто из них не забывал, но оба старательно делали вид, что не помнят, оставляя на душе неприятный осадок. И всему рано приходит конец, когда-нибудь наступил бы тот момент, когда им обоим снесло бы крышу, как бы они не хотели этого признавать. И та злополучная ночь сыграла с ними злую шутку.  — Если бы я тогда не сбежал. Был ли ты в порядке? — спрашивал Гаку спящую девушку. Ответа не последовало, тогда Гаку встал, разминая затекшие ноги, и отправился в душ, перемалывая в голове одну и ту же «кашу». Когда он вернулся, чтобы выключить свет в гостиной и пойти спать, то застал Рю с бутылкой виски, стоящей возле аквариума и щедро вытряхивающей корм для рыб.  — На! Жрите. — мямлила она, попутно делая глотки из бутылки. Блондин покачал головой и подошел к девушке, насильно отнимая у неё алкоголь и корм, та начала протестовать, но так как сейчас преимущество было на стороне Гаку, она быстро сдалась.  — Идем в кровать. — скомандовал он, утягивая Рю за собой.  — Ни пойду... пусти — парень шикнул и подхватил её на руки, что заставило девушку на несколько секунд потеряться в пространстве и снова начать брыкаться. Но Гаку все-таки удалось дотащить её до комнаты и бросить на кровать. Девушка тут же приняла сидячее положение, надеясь обрушить тираду обвинений, но голова закружилась, и она опять упала на кровать. Парень смотрел на неё несколько минут, словно ожидая когда девушка что-нибудь, но она молча пялилась в потолок, сложив руки в замок. Блондин развернулся и уже собирался уйти, как фраза Рю заставила его замереть на месте.  — Знаешь, Гаку, я ведь скоро умру. — непринужденно сказала она, все так же рассматривая потолок. — Думаешь, если бы Суехиро действительно любил меня, я бы осталась жива?  — …  — Было бы здорово, я бы не стала доставлять тебе с Тенном столько проблем.  — …  — Может быть, я даже разл-  — Рю, замолчи! — вскричал Гаку, разворачиваясь лицом к девушке. — Замолчи! — повторился он. — Не говори так! — девушка так же неподвижно лежала, даже не поднимая головы.  — Я тебе завидую, мне бы тоже хотелось быть вместе с любимым человеком. Как ты и Тсумуги.  — Ты не понимаешь!  — Так хорошо бы было.  — Я не люблю Тсумуги! — выпалил Гаку, перебивая Рю. И тут же воцарилась тишина, нарушаемая тяжелым дыханием парня. — Не люблю… — он опустился на пол, словно сказать это стоило ему больших усилий.  — Мм? Почему же? — приподнялась на локтях девушка и посмотрела на скукожившегося парня, который что-то рассматривал на ковре.  — Потому что… Не хочу казаться жалким… — Рю еще больше удивило это, но она все-таки промолчала, подперев щеку ладонью, ожидая нового монолога. Потому что так всегда и бывает, когда Гаку собирался сказать что-то важное, он сначала выпалит несколько отдельных фраз, а потом заговорит и все выложит. Он действительно долго молчал, словно собирался с мыслями и подбирал слова.  — Я не чувствую к ней того, что чувствую к тебе… — сказал он едва слышно, но для Рю это было достаточно громко, чтобы все внутри свернулось и заставило сердце отбивать бешеный ритм. — Она определенно хороший человек, мне хорошо с ней, но… Все что я делал, это пытался приравнять все её повадки, манеру речи, жесты к твоим. — он опять замолчал, закрывая лицо руками, сдерживая стон душевной боли и перебарывая свою гордость, чтобы, наконец, избавиться от тяжелой ноши. — Я боюсь… Боюсь… Ненавижу себя, за то что каждый раз убегал, пока не стало слишком поздно... Я хочу быть рядом с Рю, хочу чувствовать, как сильные руки обнимают меня, хочу чувствовать себя защищенным и любимым рядом с ним... — по его щекам потекли горячие слезы. — Но я боюсь, что отец еще больше возненавидит меня, боюсь, что Рюноске с отвращением оттолкнет меня, боюсь, что все начнут меня ненавидеть, боюсь… Я говорил о гомосексуалах как о чем-то отвратительном, потому что хотел отвести от себя все подозрения… Но я хочу быть рядом с Рю… — девушка поднялась с кровати и села напротив парня, отнимая руки от лица.  — Гаку…  — Я постоянно бегу от себя… — всхлипнул он, смотря прямо в янтарные глаза. — И вот к чему это привело… Если бы я любил его, он бы не умирал прямо сейчас… Если бы я сказал ему это раньше, может быть он и полюбил бы меня… Я такой идиот… — Рю обняла его и Гаку зарыдал, уткнувшись лбом в плечо девушки. — Я хочу чтобы он жил!  — Знаю. — она гладила его по голове, пытаясь хоть немного утешить.  — Я... люблю его, господи… Так сильно…  — Конечно… — девушка улыбалась и бесшумно плакала, чувствуя, как дышать становится легче, и привкус гвоздики и жасмина постепенно уступает горькому коньяку.