Оборотная сторона медали

Бар молча стоял, низко опустив голову, не в силах взглянуть в глаза собравшимся, в особенности же этой милой девочке. Можно, конечно, и у нее попросить прощения, но разве он его заслуживает за подобное вероломство? Да, у него не было выхода, да, он всего лишь согласился с планом отважной иностранки, возможно, нужно было посоветоваться с хозяином, но увы, на это совершенно не было времени, следовало действовать быстро. Ну и потом, чего греха таить, Бар все равно, несмотря даже на все, что произошло, никак не мог решить, стоит ли доверять господину Нушроку. Собственно, если уж говорить честно, он никогда ему не верил и недолюбливал с самого начала. Бар, как и его отец, служил конюхом еще у родителей господина Абажа и, наверное, остался бы там до конца дней, но случилось то, что рано или поздно случается со всеми молодыми людьми. Аксал была родом из его родной деревни, она жила по соседству и, как и сам Бар, происходила из бедной крестьянской семьи, к тому же рано потерявшей отца и кормильца. Мать ее вскоре тоже умерла, и девушка осталась одна с малолетними братьями на руках. Ей ничего не оставалось, кроме как пойти работать на рисовые поля. Это был тяжелый труд, Аксал выбивалась из сил, а зарабатывала мало, еле-еле хватало на еду себе и братишкам. Бар жалел ее по-соседски, когда приходил домой, навестить мать, то всегда приносил нехитрые гостинцы и для Аксал и ее братьев. В один же прекрасный день Бар буквально обомлел, когда увидел вдруг ее в господском доме. Аксал тоже обрадовалась встрече с Баром и рассказала, что теперь будет помогать на кухне, а вскоре, когда господин Абаж женился, она получила повышение: стала служить горничной у хозяйки. Бару, чего греха таить, очень нравилась Аксал, никогда прежде не встречал никого лучше этой милой девушки. Она была добра, приветлива, учтива и никогда не унывала. Говорила: «Никогда не стоит отчаиваться и опускать руки! В жизни гораздо больше хорошего, чем плохого, просто нужно уметь ждать, верить, и тогда обязательно наступят лучшие времена! Посмотри хоть на меня: нам впору было умереть с голоду, но вот… все сложилось благополучно, и я теперь все сделаю, чтобы мои родные ни в чем не нуждались.» Она так ласково улыбалась при этом, что у Бара сердце заходилось от нежности. Он подумывал сделать ей предложение, но останавливало одно: у него совсем не было денег, хозяева, что скрывать, были скуповаты, а он несколько беспечным, поэтому и не отложил ни гроша на черный день. Сама Аксал тоже, хотя и трудилась от зари до зари, не смогла скопить достойного приданого, ей же нужно было поднимать брата, которому тогда еще не исполнилось и десяти лет, самого же младшего она схоронила. Мальчик тяжело заболел, Аксал не пожалела ничего на его лечение, но увы, доктор оказался бессилен. Словом, уйти от господ и жить своим домом они с Аксал никак не могли. Бар решил было начать откладывать понемногу, дабы через несколько лет сделать любимой предложение. Время шло, Бар уже начал подумывать о том, как они заживут с Аксал душа в душу, как он заново отстроит дом, и уже собрался попросить хозяина отпустить его в город, купить для невесты колечко. Правда, было и одно «но»: Аксал не то чтобы подавала ему надежду и отвечала взаимностью. Она была приветлива с ним, охотно поддерживала разговор, угощала время от времени вкусными пирожками, которые отменно стряпала, но и только. Впрочем, Бар связывал это с ее стыдливостью, что опять же делало ее еще привлекательнее в его глазах. Гораздо хуже было бы, начни она открыто проявлять симпатию и заигрывать с ним, это означало бы, что она просто-напросто легкомысленная особа, которой нельзя доверять. Нет, Аксал украшала ее скромность, — думал Бар. И вот тут-то, как говорится, грянул гром среди ясного неба. Однажды Бара позвала служанка сестры господина Абажа, госпожи Азокертс, и заявила, что хочет сообщить ему нечто важное. Бар поморщился: он недолюбливал Асырк, вот она-то как раз была излишне высокомерна и всегда смотрела на остальных слуг свысока. Будто тот факт, что она служила компаньонкой госпожи Азокертс, давало ей какие бы то ни было преимущества перед остальными. Бару иной раз казалось, что Асырк бросает на него временами слишком уж красноречивые взгляды, но делал вид, что не понимает ее намеков. Не хватало ему лишних проблем! Ведь Асырк была замужем за садовником, а значит посмотреть в ее сторону, не говоря уж о том, чтобы помыслить о чем-то этаком — грех. — Что же это вы, господин Бар, — ехидно улыбнулась ему Асырк, — никак жениться надумали? — Возможно, — буркнул он, не глядя на нее. — Святой вы человек! — вздохнула Асырк. — Самый обыкновенный, — пожал плечами Бар. — Вот как? — не отставала эта невыносимая женщина. Прищурившись, она тихо произнесла, будто разговаривала сама с собой, а не с Баром: — Любовь, как видно, творит настоящие чудеса. Ну, раз вы не против того, что невеста ваша, так скажем, уже могла бы считаться… замужней дамой. Ну, почти… замужней. Впрочем, если вас это не смущает, что же, совет да любовь! — О чем вы, госпожа Асырк? — опешил Бар. — Я? — удивленно заморгала она. — Да всего лишь о том, о чем все давным-давно уж знают. Спросите у людей, дорогой Бар, они вам расскажут прежде всего о об управляющем, который работал на рисовых полях, господине Лакаше. Его прогнали три месяца назад за растрату, но сути это не меняет. А сейчас… впрочем, хозяин только рад будет, что нашелся столь невзыскательный субъект, как вы. Ему хлопот меньше, а то ведь не ровен час… все может открыться! Асырк усмехнулась и ушла, не удостоив его даже взглядом, а Бар стоял, пораженный, не в силах сдвинуться с места. Неужели все это — правда?! Нет, такого просто не может быть, ведь это же его милая, нежная Аксал, она — сама невинность и чистота, разве может она иметь хоть какое-нибудь отношение ко всей этой грязи? С другой стороны, она ведь ничего ему не обещала… С того дня Бар стал пристально наблюдать за Аксал, и один раз ему удалось все увидеть собственными глазами. Он зашел доложить господину Абажу, который собирался уезжать, что карета подана, и увидел, как хозяин, не стесняясь даже присутствия собственной жены и маленького сына, обнял Аксал, которая как раз вытирала пыль с маленького журнального столика, за талию, привлек к себе и что-то прошептал ей на ухо, отчего она вмиг покраснела до кончиков волос. Вечером того же дня, Бар тайком пробрался в дом, спрятался, затаив дыхание, в коридоре за портьерой, и простоял там до поздней ночи. Он прекрасно видел, как Аксал, испуганно озираясь шла по коридору к комнате хозяина, и как она, горестно вздохнув, дрожащей рукой постучала в дверь. — Пришла? — ухмыльнулся господин Абаж, открывая дверь. — Ах ты моя умница! — он ласково потрепал ее по щеке. — Я торопилась, господин, — тихо проговорила Аксал, — но в доме так много работы… — Заходи! — бросил ей господин Абаж и пропустил в комнату. Бар, дрожа от негодования, спустился на кухню, взял самый острый нож, благо кухарка забыла убрать посуду, и решил подгадать удобный момент, дабы зарезать господина Абажа и отомстить за поруганную честь несчастной девушки. Потом он достал припрятанный кувшин вина, уселся за стол и выпил его в одиночку, практически без закуски и уснул прямо там, за столом, уронив голову на руки. Утром он проснулся с тяжелой головой, вспомнил обо всем, что было вчера и чуть не расплакался от обиды и собственного бессилия. Потом пришла сама Аксал и принялась спрашивать, что с ним такое, дескать, никогда раньше его такими не видела. Бар не выдержал и выложил ей все начистоту. Она испуганно вскрикнула, потом на всякий случай спрятала нож подальше, села рядом и заплакала, повторяя без конца, чтобы он простил ее и выкинул из головы все глупости, не брал греха на душу. — Я освобожу тебя от этого мерзавца, избавлю от позора! — уверял ее Бар. — В этом нет нужды, — грустно произнесла Аксал. — Он же… ни к чему не принуждал меня. И это — не позор, потому что я люблю его, пойми ты! — А управляющего Лакаша? — загремел Бар. — Его ты тоже… любила?! — С Лакашем у меня ничего не было, — всхлипнула Аксал. — Да, люди болтали разное, но он никогда даже и не смотрел в мою сторону. А господин Абаж… он заметил меня однажды, когда приезжал туда по делам, и предложил мне место служанки в его доме. Сказал, для меня так будет лучше. А мне нужны были деньги, тебе известно, ну, а потом… Я не знаю, как это все началось, но просто… говорят, сердцу не прикажешь, и это — правда. Я очень его люблю. По-настоящему! Несмотря ни ни что, зная, что нет у этой любви будущего, поскольку это грех, и бог меня не простит, но я ничего не могу с собой поделать! Так что выброси из головы все эти глупости, Бар, ты меня этим убьешь. Да и себе навредишь. Просто забудь обо всем, прошу тебя! Бар махнул рукой, грязно выругался, обозвал ее дешевой потаскухой и, пошатываясь, вышел из кухни. Потом, несколько лет спустя, он узнал, что Аксал уволили, и она уехала из замка господина Абажа, то несказанно обрадовался. Эта бесстыжая получила по заслугам! Разумеется, Абажу она попросту надоела, и он поспешил избавиться от нее. Бару стало невмоготу оставаться в доме господина Абажа, поэтому, когда госпожа Азокертс вышла замуж за господина Нушрока и переехала к нему в замок, он попросился вместе с ней. Благо, у господина Абажа был свой конюх, коего он не так давно нанял Бару в помощники. На самом же деле Бар подозревал, что тот прознал про его чувства к Аксал, и просто решил от него отделаться. Правда, Асырк тоже переехала в замок господина Нушрока вместе с госпожой Азокертс, но на нее Бару было абсолютно наплевать. Кроме того, она и сама перестала замечать Бара, особенно после того, как у господ родилась дочь, и Асырк стала помогать им заботиться о девочке. Госпожа Азокертс была совсем не похожа на своего брата, она всегда с большим участием относилась к слугам, всегда была готова помочь, если вдруг возникала необходимость. Супруг ее, господин Нушрок, напротив, был немногословен, и иной раз казалось, что он попросту не замечал прислугу. Правда, если Бару иной раз случалось угодить хозяину, довезти, куда приказывали, быстро и без каких-либо непредвиденных трудностей и задержек, то господин Нушрок, чуть улыбнувшись, бросал: «Благодарю!» — и Бар потом получал жалование чуть больше, чем обычно. Правда, далеко не все было радужно и великолепно, как говорится, если все складывается слишком удачно — жди беды. Сестра хозяина, госпожа Авос, была поистине невыносимой женщиной. Ей угодить было просто невозможно, она могла и отчитать Бара, как мальчишку, если ей не понравилось, как он оседлал коня, могла даже ударить его по лицу, если случалось сказать ей хоть что-нибудь поперек. Госпожа Анидаг, к слову, выросла просто копией своей тетушки, даже внешне похожа на нее, словно приходится родной дочерью. Вся прислуга молилась о том, чтобы госпожа Авос побыстрее вышла замуж и уехала. Однако же, Авос, напротив, решила поселиться в родовом замке до конца своих дней, поскольку выяснилось, что у нее тайная связь с принцем Ниовом, и потому она вынуждена скрываться. Впрочем, до этого Бару не было никакого дела, пусть господа сами разбираются со своими проблемами. Его жизнь стала понемногу налаживаться, он даже по Аксал перестал страдать, она больше не волновала его. А произошло это потому, что он познакомился с Орбод. Молодая вдова прислуживала госпоже Авос и заодно заботилась о ее ребенке, которого та родила от господина Ниова. Орбод была скромной и застенчивой женщиной, казалось, что она постоянно думала о чем-то своем, и ей было хорошо и спокойно в мире ее грез. Если он заговаривал с Орбод, она смущенно улыбалась в ответ, отводила взгляд и тихо отвечала. Потом же застенчиво и виновато смотрела на него и быстро убегала, отговариваясь неотложными делами. Часто Бар с грустью думал о том, что, возможно, Орбод и симпатизировала ему, но только как другу. Он тоже называл ее своим лучшим другом, а предложить ей большее не мог: боялся, что снова будет отвергнут. Возможно, рано или поздно он и набрался бы смелости, но тут случилась ужасная трагедия: госпожа Авос, господин Ниов, их малыш, жена господина Нушрока и Орбод трагически погибли. Оказалось, господин Ниов и господин Нушрок были замешаны в заговоре против короля, но заговор раскрыли, и мятежники вынуждены были спасаться бегством. Бар сам, выполняя приказ хозяина, проводил беглецов в подвал, где начинался подземный ход. Он попрощался с Орбод, пожал ей руку, пожелал удачи и пообещал, что скоро вместе с хозяином приедет в дом господина Абажа, дабы помочь, пока же ему следует остаться в замке, хозяин приказал укрепить его понадежнее. Она улыбнулась ему (на всю жизнь он запомнил ее ласковую улыбку), кивнула и тихо произнесла: — Я буду ждать тебя, и возможно, ты, наконец-то, решишься сказать мне то, что давно уже собираешься, Бар. У него перехватило дыхание, он пробормотал лишь, что встреча состоится скоро, и ушел, мечтая о том, чтобы как можно скорее закончились эти тревожные времена. Через день он узнал, что Орбод больше нет… Бар возненавидел господина Нушрока всей душой, все эти долгие годы он повторял себе, что предателям нет прощения. А господин Нушрок — никто иной, как предатель. Ведь все яснее ясного: он с легкостью перешел на сторону врагов принца Ниова, поэтому его и выпустили тогда из тюрьмы так быстро. Он вышел сухим из воды именно потому, что выдал своих близких, и они погибли из-за него. Бару, честно говоря, наплевать было на господина Ниова, о госпоже Авос он тоже не шибко горевал, но все же, с другой стороны, какой бы вздорной и невыносимой ни была, она не заслужила такой ужасный конец. А вот госпожа Азокертс всегда была добра к прислуге, никогда не ругалась и не повышала голоса, не смотрела свысока на тех, кто ниже ее по положению. Было безумно жаль, что такой доброй и милой женщине суждено было погибнуть, тогда как подлый изменник, погубивший ее — жив и процветает. А уж об Орбод и говорить не приходится, она пострадала лишь потому, что была верна своей госпоже. Нет, Нушрок недостоин жить, его следовало жестоко наказать! Бар собирался было отравить его, даже яд достал (купил в лавке, когда ездил в город, сказал, что нужно мышей повывести из кладовой). Следовало только улучить момент и подсыпать ему в воду или в еду щепотку порошка из небольшой коробочки, которую он прятал в своей комнате под половицей. Но ему было страшно: во-первых, если отравить еду, которую подают Нушроку к столу, могла пострадать и госпожа Анидаг, так как они обедали всегда вместе, а она не должна отвечать за подлости своего проходимца-отца. Во-вторых, любому сразу станет понятно, что министра Нушрока лишили жизни насильно, и наверняка начнут расследовать это преступление, а значит, с легкостью дознаются, чьих рук это дело, посему Бару пришлось отказаться от этой затеи. Когда однажды к нему пришел слуга господина Абажа Кямох и заявил, что его хозяин хочет поговорить с ним, Бар не понял, зачем он понадобился родственнику Нушрока. Но лишь только он вошел в кабинет Абажа, увидел там еще одного человека, то догадался, что дело наверняка касается его господина, и не ошибся. Абаж и его гость, оказавшийся королевским советником Цертихом, заявили, что давно уже точат зуб на Нушрока за предательство, и потому предлагают Бару помочь им покарать негодяя. Бар обрадовался и сразу же согласился на все условия Абажа и Цертиха. Отныне ему предстояло пристально наблюдать за Нушроком, подслушивать все разговоры и докладывать о каждом его шаге. — Ах ты дрянь! — гневно сверкнула глазами Анидаг. — Выходит, ты вынюхивал потихоньку все наши тайны и докладывал обо всем этим паразитам?! — Простите, госпожа! — тяжело вздохнул Бар. — Но я же не знал! Они убедили меня, что я помогаю разоблачить предательство! — А вместо этого сам стал предателем, — пожал плечами господин Нотирт. — Что дальше? — холодно спросил Нушрок. — Впрочем, можешь не продолжать, я понял: ты подслушал разговор о том, что я планирую заговор против Топседа, и донес Абажу. А тот все передал Цертиху, поэтому-то меня так легко выследили и арестовали, а мою дочь чуть было не убили! — Тебя четвертовать нужно за такое, Бар! — воскликнула Анидаг. Бара передернуло. Что и говорить: молодая хозяйка права, он повел себя подло и заслужил суровое наказание. Если бы он только тщательно обдумал все, что услышал в тот роковой день, когда Нушрок рассказывал дочери о заговоре. Ведь речь шла о мальчике — сыне Ниова, том самом, которого некогда родила госпожа Авос! Если ребенок выжил, то, возможно, и Орбод спаслась тогда. Почему он не обратил на это внимание, а сразу же помчался к Кямоху, дабы тот отвел его к Абажу? Главное, что он понял: Нушрок готовит заговор, и об этом нужно сообщить, все остальное его не волновало. Какой же он идиот! — Что было дальше? — повторил Нушрок. Бар коротко кивнул и продолжил свой рассказ. Когда в замке объявились королевские пажи, он решил, что они подосланы Цертихом и Абажем и решил помогать им. Лишь когда Нушрок, рискуя жизнью, спас Гурда и велел отвезти его в замок, Бар понял, что жестоко ошибся. Если Гурд — потерянный сын госпожи Авос, если Нушрок искал его и хотел спасти, если он скрывал мальчика от Абажа и Цертиха (ведь если бы он был на их стороне, то сразу выдал бы Гурда), значит… и тогда, давно, он также не хотел убивать его! Выходит, господин Нушрок был невиновен, его точно так же обманули и заманили в западню. Кроме того, они похитили госпожу Анидаг (слава богу, потом выяснилось, что господин Нотирт спас ее), значит действительно хотели причнить ему серьезный вред. — Я так раскаиваюсь, господин, если бы знали, — сокрушенно покачал головой Бар. — А что же произошло с Яло? — тихо спросил Гурд. — В самом деле, — поддержал его Нушрок. Оля же укоризненно покачала головой и отвернулась, украдкой смахнув слезу. Сгорая от стыда, Бар еще раз глубоко вздохнул и проговорил: — Они… господин Цертих не оставили меня в покое, но я уже понял, какого дурака свалял, когда доверился ему. — Этого следовало ожидать, — буркнул Нушрок. — Они вновь нашли меня, — вздохнул Бар. Кямох вновь явился тайком в замок Нушрока и сказал, что сам господин Цертих желает видеть Бара. Беглый министр ожидал Бара неподалеку от замка, на берегу ручья. Он без обиняков заявил, что Бар обязан передать ему в руки Гурда. Иначе, заявил Цертих, не поздоровится одной женщине, которая весьма дорога и Гурду и, как ходят слухи, самому Бару! — Они что-то сделали с моей матерью?! — содрогнулся Гурд. — Твоя мать в городе, — Нушрок положил руку ему на плечо, — под защитой людей Ргита и твоих друзей-зеркальщиков. Я распорядился охранять ее еще тогда, когда мы с тобой беседовали в первый раз, так что не переживай, эти негодяи до нее не доберутся. — Но, дядюшка Бар, откуда они узнали, что ты… что эта женщина вам нравилась? — спросила Оля. — Тоже мне тайна, он же наверняка сам им все и выложил, когда они переманили его на свою сторону! — фыркнула Анидаг. — Вы правы, госпожа, — обреченно кивнул Бар. — Я испугался, — он поднял виноватый взгляд на Олю, — совсем запутался и не знал, что делать. Я… уже понял, что свалял дурака, и господин никогда не выдавал свою супругу и сестру солдатам короля, не отправлял мою Орбод и невинного малыша на смерть, наоборот — он сам, похоже, оказался в ловушке. Но эти люди, они могли снова как-нибудь навредить хозяину или же госпоже Анидаг. Я клянусь вам, хозяин, что хотел во всем признаться, рассказать, но та девочка, твоя сестренка, — повернулся он к Оле, — она, как оказалось, слышала мой разговор с Цертихом. — Как она туда попала? — изумился Нушрок. — Ты же сказал, будто вы беседовали за воротами замка. — Она убежала от нас с Гурдом, — всхлипнула Оля, — обиделась на нас ни с того, ни с сего. — Яло сказала, — продолжил Бар, — что мы не должны выдавать Гурда, и нужно во что бы то ни стало обмануть этих людей. Поэтому она пойдет вместо него, на ней был костюм пажа, она спрятала волосы под берет, попросила принести ей плащ, и так, сказала, мы выиграем время. Цертих не видел Гурда в лицо, пусть думает, что Яло — это он. — И ты согласился? — воскликнул Нотирт. — И какой во всем этом толк?! — вышел из себя Нушрок. — Эти девчонки — ладно, они, судя по всему, всерьез думают, что способны разделаться с людьми Цертиха и с ним самим в одиночку, голыми руками! Но ты-то вроде взрослый человек! — А ума — ни на грош! — подхватила Анидаг. — Или того хуже: ты сделал это специально, и тогда уж точно, не сносить тебе головы. — Яло сказала, — поднял голову Бар, — что с ней ничего не случится. И ее, в отличие от Гурда, которого могут спрятать так, что никто никогда не найдет, вы отыщите без труда, где бы она ни была. — Что за бред? — вышел из себя Нушрок. — Ты поверил в такую чушь?! — Вот, — Бар достал из кармана небольшое зеркальце и протянул Оле, — она сказала, ты все поймешь. — И что все это значит? — недоуменно уставилась на Олю Анидаг. Оля взяла зеркальце, взглянула на собравшихся и радостно улыбнулась. — Яло права! — воскликнула она. — Я действительно могу узнать, где она, стоит только взглянуть в это зеркало. Один раз такое уже было, помните, тогда, когда мы сбежали отсюда? — спросила она у Нушрока. Тот молча кивнул в ответ. — Так вот, — продолжила Оля, — когда Яло сидела, запертая в погребе, она посмотрела в это зеркальце и увидела, как я выбралась из реки, убедилась, что я жива и здорова. — Как такое возможно? — переглянувшись с Анидаг, спросил у Оли Нотирт. — Кажется, — протянул Нушрок, — я начинаю понимать. И вполне возможно, мы действительно сможем спасти девчонку.