Оборотная сторона медали

— Полагаю, — голос генерала Ргита звучал жестко, — вы уже поняли, Абаж, что с этой минуты являетесь нашим пленником? — Да вы… — Абаж, задыхаясь, судорожно ловил ртом воздух, точно рыба, вытащенная из воды, — вы за это ответите, генерал! И ты тоже! — крикнул он Нушроку. — Вас всех повесят за то, что посмели поднять на меня руку! — Не раньше, чем я увижу, как ты сдохнешь в муках! — Нушрок, наплевав на все предупреждения и предостережения Ргита, схватил Абажа за горло. — Можешь быть уверен, что так просто и легко ты не отделаешься. Ты отправишься в преисподнюю, где тебе и место, но только тогда, когда я тебе позволю! И ты еще будешь умолять меня о смерти, мерзавец! — Нушрок, — Ргит тронул его за плечо, — хватит, прошу вас! Он отпустил Абажа, брезгливо встряхнул рукой, словно она была испачкана, и кивнул. Абаж закашлялся и метнул в Нушрока полный ненависти взгляд. — Это мы еще посмотрим, — процедил он, — кто у кого будет просить пощады. — Довольно, уведите его! — приказал генерал Ргит своим солдатам. — Ты же хочешь знать, что случилось с твоей драгоценной доченькой, не так ли? — обернувшись, прокричал Абаж, когда его вели к выходу. — Она умерла, Нушрок, слышишь?! Сдохла, точно так же, как ее тетка-шлюха и безголовая мамаша. Солдаты… Абаж не договорил, потому что Нушрок, вновь сорвался с места и приблизился к нему. — Сволочь! — презрительно выплюнул он. — Подождите, — жестом остановил он конвоиров, — пусть договорит. — Ты меня можешь живого на куски разрезать, Нушрок, — вернул ему презрительный взгляд Абаж, — но ведь от этого ничего не изменится. Твоя жена умерла, потому что была глупой курицей, которая не видела дальше собственного носа. Твоя сестра… о, я жалею только о том, что она мало мучилась перед смертью и не поняла главного: это я сделал так, что ее любовника выследили и приговорили. И твоя дочь — она точно такая же, как они, и потому отправилась следом. — Какая же ты мразь, Абаж! — с отвращением проговорил Нушрок. — Не меньшая, чем ты, — не остался в долгу Абаж. — Из-за тебя я лишился всего. Я мог бы жениться на любимой женщине, как и мечтал с юных лет. Но ты… это из-за тебя она стала подстилкой его королевского высочества! Это ты подсунул свою родную сестру этому недоноску Ниову. Ты вбил ей в голову, что она будет королевой, и она поверила.Эта дрянь посмеялась надо мной, и я отплатил ей тем же. А теперь, наконец-то, наступила твоя очередь. Так узнай же, что это такое — потерять все и остаться одному. — Ты спятил! — потрясенно воззрился на него Нушрок. Это не могло быть правдой, Абаж точно лишился рассудка, разве можно поверить в такую дикость. — Уведите его! — приказал он солдатам. — Я обещаю подумать над предложением разрезать тебя на куски, — бросил он Абажу в спину, с удовлетворением отметив, что тот вздрогнул. Нушрок потер рукой глаза и опустился на стул. Он смертельно устал: не только из-за того, что им пришлось проделать долгий путь, полный, к тому же, опасностей, не из-за того, что будущее все еще оставалось весьма неопределенным, но главным образом потому, что в глубине души он надеялся на чудо. Теперь же стало очевидно, что никакого чуда не произошло. — Нам нужно проверить остальные помещения, расставить караулы и отправляться в город. — Ргит присел рядом, ободряюще похлопал его по спине. — Необходимо попытаться пресечь беспорядки, иначе потом мы попросту не сможем держать все под контролем. Нушрок молча кивнул. — Прости, — тихо прибавил Ргит, — я, наверное, должен что-то сказать, но… что тут скажешь? Поверь, я очень сожалею и соболезную тебе. — Спасибо! — Нушрок пожал руку старому приятелю и тут же отвернулся. Он доверял Ргиту, ценил его, но увы, даже ему он не мог и не хотел доверить свое горе. Его боль — принадлежит только ему, и сейчас Нушроку хотелось остаться с этой болью наедине. Будь проклят этот негодяй Абаж, вновь подумалось ему, кто бы мог представить, что этот человек столько лет будет вынашивать план мести из-за какой-то глупой обиды. Нушроку вспомнился вдруг теплый летний вечер, берег горной реки, прохладный ветерок, который шелестел в листве кустарника. Два мальчика и две девочки, которые сидели на берегу, бросали в воду камешки и громко смеялись. Их родители жили по соседству, их с давних времен связывали узы крепкой дружбы, поэтому дети росли вместе и были чрезвычайно привязаны друг к другу. Азокертс была младшей сестрой Абажа, но именно она была заводилой во всех их детских проказах. Причем, ей всегда удавалось выйти сухой из воды, и за все проделки Абажу попадало в первую очередь. Кроме того, Азокертс обожала подшучивать над братом, а иногда и вовсе в открытую высмеивала его неуклюжесть и неповоротливость. Если Абаж отказывался от безумной затеи залезть, скажем, на самое высокое дерево, росшее на краю обрыва, сестра потешалась над ним, говоря, что такого труса свет не видывал. Нушрок поддерживал подругу, считая, что она абсолютно права. — Ты же не девчонка, — повторял он, — почему же ты боишься? Впрочем, посмотри, даже девчонка, — кивал он на Азокертс, — и та не боится, а ты! — Перестаньте! — вступалась за Абажа сестра Нушрока. — Он не боится, вовсе он не трус. Просто ваша затея и впрямь дурацкая! Авос постоянно старалась утешить и подбодрить Абажа, и тот всегда смотрел на нее с восхищением и благодарностью. — Вот бы нам с тобой поменяться сестрами, — сказал он один раз. Как раз в тот самый летний вечер, когда они в очередной раз играли все вместе на берегу реки. Авос и Азокертс ушли тогда собирать цветы, и они остались с Абажем вдвоем. — Как это? — не понял Нушрок. — Очень просто: Авос была бы моей сестрой, а эта противная Азокертс — твоей. Ведь над тобой она не смеется! — обиженно проговорил Абаж. Нушрок рассмеялся, хлопнул друга по плечу: — Ты знаешь, это можно будет устроить, когда мы вырастем. Помнишь, о чем в прошлый раз говорили родители? — Верно! — просиял Абаж. Отец Абажа и Азокертс и в самом деле один раз говорил с родителями Нушрока о том, что когда придет время, они могли бы поженить своих детей. «Сыграли бы сразу две свадьбы!» — размечтался отец Абажа. — Давай и в самом деле пообещаем друг другу, что так и будет, — предложил Абаж. — Обещаю! — кивнув, протянул ему руку Нушрок. Естественно, по прошествии времени он и думать забыл о детских клятвах. Когда они стали взрослыми, Нушрок и впрямь женился на Азокертс, но вовсе не потому, что хотел выполнить волю родителей. Он просто искренне полюбил подругу детства; Азокертс была доброй, ласковой, умной, она понимала Нушрока, как самое себя, и постоянно говорила, что сделает все, дабы он был счастлив. Он радовался, что она ответила ему взаимностью, и у них отныне будет крепкая дружная семья. А когда родилась их единственная дочь, он почувствовал, что отныне их счастье будет и вовсе безграничным. Один раз Нушрок случайно подслушал разговор жены и сестры. Азокертс спросила Авос, помнит ли она их детские игры, и не мечтает ли о том, чтобы выйти замуж за Абажа, как некогда мечтали их родители и они сами. — О нет! — рассмеялась Авос. — Прости меня, милая Азокертс, но твой брат — последний мужчина, на кого я могла бы обратить внимание. Нушрок лишь усмехнулся тогда, пожалев Абажа, ведь только слепой не увидел бы, что он очень симпатизирует Авос. Но что поделать, если его сестра не пленилась им? Сердцу не прикажешь, как говорится в старой пословице. Спустя несколько месяцев Нушрок узнал, что Авос без памяти влюблена в Ниова. Со старшим сыном его величества короля Топседа Шестого Нушрок был знаком к тому времени уже несколько лет; молодые люди вместе служили в гвардии, что способствовало их сближению и в конечном итоге укрепило их дружбу. Сестра впервые увидела его высочество на королевском балу, он тоже обратил на нее внимание, и очень быстро между ними вспыхнула сильная страсть. Поговорив с другом, Нушрок удостоверился, что тот действительно влюблен в его сестру, кроме того, Ниов заверил его, что обязательно получит согласие короля, и женится на Авос. — Она будет моей королевой! — горячо уверял он друга. — Я просто люблю его, — призналась Нушроку сестра. — Мне ничего от него не нужно, кроме одного: быть рядом. Что оставалось делать? Не мог же он, в самом деле, запереть сестру в четырех стенах, да это и не помогло бы. Разве страстно влюбленных друг в друга людей может что-нибудь остановить? Вскоре сестра понесла, а Ниов именно в это время и затеял заговор против своего отца. — Больше невозможно терпеть самоуправство этого проходимца Кинтевоса, — объяснил он Нушроку. — А мой отец не видит и не желает понимать, что этот человек вредит нашему королевству. Он озабочен лишь тем, чтобы обогатиться. Нушрок был полностью согласен с принцем и потому согласился помочь ему занять трон. Жена и сестра Нушрока, естественно, были с ними заодно. Они предвкушали победу, но увы, их ждало поражение. Нушрок давно подозревал, что кто-то предал их тогда, а недавно, услышав рассказ Орбод о том, что один из напавших на кортеж принца был одет в ливрею его дома, лишний раз убедился в этом и понял, что предатель решил оболгать его. Но все же он до последнего не мог поверить в то, что именно Абаж мог осмелиться на такой низкий поступок: перейти на сторону злейших врагов своей семьи и погубить своих родных. Нушрок не мог даже и в страшном сне представить, что можно фактически своими собственными руками убить родную сестру, человека, которого называешь другом (Абаж ведь все время выказывал, казалось, искреннее радушие по отношению к Ниову), лучшую подругу детства, в которую, ко всему прочему, был влюблен, и младенца, который никому не сделал ничего дурного. Подобное злодеяние попросту не имело названия и заслуживало самой суровой кары. И вот, как оказалось, Абаж пошел на это исключительно из-за старой обиды, которую некогда затаил на отвергнувшую его Авос. Подлец! — в душе Нушрока снова поднялась волна отвращения и негодования. Пусть это будет последнее, что он сделает в жизни, но он сотрет негодяя с лица земли, так что даже и следа этой мерзкой жабы не останется. Никогда Нушрок не простит ему ни гибель Азокертс, Авос и Ниова, ни смерть дочери. Он вздохнул: воспоминание об Анидаг вновь отозвалось невыносимой болью в сердце. Зачем только он в тот день согласился, чтобы дочь отправилась вместе с ним к Абажу? Надо было настоять, чтобы она ждала его дома, тогда сейчас она была бы жива; он вновь услышал бы ее голос, увидел, как она улыбается ему, и от ее улыбки сделалось бы удивительно тепло на душе. Но все кончено — он никогда больше не увидит свою девочку, зря он поддался порыву, позволил себе надеяться на невозможное. Когда он закончил рассказывать Гурду обо всем, что произошло много лет тому назад, мальчишка был настолько изумлен и обескуражен, что добрых четверть часа не мог прийти в себя. Откинув голову назад и зажмурившись, Нушрок слышал, как Гурд поднялся, прошелся взад-вперед по камере, а потом снова приблизился к нему. — Выходит, — тихо проговорил он, — вы действительно хотели меня спасти… там, в Башне. — Хотел, — так же тихо и спокойно отозвался Нушрок. — Сейчас ты знаешь, почему. — Так значит, вы… брат моей настоящей матери? — Да, — кивнул Нушрок. — Авос была моей сестрой… — Странно, — хмыкнул мальчишка, — я считал себя обычным нищим зеркальщиком, у которого никого нет, кроме матери. Я… ненавидел вас. То есть, я хочу сказать, что мы… многие из нас, если быть точным, считали несправедливым то, что гнем на вас спину, а вы наживаетесь на нашем труде. А теперь выяснилось, что я — член вашей семьи. И если бы мои родители не умерли, я жил бы как знатный господин и знать не знал ни о каких зеркальных мастерских. Смешно! — Наверное, — вздохнул Нушрок. — Возможно, — уставившись в пол, проговорил вдруг мальчишка, — я обрадуюсь этому по-настоящему. Когда-нибудь. Когда привыкну к мысли, что я оказывается ровня вам, господин министр. Ну и… ко всему остальному тоже. — Да, тяжело, — согласился Нушрок, — когда приходится что-то менять в собственной ли жизни или в государстве — никакой разницы. Гурд закусил губу, судя по всему, он изо всех сил старался не расплакаться, и обхватил голову руками: — Сейчас я вообще ничего не понимаю, все так перепуталось в голове! Что будет дальше, и как теперь сложится моя жизнь? И моя мать… Она ведь все равно моя мать, я не перестану так называть ее! — От тебя никто и не требует отказываться от нее, — пожал плечами Нушрок. Собственно, ожидать, что мальчишка будет прыгать до потолка от радости, узнав правду, не приходилось. — И все эти люди, — продолжил Гурд, — я жил с ними, считал… да и сейчас считаю своими друзьями. Я никогда не пойду против них только потому, что мои настоящие родители, умершие много лет назад, были чуть ли не королевской крови. — Я тебя и не заставляю! — Нушрок поднялся на ноги. — Собирайся, — приказал он, — уже скоро полночь, а мы, как тебе известно, — должны быть готовы. Что же до всего остального, то мы поговорим об этом позже, как только окажемся на свободе и расплатимся по всем счетам. Да и ты к тому времени, я думаю, привыкнешь, как ты выразился, к тому, кем являешься на самом деле. — Послушайте, — Гурд вдруг схватил Нушрока за руку и крепко сжал его ладонь ледяными пальцами, — может быть они просто солгали вам! Чтобы заставить признаться или для того, чтобы вы мучились. На самом же деле ваша дочь жива и невредима, и она ждет вас дома. Ну вдруг! — так по-детски наивно, почти жалобно, воскликнул он. Нушрок грустно улыбнулся: — Я видел… это была ее туфля. Они сами сказали, что на карету напали, и никто не выжил, всех перебили. — Но ведь может быть и так, что она спаслась? — Гурд еще сильнее сдавил его ладонь. Странно, но от этих слов ему вдруг, пусть и на долю секунды, но стало легче… Гурд, видимо почувствовав, что ему хочется остаться одному, пробормотал, что подождет в соседней комнате (где раньше располагался небольшой кабинет, служивший прежней королеве еще и будуаром), и если вдруг Нушроку что-то понадобится, он готов помочь. Ровно в полночь дверь их камеры открылась, и на пороге возник тот самый солдат, что водил его на допрос. — Скорее, ваша светлость! — прошептал он. — Уходим! — Шевелись! — бросил Нушрок Гурду. — Ни ни на шаг от меня, понятно? И самое главное — никаких идиотских выходок, вроде прошлой, когда ты бросился на охрану с кулаками. Солдат хмыкнул, а Гурд в ответ лишь кивнул и буркнул: — Понятно. Не извольте беспокоиться! Солдат провел их по узкому коридору к узкой винтовой лестнице, по которой они спустились в подвал, где было очень сыро и пахло плесенью. Оттуда они выбрались через низкую узкую дверь во внутренний двор, быстро пересекли его, добрались до крепостной стены. — Здесь нужно быть очень осторожными, — шепнул солдат. — Караульные могут заметить, поэтому держитесь в тени, ближе к стене, ваша светлость. Нушрок молча кивнул; он схватил Гурда за плечо и потащил за собой. Мальчишка молчал, только тяжело дышал, пытаясь отдышаться. Они добрались до небольшой калитки, которую, как понял Нушрок, загодя оставили открытой, вышли через нее наружу, а дальше нужно было перебраться через небольшой овраг, а там их уже ждал отряд во главе с самим генералом. Тот старый солдат, что привел их отдал Ргиту честь: — Надеюсь, мы не опоздали, господин генерал. — Как раз вовремя, — кивнул тот Он спешился и протянул Нушроку руку. — Рад видеть вас в добром здравии, господин Нушрок. — Благодарю за помощь, генерал, — отозвался он. — Что ж, пора трогаться в путь, — сказал Ргит, — до города добрых два часа пути. Остальные мои ребята ждут неподалеку. На тот случай, если они вышлют погоню. — Не должны, господин генерал, — вмешался старый солдат, — я ведь, как вы мне приказывали, запер дверь их камеры, караульные вряд ли станут проверять. Так что до утра узников хватиться не должны. А утром мы будем уже в городе. — Благодарю, Локос, — отозвался генерал, — вы верный друг! — Я же вам, господин генерал, всю жизнь верой и правдой, — улыбнулся Локос, — с того самого похода против войск Королевства Голубых Озер, когда вы меня сделали своим адъютантом. — Так вот почему мне показалось знакомым ваше лицо! — воскликнул Нушрок. — Ну да, ваша светлость, ведь и вы, и господин Ниов тогда сражались плечом к плечу против наших врагов. А потом… этот негодяй Кинтевос распорядился отступать! Уступил врагам часть наших провинций. — Это было ударом в спину, — мрачно проговорил Ргит. — Господина генерала вскоре и вовсе сослали, господина Ниова в заговорщики записали, а меня отправили заключенных сторожить! — Я решил вернуться в столицу, — повернулся к Нушроку генерал Ргит, — написал вам, мне никто не ответил. Я отправил своих людей разузнать, живы ли вы, все-таки столько лет, ну и узнал, что к чему. А тут как раз Локос случайно встретил на улице моего слугу, и тот привел моего бывшего адъютанта ко мне. Мы все обсудили, ну и вот — извольте видеть — вы на свободе. — Что же, думаю, пора трогаться в путь, — кивнул Нушрок. — Вы же сами сказали, нужно торопиться. Еще один отряд ждал их на проселочной дороге, остальные же солдаты (генерал, как выяснилось, собрал почти целый полк верных ему людей) ждали уже на подъезде к столице. Дозорные, которых Ргит выслал вперед, вернувшись, сообщили, что у самых городских ворот они заметили группу вооруженных чем попало людей, которые готовились к какому-то походу. Их было человек двадцать, и по обрывкам разговоров можно было понять, что они решили пробраться в королевскую тюрьму. — И остаться там за подстрекательство к мятежу! — усмехнулся Нушрок. — Твои приятели, не иначе, — сказал он Гурду. — Скорее всего, — улыбнулся Гурд. — Не оставляют друга в беде, — согласился Ргит. — Локос, — позвал он своего адъютанта (старый солдат с радостью согласился вновь исполнять эти обязанности), — отправляйся вперед, найди этих людей и предупреди обо всем. Пусть присоединяются к нам. У городских ворот группа зеркальщиков действительно, пусть и с опаской, присоединилась к отряду генерала Ргита, и в город они въехали все вместе. Зеркальщики на радостях, что Гурд цел и невредим, готовы были славить генерала вместе с Нушроком, позабыв о прошлых разногласиях. — Видимо, — сказал их предводитель (никто иной, как Алис, брат кухарки Аксал), — вы, ваша милость… словом, раз вы спасли одного из наших, то и мы вас теперь в обиду не дадим. — Нам нужно пробраться во дворец, — заключил генерал. — Пора положить конец власти приспешников Кинтевоса: Цертиха и Абажа. — Я эту гниду раздавлю своими руками! — сжав кулаки проговорил Нушрок. — Извините, Ргит, но… мне наплевать, пусть меня потом судят, как хотят, но я сам, лично, уничтожу эту мразь. За мою дочь! Причем, легкой смерти он у меня не дождется. — Успокойтесь, Нушрок, — примирительно проговорил генерал, — не стоит горячиться. Мы обязательно все обсудим после. — Я просто предупредил вас, — отозвался Нушрок, пришпоривая своего коня. Во дворец их через задние дворы и потайные проходы для прислуги провел предводитель зеркальщиков, поэтому охрана, выставленная Цертихом, ничего не заподозрила. Когда же они поняли, что к чему, было поздно. Люди Ргита заняли королевский дворец, практически не встретив сопротивления. Часть гвардейцев тут же перешла на их сторону, часть была захвачена в плен. Перепуганные слуги, те, кто еще оставался во дворце, также поспешили заверить, что они ни при чем, и господа могут на них рассчитывать. Его величество же, как оказалось, действительно серьезно болен. Топсед лежал у себя в покоях совсем один и был без сознания. Генерал распорядился вызвать лекарей, а заодно и усилить охрану у дверей. Абаж обнаружился в бывших покоях королевы-матери. Он смертельно перепугался, но очень скоро пришел в себя и принялся орать, что, дескать, отомстил Нушроку, и рад этому. Если бы не генерал, Нушрок убил бы этого предателя голыми руками! Ну ничего, он всегда успеет это сделать. — Цертих сбежал! — раздавшийся под сводами покоев громкий голос генерала Ргита, заставил Нушрока вздрогнуть. Он встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. — Сбежал? — переспросил он. — Во всяком случае, его нигде нет. Но я распорядился отыскать его во что бы то ни стало. — А где Абаж? — Пока в подземелье, его хорошо охраняют. Нушрок кивнул. — Лекари что говорят? Вообще-то надо было самому с ними побеседовать, но сейчас мысли Нушрока были заняты другим. — Королю остались считанные дни, если не часы, — пожал плечами Ргит. — Сердце… Судя по всему, — усмехнулся он, — его слишком напугали начавшиеся беспорядки. Кстати сказать, надо бы заняться и этим… — Успеем. Во всяком случае, подождем эти несколько дней. Что до зеркальщиков, то они, я думаю, и сами постараются прекратить начавшуюся смуту. Ведь Гурда спасли. — Вы планируете… подарить трон ему? — спросил генерал, которого он успел ввести в курс дела, пока они ехали в столицу. — Не дарить. Он его по праву, — пожал плечами Нушрок. — Сейчас главное… скажем так, дождаться. Тогда ни у кого не будет повода сказать, что мы способствовали замене одного короля другим, а все произошло само собой. — Умно, — согласился Ргит. — По крайней мере, у народа будет меньше поводов для недовольства. — А пока, — вздохнул Нушрок, — я должен отправиться домой. Отвезу мальчишку туда. Так я буду спокоен за него, там есть, кому за ним присмотреть. — Пожалуй, — протянул Ргит, — так будет лучше. На всякий случай возьмите с собой охрану. Учитывая, что один проходимец пока еще на свободе, она вам не помешает. Нушрок кивнул, поднялся и отправился на поиски Гурда. Чутье подсказывало ему: мальчишка не придет в восторг от того, что ему придется некоторое время прятаться ото всех, причем, не где-нибудь, а в замке Нушрока.