Боль

Сегодня Юрий возвращается домой. Межсезонье подходит к концу, а это значит, что для фигуристов вновь настала пора изматывающих соревнований и не менее трудных тренировок. Теперь в живую они смогут увидеться друг с другом только на выступлениях и за пару дней до и после (и то не факт). Для Отабека же, настала пора одиночества и страданий по любимому человеку. Как, как он сможет справится с этим? Как он будет вновь просыпаться и засыпать в пустой квартире? Почему время пролетело так быстро? Это конец или только начало? Почему, почему вот сейчас, стоя в аэропорту рядом с Юрием он не хочет в это верить? Почему он не может ничего сказать, а лишь мысленно задаёт себе вопросы, дать ответы на которые не в состоянии? — Бек… Ну я это… Тип скучать буду… — сказал Юрий повесив голову вниз. — Ты тут… Тренируйся давай, усердно… Чтобы это… Ну… Отборочные там пройти, и всё такое… — ему было очень трудно подобрать нужные слова. — Обязательно. Ты тоже старайся и Якову нервы слишком уж сильно не мотай. — с лёгкой усмешкой в голосе сказал Отабек, покрепче прижав к себе Юрия. Объявляется посадка на рейс Алматы-Санкт-Петербург! — Мне пора… Я пойду. Пока… — Пока… — сказал Отабек на прощание. Юрий ушёл. Но он не знал того, что Отабек ещё долго стоял там, смотрел на улетающий самолёт и тихо прошептав: «Я люблю тебя, Юрочка…» с болью в сердце и начинающейся депрессией вернулся домой. Он не знал, что по приезду домой, Отабек отключит телефон, запрётся в квартире и прильнув спиной к входной двери сядет на пол в прихожей. Юрий не знал, что Отабек, который почти никогда показывает никаких эмоций, будет молча глотать слёзы, сожалея о том, что не успел ему ничего сказать. Они не знали… Юрий, что Отабек его любит. А Отабек, как ему об этом сказать… Мир вокруг начал медленно рушиться. «Господи, ну почему я такой мудак?..» — Хоть иди и блять, вены вскрывай… — тихо сказал Отабек. «Почему, почему это так тяжело? Почему это так больно? Это блять, и есть любовь? Да ну нахуй она тогда сдалась мне…» Думалось Отабеку. — Я… Я так больше не могу… Я… Это сложно… Я устал… Всё вокруг начало медленно погружаться в туман. Он ничего не помнил и ничего не видел. Всё что он помнил — так это его последние слова. Последние слова, сказанные им в течение последующего часа. Часа, во время которого он вновь выпадет из реальности. Кап! Тяжёлая, алая капля упала в воду, окрасив её. Этот звук отдался эхом в голове Отабека. — Что за?.. — этим вопросом Отабек задался, как только вернулся в реальность. Левое запястье жгло от боли. В правой руке было лезвие. Он ничего не понимал. Отабек просто сидел и молча смотрел на то, как кровь тяжёлыми каплями падает в воду, окрашивая её в алый цвет. Он чувствовал эту боль, прожигающую левое запястье. Но Отабек всё равно ничего не делал. Сейчас перед ним стоял выбор: умри или живи. Умри?.. А зачем? Какой в этом смысл? Живи?.. Да. Да, именно. Он не хочет умирать. Это ошибка. Это была очень глупая и ужасная ошибка! «Я должен всё исправить, пока не поздно!» Подумав об этом, Отабек в ту же секунду выскочил из ванны, и, пытаясь удержать равновесие на мокром, скользком от воды полу, подбежал к шкафчику. Он был расположен недалеко, чуть левее от ванны, рядом с раковиной. Орудуя одной единственной, правой рукой, Отабек быстро достал аптечку и в попыхах, потуже затянув бинт, перевязал запястье. Сердце колотилось в бешенном ритме, голова кружилась, левую руку жгло от ран, глаза из-за слёз, а дыхание было затруднённым, вследствие пара, витавшего в воздухе ванной комнаты. Дойдя на ватных ногах до двери, Отабек открыл её, впуская чуть прохладный воздух в комнату. Дышать сразу стало легче, а головокружение теперь чувствовалось не так сильно. Он кинул мимолётный взгляд на собственное запястье: бинт почти полностью пропитался кровью. Раны скоро должны затянуться, тогда-то Отабек и сможет поменять его на чистый. Далее, он сделал то же с ванной комнатой: на полу было несколько алых капель, мокрые следы от его ног, на краю раковины стояла открытая аптечка, в то время как дверцы шкафчика были распахнуты настеж. Ванна, полностью, почти до краев наполнена горячей водой, окрашенной в красный, за счёт той крови что была пролита туда Отабеком пару минутами ранее. На её бортике — открытая упаковка бритвенных лезвий. Тяжело вздохнув, Отабек схватил полотенце висевшее на крючке рядом и вышел в коридор, направившись в спальню. Он уберётся потом, когда придёт в себя. Сейчас же, у него слишком много дел и вопросов, в первую очередь — к самому себе… Как, от чего, зачем и почему это произошло? Что натолкнуло его на этот поступок? Что он теперь будет говорить окружающим? Вечно скрывать раны под бинтами и одеждой с длинными рукавами он не сможет. Ладно, это неважно. Это не их дело, так? Да. Вот и всё. Это не касается окружающих. А семья? Юрий?.. Со своей семьёй он видится лишь пару раз в год (по большей части из-за соревнований) и раны вполне успеют зажить до следующего раза. А Юрий? Ведь если он спросит, Отабек должен будет сказать всё как есть. Сказать что это несчастный случай? Глупая ошибка? Вся его жизнь в один единственный момент зашла в тупик…