***
Закончили. Подготовка закончена. Наконец-то! Шурик, усевшись на стул, тревожно смотрел на два огромных рюкзака, наполненных дополна запасами. Еду брали как можно более калорийную и занимающую как можно меньше места. На такую вещь, как вкус, внимания не обращали — не та ситуация. Вяленая дичь, сало соленое, крупы, да специй немного. К тому же, по лесу идти придется. Тайга прокормит, ежели что. Специально предусмотрел тот вариант, если Ульяна все же сможет с ним пойти — взял с собой еще немного сухофруктов и орехов. Не сможет же девочка месяц прожить на таком скудном рационе, да без сахара! Так еще и военная радиостанция… Взял с собой еще и собственноручно сделанный топорик: и вражину по голове приложить, и дров нарубить. С оружием извращаться не стал. Наконец пригодились их трофеи: пусть сейчас автоматы пылятся в оружейной — настало время той самой Мосинки, с помощью которой пионеры учились стрелять. Патрон мощный, с одного выстрела любую животину на тот свет отправит, точная и надежная, как весло. С Ульяниным оружием пришлось повозиться. Одним пистолетом она вряд ли отобьется от например кабана, потому кибернетик просто взял обычную двустволку-вертикалку и обрезал ей стволы. Не полностью, наполовину только. Разброс дроби увеличился, но зато под рост девочки теперь идеально подходило. Так еще и поясной патронташ ей смастерил. Для удобства. На всякий случай, пришлось взять по противогазу, в чьих подсумках спрятали по парочке коробков аптечек. Вдруг на заразу умудрятся напороться? Особенно интересен способ постройки радиомоста с лагерем — специальные передатчики-ретрансляторы, которые будут позволять добраться сигналу прямо до лагеря. Хватить должно надолго, ведь работать они будут только два раза в день, по десять минут. Чисто так, доложить обстановку на фронте. Зато намного спокойней на душе будет, что путникам, что пионерам. Но это были не все девайсы. Пионер искренне не хотел спать на земле, потому и создал новое, чудовищное приспособление — обычный гамак из толстого брезента, который он должен был каждый раз подвешивать на несколько метров над землей. Но места там на двоих хватало. А то вдруг косолапый какой на их стоянку набредет? Осень на дворе, вся лесная живность активно поедает друг друга, набираясь жирку на зиму. Топлива для того ≪Кеттенкрада≫ было не так много, как хотелось. Наскребли везде, где только можно было. Шестьдесят литров бензина, да и то разношерстного. Половина пути пешком, половина на тягаче — уже что-то. Только-бы до первых снегов успеть вернуться! Зато одно хорошо: тяжелую рацию на себе тащить долго не придется. Водить эту чудо-машину было невероятно приятно для парня, так что ему предстояла самая прекрасная часть похода. А в голове с ужасом отдавалась единственная мысль: сто пятьдесят километров. Триста километров, если в обе стороны. В среднем, учитывая опыт пионеров в долгих походах, около месяца ходьбы всего. Жесть, конечно. Но именно от Шурика зависело, смогут ли пионеры выбраться из этого ада. Уйти от ужасов Чумы куда-нибудь подальше. В Москву, а лучше — в Ленинград. И уж ради этого стоит пройти это испытание… Вдруг — темнота, а на лице кибернетика очутились чьи-то ручки. Узнал сразу, кто дурачится. Пришла, как всегда, неожиданно. Парень улыбнулся и, чуть опустив девичьи ладони, ласково их поцеловал. Только её руки он был готов почему-то целовать ежедневно. За спиной раздался игривый смешок. — А, как вижу, ты уже готов к отбытию, да? — Ульяна взяла его за руку и, склонив голову на его плечо, внимательно разглядывала разложенное на полу снаряжение. — Как видишь. Сейчас пойду с вожатой говорить и завтра, с утра поеду. — Шурик, дождавшись молчаливого согласия пионерки, усадил её к себе на колени и обнял. — Я тут о чем попросить хотела. А может быть, ты будешь ждать меня не на том хуторе, а где-нибудь поближе? Мне десять километров пилить с этим огромным рюкзаком — вообще не вариант. — Ульяна даже немного надулась от грядущей перспективы одинокой прогулки. — Не могу. Если ты десять километров не осилишь, то о каком походе может идти речь? А так хотя бы в лагерь в случае чего вернешься. Да и представь себе, если завтра наши опять по деревням пойдут, а я тебя сижу жду? Неудобно выйдет. Я тебя целый день там ждать и так буду. — Парень, похоже, не унимался и весело поцеловал пионерку в щеку. — Иди побрейся. Как ежик ходишь, — немного скривилась девочка и показала пальцем на светлую, почти переходящую в бородку, щетину на лице парня. — Потом, все потом. С утра сбрею все эти заросли, обещаю, — он вскинул руки в миролюбивом жесте, словно сдаваясь, — а пока пошли, Ольгу Дмитриевну предупредим, что я завтра уеду.***
Ольга Дмитриевна, тем временем, уже готовилась ко сну. С недавнего времени она начала вести свой личный дневник, куда просто записывает события прожитого дня. Дай бог, когда-нибудь она будет со страхом читать это где-нибудь дома, в безопасности. Но смело можно было сказать, что делать она это начала просто чтобы крыша от всего этого не поехала. Нервы уже потихоньку не выдерживали. Поздно уже было. Одно плохо — спальных мест очень сильно не хватало. Валю пока укладывали спать со Славей. Вообще, помощница, узнав, что пережила маленькая девочка, старалась по максимуму окружить ту заботой и любовью. Постоянно пыталась отвлечь её от творящегося вокруг безумия. И вполне удачно. Как оказалось, она была весьма спокойным и рассудительным ребенком, что радовало. Второй Ульяны тут еще не хватало. С некоторым удивлением, вожатая подметила, как её отношения с помощницей давно перешли грань деловых отношений. Смело можно сказать, что теперь они вполне неплохо подружились. Только вожатая дописала последнюю строку, как увидела, что из хода мастерской вышел Шурик на пару с Ульяной. Странно. Похоже, и тут любовь цветет и пахнет. В последнее время, а особенно после ссоры, они вообще не отлипают от друг друга. Почти как Женя и Электроник. И кто только знать мог, что, почитай, бывшие враги вот так вот объединятся? Пионер сел перед вожатой и грустно вздохнул. — У меня все готово. Я завтра с утра выхожу. — Сложив руки домиком, сказал парень. — С утра, значит… — Немного обеспокоенно проговорила вожатая. — С ребятами попрощаешься или так пойдешь? Ты точно все приготовил? — Говорю же, готово. Несколько раз все перепроверил. И да, конечно, попрощаюсь. Дорога дальняя предстоит. Да и неприлично вот так молча уходить, — пожал плечами Шурик, оглядывая уже спящих друзей в зале. Ульяна, тем временем, решила не мешать и сразу направилась к своей кровати. Но вот кибернетик, взглянув на вожатую, заметил, что та как-то мнется, словно хочет что-то сказать, а на лице девушки появилась странная грусть и печаль. Парень взял вожатую за руку и кивнул, соглашаясь. — Саш*… — Голос Ольги Дмитриевны предательски дрожал. — Спасибо тебе. За то, что идешь к ретранслятору. Ведь если все получится, ты, считай, нас отсюда всех вытащишь… — Говорите так, словно я не вернусь. Все в порядке будет, успокойтесь. Считайте, что просто в долгий поход иду. — Парень резко прервал грустный монолог и похлопал её по плечу. — Но все же береги себя. Ладно, давай, иди спи. Тебе сил набраться надо. Я завтра с утра всех соберу.***
Ночь прошла, слава богу, без происшествий. Да и утро прошло в некой сумятице. Вожатая, дождавшись, пока подопечные закончат утренние процедуры и позавтракают, собрала их одной дружной гурьбой в главном зале и рассказала, что Шурик сегодня уйдет. Реакция последовала весьма странная. Ольга Дмитриевна ожидала, что пионеры будут грустить из-за его ухода. Но все было наоборот. Кибернетик подарил им надежду выбраться отсюда. Они радовались, а во взгляде их теперь читалось настоящее уважение к парню. Все они желали ему удачного похода, а главное — вернуться назад живым. Но это были не простые отговорки. Слова были теплы и искренни, словно первый день весны. Это даже тронуло Шурика, который не привык к вниманию такого рода. Но это был еще не конец. Искренне поблагодарив всех пионеров за слова, Шурик вновь уединился в своей мастерской. На этот раз переодевался и последний раз готовил снаряжение. Особенно был чуток в выборе одежды и обуви. Теплые берцы, походные штаны цвета оливы с легкими подштанниками, футболка и свитер. На верх была взята непромокаемая куртка-штормовка с глубоким капюшоном, которую отдал Электроник. На улице потихоньку начали бушевать по настоящему осенние холода, потому и одеваться надо было соответствующим образом. Рюкзак, спроектированный лично кибернетиком, хорошо распределял вес по спине, отчего нести все запасы было не так тяжело, как казалось. Ко всему этому была еще добавлена длинная веревка с комплектом карабинов и самодельное крепление для топора и винтовки. Специально, чтобы в случае чего быстро взять его в руки. Одно плохо: подсумок с противогазом болтался на поясе и ощутимо мешал. Только парень нормально оделся, как на пороге появилась Ульяна. Не одна. Вместе с ней были и другие члены его компании — Семен, Алиса и даже Электроник в компании молчаливой Жени. Порадовали. Увидев своего друга, хоть и в добром здравии, Шурик ужаснулся: болезненно бледный, осунувшийся и изрядно похудевший. Хоть и улыбался, но синяки под глазами выдавали его самочувствие. Хорошо, что на ногах уже. — Что, на выход уже намылился? — Весело сказала Двачевская, нагло отталкивая Шурика обратно в закуток мастерской. — Раньше выйдешь — раньше придешь, — парировал парень в ответ, проигнорировав жест девушки. — Да погоди ты… — очнулся Сыроежкин. — Мы не просто так задерживаем. Вдруг он заметил какой-то бумажный сверток, который Семен в руках мял. Так еще и Электроник что-то за спиной что-то прячет. Интересно, чего это они приготовили? Как оказалось, внутри свертка Персунова была фляга. Обычная такая, побитая жизнью алюминиевая фляга. Шурик отвинтил крышку и поморщился от запаха. Чистый спирт. Из медпункта украл, что ли? — Вот, в общем. Для дезинфекции. Вдруг поранишься. Да и если водой чистой разбавить, то и для внутренней очистки тоже сгодится, — улыбнулся Персунов, глядя на то, как друг цепляет подарок на пояс. — Спасибо. Сейчас холодно, эта тема как раз. Буду каждый день, считай, теперь дезинфицироваться. Странное, заговорческое молчание. А Электроник окидывал всю компанию странным взглядом, будто бы о чем-то их прося. — Ребят, выйдите на минутку. Мне поговорить с Шуриком надо, — весьма недвусмысленно указывая на выход, сказал Сыроежкин. Сделали это молча, перешептываясь между собой, мол, о чем это они говорить собрались. — Сань, помнишь, ты меня насчёт своих и Ульяниных документов просил подумать? — Электроник вытащил из-за спины небольшую сумку и вручил её в руки своего товарища. — Вот, держи. Я на самом деле догадываюсь, зачем ты два комплекта снаряги делал и зачем тебе эти документы. Ты же с ней вернешься к нам, да? — Конечно. Куда я без вас-то? Просто, понимаешь ли, она сама со мной вызвалась идти. Та и навряд ли пойдет. Я ей тут испытание такое выкатил — десять километров по пересеченной местности, с полным рюкзаком запасов. Сомневаюсь, что дойдет. А потому в лагерь вернется. И документы мне для совсем иного дела нужны. Серег, блин, я просто хочу сделать ей подарок! Больше всего она сейчас боится вернуться обратно в детский дом. Ей же восемнадцати еще нету! Понимаешь ли, если не будет этих документов, то юридически она будет мертва. А значит, что когда нас отсюда заберут, то мы сможем извернуться так, чтобы она смогла жить спокойно, не боясь ничего. А мои… А это уже мое личное дело, ясно? — Хорошо, хорошо. Теперь все ясно. Тогда не зря мы ту штуку вытащили. — Ты о чем? Какую штуку? Шурик, наконец, догадался взглянуть внутрь сумки. Там лежали вожделенные документы — его и её личные дела. Интересно, а кто же их свистнул? Но не это вызвало удивление. Там лежал тот самый украденный золотой браслет, который они взяли во время своего последнего похода в ближайшие деревни. Наверняка Сыроежкин предполагал, зачем Ульяна идет с ним, потому и решил таким своеобразным способом помочь ей. — С-спасибо. Серьезно. Ты очень сильно мне помог, — немного удивленно пробубнил Шурик, разглядывая свой браслет. — Забей. Давай, братан, покажи им, чего ты стоишь! — Сыроежкин похлопал друга по плечу и попытался встать, но вдруг скривился от вспышки боли в голове. В таком состоянии ему все еще было трудно одному передвигаться. — Же-е-е-нь, помоги, пожалуйста! Зашли все обратно, облегченно вздохнув. Ульяна жестом позвала Шурика в коридор, проигнорировав почему-то весьма ядовитый взгляд бывшей подруги. Отошла парочка немного вглубь тьмы тоннеля. Пионерка обняла чуть смутившегося парня и вдруг поцеловала в щеку. — Я приду. Обязательно, обязательно приду к тебе. Жди меня до заката.***
Холодно очень. Утро было пасмурным и ветреным. С заволокших небо мрачных туч капал раздражающий моросящий дождь. Ну хоть свежо. В нос бил яркий запах земли и палой листвы. Между полуголых деревьев с золотыми и багряными кронами витала мистическая молочная дымка. Немного гнетущая атмосфера. Лес словно готовился впасть в зимнюю спячку и потому все зверье молчало. Только дождевые капли били свою особенную, звонкую трель. Под стальными гусеницами мототягача громко хрустел лесной валежник, а двигатель танкетки был слышен за добрый километр отсюда. Шурик медленно, но верно продвигался до злосчастного рыбацкого хутора, где они сами первый раз повстречали одно из детищ Чумы. А в мыслях только одно: глупец. Сейчас он на самом деле жалел, что дал Ульяне даже пусть призрачную, но возможность с ним пойти в поход. Не нашел в себе сил прямо сказать ей твердое «нет». Дур-рак. Но точку рандеву уже нельзя было изменить. И очень, очень сильно надеялся, что девочка бросит эту глупую затею и останется в лагере, в безопасности. Остановился и переключился на холостой ход. Время бросить ретранслятор. Вытащил из рюкзака одну из множества запаянных пластиковых коробочек и включил. Загорелся красный диод. Работает все. И, с помощью небольшого гвоздя, прибил ретранслятор к дереву. Вечером состоится первый выход на связь с лагерем. Впереди его ждала самая настоящая неизвестность. Интересно, а что кроют на своих заснеженных вершинах те далекие сопки? Может быть, там какая-нибудь метеостанция? Хотя не, бред. Вряд ли бы туда установили такой передатчик, который так далеко сигнал пробивает. Или радиобашня? Тоже как вариант, но длинного, уходящего в небеса шпиля не было видно. А такие строения видны очень-очень далеко. Вскоре показались до боли знакомые пейзажи. Тягач вырвался из оков дремучего леса и выехал на то самое поле около рыболовного хутора. Пшено, похоже, не проросло. Мертвые, пожухлые ростки устилали землю болотным ковром гнили. Холода ли виноваты в этом? Или, может быть, просто поздно засеяли? И странная такая, мистическая тишина. Один только ветер в ушах свистит. Пионер вновь отпустил педаль газа и остановился. Достав из-за спины винтовку, тревожно оглянулся взглянул на хутор из оптического прицела. Никакого движения. Страшновато, конечно. Особенно если учесть, что они тут повстречали. Хорошо, что хоть Шурик не поддался на уловки хитрой твари и смог её прирезать. Вроде бы все тихо. Ни одной живой души в пределах нескольких километров вокруг. Даже странно чувствовать себя настолько одиноким. Даже мыслить чуть по-иному начинаешь от таких изменений. От сердца немного отлегло и, кибернетик, с неким содроганием, поехал дальше. Парень немного покружил на тягаче вокруг хутора и, нагло протаранив хлипкий заборчик, въехал во двор. Это место словно застыло во времени. Каждый предмет, каждая мелочь осталась все такой же, как и в ту злосчастную ночь. А непогода тем временем бушевать стала только сильней. Теперь уже лило как из ведра. Только бы не промокнуть — простудиться еще не хватало! Дабы не подвергать себя опасности заболеть, Шурик заглушил тягач и юркнул внутрь одной из покосившихся хибарок. Пахло сыростью и даже плесенью. Обстановка была так себе. Из мебели — только небольшой топчан и печка-буржуйка. Темно еще, хоть глаз выколи. Невероятно крошечное окошко давало очень мало свету. Пионер грустно вздохнул и вспомнил, что в соседнем доме, на таком же топчане, лежит труп какого-то бедолаги с дыркой в голове. Не по себе от этого немного стало. Надо было назначить встречу в каком-нибудь другом месте, честное слово! Шурик не стал ходить вокруг да около и, немного помаявшись со спичками, растопил печь. Благо, хоть дрова тут были. Решил чаю заварить. А тучи за окном только сгущались. По соломенной крыше бил дождь, создавая свою уникальную, гипнотизирующую мелодию. А треск поленьев в печи только дополнял эту музыку спокойствия. Тепло, сухо — что еще для своего маленького счастья надо? Шурик, глядя на то, как в котелке закипает вода, про себя молился. Молился о том, чтобы до заката его никто не побеспокоил.***
И куда только Алиса запропастилась? Именно этим вопросом Семен задавался уже почти добрые полчаса. Спирту из медпункта они взяли далеко не на одну фляжку. Чего уж тут врать — пили. Попрощавшись с Шуриком, всей компанией дружно собрались мастерской. Были все, кроме Ульяны, которая сразу куда-то ушла. Пили немного, да и то от скуки и безделия. Заодно и расслабились. Одно только «но»: после всего этого мероприятия Двачевская под шумок куда-то ушла. Только бы вожатая не спалила! Нагоняя уже не дадут, но мозг вынесут конкретно. Особенно его беспокоил тот факт, что она уже была весьма поддатая, так как и меры толком не знала. В зале, на кухне и даже в предбаннике бункера её не было — проверил уже. Вдруг в разум пионера ударила одна шальная мысль: она могла просто уйти из бункера! Как раз что-то про ≪проветриться≫ бубнила себе под нос тогда. Надо выйти, проверить. Семен вышел в главный зал и, убедившись, что Ольга Дмитриевна на пару со Славей и другими пионерами тихо играют с Валей, нагло прошмыгнул в соседний тоннель, ведущий к выходу в старом корпусе лагеря. Автомат все же взял с собой, так, на всякий случай. Оглянувшись по сторонам, открыл люк выхода. В лицо сразу ударил поток холодного и свежего воздуха. Зато от увиденного сразу легче стало: нашлась. Двачевская сидела в конце коридора у окна и, задумавшись, курила папиросу. Скрип люка потревожил девушку, заставив ту в испуге одернуться. Парень спешно вылез и, оглянувшись, подошел к ней. — Т-ты чего это вылезла-то? — немного сердясь, спросил парень. Алиса повернулась и смерила Персунова усталым взглядом. А вот пионер-то заметил одну печальную вещь: нет больше огня. Не было больше той самой искорки в её глазах. Словно сама её душа окрасилась в противный серый цвет. — На-до-е-ло, — вздохнула девушка, — Сё-ом, меня так всё заебало уже… Веришь, нет? Сидим там, как шпроты в банке, дышать даже нечем. Вот и вышла. Или ты против, что ли? Ответить ему было нечего. Ну не мог он как-либо ограничить её тягу к одной из основной человеческой ценности — свободе. Так же, как и Ульяне, ей сильно претили эти пыльные подземелья, подарившие им защиту от невзгод снаружи. Убрал автомат за спину и обнял девушку за талию, пытаясь её хоть как-то молча утешить и отвлечь от насущных проблем. Но взгляд парня невольно мимолетом скользнул по весьма откровенному декольте хулиганки. И она это заметила. Ухмыльнуться даже попыталась. — Нравится? — с некой отрешенностью в голосе спросила она, взяв его за руку. — Ты о чем? — немного удивившись, переспросил Семен. — Ну сиськи мои. Они тебе нравятся? — спокойным, даже почти холодным тоном ответила хулиганка. — Д-да, — робко и изумленно пробубнил парень, уставив свой взгляд в пыльный и грязный пол. — Сколько уже встречаемся, а из-за всей этой кутерьмы и пиздеца даже потрахаться с тобой по-человечески не можем, — грустно и с некой долей иронии изрекла девушка и взяла парня за руку. — Пошли. Для бедного Персунова её слова были словно ударом молота по голове. В голову моментально ударил гибельный восторг, а дремлющее до этого момента либидо моментально проснулось, напомнив о себе. Могла именно эта девчонка вот так вот, с пол-тычка, возбудить его. Но наконец проснулся разум, позволивший Семену взглянуть на себя и свои поступки со стороны. И результат его не только разочаровал, но и моментально охладил его пыл. Она пьяна. Не ведает, что творит. Может быть, и хочет, но это говорит её тело и инстинкты, а не разум. Да и, господи, Алиса сама по себе еще ребенок. Инфантильный, привязанный к эмоциям ребенок во взрослом теле. Хоть и переживший такое, что даже врагу не пожелаешь. И он сейчас если согласится, то просто ею воспользуется, словно какой-то игрушкой. А ведь все оно еще вернется… Не хотел парень, чтобы она себя чувствовала использованной. Добра же ведь только ей желал. — Нет. Давай пойдем обратно, пока нас вожатая не спалила, — твердо сказал пионер. — Т-ты чего. Импотент, что ли? — немного шокировано ответила Двачевская, даже застыв от ступора. — У меня там все в порядке. Просто это сейчас говоришь не ты, а алкоголь. — Персунов притянул к себе девушку и приобнял. — Ты потом мне за это еще сама спасибо скажешь. Да и ведь… не за сиськи я тебя люблю. И тишина. Только дождь за окном барабанил по стеклянным останкам разбитых окон. Алиса вдруг застыла, словно осмысливая сказанное, уткнувшись взглядом в пол. Семену надоело это. Но вдруг он увидел на её лице слезы и, прокрутив диалог в своей голове, моментально понял, почему они там появились. Одним только жалким словом он разрушил все её стереотипы и выдумки. Дал ей понять, что ему не нужно её тело, а нужна сама сущность Двачевской. Та душа, о которой все постоянно забывают, смотря только на лицо. Даже встречаясь с Персуновым, она так думала. А тут такой поворот, который просто поставил девушку в настоящий тупик. — Хватит слез, Алис. У нас с тобой все еще впереди и плакать не надо. Это тебе не к лицу. Пойдем лучше обратно к ребятам, пока не спалились. А я тебе чаю приготовлю, а то ты тут замерзла вся, наверно, — Семен аккуратно утер слезы и взял её за руку. — А ведь и в правду. Не идут.