Источник

Утро началось для всех по разному. Для Теодора Нотта с попыток успокоить мужа. Который не мог остановить рыдания, душившие его. Для самого Рона с ужасных воспоминаний, от которых он никак не мог отвлечься, успокоительное, которое заставил его выпить Тео, конечно очень помогло. Но вот только картинки воспоминаний, все равно, бесконечно всплывали перед глазами. Подросток не понимал, почему Нотт, не брезгует прикасаться к нему, почему с такой лаской и болью в глазах смотрит на него. Это все было так странно и неправильно, совсем не так, как он представлял себе. Не было ни криков, ни смеха, ни пренебрежения и жестокости. Не было ничего из того, что предполагал увидеть и услышать Рон. Реакция слизеринца не вписывалась в представление и ощущение себя. Подросток запутался, потерялся, не зная как теперь жить, как говорить и вести себя с Теодором. Слезы горечи, обиды и презрения к себе смешиваются с чувством страха и беспомощности, несправедливости окружающего мира и собственной немощности и слабости перед окружающими. Он понимал, что по всем законам логики, должен ненавидеть тех, кто надругался над ним, но... Ненависти не было, был Страх. Всепоглощающий, всесильный, заставляющий сжиматься, прятаться, вздрагивать от прикосновений. От которого не было спасенья, не было возможности скрыться. Чувство омерзения, гнусности и грязи вызывало собственное отражение в зеркале. А глаза Тео, что с такой болью и нежностью смотрели на него вызывали жалость к себе. Рон ненавидел чувствовать себя жалким, от этого становилось еще больнее и слезы, с жалкими всхлипами, все равно текли из глаз, как бы он не старался их сдержать. Как успокоиться, как взять себя в руки он не знал. И, наверное, если бы не еще две дозы чудотворного зелья, он не смог бы даже позавтракать. Слезы перестали литься полноводной рекой, но вот ненавистные воспоминания никак не хотели оставлять его в покое. Не хотели уступать место действительности. Вся надежда была на старшего супруга, без его помощи он явно не справится. Для Гарри и Северуса утро началось с ласкового и немного ленивого секса. Томные, ласковые поцелуи мужа заставляли выгибаться, стараясь прижаться ближе к столь желанному, твердому телу. Клыки, аккуратно царапающие нежную кожу, вызывали всхлипы и желание остаться в руках их обладателя до конца времен. Проникновение, такое медленное, что легко можно сойти с ума, от желания. Ласковый шепот Северуса, умоляющего не торопиться и дать насладиться каждым движением навстречу. Пальцы Гарри, впивающиеся в спину мужа при особо чувствительных толчках, от которых хочется сорваться на быстрый и жесткий темп. И понимание того, что именно так, медленно и нежно, сейчас хотят они оба. Изнывая от желания, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие друг другу. В этом занятии не было обычной, всепоглощающей страсти, голода и стремления обладать. Руки, сжимающие бедра, язык, вырисовывающий живописные узоры на круглом, уже довольно большом животике. Благоговеющий взгляд черных, словно сама бездна глаз, благодарящий, поклоняющийся, обещающий все, чего только пожелает обладатель двух изумрудов. Хочется выпить, осушить до дна и наполнить своей любовью. Стереть все преграды и уничтожить всё и всех, ради еще одного стона, еще одного подернутого желанием взгляда, еще одного "Мерлин мой, как же мне хорошо" сказанного с придыханием. Движения осторожные, но все равно властные, подчиняющие, клеймящие, собственнические. Такие, о которых давно мечталось. Любовь пропитала каждое движение, прикосновение, каждый взгляд и стон, сцелованый с красных и припухших от поцелуев губ. Последний толчок и Гарри не может сдержать крика-стона, срываясь в пучину наслаждения и утягивая за собой своего любимого, еще сильнее чем прежде, вампира. — Люблю тебя. Ты даже представить себе не можешь, как сильно. — тихим шепотом на выдохе, едва успевшего восстановиться дыхания. — Взаимно, малыш. — такой же тихий шепот и поцелуй в мокрый висок. Но хорошее настроение обоих было бесконечно испорчено, после разговора с молодой семьей Ноттов. Рон отказывался от каких-либо разбирательств, но Тео снова настоял на своем и ему пришлось подчиниться. Гарри долго пытался доказать Рону, что он ни в чем не виноват, что ни он, ни Тео, ни кто-либо еще не станут относиться к нему по другому, что для них он все такой же друг, однокурсник и любимый человек. Что он не должен считать себя шлюхой или кем-то подобным. Что ничего грязного или постыдного он не совершил. Что это не ему должно быть стыдно или страшно, а им — тем, кто посмел сделать это с ним. Родителей юных насильников, вызвали, самыми быстрыми совами, еще до завтрака. Как бы там ни было, но они обязаны быть в курсе произошедшего. И если с Финиганом все было более-менее понятно, все-таки мать ведьма, то вот как быть с родителями Криви долго решали. В конечном счете, было решено, все же пригласить их в школу, чтоб Гарри мог проверить наличие у них магических сил. Ведь не исключено, что хотя бы один из родителей, а возможно даже оба, были сквибами. А это значительно меняло дело. Для учеников и профессоров Хогвартса утро началось с шокирующего объявления директора: — Не так давно в нашей школе произошло возмутительнейшее происшествие. Было совершено нападение на студента, в следствии которого этот ученик получил множественные физические, а также психические повреждения. В связи с этим, мной было принято решение потребовать виру у напавших, на правах директора Хогвартса и следовательно, временного опекуна пострадавшего студента. Также сообщаю, что с сегодняшнего дня студенты, совершившие это преступление будут отчислены из нашей школы и их волшебные палочки, скорее всего, будут сломаны. К родителям этих студентов уже были отправлены совы с требованием явиться в школу на 10 утра. На этом все. Приятного аппетита. Как только Северус, сел зал загудел сотней голосов. Студенты всех факультетов обсуждали сказанное директором. Строились предположения как о самом происшествии, так и о личностях; виновных и пострадавшего. Гриффиндорцы возмущались особенно громко, уверенные в том, что напали на какого-то слизеринца. Их слепая ненависть к представителям этого факультета плохо поддавалась влиянию. А посему, многие даже не задумывались о том, что Снейп мог заступиться за кого-то другого. Слизеринцы перешептывались, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, однако любопытство было также не чуждо им, как и любым другим студентам. Но в отличии от красно-золотых, змей интересовала не столько личность потерпевшего, сколько тех, от кого директор потребовал виру. Они, как и все чистокровные, отлично понимали, что простым проклятием там не обошлось, а то, что их фамилии не были названы, смущало, если не сказать пугало, слизеринцев. В отличии от остальных студентов они прекрасно знали нрав и принципиальность своего бывшего декана. И прекрасно понимали, что если уж он вообще заговорил об этом, значит наверняка нет другого способа решить этот конфликт, либо же все произошедшее слишком ужасно. И тогда уж, ни для кого из них не было секретом, он не посмотрит на цвет галстука и накажет всех виновных со всей строгостью. В общем, интересно было всем и каждому. И лишь некоторые были совсем не рады узнать о том, кто же виноват и что с ними за это сделают. Минерва Макгонагалл была совершенно разбита. Она и так понесла уже не одно наказание, а от того, что сообщил ей Снейп хотелось просто взвыть. Как?! Как она могла снова так просчитаться? Это просто немыслимо. Все ее труды, все старания и стремления рассыпались прахом из-за проступка двух ее студентов. Чего ждать от супругов Поттер-Снейпов теперь, она не хотела, да и не могла даже представить. Такое уже не исправить простыми лекциями, а показательного наказания ожидать не стоит, никто не станет придавать огласке происшествие. Она вела двух студентов Грифиндора в кабинет директора, видя с каким недоумением они смотрят на нее, а сама жутко боялась переступить порог этого помещения. Ощутить на себе снова мощь магии Поттера не хотелось, от слова совсем. Родители малолетних преступников уже находились в помещении. Как и ожидал Гарри, родители Криви оказались сквибами, а это значит, что они с Северусом вполне могут передать право мести Нотту. Чего стоило Тео, привести Рона в директорский кабинет, знает только он. Ненависть к насильникам все сильнее разъедала душу юного слизеринца, с каждой упавшей слезинкой из глаз его солнышка. Сколько уговоров и сил он потратил, чтоб наконец увидеть долгожданный, совершенно не уверенный кивок головой. Но все изменилось, как только они вошли и Рон увидел своих обидчиков. Страх и отчаяние прогнала непередаваемая, лютая ненависть. Перед глазами снова пробегали фрагменты воспоминаний и в этот раз они не нагоняли тоску и панику, они разжигали пожар в чувствах гриффиндорца. Злорадная улыбка появилась на его лице, когда он подумал о том, что теперь эти двое будут в полной власти его супруга. Рука мужа скользнула по его талии и крепче прижала к телу Нотта. Уверенность в своих силах и понимание правильности происходящего сейчас, разлилось теплом в груди. Как только все разместились, Снейп произнес стандартную фразу передачи виры и Тео с готовностью ответил: — Принимаю! Это простое слово обрушилось, словно бетонная плита, на головы двух грифиндорцев. Их декан постаралась на славу и о том, что значит вира они знали. Да и поведение слизеринца явно говорило о том, что Рон был далеко не простым отреченным, а уж игрушкой слизней подавно не являлся. Глаза Криви наполнились ужасом, а сам он побледнел и вцепился в подлокотники кресла. Даже всегда злой как мантикора Снейп, не внушал ему сейчас такого ужаса, как глаза Теодора Нотта, обещающие медленную и мучительную смерть. Колин, как никогда прежде, осознал насколько сильно он ошибся, согласившись на предложение Финигана. Но, разумеется, никого сейчас не интересует ни чья это была идея, ни его душевные метания. Он был обречен. Финиган, казалось до сих пор не особо понимал, что они натворили. Ему казалось, что их поступок вполне объясним и даже вполне логичен. Такие как Рон всегда были доступны для любого мага. Потому, что как бы грустно это не звучало, но в любом мире выживает сильнейший, а Виз стал отреченным, следовательно это была его судьба. Еще мать ему рассказывала, что если маг добровольно отрекается от семьи, он осознанно выбирает себе жизнь жертвы. Жизнь и здоровье таких магов никогда и ни кем не ценилась, соответственно и наказания были лишь для галочки. В древние времена таких магов приносили в жертвы на алтаре рода. Гарри не особо следил за разговором проходящим в кабинете, больше его волновало собственное беспокойство. От куда оно взялось и чем было вызвано он не знал, но вот ощущение, что скоро что-то произойдет неминуемо усиливалось. Гарри прислушался к себе, пытаясь уловить предупреждающую нить, но ничего не вышло. Крик Симуса вывел его из задумчивости: — Ты не имеешь права! Он отреченный! Мы имели полное право так поступать с ним! — О каком праве ты говоришь?! На что вы имели право?! Насиловать, бить, унижать? Не давая даже шанса защититься. Или может вы имели право стирать ему память, лазя в его сознании? Он мой супруг! Моя Пара и никому не позволено его и пальцем тронуть! Завтра, после ужина, я смою вашей кровью боль, которую вы причинили моему Рональду! — На тот момент он не был твоим супругом. — На тот момент он был моим признанным партнером. Лишь то, что вы оглушили его, позволило вам прикоснуться к нему. Лишь то, что вы блокировали его магию, не знаю пока как именно вам это удалось, но не сомневаюсь, что вы мне сами об этом расскажете— на губах слизеринцами появилась предвкушающая улыбка. — Именно поэтому вы смогли к нему прикоснуться. Но поверь, вы заплатите за каждую его слезу, за каждый горестный вздох и печальный взгляд. Он мой! — Мистер Нотт... — Макгонагалл попыталась хоть немного смягчить приговор, но слизеринец не стал слушать ее. — Я в своем праве, профессор. А сейчас я бы хотел, чтоб они попрощались со своими семьями и мой домовой эльф доставит их в место, где они будут дожидаться своей участи! Именем наследника рода, я сказал! Магия озарила кабинет, принимая его выбор и осела черными ошейниками на шеях двух студентов. Мать Финигана взвыла, она, как и родители Криви, до самого последнего момента не верила в то, что ее сын виновен. Что он и правда мог совершить подобное. Но магию не обмануть, наследник Нотт действительно в своем праве. С этого дня и до момента, пока магия не посчитает их вину погашеной, её сын будет рабом этих магов. Как бы больно и страшно не было ей за своего ребенка, она ничего уже не могла сделать. Что лучше, спрашивала она себя, Азкабан и дементоры, или месть рода Нотт. Не зная, чего ожидать от слизеринца, не зная, на что он способен, невозможно сравнивать и выбирать. А ведь в самом начале разговора директор поставил их перед выбором. И она, и родители Криви тогда посчитали, что их дети невиновны, а значит магия не примет претензии слизеринцев. Как именно Нотт наказал их не узнал никто, вот только их страдания явно помогли Рональду пережить все случившееся с ним намного легче. Уже через неделю он смог снова посещать уроки и не вздрагивать от каждого прикосновения своего супруга. Хотя чужих он по прежнему опасался. Не возможно было представить, что такого парня как Рон можно было сломать. Но как оказалось, на самом деле он тоже был далеко не самым сильным и смелым человеком. Впервые в жизни Рон благодарил судьбу. Его муж оказался просто потрясающе хитрым и настойчивым магом. Сначала гриффиндорцу пришлось переступать через себя для того, чтобы выполнить его волю. Но по прошествии нескольких минут, он с наслаждением и нескрываемым презрением на лице, мстил своим обидчикам. Тео отдал их ему, а сам устроился в мягком кресле и с удивлением наблюдал за происходящим. Что только не заставлял Рональд их делать, что только не пришлось им вытерпеть. Унижения, насилие, боль, избиение, жуткие темные чары и даже пара непростительных заклятий. В мести новоиспеченный Нотт был страшен. Теодор с гордостью смотрел, как страх сменяет злость, как Рональд принимает и с наслаждением пользуется силой, которой его наградила родовая магия. От бывшего предателя крови семьи Уизли, в его лучике не осталось практически ничего. Теперь он был именно тем, кем должен быть его младший муж. Надменный, гордый, сильный маг, который знает и чувствует за своей спиной силу рода. Его любовь, его жизнь. Прошло еще несколько дней, а беспокойство все росло. Гарри начал часто уходить в себя, пытаясь разобраться, что же его тревожит. Северус пытался выяснить, что же творится с его мальчиком, но Гарри отговаривается, ссылаясь на то, что сам пока ничего не понимает. Между тем, Хогвартс жил своей обычной жизнью. Занятия, походы в Хогсмит, соревнования по квидичу. Жизнь студентов была обычной и насыщенной. Пророк освещал перемены в политике Англии. Законы менялись, упразнялись и редактировались. Министр подал в отставку не объясняя своего решения, но пронырливая Рита Скиттер как-то смогла узнать правду. Очередной утренний выпуск Пророка имел эффект взорванной бомбы. Как стало известно общественности: министру пришлось покинуть свой пост! Совет Лордов внезапно вспомнил о своем предназначении и выразил свое недовольство. Кардинальные изменения также не обошли и всего министерства. Многие отделы закрывались, вместо них образовались новые. Чиновники тряслись от страха в ожидании очередных проверок. Общество бурлило. Многие были недовольны такими изменениями. Апофеозом всего этого стал очередной выпуск Пророка с громогласным заголовком на первой странице: "Королевская семья вновь заняла престол Магический Англии! Кто те маги, которые считают себя правителями? Есть ли доказательства их права на трон." В статье не было ничего конкретного. Рита вспоминала, какие рода могли наследовать корону Англии, кем были и как правили последние правители. Как и почему власть перешла к министерству. Также сообщалось о том, что в последнее время многие теневые, или как еще их называли тёмные магические расы, последнее время стали проявлять все большую активность. Как писала Скиттер, гоблины напрочь перестали прислушиваться к министерству. Они отказывались обслуживать старых клиентов банка без неких процедур. Чего именно требовали гоблины от родовитых магов, осталось тайной. Но вот все, кто до этого не проходили проверку крови не могли сделать вклад, или открыть сейф в их банке. Рита задавала вопрос: могли ли эти события быть связаны между собой? И если могли, то как же маги, желающие занять престол, могли уговорить неподкупных и своенравных гоблинов? Гарри не успел дочитать статью под авторством неизменной Скиттер, как защита замка оповестила о гостях, ожидающих у ворот. Поттер переглянулся с супругом и оба пошли к незванным посетителям. Любопытные студенты кинулись было за ними, но один строгий взгляд черных глаз директора, отсудил их интерес. У ворот школы их ждали семь представителей вейл. Гарри пристально вглядывался в лица, прислушиваясь к их силе. Вот оно. То, что так долго волновало его, наконец свершилось. Вейлы пришли явно не с миром. Они пришли требовать и были готовы на все, ради достижения своей цели. Не успел Гарри как следует обдумать только что открывшуюся ему истину, как одна из представительниц их гостей заговорила: — Мы рады видеть Вас, источник. — Здравствуйте, что привело Вас к нам? — Северус с недоверием посмотрел на говорившую. — Мы пришли за тобой, лорд Принц. Мы пришли, чтоб забрать тебя в твой новый дом, твою новую семью. — надменно произнесла вейла, выпуская свою магию пытаясь зачаровать своим голосом и ароматом. — Вы забываетесь мисс! Северус мой супруг! Он признан моей матерью и обществом! И вы не смеете так говорить с ним! — Гарри, как и всегда, когда дело касалось зельевара, быстро выходил из себя. — Этого не может быть. — недоверчиво воскликнула еще одна из вейл. — Он не может быть Вашим супругом. Он был обещан нам! — Кем было дано обещание?! — Поттер просто поражался наглости этих созданий. — Кто посмел давать вам какие либо обещания насчёт моего супруга?! — Его дед, через месяц после его рождения, заключил магический договор с одной из наших семей, в котором давал согласие на его брак с представительницей нашего народа. Вот, ознакомьтесь. Она недовольно протянула Гарри свиток. Гарри прочитал его и передал Северусу. С одной стороны вейлы были бы в своем праве, если бы он был обычным магом, а не истинным вампиром, светочем сына Смерти. Даже его полукровность не спасла бы его от этого брака. А ни с кем другим магия бы не подтвердила брак, еще и откатом ударила бы за своенравность. Но вот то, что его свекровью-тещей являлась не ведьма, а Морана все меняло. Признаный смертью супруг ее сына не сможет с кем бы то ни было вступить в брак, какая бы не была договоренность раннее достигнута, какой бы договор не был заключен, даже если это контрактный, министерский брак. Даже простой контракт на вынашивание ребенка не сможет быть благосклонно принят ею. Никто, кроме Истинного партнера, не сможет выжить при соитии. Сила партнера убьет любого, кто не является его супругом в глазах Бледной Госпожи. Северус просмотрел договор и возмущенно поднял бровь. Гадкий Октавиус, сколько еще неправильных и глупых поступков он совершил? Со сколькими из них придется еще разобраться? Сколько еще гадостей он смог сделать для него? Как можно было, в предверии войны, пообещать своего единственного наследника, надежду рода, отдать в другой род? Как можно было обречь свой род на гибель? Да еще и не просто в другой род, а другому народу. Ведь вейлы, кем бы их не считали маги, далеко не так просты, как кажется. Маги придумали себе выдумки про то, что у них может быть только один, истинный партнер. Вейлы же не спешат разочаровывать их, они забирают себе поистине сильных и достойных магов, оставляя людей жить дальше в своих заблуждениях. Эта раса коварна и хитра, они никогда не отдадут то, что считают своим. Октавиус Принц, отец его матери, отказавшийся от своей дочери, выгнавший ее из рода, но не отрекшийся от внука. До смерти матери, Северус считал, что не имеет никакого отношения к роду ее отца. Дед никак не помогал и не вмешивался в дела ее семьи, в жизнь внука. Тогда, после смерти единственной, кто искренне любил его, Северус с непониманием и злостью смотрел на дорого, с лоском одетого мужчину, лет 60-65 на вид, неожиданно оказавшегося на пороге его дома. После требования переехать в Принц Менор и, наконец, вести себя как наследник рода, а не далекая пародия на мага, Снейп разозлился и наговорил кучу гадостей своему, как оказалось, деду, поклявшись, что ни за что не станет жить с ним под одной крышей. И он сдержал свою клятву. Сам добился всего чего хотел, сам выбрал свою судьбу, сам совершал ошибки и справлялся с неприятностями. В конце концов он самостоятельно выжег кровь отца магла и стал истинным вампиром. Чуть не погибший при ритуале принятия сущности, самостоятельно снявший с себя все обеты и клятвы. И лишь после смерти деда, он принял род под свою руку и переехал в родовой менор. А сейчас оказалось, что ушлые гоблины все же не во всё посвятили его. Хотя возможно, они сами не знали об этом договоре. Жаль, что он сжег портрет Октавиуса, не став слушать старого интригана. Но и Вейлы ничего не смогут сделать. Магический брак, признанный не только Магией но и Смертью, это не та преграда, которую можно как то обойти. Он не оставит своего Гарри, не откажется от него и их ребенка. Глаза налились тьмой, клыки показались из под верхней губы, а когти опасно блеснули в лучах солнца обсидиановыми иглами. Вампир был взбешён, он желал крови и давно кинулся бы в бой, если бы не железный контроль над разумом. Гарри хмуро улыбнулся, в этот раз они попытались взять больше, чем смогут унести. Хотя и легко они не сдадутся. Но раз уж он решил прибрать трон к рукам и выйти из тени, то не станет лишним, поставить на место всех желающих. — Сожалею, но вы опоздали. Видите ли, мы с Северусом уже состоим в браке. К тому же я ожидаю ребенка. — Министерский брак не является преградой. — нагло заявила все та же вейла. — Во-первых, представьтесь! Вы разговариваете не с безродными маглокровками! Во-вторых, у нас магический брак! — Припечатал вампир, срываясь на угрожающий рык. — Меня зовут Натана, я глава клана Вивьен. Вы были обещанны нашему роду, а именно моей сестре Мираниель. — ранее говорящая вейла растеряно представила девушку, стоящую рядом. — Как такое возможно? Договор магический, засведетельственный магией. — Но даже если так...— прервала ее размышления несостоявшаяся супруга зельевара — Даже если вы, каким-то образом обошли договор, мы имеем право на наследника рода Принц. — Вы переходите все границы! Вы не получите моего ребенка. Вы не получите никого, кто имеет отношение к роду моего супруга! — не выдержал Гарри. Да как они смеют!? Он, их повелитель, их надежда, их судья! А эта... наглая особа, смеет протягивать свои корявки к его еще даже не рожденному ребенку?!! Сила вихрями закружилась вокруг него, развивая волосы и пугая ударами молний в землю, возле ног в миг преобразившихся вейл. Теперь на них смотрели не милые красавицы, а разъяерённые воительницы. Такое поведение существ, еще больше разозлило супружескую пару истинных правителей. Северус угрожающие зашипел, поднимая руки, собирая в ладонях силу. Гарри блеснул глазами и оскалился. — На колени, вейлы! — тихий но четкий приказ и сила сына смерти, далеко не мягко обрушилась на магических существ, посмевших разолить его. — Вы и весь ваш народ, отныне и на века, не заберете ни одного мага или магическое существо в свои рода, без искренней, взаимной любви. Не посмеете ни лестью, ни обманом, ни своими чарами получить для своего народа ни одного парня, девушку, мужчину или женщину. С этого момента все магические договоры о браках, не несущие в своей основе любви и не подтвержденные до этого момента, не имеют больше силы. Именем Источника Магии и сына Мораны, я сказал!! Раскат грома и тихий, посторонний голос: — Принимаем твое желание. Да будет так! Не став больше слушать побелевших, испуганных девиц, Гарри вышвырнул их за пределы антиаппарационного барьера и закрыв ворота, приник губами к губами своего супруга. Поцелуй любимых губ их вкус и нежность, обьятья родных рук, как и всегда дарили спокойствие и умиротворение им обоим. — Я тебя никому не отдам. Ты МОЙ, только мой. — жаркий, надломленный шепот юноши, в губы вампира. — Я никуда от тебя не уйду, не оставлю вас. Я твой, точно так же, как и ты мой.