Журавль

      Сэм оглядывается вокруг, осматривая странную... платформу? Нет, вокзал. Из белого мрамора и затянутый туманом, словно облака опустились на землю. Обрывки путей, как будто кто-то начал прокладывать дорогу, но внезапно позабыл, потерянные в тумане скамьи, широкие, как реки, с изящными ножками-лапами - сразу видно, что старинные. И потолки, которых не видно... вместо которых высокое-высокое небо, также утопающее в тумане. Какое странное место. Как он сюда попал?              Сэм помнил, как сложил последний бумажный журавлик, написал на его крылышках цифру, от всей души желая... и... уснул?              Шаги отдаются легким шорохом, шлепанье подошв быстро теряется, вряд ли разносится далеко. Сэм идёт вперёд, не слишком понимая, что ему делать, да и зачем, но, самое главное, в этом странном месте ему совсем не больно! Мальчик не сразу это осознаёт, но когда понимает...              - Ееехууу! - Смех звонкими осколками разносится по платформе, отражаясь от каменных стен.              Он носился по мраморным плитам, не замечая ничего вокруг, чувствуя такую лёгкость... Он уже и забыл каково это - просто двигаться и не чувствовать боли, дышать полной грудью... Забытое ощущение. Прекрасное ощущение. Как будто из спины выросли огромные-преогромные крылья с лебедиными перьями и тянутся, взмахивают, шелестят успокаивающе, обещая подхватить и унести в вышину по первому зову.              Если это сон, то он не хочет просыпаться.              В своей игре и радости он не сразу слышит негромкие шаги. Из тумана вырос молодой мужчина в широкой хламиде, как у волшебников из сказок мамы. Туман облизнул темные одежды и стек назад, заклубился за спиной, послушным псом ожидая команды.              При виде мальчика он остановился, на лице возникло откровенное недоумение. Данное место - памятное даже спустя столько лет - никак не ассоциировалось с кем-то столь радостным и... молодым. Ребенок...              Сэм, заметив его, тоже остановился.              Струна натянулась, невидимые музыканты замерли и подались вперед, вслушиваясь в каждое еще не сказанное слово. Здесь и сейчас вершилось нечто весьма важное, нечто серьезное и судьбоносное - не стоит бояться данного слова.              Мужчина ничем не напоминал Сэму знакомых до последней морщинки у глаз врачей. Если бы кто-то спросил мальчика сейчас, он бы сказал, что перед ним - темный маг из фэнтезийных книг. С темными волосами, бледной, словно никогда не бывавшей на солнце кожей и невероятными темно-зелеными глазами - как малахит на маминой заколке. Тот тоже переливался на солнце и казался глубоким-глубоким, как океан. Только вот взгляд у мужчины усталый, больной, а в виски вгрызлась изрядная доля седины.              Под длинным чёрным плащом с откинутым капюшоном и широкими рукавами - что-то среднее между плащом волшебников и военной формой - высокие сапоги со шнуровкой и толстой подошвой, как у героев комиксов, плотные штаны и темно-зеленая туника. Но, что больше всего привело в восторг Сэма, так это ремешки, пояски и какие-то загадочные крепления, про которые немедленно хотелось спросить, а еще лучше - потыкать пальцем, чтобы проверить на прочность. К сожалению, мама относила подобные расспросы к разряду бестактных, заставляя проглатывать.              А жаль.              От плавного движения бледной руки с щелчком отпала крышка часов-"луковицы", потемневших от времени. Мужчина узнал время и чему-то довольно кивнул.              - Здравствуйте! - мама учила быть вежливым в любой ситуации. Тем более, мальчику кажется, он знает, кто стоит перед ним. - Простите за грубость, но вы... Смерть?              Мужчина напротив, кажется, теряется от вопроса, потому что несколько долгих секунд недоуменно хлопает глазами, и лишь потом на губах расцветает бледная улыбка.              - Как меня только ни называли, но вот Смертью...              Не Смерть? А кто тогда? Сэм уверен, что всё-таки умер, потому что в жизни так легко и просто не дышится.              Смерть... нет, Сэм всё-таки будет считать его именно Смертью, как-то устало и потеряно проводит рукой по своим волосам. И предлагает присесть, кивая на одну из мраморных лавочек, выступивших из тумана.              - Малыш, а ты сам-то, кем будешь?              - Меня зовут Сэмюэль Уитвики. А вас?              У Смерти же должно быть имя? В любом случае, надо обязательно узнать, как обращаться к такому важному собеседнику, который забрал у Сэма боль.              - Гарри Поттер, но можешь звать меня просто Гарри.              Имя слишком обычное, на взгляд Сэма, но, в самом деле, кто он такой, чтобы понимать, что именно нравится потустороннему существу, а что - нет.              - Вы меня заберёте, да? - спрашивает он.              - Заберу? - Смерть так странно удивляется.              - Ну, я ведь сложил тысячу журавликов и загадал желание. Мне сказали, что оно обязательно исполнится! Я захотел умереть, - поясняет Сэм. - Вы же за этим пришли?              Гарри хочется провести ладонью по короткому, наверняка мягкому ежику каштановых волос мальчика - того определенно стригли машинкой на скорую руку. Не должны дети столь спокойно рассуждать о собственной смерти, особенно такие маленькие. Сам он не думал о смерти в одиннадцать, не думал об опасности и в двенадцать, он просто шел спасать Джинни. Он всегда спасал, выживал, карабкался, и только потом, в спокойной обстановке, до него доходило, как велика была вероятность навсегда оставить этот мир. Но никогда не искал смерти, не желал ее, хотя, наверняка, как предок Игнотус, если бы встретился, пошел бы под руку, как со старым другом.              Война изменила его.              Но этот мальчик не знал войны. Только боль.              И журавлики... Какое необычное совпадение...              - Знаешь, - говорит волшебник. - Я тоже сложил журавликов. Правда, не совсем тысячу. Их складывали ещё до меня — я лишь закончил последнего. И тоже загадал желание, - длинные пальцы бездумно теребят цепочку часов, взгляд рассеянный, и маг вдруг кажется на десяток лет младше, совсем еще школьник, как те старшие ребята, что приходили в больницу со сломанными или вывихнутыми конечностями. Сэм видел их иногда в коридоре.              Наверное, это нормально для Смерти - выглядеть не на свой возраст, но так удивительно, что он тоже складывал журавликов, что Сэм не удерживается, спрашивает с любопытством:              - А что Вы загадали?.. - спохватывается, хлопая себя по губам. А вдруг Смерть обидится? - Если это, конечно не секрет?              - Секрет? - мужчина будто выплывает из своих мыслей. - Да нет, какой уж там секрет... - он смотрит на мальчика своими удивительными зелёными глазами. - Я загадал обычную жизнь. Простую и, может быть, в чем-то скучную. Чтобы у меня были семья и друзья, которые смогли бы смотреть на меня как на обычного человека, а не на... - он иронично усмехается. - Смерть.              Однажды бабушка сказала, что те, кому много дано, у кого есть деньги, власть и сила, чаще всего не рады этому, они страстно нуждаются в обычных вещах. Тогда маленький Сэм не понял половину сложных слов, но запомнил - больно уж загадочно мерцали глаза бабушки, даже спицы перестали мелькать в узловатых пальцах. Он запомнил, а теперь вот понял.              Наверное, мужчине напротив него очень много дано, раз он желает такого простого.              А Смерть с невероятными глазами, неожиданно серьезно спрашивает:              - Почему ты хочешь умереть?              Он спрашивает просто, без болезненного любопытства, которое обычно металлической губкой для посуды проходится по коже. Сэма злили все эти глупые, ненужные расспросы посетителей их крыла. Как они могут понять, если ни разу не ощущали?!              Но в глазах мужчины мерцает сочувствие и понимание. И еще что-то такое, от чего перехватывает дух, а слова сами льются с губ, их подхватывает неосторожный ветер. О врачах, о неудобной койке, о мягкой подушке, что так легко дается в зубы, о боли, искрах под веками. О маме и ее яблочных пирогах, об ухоженном газоне папы и даже маленьком щеночке Моджо, который ждет его дома и пока что похож на личинку Чужого, а не на приличную собаку. Сэм рассказывает о том, какие фейерверки они запускали с папой и какой обалденный мятный соус к индейке готовит его мама. Рассказывает и сожалеет о том, что все отравлено больничной пустотой, стерильностью белоснежных коридоров, химическим запахом обезболивающих, пропитавших каждый дюйм его тела.              Под конец он утыкается в сильное плечо мужчины и тихо просит:              - Заберите меня, пожалуйста.              Забрать? Маленький, но такой сильный духом... Гарри в его возрасте таким не был.              Это нечестно, это так нечестно! Несправедливо! Не для того он сражался с монстром, убивающим детей без жалости, чтобы самому в одно не самое прекрасное утро стать таким же.              Конечно, он утрирует, здесь ситуация другая, но для его совести это малое утешение.              Он подхватывает лёгкое тело, сажает себе на колени тихо плачущего мальчишку — Мерлин, а ведь он младше Тедди! - и задумывается, машинально поглаживая выпирающие тонкие-тонкие позвонки и ребрышки. Должен быть какой-то выход, способ помочь. Кто еще может совершить невозможное, как не Гарри Поттер?              Собственное желание уже кажется не таким важным. Нельзя думать о себе, когда на руках со слезами на глазах просит о смерти ребенок.              - Ну, тише-тише. Не надо так...              Мальчишка жмется, как замерзший воробышек в поисках тепла, и трогательно доверчиво смотрит влажными глазами.              Мысли крутятся в голове, выход есть, Гарри точно знает это, просто пока что не может никак нащупать в водовороте идей. В противном случае, его бы не было здесь. Древняя магия связала их, загадавших такие разные, но в то же время такие похожие желания. Оно у них на самом деле одно на двоих — они хотели покоя.              Время на этом призрачном вокзале субъективно. Может, минул всего час, а, может, пролетела вечность, когда, отсеяв все глупые, нереальные и невозможные варианты, маг нашел тот единственный, что подходил их ситуации - улыбка обозначила победу разума.              - Эй, малыш, как насчёт одного весьма интересного предложения?              - Предложения? - Сэм шмыгнул носом и чуть отодвинулся, тем не менее, вцепившись в плащ изо всех сил хрупких пальчиков - выпускать теплого, уютного, ласкового Смерть не было ни малейшего желания. А ну как он растворится, решив не иметь дела с сопливым, хнычущим ребенком?              - Да, предложения, - важно кивнул Поттер, уже не сдерживая радости. - Я знаю, что с моей стороны это очень нагло и, наверное, чуточку нечестно, поэтому ты можешь отказаться, я пойму. - Он усмехнулся и как-то так залихватски улыбнулся, что вмиг стал похож на папу, когда тот решил сделать маме подарок и полез на крышу, чтобы украсить её цветами. - Давай поменяемся?              - Поменяемся? - Сэм не сразу понял, о чем идет речь, и удивленно заморгал. - Чем?              - Жизнями, конечно, - мужчина внимательно посмотрел на него. - Я не могу забрать тебя, потому что это будет неправильно. Мне некуда идти, но моих сил хватило бы, чтобы родиться где-нибудь заново. Оказавшись здесь, я так и хотел поступить, - признался он. - Но раз уж бумажный журавль связал и познакомил нас, почему бы не воспользоваться такой встречей?              - Вы... - Сэм удивился. - Хотите вместо меня? Занять моё место?              - Да, - честно и открыто признался Поттер. - Я займу твоё место. Конечно, это не совсем честно, ведь вместе с твоим телом я получу твою семью, твоих маму и папу. Ты можешь отказаться и вернуться обратно, но, малыш... Признаюсь откровенно, там ты не проживешь и года, болезнь все еще будет в тебе. Если же согласишься, обещаю подыскать хорошее, главное, здоровое тело. Я не мойра, плетущая судьбу, но заплатил достаточно, чтобы иметь на это право.              Сэм прикусил губу. То, что говорил Смерть... Казалось таким необыкновенным... Выздороветь, пусть и в другом теле, а, может быть, в другом мире...              Мама и папа... Он ведь на самом деле давно попрощался с родителями. Как Саманта - добрые медсестры долго смеялись, мол, нашли друг друга Сэм и Сэмми. Она стала лучшим другом Уитвики, несмотря на то, что была старше. В последние две недели жизни она вообще запретила родителям приходить к ней, разговаривая только по телефону.              - Я хочу, чтобы они запомнили меня другой, не такой, как сейчас, - качала она лысой головой. Без бровей, с желтоватой, как воск, кожей, она выглядела поделкой музея мадам Тюссо. - Они знают, что у меня не все хорошо, но не хочу, чтобы они видели каждую стадию, как я умираю медленно, шаг за шагом. Лучше уж раз - и все.              Сэм задышал тяжело, уткнулся лбом в мягкие складки.              - А если... если я соглашусь, мое тело...              - Оно выздоровеет, - кивнул волшебник.              - И мои мама и папа...              - Никогда не поймут, что это была подмена, если только ты не попросишь сказать им.              Сэм замотал головой.              - Нет, не попрошу. Просто... ты же позаботишься о них? Приглядишь?              Его мама и папа получат живого, здорового сына вместо будущего трупа. Саманта, будь у нее такая возможность, наверняка бы согласилась - она очень любила семью. И Смерть ведь на самом деле добрый, он точно сумеет сделать маму и папу счастливыми.              - Обязательно, - клятвенно заверил мужчина, и Сэм довольно кивнул.              - Тогда я согласен!              Страшно, как же страшно умирать и уходить, но... В то же время в груди горело предвкушение чуда, ожидание, какое бывает только на Рождество возле пушистой зеленой елки.              Маг прикрыл глаза, а в следующий момент распахнул - они полыхнули яркой зеленью, как подсветил кто изнутри.              - Нашел! Это оказалось довольно-таки просто. Но мир чудесный, тебе понравится, - он зарылся в сумку. - Держи, так я буду чувствовать себя спокойнее.              На колени Сэму легла мягкая темная ткань, как у одежды Смерти. Она складками упала на пол, обволокла теплом, щекотным где-то под ребрами.              - Второй плащ. Я делал его как подарок крестнику, но он вынужден был уехать раньше, чем работа была завершена. Уверен, тебе пригодится больше. На самом деле, у него множество полезных свойств. И еще... - он задумчиво поводил кончиком указательного пальца по губам, но затем все же кивнул. - Бродяга!              Возле ног Смерти закрутилась серебристая поземка - звездная дымка. Из нее, косолапо переваливаясь с лапы на лапу, вышел иссиня-черный щенок, похожий на маленького медвежонка. Умные темно-синие глаза мимолетно скользнули по мальчику, а затем преданно уставились на волшебника.              - Познакомься, это Сириус. Когда-то - мне кажется, будто прошло немало столетий, - усмехнулся мужчина, почесывая млеющего под незатейливой лаской щенка, - он был моим крестным. Вернее, душа моего крестного переродилась в этого вот милашку. Вообще-то, считаю достаточно закономерным: Сириус при жизни умел превращаться в собаку. Он не помнит этого, как и человеческой жизни, но... Его лучшие качества остались неизменными: верность, преданность, доброта, ум, - в голосе прорезалась тоска, но мужчина встряхнулся. - Он будет тебе лучшим защитником и другом.              - Н-но... а как же вы? - внезапно оробел Сэм. Крестный... близкий человек...              - Его я забрать с собой не могу, все же он не принадлежит мне, - пальцы мимолетно скользнули по кольцу на безымянном пальце левой руки. - Но могу переместить в другой мир. Здесь со мной он тоскует, хотя не понимает почему. Там ему будет лучше. С тобой - определенно.              Сэм смущенно зарделся: приятно, когда такое существо хвалит ненавязчиво. Смерть улыбнулся, потрепал-таки ежик волос.              - Ну, что, готов?              - Д-да.              - Значит, начинаем.              Проложить дорогу душе мальчика оказалось на удивление легко - та сама легла под ноги звездной дымкой. Щенок, пару раз обернувшись, потрусил возле нового друга. Гарри глубоко вздохнул, чтобы прогнать жжение из глаз. Не стоит, Сириус на самом деле будет счастливее не здесь.              Сколько раз он поражался, отыскав единственную важную душу в теле животного, изначально преданного, задуманного верным другом... но он не мог оставить Сириуса, его душа томилась, тосковала по тому, чего уже не могла достичь. По их связи, по их дружбе, коротким разговорам и просто похлопыванию по плечу. Никакая ласка не могла заменить этого.              Сириус позаботится о Сэме, полюбит его, если понадобится, жизнь отдаст за мальчика - хотя Гарри, если честно, предпочел бы, чтобы обошлось без этого. Они станут вместе расти, взрослеть. И просто жить.              Волшебник еще раз вздохнул, кольцо на пальце ободряюще подмигнуло, как бы намекая на уже проложенную тропу. Палочка в кобуре на предплечье тянула в путь, а переделанная под плащ Мантия гладила плечи, словно в обещании защиты.              Дары Смерти остаются с Повелителем до самого конца, они смотрят не на тело - на душу. Отныне маленький Сэм Уитвики станет новым Повелителем.              Что ж, Гарри не привыкать.              Это поможет ему оздоровить тело и сделать пока еще незнакомых Джуди и Рональда счастливыми, как обещал.              В последний раз оглянувшись на призрачный вокзал, волшебник ступил на предназначенную тропу.              Чтобы очнуться через пару мгновений в больничной палате и еле успеть спрятать палочку и кольцо под подушку от слишком бдительных медсестер.              Добро пожаловать в новый мир, Гарри Поттер!              С возвращением, Сэмюэль Уитвики!