You crucify yourself Look what's happened baby
Новость о том, что Майкрофт Холмс умер, потрясла Лондон. Джеймс Мориарти, стоя напротив закрытого гроба, выглядел мрачнее тучи. Он принимал соболезнования от пришедших попрощаться людей, благодарил каждого за поддержку или просто молчал. В его глазах застыла тревога с нотками непонимания и несогласия. Впрочем, это было не только с Мориарти. Многие не хотели верить, что Майкрофта Холмса больше нет. И лишь стоило показаться в толпе Чарльзу Милвертону, как Джеймс стремительно и молча покинул церковь. Тяжёлый взгляд Чарльза прожигал ему спину. Джеймс спешно вернулся домой. Ни водители, ни охрана пока что не задавали лишних вопросов о его положении (они же с Майкрофтом не успели пожениться), и этим стоило воспользоваться. Джеймс вбежал на второй этаж, прошёл в свою комнату, достал чемодан, бросил его на кровать и принялся спешно собирать вещи. Нужно было сбежать, пока оставалась такая возможность. Прощаться с роскошью, конечно, не хотелось, но и ждать, пока его достанет Чарльз, тоже. Он понял, что опоздал, когда внизу раздались два выстрела. Джеймс вздрогнул и обернулся к двери — оба охранника мертвы, догадался он. Сейчас прибегут ещё двое, остальные же были в церкви, у гроба. Как он и предполагал, раздалось ещё два выстрела. Джеймс спешно стянул чемодан на пол, затолкал его под кровать и сел, стараясь принять самый спокойный вид. Когда в коридоре раздались тихие размеренные шаги, он снова вздрогнул. По виску скатилась капля пота, когда демонстративно медленно повернулась ручка. Дверь неспешно отворилась, и Чарльз Милвертон, войдя в спальню, приветливо улыбнулся. — Убегаешь от меня, Джеймс? — спросил Чарльз и закрыл за собой дверь. — Куда собрался? — С чего ты взял? — Джеймс говорил как можно более спокойно. — Чемодан ещё не собрал или спрятал? — Чарльз... — Что, «Чарльз»? — В голосе Милвертона послышалось разочарование. — Как был ты дрянью, Джим, так и остался. — И почему же? — В его голосе послышалась обида. — Почему же... Да, почему. Знаешь, а я и правда в какой-то момент был готов принести весь мир к твоим ногам, — с сожалением признался Чарльз и театрально выдохнул. — А теперь что? Не готов? Чарльз ответил не сразу. Вместо этого он прошёл в спальню, по-хозяйски осмотрелся, провёл пальцами по стоящим на полке книгам, кивнул своим мыслям и раскрыл шкаф. Шкаф, из которого многие вещи Джеймса уже перекочевали в чемодан. Всё было понятно без слов по пустующим полкам. Чарльз хмыкнул, захлопнул дверцу и подошёл к окну. Сложил руки за спиной, вскинул голову и ненадолго замер. — Не готов, — сказал Чарльз после паузы. — Ты же снова попытался меня кинуть. Сначала с Мораном, потом с Холмсом. Приполз, когда он врезал тебе как следует. Джеймс поджал губы. Ему не нравился этот разговор, но и сказать ничего против он не мог. Передёрнув плечами, Джеймс виновато опустил голову. Чарльз всё понимал и сам, без лишних слов. Джеймс понимал тоже — его убьют. Убьют и обыграют, как самоубийство. Вот ирония!.. Он же уже разыгрывал своё самоубийство, но только для Морана. Теперь же всё будет по-настоящему — Чарльз любил доводить дела до конца. — Ты убьёшь меня? — тихо просил Джеймс. — С чего такие выводы? — Чарльз развернулся и взял с полки маленькую фигурку нэцкэ. — Охрану ты уже убил. Слушай, давай ты примешь во внимание всё, что я сделал для... — Для кого? — весело спросил Чарльз. В ту же минуту он рассвирепел, сжал в руке фигурку и бросил её в стену. Та ударилась, разлетелась на осколки, и Джеймс вздрогнул. — Для меня?! — Для тебя! — нервно ответил Джим и вскочил на ноги. — Да, для тебя! Я мог попросить у Майкрофта убежище, но не сделал этого! — Что?.. — переспросил Чарльз и рассмеялся. — Ах ты, грязный омега... шлюха... — Закрой рот, — решительно перебил Джеймс. — Этот грязный омега принёс власть к твоим мерзким липким рукам. Цени это, Чарльз! — Ценю... — Чарльз пренебрежительно поморщился и несколько раз кивнул. — Очень ценю, мой дорогой. Ценю твои многочисленные обманы, измены и предательство. Ты стал жалок, Джим. Расклеился после знакомства с этим... с Мораном! Ты изменился, разве не видишь? Ты стал скучен, бледен, ты — жалкая тень былого дерзкого прекрасного себя! — Не можешь простить мне? — Джеймс гордо вскинул подбородок. — И что же? Найдёшь себе другого омегу? — Уже нашёл! — весело ответил Чарльз и дважды стукнул по двери. Повернулась ручка, дверь приоткрылась, и в комнату вошёл уже знакомый Джеймсу Рудольф. Тот самый Рудольф, омега, которого отверг Моран. Тот самый Рудольф, который в итоге Морана соблазнил. Тот самый Рудольф, который разрушил все надежды и мечты Джеймса. И этот самый Рудольф сиял. Он, гордо задрав голову, уже не походил на того наивного и робкого юнца, которым предстал во время круиза. Он был опасным молодым хищником, и сейчас одним лишь взглядом насмехался над ненавистным Джеймсом Мориарти. В эту минуту сердце рухнуло вниз. Джеймс смотрел на Чарльза и Рудольфа и отказывался верить своим глазам. Его снова променяли на этого скучного дешёвого омегу?.. — Да ладно... — Джеймс нервно рассмеялся и покачал головой. — Кто угодно, но только не этот! Посмотри на него, Чарльз, он же... — Зато у него идеальная репутация, — ответил Чарльз. — После того, как Лондон подчинится мне, я должен буду выходить в свет только с достойными людьми. В данном случае это Рудольф, а не ты. Впрочем... могу тебя не убивать, а оставить жить в качестве моей домашней игрушки. — Серьёзно? — усмехнулся Джеймс. — Ты не шутишь сейчас? — Нисколько, — ответил Чарльз и услышал, как хмыкнул Рудольф. — Не волнуйся, дорогой, ты тоже сможешь с ним позабавиться. Слышал о новой моде, когда омеги играют с омегами? — Ты не посмеешь... — прошептал Джеймс и качнул головой. — Ты не посмеешь! Я ради тебя убил Майкрофта Холмса! — Это я! — ещё громче крикнул Чарльз и ткнул себя пальцем в грудь. — Я убил Майкрофта Холмса! А ты просто трусливая жалкая крыса, живущая на мои деньги! — Ты хотел сказать, на мои деньги? — уточнил Джеймс. — Потому что твои счета пусты. — Что? — не понял Чарльз. Он некоторое время молча смотрел на Джеймса, затем достал из кармана телефон, быстро что-то проверил и замер. На него в тот момент было страшно смотреть. Чарльза всего трясло. Он дрожал с головы до ног, сжимал и разжимал челюсть и смотрел на Джеймса таким взглядом, словно ещё немного и убьёт его. Рудольф даже отступил на пару шагов и сжался: видимо, он успел ознакомиться со взрывным характером своего альфы. — Сука... — процедил Чарльз. — Крыса, ублюдок, верни мне всё! — Вернуть что? — спросил Джим и склонил голову набок. — Деньги, которые были украдены или отняты шантажом? Так они не твои. Чарльз сжал кулаки. Убрав телефон, он сказал: «Сейчас я научу тебя разговаривать с альфой» и двинулся к Джеймсу. Тот отскочил, но Чарльз выверенным движением схватил его за горло, сжал до хрипа и бросил на кровать. Он навалился сверху, продолжая душить и бить свободной рукой сопротивляющегося Джеймса, и кричал: — Скажи, где мои деньги! Сейчас же! Говори! Говори! — Ты сам признался! — выкрикнул Джеймс, когда смог вдохнуть. Пихнув Чарльза в живот, затем и в пах, он воспользовался заминкой, прикрыл лицо и добавил: — Ты убил Холмса! — Убил! И тебя убью! Джим торжествующе улыбнулся. Только тогда Чарльз замер. Он всё понял, но было слишком поздно. Чарльз резко распрямился, глянул в сторону двери и позвал охрану, но никто не откликнулся. Было подозрительно тихо. Внезапно раздался звон разбитого стекла, и Чарльза отбросило одним метким выстрелом. Джеймс, закашлявшись, вскочил на ноги, отошёл от него и растёр шею, но тут Рудольф достал из кармана складной нож. Кажется, он решил, что если они проиграют, то и Джеймсу жить не стоит. — Не советую! — предупредил Джеймс и примирительно поднял руки. — Стреляет Моран. И он не промахивается. — В меня он не выстрелит! — заверил Рудольф и увереннее сжал нож. В ту же секунду пуля пробила его плечо, Рудольф закричал и повалился на пол. Внизу раздался тяжёлый топот ног. Дверь распахнулась, в спальню стали вбегать вооружённые полицейские под руководством инспектора Лестрейда. — Мы не думали, что Милвертон рискнёт прийти во время похорон, — признался он и ободряюще похлопал Джеймса по плечу. — Совсем обнаглел! — Не то слово, — хрипло ответил Джеймс, потирая шею. — Я тоже удивился, мы же готовили встречу в аэропорту. Впрочем, признание у вас есть, это главное. — Да, и не только оно. Теперь они оба сядут надолго. Хотя, у Рудольфа ещё есть шанс искупить вину. Чарльз шипел от боли и яростно смотрел на Джеймса, когда его скрутили, вывели из спальни и потащили вниз. И только когда он увидел живого и здорового Майкрофта Холмса, его гнев сменился ужасом. Затем осознанием. Он всё понял: их ссоры с Джимом и побои, всё это было розыгрышем. Всё это было продумано Мориарти — месть и компенсация за всё. Когда его зажали в машину, Милвертон видел, как Джим подошёл к Майкрофту и крепко его обнял.***
— Суд состоится со дня на день, — сказал вечером Майкрофт, заходя в гостиную. — Уверен, Милвертон получит пожизненное за государственную измену, покушение на убийство и вымогательство. Рудольф уже даёт показания против него, намеревается попасть под программу защиты свидетелей. Джеймс отложил газету на круглый журнальный столик и поднял на Майкрофта задумчивый взгляд. Он ничего не сказал, лишь кивнул, словно не мог поверить, что всё наконец-то закончилось. Он проследил за Майкрофтом взглядом, но тот даже не взглянул на него: он прошёл к письменному столу, достал из ящика бутылку виски и плеснул немного в бокал. Джеймс тихо сказал: «И мне», и Майкрофт передал второй бокал ему. Это был тяжёлый месяц. Практически каждый день Майкрофт и Джеймс разыгрывали при свидетелях бурные ссоры, а вечером Джеймса (не без удовольствия) бил Моран, чтобы оставлять на его лице, шее и плечах правдоподобные синяки. Майкрофт от этого отказался сразу: он, хоть и был альфой, не понимал, как можно бить омег. Спустя две недели Джеймс пришёл к Милвертону, показал уже пожелтевшие синяки и признался, что ошибся, когда доверился Майкрофту, и они вернулись к первоначальному плану с отравлением. Пока Милвертон праздновал победу, Джеймс подкупил доктора Калвертона Смита, чтобы он достоверно «умертвил» Майкрофта (усыпил, на самом деле), обдумал свой побег и прикинул, что Милвертон нагонит его в аэропорту. Именно там Джеймс собирался добыть от него признание. И всё же он загнал Морана на крышу соседнего дома. На случай, если Милвертон не станет тянуть до аэропорта и придёт в особняк Майкрофта. Так и вышло. Его счета Джеймс обнулил заранее (когда-то сам наполнил, сам же и обчистил), а Шерлок и Джон связались с жертвами шантажа Милвертона и уговорили их, в случае его ареста, дать показания против него. Все были при деле, и Джеймс удивился тому, как просто всё провернуть, когда ты не один. — Я в твоей схеме понял всё, — сказал Майкрофт, сделав очередной глоток. — Счета Милвертона ты заранее обнулил, но... там не всё. — Тебе показалось, — отмахнулся Джеймс. — Я передал вам абсолютно всё. Ложь. Конечно же, ложь. Джеймс не мог оставить себя без подушки безопасности, и часть средств сохранил на своих резервных счетах, о которых никто кроме него не знал. В конце концов, он не мог быть на сто процентов уверен, что благосклонность Майкрофта вечна. Это не было недоверием — Джеймс по опыту знал, как это бывает. Милвертон тоже когда-то обожал и боготворил его, клялся в любви и обещал всё самое лучшее. Верить альфам было нельзя. Майкрофт улыбнулся, поставил бокал на стол, неспешно подошёл к дивану и сел рядом с Джеймсом. Он посмотрел на него с теплотой и едва заметной грустью. В его взгляде было что-то такое, от чего у Джеймса защемило сердце. Стало тревожно, от волнения даже пересохло в горле. Определённо, их ждал серьёзный разговор. — Уезжай, — мягко сказал Майкрофт. — Всем объявим, что наш намечающийся брак был фикцией для поимки изменников. Ты станешь героем. — Что? — Джеймс поморщился и тряхнул головой. — Это из-за денег Милвертона?! Ну, оставил я себе на чёрный день... — Боже правый, Джеймс, конечно же, нет! — перебил Майкрофт. — Сделаем вид, что я этого не слышал. — А почему тогда? Что я сделал не так, почему ты гонишь меня?! — Ты... — задумчиво сказал Майкрофт и опустил голову. — Ты и Моран. Мне с этим ничего не сделать. — Между нами ничего нет, — уверенно сказал Джеймс. — Вспомни, с каким удовольствием он ставил мне синяки! — Нет ничего и есть всё одновременно, Джеймс, — согласился Майкрофт. — Я понял это в тот день, когда мы столкнулись с Мораном дома у Шерлока. Вы так ненавидите его... потому что вы не с ним. Вы предназначены, судьбу не обмануть. У Морана к вам то же самое. Он может сколько угодно делать вид, что презирает вас, но это не так. — Он же предал меня! — сказал Джеймс. — Предал! Обманул! Изменил! А теперь и ты туда же! Просто выгоняешь меня?! Джеймс резко встал, раздражённо прошёлся по комнате вперёд-назад, нервно растёр плечи. Он истерично рассмеялся, чувствуя, как к глазам подступают слёзы отчаяния и обиды. Он опять, снова оказался никому не нужен. Стоило ему довериться, как его тут же вышвыривали. И всё же терять Майкрофта не хотелось. Только с ним, в этом доме, он обрёл покой и уважение. Только здесь, впервые за многие годы его приняли как равного. Его ценили, уважали и любили, и Джеймс за свою жизнь научился ценить именно это. Нет, Майкрофта он отпустить не мог. Джеймс задумался, подошёл к Майкрофту, опустился на колени у его ног и задрал голову. Он смотрел в его глаза и вкладывал в свои слова максимальную искренность: — Я тебе не изменю! Никогда в жизни! Ни с Мораном, ни с кем либо ещё! — Я знаю, но тебя сломает наш брак, — ответил Майкрофт. — Ты этого ещё не понимаешь. — Я ненавижу Морана! Клянусь, ненавижу! Давай убьём его? Ты и я! Убьём! Или вышлем из страны! Майкрофт молчал. Он ничего не говорил, давая время Джеймсу осознать истину. Он просто смотрел в его глаза и ждал. Чем дольше Джеймс всматривался в него, тем сильнее понимал — Майкрофт прав. Моран будил в нём что-то такое, от чего трепетало сердце. Он злил, бесил, раздражал, не оставлял равнодушным, он был ядом в его чистой крови. Майкрофт был прав: Джеймс думал только о Моране. Когда они находились рядом, его физически становилось плохо. Его лихорадило, мутило, а от волнения всё плыло перед глазами. Последний месяц окончательно извёл Джеймса, но он надеялся, что Моран уедет и всё закончится. А всё только начиналось. — Это сильнее меня, Майкрофт, — признался он шёпотом. — Я делал всё, чтобы полюбить тебя, но меня так сильно тянет к нему! Я ненавижу его и головой понимаю, как это глупо, но это как магнит! Не пойму, что это... — Предназначение. — Так помоги мне! Помоги избавиться от этого! — И я помогаю, но иначе, — мягко ответил Майкрофт. — Твой путь не со мной. Вы с Мораном получили великий дар в виде предназначения и всё разрушили. Вы должны это исправить. Поэтому я отпускаю тебя, Джеймс. Я очищу твоё имя, ты сможешь всё начать сначала. Можешь стать кем захочешь, где угодно, весь мир у твоих ног. Ты свободен. Впервые в жизни, Джеймс, ты по-настоящему свободен. Майкрофт наклонился и с силой сжал его руки. Он сморгнул влагу с глаз, и Джеймс переплёл их пальцы, прижался губами к его запястью. Они так и сидели, молча прощаясь. Вместе они могли бы достигнуть очень многого, но судьба решила иначе. Всё решило предназначение. Джеймс собрал вещи на следующий же день. За ночь он всё обдумал и покидал дом Майкрофта без сожалений. Лишь по самому Майкрофту (по их беседам и вечерам, по его тихому голосу и колким шуткам) он уже скучал. Переступая порог особняка, Джеймс решил, что всё начнёт сначала и уж точно не здесь. Оставит в прошлом унижения от альф, Морана, его семью, Милвертона, даже Майкрофта и всё то светлое, что он сделал для него. Ступая в серый туман мрачного Лондона, под холодные капли дождя, стуча чемоданам по брусчатке, он растворился в утренней мгле, чтобы никогда не вернуться снова.***
Себастьян долго не решался подойти к дому Холмса. Примерно час он мялся вокруг, ходил вперёд-назад, наворачивал круги по парку, а когда всё же подошёл и назвал своё имя, удивился, что его ждут. Себастьян шёл по длинному коридору следом за одним из охранников и думал, что обезумел. Он собирался прийти к Майкрофту и предъявить свои права на Джеймса! Он, конечно, подозревал, что сам Джеймс ему за это глаза выцарапает, но врать самому себе он больше не мог. Он хотел вернуть Джеймса. Хотел вернуть всё то, что у них когда-то было. Хотел снова заслужить его доверие и любовь, снова окунуться в круговорот тех потрясающих эмоций. За обман и то время, которое он провёл в тюрьме, Себастьян Джеймса давно простил. Всё же, он сам был виноват: поддался на Рудольфа, изменил. Он был наказан по заслугам, и теперь мог всё это оставить в прошлом. Правда, выступить против другого альфы было серьёзным шагом. Особенно против Майкрофта Холмса. И всё же Себастьян не боялся: он был готов на всё, чтобы вернуть Джеймса. Да, между ними теперь было куда больше неприязни, чем симпатии, но Себастьян верил, что если они попробуют начать сначала, всё получится. Надо будет долго говорить, затем проводить время вместе, заново привыкать друг к другу, выстраивать доверие, и Себастьян был к этому готов. Более того, он был уверен, что убедит и Джеймса. Майкрофт принял его в своём кабинете. Никогда прежде Себастьян не видел такого порядка: книги стояли корешком к корешку, по одной ровной линии, на столе всё лежало симметрично, нигде не пылинки, и даже шторы на окнах были раздвинуты идеально равномерно. Себастьян осмотрелся, затем вынул руки из карманов, одёрнул куртку и наконец-то сел на стул напротив письменного стола. Майкрофт оторвался от бумаг и смерил его долгим внимательным взглядом. — Что вы хотели, полковник? — спросил он. — То, что я хотел, довольно дерзко прозвучит, — признался Себастьян. — Поэтому попрошу вас не арестовывать меня, не хочу больше сидеть ни за что. Давайте поговорим, как взрослые люди. — Вы хотите поговорить о Джеймсе, — догадался Майкрофт и улыбнулся. — Почему же это дерзко? Джеймс свободный молодой человек и... — Свободный? — оживился Себастьян. — В каком смысле «свободный»? Майкрофт загадочно улыбнулся. Он отложил ручку, откинулся на спинку кресла и посмотрел на Себастьяна так, как обычно смотрят на неразумных детей. От этого взгляда сделалось неуютно. Себастьян нервно поёрзал, но взгляда не отвёл — он ждал ответов. — В прямом, — наконец-то ответил Майкрофт. — Я отпустил его. — Вы его отвергли, — усмехнулся Себастьян. — Нет, я его отпустил. Он, хоть и может сам выбирать альфу, имеет предназначение. И это, увы, не я. От этих слов сердце, казалось, пропустило удар. Себастьян замер, задержал дыхание, и давление ударило в голову. Значит, их предназначение с Джеймсом ещё было сильно?.. Сильно настолько, что отпугнуло другого альфу?.. Осознав это, Себастьян засиял. Он тихо рассмеялся, прикрыл ладонью рот и качнул головой. — И где он? — спросил он, стараясь унять дрожь. — Где Джеймс? — Я не знаю, — честно ответил Майкрофт. — Джеймс собрал вещи и уехал, проигнорировав все мои советы... Он своевольный, гордый и свободный. И сейчас он может быть где угодно, полковник. Я знаю лишь то, что он покинул Лондон. — Понял... — произнёс Себастьян и встал. — Значит, я могу идти?.. — И куда вы? — с интересом спросил Майкрофт. Себастьян улыбнулся. Он посмотрел в сторону окна, на опускающиеся на город туманные сумерки и уверенно ответил: — За Джимом. — Вы его не найдёте. — У меня впереди вся жизнь. И... — добавил Себастьян уже на выходе из кабинета, — спасибо, мистер Холмс. Он ушёл, а Майкрофт улыбнулся. Уже второй человек навсегда покидал Лондон, пропадая в вязком холодном тумане. Полковник Моран даже не забрал из номера отеля свои вещи. Он просто исчез, словно его никогда и не было.