И огонь встретил бензин

You said you’d leave this

      Все те несколько дней, которые Джеймс провёл в семье Холмс, Шерлок не переставал присматривать за ним. Омегу принимали как родного, настроение у всех было хорошим, и только Майкрофт становился с каждым днём всё мрачнее, одолеваемый рабочими проблемами. Поначалу Шерлок тихо ликовал, ведь в таком настроении брат не подпускал к себе никого, огрызался и говорил гадости; грозило достаться и назойливому омеге. Но Джеймс внезапно поставил шах и мат: под едкий комментарий Шерлока о том, что это крайне глупая затея, он заварил Майкрофту чай и отнёс в его кабинет, отрывая будущего супруга от работы. К удивлению младшего Холмса, омегу никто не выгнал, на него не накричали, и Джеймс ещё долго пробыл в кабинете за закрытой дверью. Омега словно поглощал собой весь негативный фон, выделяемый Майкрофтом, стал громоотводом и, как бы невероятно это ни звучало, полноценной парой.       — А вот это уже не нравится мне, — сообщил Шерлок Джону, когда они стояли на веранде и неспешно курили. — Нужно придумать достойную причину для отъезда и найти твоего приятеля Морана. Он многое бы прояснил.       — Это только из-за ревности к брату? — нахмурился Джон, удивляясь тому, что прежде его просьбы не были услышаны. — А я-то думал, что ты найдёшь полковника, потому что я попросил.       — Нет, не из-за ревности, — поморщился Шерлок. — И я услышал твою просьбу, просто всё не так просто, Джон. Когда ты сказал о Моране, я вспомнил, что на том круизном лайнере у Джеймса Мориарти был спутник. Тогда я не обращал на всех этих людей никакого внимания, ведь был занят расследованием, но после твоей просьбы, наведя справки, я внезапно узнал, что спутником Мориарти был сам Чарльз Милвертон.       — Ну да... — подтвердил Джон. — И что в этом такого?       — О, ты не знаешь кто это, Джон.       — Газетный сплетник, богач и хвастун. Всё я знаю. Ах да, его газетёнки ни ты, ни я не читаем.       — Нет, нет, нет! — Шерлок развернулся, сжал плечо супруга и перешёл на шёпот: — Чарльз Милвертон — это акула. Никто не может дать ему отпор, никто и не пытается. В Англии нет человека, способного остановить это отвратительное существо. Ты видел акул в лондонском аквариуме, Джон? Наблюдал, как они медленно плавают, бесстрастные, с мертвыми глазами? Таков Милвертон. Я со многими имел дело, мне попадались психопаты, террористы, серийные убийцы. Но внутри у меня все цепенеет лишь от Чарльза Огастеса Милвертона*. Тогда, в круизе, я вёл дело, и меня не волновало, с кем там находится Милвертон, но теперь это многое меняет!       — Вроде как Милвертон помогал Джеймсу найти пару, — согласился Джон, замечая привычное рабочее возбуждение Шерлока. — Потом возник Моран, ну, у них там... Я обещал молчать, это врачебная тайна, и я бы ничего не сказал тебе, если бы полковник не пропал. У них случилась интрижка.       — А после этого Джеймс Мориарти, — перебил Шерлок, активно жестикулируя, — оказывается рядом ни с кем-то, а с моим братом. К тому же, я подозреваю, что Мориарти имеет намного большее отношение к криминальной сети Милвертона, чем можно было предположить изначально. Милвертон — шантажист, он играл в другие игры, а тут вдруг криминал! Паутина, сеть, преступления! Всё это началось с момента их знакомства с Джеймсом, а теперь, пока Мориарти занят Майкрофтом, всё стихло. Уверяю тебя, Джон, это не просто так.       — Неужели Майкрофт не заметил бы того же, что и ты? — спросил Джон. — У него охрана, да и сам он...       — Никто из тупых агентов Майкрофта даже не подумает рассмотреть в омеге врага! Для них любой омега это озабоченный идиот, ищущий лишь альфу и секс. Но Джеймс Мориарти вовсе не обычный недалёкий омега, обеспокоенный наличием пары и семьи, он другой. Он словно альфа в шкуре омеги, и этого никто не видит. А сам Майкрофт мог решить, что Милвертон просто подлизывается, вот и сватает ему всяких разных. В общем, Джон, нужно найти Морана. Если полковник пропал, то это только подтвердит мои теории. Вероятно, он уже мёртв.       Джон мрачно нахмурился и отвёл взгляд. Он и сам часто думал о том, что надежды на то, что Моран жив, почти нет.       Родители Шерлока были удивлены спешному отъезду сына и его пары, а вот Майкрофт не удивился. Лишь в очередной раз высказался о невоспитанности младшего брата и вернулся к работе. Чета Холмс в тот же вечер отправились по приглашению к соседям, и Джеймс оказался предоставлен самому себе. Рана на щеке поджила благодаря стараниям миссис Холмс, лишь синяк приобрёл неприятный жёлтый оттенок, но Джеймс больше не ощущал себя уродом. Он погулял по дому, посидел в библиотеке, а потом, заскучав, переступил порог кабинета Майкрофта. Тот поднял на него любопытствующий взгляд, но сразу же вернулся к экрану ноутбука. Под глазами Майкрофта уже образовались синяки, лицо осунулось, и усталость всё сильнее брала верх над его организмом.       — Вот тут ошибка в расчётах, — сказал Джеймс, обойдя его со спины и указав пальцем в нужную строку, а другой рукой обнял Майкрофта за плечи.       — Меня пугает ваш интерес к моим делам, — спокойно ответил Майкрофт, но ошибку исправил и накрыл руку омеги своей рукой.       — Я просто хорошо разбираюсь в цифрах. Чего вам бояться? Кому я могу слить эти данные?       — Милвертону?       — Оу. — Джеймс отстранился, отошёл от альфы и усмехнулся. — Я избегаю его, если вы не заметили.       — Это и смущает, — ответил Майкрофт, закрывая ноутбук. — Ничего не получается.       — Я могу помочь вам с проверкой этих данных, но только утром, — предложил Джеймс. — А сейчас вам надо поспать.       — Джеймс, раньше я как-то справлялся и без вас, — миролюбиво ответил Майкрофт, встал и приблизился к омеге.       — Никогда не отвергайте помощь, — попросил тот. — Сделать вам массаж? Вы ужасно выглядите, сэр.       В тот момент Майкрофт готов был послать Джеймса к чёрту с его до дрожи возбуждающим «сэр». Позже он расслабленно прикрыл глаза, откинувшись в кресле, а Джеймс старательно разминал его затёкшие плечи, шею, стараясь расслабить и разогнать кровь. Майкрофт распрямил спину, доверяясь сильным, но осторожным рукам, наслаждаясь непривычным теплом другого человека. Он подпускал Джеймса ближе всех других людей, настолько ближе, что даже не узнавал себя.       В какой-то момент Джеймс наклонился, прикасаясь губами к мочке чужого уха до мурашек, затем к шее; рука омеги скользнула по груди Майкрофта, к животу и паху. В этот момент Майкрофт решительно перехватил его руку, болезненно сжал, резко поднялся и отвесил Джеймсу оглушающую пощёчину.       — Я же говорил вам! Меня не привлекает близость! — раздражённо прикрикнул он, отталкивая его. — Особенно с таким, как вы! Вы вообще...       Джеймс не дослушал. Развернувшись, он стремительно покинул кабинет, всё ещё ощущая жар от удара. Немного успокоился он только на улице, когда сел на ступени дома и глубоко вдохнул бодрящий ночной воздух. Ему осточертела эта жизнь, когда каждый альфа имел право ударить, толкнуть или пнуть его. Где каждый не считал его личностью, только потому что он — омега. Даже Майкрофт Холмс охотно переступил свои манеры и принципы. Идеальный мир Джеймса Мориарти был миром без альф.       Щека горела, напоминая о его положении. Всегда быть зависимым, принадлежащим, почти вещью. И если многих омег это устраивало, то Джеймса только тяготило. Он не понимал, почему и за что родился не альфой. Распределение было несправедливым, ведь вся жизнь зависела банально от того, кем ты родился.       — Простите меня, Джеймс. — Обычно спокойный голос непривычно дрогнул. Майкрофт опустился рядом с Джеймсом на ступеньки, и омега попытался встать, но тот решительно удержал его за руку. — Вы не понимаете...       — Чего же я не понимаю? — Джеймс посмотрел в его глаза, не скрывая обиды. — Я поверил, что вы другой! А вы... на все мои попытки помочь и что-то сделать, я получаю отказ или даже пощёчину, но ведь ничего плохого я не сделал! Может, вы не в курсе, но бить омегу надо, когда он лезет к чужому альфе. А вы вроде как хотели стать моим.       — Джеймс...       — Вы оскорбили меня! Что значит «с таким, как вы»? Ах да, я же не чист! Идите к черту, Майкрофт.       Джеймс вырывал руку и встал, направившись к двери. Он уже успел замёрзнуть, да и общество Майкрофта стало ему настолько неприятным, что не было сил находиться рядом. Обида застилала сознание: сначала Карл, потом Себастьян, Чарльз, а теперь и Майкрофт. Все они заслуживали мести.       — Я хочу вас! — крикнул вслед Майкрофт, и Джеймс остановился, уже успев открыть дверь. — Хочу и не знаю, как это скрыть!       — Но зачем скрывать? — Джеймс обернулся, выжидающе смотря на альфу.       — Я же обещал, что не трону вас, — с грустной улыбкой пояснил Майкрофт. — Это же часть нашего договора.       — Допустим, — согласно кивнул тот, — но я сделал шаг, значит, я не был против.       Майкрофт замялся и отвёл взгляд. Выдохнув, он устало потёр лоб и ответил:       — Я не хочу, чтобы вы были обязаны это делать, только потому, что мы...       — Майкрофт, вы, наверное, не так умны, как я думал, — не сдержался Джеймс. — Я никогда не делаю того, чего делать не хочу. Это был взвешенный шаг взрослого человека, а не похотливого омеги. Но вы...       — Я стар для вас, — перебил Майкрофт.       — Да, у нас разница в пятнадцать лет! — согласился Джеймс. — И что? Вы погрязли в своих комплексах, но это не повод распускать руки. Вы не имеете права меня и пальцем трогать! Запомните это раз и навсегда, Майкрофт, предупреждаю в последний раз!       Джеймс вернулся в дом, громко хлопнув дверью. Его всё ещё потряхивало от волнения: сказалась и обида, и осознание того, что он только что угрожал самому Майкрофту Холмсу. Омега угрожал альфе, что было практически преступлением. Джеймс зажмурился и тихо выругался. Всё его чёртова несдержанность!..       — Напротив, имею, — раздалось за его спиной. — Имею полное право, Джеймс, потому что вы омега. Но, — Майкрофт неспешно приблизился и обошёл Мориарти, заглядывая в его глаза, — мне нравится, когда вы так говорите. Я не вижу в вас омегу, Джеймс. Вы альфа.       Джеймс замер, удивлённо смотря в глаза Майкрофта. Тот внезапно приблизился, и его руки легли на талию омеги, чуть сжимая. Он притянул его к себе, прижавшись губами к щеке, и было в этом жесте что-то трогательно осторожное и нежное. Джеймс почувствовал в себе отклик: казалось, что он почти простил Майкрофта. Чтобы дать понять это, он осторожно положил руки на его плечи и сжал пальцы. Объятия Майкрофта стали сильнее и смелее.       — Я слишком давно мечтаю об этой ночи, — прошептал Майкрофт, гладя его спину.       — Зачем мечтать? — спросил Джеймс. — Если можно это получить.       — Я так давно не был с омегами, — признался Майкрофт. — Не хочу причинить вам боль, делать что-то не так.       — Я вам помогу. Но сначала извинитесь!       Майкрофт отстранился, изумлённо смотря на него. Джеймс смотрел на него так же смело и решительно, даже гордо. Немного поразмыслив, Майкрофт покачал головой, улыбнулся и вновь притянул к себе омегу.       — Простите меня, Джеймс, — произнёс он. — Обещаю вам, что впредь никогда не посмею ударить вас или оскорбить. Мой альфа в обличии омеги.       Улыбнувшись удовлетворённо и почувствовав приятную дрожь от такого прозвища, Джеймс утянул Майкрофта в его спальню. Поначалу тот вёл себя излишне робко: его пальцы подрагивали, когда он раздевал Джеймса или прикасался к нему, он запинался и смущался своего же возбуждения. Тогда Джеймс решительно усадил его на кровать, а сам устроился у него на коленях и обхватил ладонями бледное лицо.       — Расслабьтесь, — попросил он. — Почувствуйте меня.       — Джеймс... — Майкрофт жадно вдохнул его запах.       — Да что с вами? — Он опустил руку, погладил альфу по бедру и перевёл пальцы на выпуклость под его брюками. — Знаете, не замечаю у вас никаких проблем, чтобы так волноваться!       — Джеймс! — В голосе Майкрофта послышался укор.       — Я этого хочу, — прошептал Джеймс, придвигаясь и прижимаясь к его груди. — Правда хочу, не сомневайтесь.       — Вы такой красивый, — прошептал в ответ Майкрофт, и этот комплимент, такой искренний и тёплый, заставил омегу вздрогнуть. — Невозможно оторвать взгляд.       — Так не отрывайте. Вы можете сделать это, смотря мне в глаза.       Этих слов хватило. Майкрофт резко развернулся, опрокидывая Джеймса спиной на кровать, и навис сверху. Джеймс напряжённо выдохнул: он давно не был с альфой, и его тело откликалось желанием моментально. Он охотно развёл ноги, когда Майкрофт стянул его брюки, желая раствориться в близости и забыться хотя бы на пару часов.       Сдержанный в повседневности, Майкрофт оказался очень несдержанным в постели. Его движения были рваными, резкими, а стоны громкими и даже неприличными. Джеймс отзывался на каждое движение, позволял оставлять метки на своей шее, вскидывал бёдра, пропуская любовника глубже, и чувствовал, что всё его естество откликается и готово подчиниться альфе. Истинному альфе.       Майкрофт и правда смотрел в его лицо всё то время, пока они занимались любовью. Джеймс растворялся в ощущениях и прикосновениях, запрокидывал голову, ощущая тепло и жар. Свет в спальне был приглушённый, в стороне успокаивающе потрескивал огонь в камине, а за окном их сторожила ночь. Джеймс чувствовал себя защищённым, отрезанным от всего мира, и значение имел только Майкрофт и задаваемый им темп. От былой робости не осталось и следа. Майкрофт входил глубоко, сильно, не боясь причинить боль, и это было именно тем, чего хотел Джеймс.       — Вы у меня третий, если вас это волнует, — сказал он, когда они оба немного отдышались. Джеймс сел, прикрылся одеялом и подтянул колени к груди, смотря на огонь, дрожащий в камине. Он всё ещё ощущал на коже чужую сперму и думал, что это может и не лучший секс в его жизни, но вполне приятный и расслабляющий, такой, что хотелось повторить.       — Я сказал это лишь потому, что хотел задеть и обидеть, — признался Майкрофт, лежа на спине и рассматривая помеченного омегу. — Мне не важно, что у вас было в прошлом, правда.       Он протянул руку и скользнул пальцами по обнажённой груди Джеймса. Тот улыбнулся, ощущая непривычное тепло от этого прикосновения. Этот альфа определённо ему подходил.       — Я и не догадывался, что вы так красивы, особенно, когда обнажены, — признался Майкрофт. — Мне нравится смотреть на вас, Джеймс. Но вы ядовиты и опасны, и я не знаю, когда мне следует ожидать удар в спину. Какое отношение вы имеете к делам Милвертона, Джеймс?       — Прямое, — признался тот и смело посмотрел на Холмса. — М — это я, а не он.       К его удивлению, Майкрофт никак не отреагировал на эту новость.       — Я знаю, — сказал он.       — Давно?       — Да. Именно поэтому я и согласился принять вас у себя в качестве кандидата в мужья. Я догадывался, что не своими мозгами Милвертон влез в криминал. Да, он умён, но в другом. М действовал иначе, мыслил более гибко, он тоже дразнил, но не так грубо, как это делает Чарльз.       — И почему я ещё не арестован?       — Доказательств нет. К тому же, М внезапно перестал мне мешать. Можете объяснить этот феномен?       — Я не хочу помогать Милвертону и никогда не хотел. Он вынуждал меня, — пожал плечами Джеймс. — Он взял меня как своего омегу, а перспектива оказаться с ним в одной постели меня не радовала... я решил соблазнить его другим. Властью, деньгами, новыми возможностями. За мои идеи он не приставал ко мне, вот и всё. А вы сразу отнеслись ко мне как... к равному. И как-то поубавилось желания вам гадить. Если вы не намерены отправить меня на каторгу, то я могу помогать вам, потому что М контролирует очень многих людей в неблагоприятных сферах.       — Я думал об этом, Джеймс, — ответил Майкрофт и приподнялся, садясь на кровати. — Есть ли смысл арестовывать вас. Вы достойно себя ведете, вы умны, не легкомысленны, не пользуетесь моим статусом, возможностями, деньгам, не изменяете и не порочите моё имя. Вы словно сразу же стали верны мне во всем, к тому же, вы мне интересны. Я тоже могу быть верен вам, если вы согласитесь играть со мной, а не против меня. Все мы понимаем, что политика это игра, где нет чёрного или белого.       — Я согласен, — кивнул Джеймс. — И это последнее, что я от вас скрывал.       — Меня волнует только одно... тот мужчина, который был у вас на лайнере. Вы сможете забыть его?       — Майкрофт... простите, мистер Холмс...       — Майкрофт. Вы уже называли меня по имени, и мне это понравилось.       — Майкрофт, тот человек... — Джеймс запнулся. — Что значит забыть? Он поступил как...       — Что он сделал, кроме того, что изменил вам?       — Он пообещал мне, что мы уедем, станем свободны от этого мира и стереотипов, а сам привёл меня в дом, где я стал никем. И всё равно я готов был закрыть на это глаза, потерпеть. Но своему любовнику он сказал, что я скучный, пустой и неинтересный. Он сам превратил меня в ничто и этим же попрекнул. Вы думаете, я смогу это простить?       — Вы? Едва ли, — согласился Майкрофт.       — Он был истинным альфой. Как и вы, — добавил Джеймс. — А я истинный омега. Поэтому мы притягиваем друг друга.       — Вот оно что... мы можем менять партнёров, как истинные? И вы тоже?.. Простите, закрыли эту тему раз и навсегда. Если вы готовы стать моим полноправным партнёром, то я хочу, чтобы дома вы переехали в мою спальню.       Джеймс поднял на Майкрофта удивлённый взгляд. Раньше Холмс и помыслить не мог о том, чтобы пустить кого-то на свою территорию. Он и от Джеймса шарахался, когда тот пытался переступить эту границу, и оттого это предложение становилось ещё более ценным. Чтобы подтвердить свои слова, Майкрофт поднял руку и погладил Джеймса по щеке, провёл пальцами по линии подбородка и по тонким губам.       — И наедине я теперь всегда просто Майкрофт, — добавил он.       — То есть я и сейчас могу остаться? — уточнил Джеймс, перехватывая его руку и переплетая пальцы. — Спать с вами?       — Да. Останьтесь со мной на ночь.       Майкрофт притянул Джеймса к себе и лёг, тепло обнимая его. Тот придвинулся к нему, устроил одну руку на чужой груди и подумал, что это очень даже неплохо. Майкрофт не вызывал у него отторжения, предлагал быть равным, и, возможно даже, они и правда могли в будущем начать испытывать друг к другу чувства. Майкрофт не был опытным любовником, но всё приходит с практикой. Джеймс готов был учить и раскрывать его, а в остальном они сошлись и так. Незаметно для себя Джеймс уснул, ощущая давно забытые покой и защищённость.       А Чарльз Милвертон и Себастьян Моран могли гореть в аду. Хотя мысли о Моране всё ещё отдавали болью где-то глубоко внутри.       Утром Джеймса разбудил тихий шорох. Приподнявшись и потерев глаза, омега увидел, что Майкрофт, уже одетый, закрывает чемодан, с которым приехал в родительский дом.       — Мне стоит воспринимать это как отказ от ваших вчерашних слов? — уточнил Джеймс.       — Доброе утро, Джеймс. Глупости, — равнодушно ответил Майкрофт, возвращаясь к привычному деловому тону. — Мне срочно надо вернуться в Лондон, дела. Вас я пока хочу оставить тут, отдохните от шума города и мерзких сплетен. А через несколько дней жду вас, и предложение о переезде в мою спальню будет в силе.       — Хорошо. — Джеймс улыбнулся, подтянув одеяло к груди, и Майкрофт посмотрел на него, позволив себе улыбку.       Спустя несколько дней, Норвегия.       Себастьян почти смирился со своим положением за последние два с половиной месяца, ведь времени на сожаления у него не оставалось. Он дрался с заключёнными, чтобы его не нагнули, выбивал чужие зубы, разбивал до крови кулаки, ломал рёбра, мёрз в карцере, затем снова дрался в общей камере, ощущая себя диким зверем. Его жизнь моментально превратилась в водоворот кошмара без посетителей и весточек с воли. Последнее, чем он продолжал существовать, это привычка бороться до конца. Ползти, даже когда уже нет сил. Не ломаться, даже когда против тебя выступают пятеро. Ломать второе ребро, даже если первое уже сломано, и противник отчаянно вопит от боли.       И, конечно же, он не сразу поверил, когда ему сказали, что к нему пришли. Пока Морана в наручниках вели в комнату для разговоров, он перебирал в голове имена возможных посетителей. Мама? Сестра? Нет, их бы не пустили. Джеймс? Нет, ведь ублюдок «мёртв». Возможно, Милвертон? Пришёл поиздеваться, точно. Что ж, тогда одним трупом станет больше.       И какого же было его удивление, когда его с изумлённым и одновременно радостным лицом встретил Джон Уотсон. Себастьян не верил в это, когда его усаживали за стол, не верил, когда приковывали наручниками, не верил, когда закрывалась дверь, и их оставляли наедине. Не верил, когда Джон что-то быстро и тихо говорил.       — Джон... — прошептал Себастьян как в бреду. — Вы нашли меня, Джон...       — Не до сентиментальностей сейчас! — перебил грубый резкий голос, принадлежащий спутнику Джона. Тот пощёлкал пальцами, привлекая внимание Морана. — Ваше дело просто потрясающее, вы в курсе, полковник?       — О да... — медленно кивнул Моран, переводя на него взгляд. — Я в курсе.       — Схема потрясающая, сложная, — восторженно говорил Шерлок Холмс под скептическим взглядом Джона. — Вы якобы довели до самоубийства своего омегу, предполагаю, что Джеймса, но по документам он некий Ричард Брук! Да и вы не Себастьян Моран! Вроде был суд, следствие, и это всё фальшивка! Потрясающе! Как сложно, как дерзко!       — Я рад, что вам это нравится, — холодно ответил Моран. — Если это всё, что вы хотели сказать, то пошли на хер оба.       — Нет, мы пришли помочь! — вмешался Джон. — Простите Шерлока, он всегда такой... эмоциональный, когда доходит до работы. Мы вытащим вас обязательно, только расскажите всё по порядку, Себастьян.       — И нам понадобится ваша помощь, — перебил Шерлок. — Хотя, нет, позвольте ещё восхититься! Эта тюрьма не федеральная. Она нелегальная, это своего рода мусорная корзина, где заключённые не выдерживают дольше полугода. Как пояснить... когда человека нужно убрать, его сбрасывают сюда, и рано или поздно он умирает! И да, я вас вытащу обязательно. А потом, когда вы немного придёте в себя, надеюсь, расскажите нам о потрясающих планах Джеймса Мориарти на собственное будущее. Если он запрятал вас сюда, значит, вы что-то узнали.       — Узнал, — согласно кивнул Моран. — Где он сейчас?       — С Майкрофтом Холмсом, — ответил Джон. — Они...       — Милвертон дал Джеймсу задачу убить Майкрофта, — перебил Себастьян, читая изумление в глазах Джона и восторг в глазах Шерлока. — Чтобы потом продвинуться чуть ли не на его место. М — это Мориарти, думаю, вы и так догадались. Все деньги Милвертона заработаны Джеймсом. И, клянусь, если вытащите меня отсюда, я прострелю их головы раньше, чем они навредят вашему брату, Шерлок. Я развешаю их мозги на стене Букингемского дворца.       — О, меня это устроит, — восхищённо отозвался Холмс, ощущая азарт игры. — Мы впервые подобрались так близко к М.