Are you still by yourself? Cause I can’t reach you lately.
Себастиан пожалел о случившемся уже на утро. Стоило ему только открыть глаза, как он понял, что натворил. Запах чужого омеги, надоедливый, неприятный, был повсюду, казалось, он пропитал одежду, вещи и даже кожу полковника. Рудольф мирно спал, а Себастиан поспешил в душ, чтобы смыть с себя этот отвратительный запах. Он не понимал, что на него нашло: стоило проснуться, как Рудольф стал ему просто-напросто неинтересен, даже неприятен, а чувства к Джиму остались. Как он мог подумать накануне, что Мориарти — уже пройдённый этап?.. Чёртовы инстинкты альфы. Себастиан ненавидел себя за них, ненавидел за то, что не смог отказать в желании обладать новым омегой. Это было заложено в нём природой, бесконечная жажда, жадность, ненасытность. Он впервые потерял голову настолько, что даже не испугался поставить на карту свои отношения. По спине пробежали мурашки от осознания: измены Джим ему точно не простит. Слишком доверился, чтобы позволять чужому омеге вставать между ними. Выйдя из душа, полковник увидел, что Рудольф уже проснулся и ждёт его с довольным лицом. Омега улыбался так, словно сбылась его самая заветная мечта, только во взгляде отразилось что-то новое — коварство. Такое, которого полковник прежде за Рудольфом не замечал. — Чем ты воспользовался? — спросил он, догадавшись, что без сторонней помощи не обошлось. — Усилитель гормонов, — улыбнулся омега. — Обострились запах, привлекательность, плюс Милвертон научил, как себя вести, чтобы завлечь альфу. — Милвертон... и зачем ему это? — Вы всё же туповаты, полковник, — хмыкнул Рудольф. — И что я в вас нашёл? Вы теперь не смоете мой запах. Его ощутит не только ваш обожаемый Джеймс, но и все вокруг. Все будут знать, что вы ему изменили, что он просто ещё один проходной омежка. Как думаете, он останется с вами после такого позора? — Всё равно к Милвертону Джим не вернётся, — ответил Себастиан. — А тебе-то зачем это нужно было? — Всё банально. Месть. Хочу, чтобы ваш расчудесный Мориарти понял, что он как был никем, так и остался. — Только ты теперь тоже едва ли кому-то будешь нужен, — усмехнулся Себастиан. — Ты помечен альфой. И другие альфы на тебя уже не посмотрят, по крайней мере, такие, которых хочешь ты. Уезжал Себастиан с тяжёлым сердцем. Всю дорогу в такси он курил и думал, как всё объяснить Джиму. Он уже готов был послать к чёрту и семью, и вечер, лишь бы схватить Мориарти и уехать, сбежать с ним прочь ото всех. Ему было неспокойно. Все инстинкты трубили об этом, один раз Себастиан даже попросил остановить такси. Он вышел на дорогу, подышал прохладным зимним воздухом и с трудом заставил себя успокоиться. Он боялся, сам не понимал чего. Перед зданием гостиницы Себастиан постоял, потом всё же поднялся и остановился, на этот раз перед дверью. В ушах неприятно гудело, давление стучало в голове. Что-то было не так. Всё было не так, он чувствовал, знал, но списывал всё на вину и нервозность. Выдохнув, Себастиан открыл дверь своим ключом и вошёл в небольшую съёмную комнату. Хотелось развернуться и спешно уйти. Быстро, срочно. Джим, явно не ощущая никакой опасности, крутился перед зеркалом, подбирая галстук к новенькому серому костюму. Он уже уложил волосы гелем, побрился и выглядел как молодой бизнесмен. Наблюдая за ним, Себастиан немного успокоился и понял, что ему большего и не надо: достаточно чтобы Джим был рядом. Пусть даже такой, деловой и серьёзный, но зато свой, родной. — Не могу выбрать галстук... — задумчиво произнёс Джим. Как оказалось, он заметил присутствие альфы, но не спешил здороваться. Если бы не чувство вины, Себастиан заметил бы изменения, случившиеся в омеге. — Как съездил? — Надо поговорить, Джим, — мягко сказал Себастиан, борясь с волнением. — Слушаю, — равнодушно бросил Джим и выбрал красный галстук. — Я ошибся, но хочу, чтобы ты знал, что очень, очень дорожу тобой. Дорожу нами. Джим, ты... — С кем? — холодно спросил тот. Он немного постоял, а затем доделал идеально ровный узел, ведь сейчас, в этот момент, он должен был выглядеть великолепно. Развернувшись, Джим впился в полковника внимательным пронзающим взглядом. — Так с кем?.. — Ты знал, — догадался Себастиан, наконец-то поняв, почему Джим так спокоен и холоден. — Чёрт, ты уже всё знал, ещё до того, как я заговорил. Милвертон, да? Это он дал Рудольфу усилитель и он... — Да, я всё знаю, — перебил Джим, горделиво вскинув голову. От омеги в этом человеке не осталось и следа. — Чарльз приходил и любезно пересказывал мне историю твоих похождений. Я ведь поначалу даже не поверил... Он усмехнулся и взял со столика заранее подготовленный пистолет полковника. Джим поднёс его к лицу, понюхал, удовлетворённо кивнул и поцеловал дуло медленно и нежно. В этот момент он показался Себастиану безумным. Впрочем, чего он мог ожидать от омеги, который однажды убил альфу и не попался полиции? Чего он мог ждать от того, кто проворачивал за Милвертона всё тёмные делишки? Почему Себастиан вообще думал, что Джиму нужна будет спокойная нормальная жизнь с ним?.. Только сейчас Себастиан в полной мере осознал свои ошибки. Как же он был слеп!.. Запал на молодого соблазнительного омегу, поверил, что в нём есть тот самый очаровательный Джим, и в то же время просмотрел существо намного более страшное. Мориарти. М, которым притворялся Милвертон. Гроза и акула теневого Лондона. — Джим... — тихо позвал Себастиан. — Опусти пистолет. Давай поговорим. Это всё Милвертон... — В том-то и дело, что Милвертон, — ответил тот и театрально выдохнул, покачав в воздухе пистолетом. Он изменился и больше не был похож на прежнего себя. Себастиан уже знал, что не сможет достучаться до его сознания. — Но ты поддался на эту провокацию. Ты запрыгнул к Рудольфу в койку, хотя усилителям можно сопротивляться, да ещё и сказал... что ты там сказал? «Джим пустышка»? Или «Джим мне уже не интересен»? Ох, Себастиан... — выдохнул омега, а Моран спиной ощутил холодок. Поняв, что надо действовать, он прикинул, как может напасть, но Джим тут же направил на него пистолет. — Знаешь, я вообще не прощаю измен. Я Карла убил за измену. За одну лишь маленькую, крошечную измену, понимаешь? — Он скривил лицо, играя новую роль, но затем снова переменился и коварно улыбнулся. — Но с тобой я хочу иначе. Для того чтобы спланировать шоу, мне понадобилось всего лишь три часа. — Джим, я виноват, — признал Себастиан, примирительно подняв руки. — Послушай, я приехал, чтобы всё рассказать, чтобы искупить вину и... — Я хочу, чтобы ты гнил заживо, каждый свой чёртов день проживая с мыслями обо мне! — перебил его внезапным истеричным воплем Джим. Себастиан вздрогнул, а тот отдышался и продолжил уже более спокойно. — Чтобы ты помнил, как сломал меня. — Сломал? — усмехнулся Себастиан. Ему постепенно стал надоедать этот концерт. — Ты понимаешь, о чём я. Ты привёл меня в рутину! Насильно сделал своим, просто не сдержавшись во время секса, увёл из привычной жизни, погрузил в эту убогую ужасную серую безысходность, не сдержав ни единого обещания, но я давал тебе шанс день за днём и верил, что мы вернёмся в Лондон! Даже позапрошлой ночью я так доверился тебе, а ты... Альфы, — холодно заключил Джим и покачал головой. — Убил бы вас всех, но в случае с тобой, повторюсь, всё должно быть веселее. Прощай, Себастиан, и знай, что я тебя не прощаю. Всё произошло мгновенно: Джим открыл рот, обхватил губами ствол пистолета, и раздался оглушительный выстрел. Кровь брызнула на стену и зеркало, тело Мориарти безвольно рухнуло на пол, а Себастиан закричал и метнулся к нему, но не успел. В комнату моментально ворвались люди в форме. Они скрутили полковника и поволокли его прочь, оставляя своих экспертов работать на месте преступления и говоря что-то о том, что он, как альфа, приказал своему омеге покончить с собой, чтобы он сам мог уйти к другому. Всё происходило как во сне. Себастиан кричал и вырывался, требовал пустить его к Джиму или показать тело. Но вместо этого его заперли в камере, и даже адвокат, которого спешно наняла сестра, не сумел достучаться до обезумившего полковника. Не сразу, но Себастиан собрался и попытался успокоиться. На следующей встрече адвокат говорил что-то о том, что они всё решат, что докажут, что Ричард Брук застрелился сам, из-за ревности, и никто его не принуждал. — Ричард Брук? — ничего не понимая спросил Себастиан. — Его звали Джеймс Мориарти! — Нет же, — удивился адвокат. — Ричард Брук. Вот. Джеймса Мориарти никогда не существовало. Он протянул полковнику фото трупа. Тот, с искажёнными чертами прикосновения смерти, был очень, очень похож на Джима, но это точно был не он. — Это не он... — прошептал Себастиан, ощущая, как дрожат руки. — Кто вас нанял? Что всё это... «Для того чтобы спланировать шоу, мне понадобилось всего лишь три часа». Себастиан обречённо понял, что Джим был прав, когда судья огласил приговор. Он будет гнить в тюрьме и каждый день думать о чёртовом омеге, в один момент разрушившем его жизнь. Никто не вступится и не подтвердит реальность личности Джима, потому что элита не желала иметь дела с семьёй преступника. Все были глухи к просьбам Катрины и Деллы. А Огастес Моран находился на другом континенте и так же был бессилен. Никто не смог бы доказать, что Себастиан приводил домой именно Мориарти, а не Брука, чей труп был главным доказательством вины. Всё произошло за пару дней. Себастиану казалось, что он только-только переступил порог отеля, в котором встретил Рудольфа, впоследствии давшего против него показания, а на самом деле он уже потерял всё и был заперт в холодной и вонючей клетке.***
Чарльз Милвертон выключил радио и закурил. Ему нравилось слышать новости о деле полковника Себастьяна Морана, который довёл любовника-омегу до самоубийства. Теперь, когда всё было улажено, он мысленно произносил тосты и запивал каждый щедрым бокалом виски. Откинувшись в кресле своей каюты на лайнере, он выдохнул в воздух сигаретный дым и довольно крикнул: — Ему дали срок! Из ванной комнаты тут же вышел Джим, завёрнутый в халат Чарльза. Вытерев влажные волосы полотенцем, он прошёл к альфе и сел в кресло напротив него. Он выглядел задумчиво, словно новость не так уж и порадовала его. И всё же Джим кивнул, давая понять, что, по крайней мере, удовлетворён. Закинув ногу на ногу, он тоже достал сигарету из пачки и закурил. — Измена тебе стоит дорого, не так ли? — хитро улыбнулся Чарльз, жмурясь от наслаждения. — Давай вернёмся к твоему плану, — перебил тот, не желая больше говорить об этом. — Морана больше нет, зато есть мы. Что надо делать? В ту ночь, когда Рудольф соблазнил Себастиана, Чарльз пришёл к Джиму и всё рассказал. Джим не собирался его слушать, не хотел верить, но он знал: Чарльз врать не будет. Подстроить — подстроит, но врать — никогда. Ни тот факт, что был использован усилитель, ни содействие в этом Милвертона, ни потенциальное раскаяние Себастиана Джима уже не волновали. Он не прощал измен, но этому альфе решил отплатить сполна за всё, что ему пришлось пережить. Джим уступал полковнику во всём, прогибался, и что получил в ответ? Презрение и скуку?.. План он составил моментально. Милвертон помог с поисками человека, похожего на Джима, точнее, на труп Джима. Мориарти хотел, чтобы сходство было, но при этом Себастиан понял: это не Джим. Альфа должен был скорбеть не о его смерти, а о грандиозном, потрясающем обмане, подстроенном Мориарти. Чарльз нашёл нужного адвоката и человека в полиции, чтобы дело провернуть быстро и чётко. Полковника должны были упрятать далеко и надолго. Конечно же, в глубине души Джиму было больно. Сердце разрывалось от обиды, всё внутри болело от тоски. Джим понимал, что с трудом сможет вынести эту ломку, но и в этом Милвертон обещал помочь. Когда Джим высказывал обвинения Себастиану, когда разыгрывал выстрел, ему было легче. Он действовал, жил, дышал своим планом, местью. А после всего этого наступила пустота. В душе Джим с трудом сдерживал нервную дрожь и даже слёзы: он не мог жить без своего альфы. Не мог, но должен был справиться, потому что честь была важнее глупых сантиментов. Возвращение на злополучный лайнер далось ему тяжело. Но идти Джиму больше было некуда. Надо было вернуться в Лондон, чтобы уже там каким-то образом обеспечить себя, отжать у Милвертона счета или деньги, которые на самом деле заработал он. А для этого пришлось вернуться на корабль, который навевал ненавистные воспоминания о встрече с предназначенным альфой. — Ты ошибся, это бывает, — мягко сказал Чарльз. — Подумал, что встретил своего альфу, одного единственного. Не волнуйся, Джеймс. Специально для тебя я достал таблетки. Да, они нанесут серьёзный удар по организму, но разрушат твою связь с альфой. Ты будешь свободен от Морана. Надо только принять их и недельку помучиться довольно неприятными ощущениями. Будет очень плохо и даже больно. — А дальше что? — спросил Джим, прикрыв глаза. Он не боялся боли физической, лишь бы избавиться от этой поганой тоски. — Можем разыграть старый план. Та самая высокопоставленная персона всё ещё имеет интерес к тебе как к потенциальному супругу. О твоих загулах ему никто не скажет. Выйдешь замуж, отправишь его на тот свет, получишь наследство, а заодно уберёшь преграду с моего пути. А потом... — Чарльз нервно облизнул губы и опустил голову. — Если ты мне позволишь, я сделаю тебе предложение. Джим поднял голову и удивлённо посмотрел на Чарльза. Он нахмурился, недоверчиво всматриваясь в его глаза, но альфа, казалось, был абсолютно серьёзен. — Что ты сказал?.. — Джим... — Чарльз подался вперёд и поймал его руку в свою, сжимая пальцы. — Прости меня. Я не должен был поднимать на тебя руку в тот день. Это всё ревность, я же так тебя люблю. Поженимся, и клянусь, ты будешь счастлив. — И ты примешь меня не только после Морана, но и после этого первого супруга? — искренне рассмеялся Джим. — У тебя с ним секса не будет, — спокойно сообщил Чарльз. — Этот человек потому и ищет омегу постарше. Его не интересует секс, только статус. Так что тебе надо будет лишь очаровать его без постели. — Допустим, — холодно кивнул Джим. — Возможно, это не так уж и плохо. Наш с тобой брак был бы плодотворным... А кто тот богатый человек, которого я должен соблазнить, женить на себе и убить? Чарльз довольно улыбнулся, видя, что Джеймс согласен. Он поднял бокал, отсалютовал им омеге и гордо произнёс: — Холмс. Его зовут Майкрофт Холмс.