И огонь встретил бензин

I don’t want to get out without you now But you’re the same as always

      Себастьян спешно покинул бассейн и даже не стал принимать душ. Ополоснулся он уже в своей каюте, где и просидел до самого вечера, проклиная всё на свете и в первую очередь свою глупость. Не с его телом ходить в бассейн, не с его шрамами прилюдно раздеваться и демонстрировать себя. Правильно, что его осмеяли.       За остаток дня один раз к нему стучался Эдвард, но Себастьян притворился, что его в номере нет. Почему-то впервые он ощутил негодование не из-за того, что его унизили, а из-за того, что сделали это перед конкретным человеком. Перед Джеймсом Мориарти. Ровно в тот момент, когда омега предложил ему провести время вместе. Эти мысли так расстраивали Себастьяна, что даже хорошая книга не помогла отвлечься. Всё пошло наперекосяк.       В следующий раз в дверь его каюты постучали, когда наступил вечер. Себастьян пропустил ужин, не желая никого видеть, но стук усиленно повторился, и полковник предположил, что это снова Эдвард. Скорее всего, даже в компании молодого Рудольфа: Себастьяну казалось, что их будут сватать всё время круиза.       — Уходите! — крикнул он. — Я плохо себя чувствую, морская болезнь.       Но стук повторился. Затем ещё и ещё, с завидным упрямством.       Себастьян раздражённо бросил книгу в сторону, встал и нетерпеливо подошёл к двери. Распахнул её, желая послать старого друга куда подальше, но замер, увидев Джеймса с бутылкой шампанского в руках. На омеге был надет дорогой светлый костюм с тёмной рубашкой, идеально оттеняющей его кожу. Джеймс приветливо улыбнулся и игриво склонил голову набок.       — Вы не пришли на ужин, полковник, а я так хотел украсть вас прямо из зала, — сказал он. — И, о чудо, что творят деньги. Нам сейчас принесут еду прямо сюда. Любите шампанское? Надеюсь, да.       Себастьян откровенно растерялся. Несколько смущённо он впустил Джеймса в каюту и спешно закрылся в ванной, прихватив брюки и рубашку, чтобы переодеться. Он не ожидал, что омега придёт после того, что было днём, успел расслабиться и предаться апатии. Когда он, умывшись и неловко пригладив волосы, вышел, на столике уже стояло несколько блюд, открытая бутылка шампанского и даже виски. Джеймс придвинул столик к койке, чтобы было, где сесть, и теперь гордо осматривал результат своих трудов.       — У вас есть бокалы? — спросил он, с улыбкой взглянув на полковника.       — Только стаканы. Такие... как под чай.       Джеймса нисколько не огорчила такая посуда, напротив, он энергично подхватил стаканы и разлил шампанское.       Вскоре они уже ужинали, пили и общались. Себастьян удивлялся, что ему было так легко в компании избалованного и нагловатого омеги. Джеймс был спокойным, раскованным и, казалось, что ему тоже нравится происходящее. Да уж, ему и правда не повредило бы повышенное внимание партнёра. Где это видано? Расхаживать по номерам альф и заниматься откровенным соблазнением!..       Только вот Себастьяну всё это безумно нравилось.       — О чём днём говорил Чарльз? — спросил он. — Когда упомянул, что вы что-то устроили отцу.       — А, это... — Джеймс на мгновение замер, потом улыбнулся. — Отец всё искал мне супруга, а я, когда мне исполнилось двадцать лет, сбежал в Лондон. Взял имя Ричард Брук и устроился работать в театре. Это была моя мечта... там я влюбился, там я жил и проводил лучшие годы своей жизни. Но два года назад отец нашёл меня с помощью Чарльза. Не знаю как, но Милвертон уговорил отца не убивать меня на месте, а разрешить остаться с ним. Чарльз обещал не дать этой истории выплыть в свет, иначе какой бы это был позор для фамилии, и сказал, что найдёт мне супруга.       — Так просто? — с улыбкой спросил Себастьян.       — Дело в том, что Чарльзу нужен был ловкий и гениальный программист. Так вот, это я! Услуга за услугу. Он взял меня под крыло, заставил снова стать джентльменом, я помог ему, а теперь он пытается устроить мою личную жизнь.       — Неплохо, — усмехнулся Себастьян и покачал головой. — От желающих отбоя нет.       — Отбоя нет от желающих меня трахнуть, — хмыкнул Джеймс. — Замуж особо не зовут, да я и не хочу... Хотя вот вчера Фернандес высказывал интерес. Но не будем об этом. Почему вы не пришли на ужин? — Джеймс промокнул губы салфеткой и сделал глоток виски. С шампанским они разобрались быстро и перешли на то, что покрепче. — Я ждал вас.       — Не хотел появляться на людях после того, что было днём, — честно ответил Себастьян и залпом осушил бокал.       — Из-за того, что они посмеялись над вашими шрамами? — удивился Джеймс. — Они дураки.       — Конечно, дураки. Я эти шрамы в бою заработал, как вы верно заметили.       — Дело не в этом. Ваши шрамы очень красивые.       Себастьян удивлённо глянул на Джеймса: тот был первым, кто сказал подобное. И, как ни странно, Себастьяну было приятно. Сказанное из уст Джеймса не казалось наивным, глупым и наигранным. Он говорил только то, что думал. И Себастьян воспринял это как комплимент. Приятный, полный особого очарования Мориарти, самый лучший комплимент из всех возможных.       Себастьяна моментально повело.       — Это вы очень красивый, — ответил он со всей серьёзностью.       Джеймс улыбнулся. Казалось, он и сам это прекрасно знал, но теперь, когда это озвучил Себастьян, что-то изменилось. Джеймс словно смаковал услышанное, наслаждался и довольно жмурился.       — Вы правда так думаете? — спросил он.       — С первой нашей встречи, если честно, — ответил полковник и плеснул в оба бокала ещё виски.       — Я думаю то же о вас. — Джеймс осмотрелся, словно ощущая неловкость. Он отпил виски, отставил бокал и нервно сжал пальцы. — Вы же понимаете, зачем я пришёл?       — Нет, — честно ответил Себастьян, откровенно любуясь им. — Я вообще не понимаю, что такой, как вы, нашли во мне...       Вместо ответа Джеймс подался вперёд и уверенно поцеловал его в губы. Себастьян на мгновение растерялся: таким непривычным было для него подобное проявление чувств. Ему было немного щекотно и странно, ведь целовался он редко. В полевых условиях было не до этого: если выпадали время и возможность, он просто нагибал и трахал омег в старых борделях, но никогда не тратил время на поцелуи. А Джеймс целовал его мягко, нежно, и Себастьян прикрыл глаза, не найдя в себе сил оттолкнуть его. Только кто на него посмотрит после подобной связи? Его не примут ни в обществе, ни дома.       — Не надо, Джеймс, — попросил Себастьян, как только тот отстранился, чтобы глотнуть воздуха.       — Не думайте ни о чём, полковник, — прошептал Джеймс, и дрожащий голос выдал его возбуждение. — Я же вижу, что вы хотите этого с первого дня нашей встречи. Мы оба хотим близости. Пожалуйста... Полковник, прошу...       Джеймс перехватил его руку и прижал к своему паху. Себастьян ощутил твёрдые приятные очертания его члена и невольно погладил бугорок пальцами. Джеймс застонал ему в губы, опаляя дыханием, а затем снова поцеловал, но на этот раз жадно, требовательно, тягуче-сладко. Видимо поэтому Джеймс Мориарти при всех своих достоинствах был один: омеги ценились скромностью и чистотой, распутные же выбирали клубы и бары, где зарабатывали телом.       Только под таким натиском Себастьян всё равно сдался, ощутив, как собственный член пульсирует в приятном напряжении. Джеймс возбудил моментально, подчиняя своим желаниям, и противиться его воле было невозможно. Себастьян обвил Джеймса руками, утянул к себе на колени, чтобы ощутить тепло разгорячённого молодого тела. Джеймс был лёгким, подвижным и порывистым, он отвечал на каждое действие и даже осмеливался кусать губы Себастьяна, разбавляя нежность лёгкими вспышками боли.       Себастьян тихо зарычал в ответ на очередной поцелуй, и Джеймс отстранился, изображая раскаяние. Искренности в нём не было ни капли, и как только Себастьян усмехнулся, Джеймс сильнее развёл ноги, скользнув коленями по покрывалу. Он бессовестно потёрся о ноги и пах альфы, застонал и выгнулся, зная, как красив и привлекателен в этой позе. Себастьян не удержался: опустив руку, он погладил Джеймса между ног, лаская и член, и ягодицы.       — Хочу тебя... — прошептал Джеймс, вжавшись в его руку. — Хочу...       Себастьян тут же перевернулся, укладывая Джеймса спиной на кровать и раздвигая коленом его стройные ноги. Он наклонился за поцелуем, но когда рука Джеймса уверенно сжала его член, Себастьян отстранился и глухо застонал. Как же давно никто не прикасался к нему!..       Впервые Себастьян ощущал такое волнение, ведь для него секс давно превратился в обыденность: вставил, подвигался, кончил, вышел. Но с Джеймсом хотелось иначе. Себастьян чувствовал, что должен поднять этого дивного омегу к вершине удовольствия, раз уж тот по каким-то причинам выбрал его для этой ночи. Он и сам хотел попробовать и разделить с ним удовольствие, раствориться в страсти и захлебнуться стонами, чтобы пропитаться запахом Джеймса. Себастьян повторил действие Мориарти: накрыл его пах и сжал, разделяя ощущения.       Член, который Себастьян уверенно сжимал в своей руке, словно пульсировал. От него исходил жар даже через одежду, и усилившийся запах омеги моментально выбил Себастьяна из равновесия. Он приник к Джеймсу, целуя и кусая светлую шею, сжимая рукой бугорок в его брюках и желая подчинить его себе. На каждый укус Джеймс благодарно отзывался стонами, а после нетерпеливо стянул с Себастьяна рубашку. Полковник помог ему и распрямился, повёл плечами, гордо демонстрируя подтянутый торс. Джеймс раскрыл глаза и изучающе посмотрел на него, после чего осторожно тронул пальцами пресс Себастьяна и легко царапнул кожу.       — Вы потрясающий, полковник, — прошептал он и закусил губу.       Эти слова током прошли под кожей. Себастьян теперь не остановился бы, даже если бы Джеймс попросил. Он плохо запомнил то, как нетерпеливо расстёгивал пиджак и рубашку омеги, как отбрасывал одежду в сторону, а после целовал и вылизывал подтянутый торс, жадно собирая языком вкус его кожи. Джеймс стонал и извивался, выгибался навстречу ласкающим губам и языку, сжимал дрожащими пальцами волосы Себастьяна. Поднимая бёдра, он то и дело тёрся об него, отдаваясь животному желанию близости.       Когда Себастьян опустился ниже и ткнулся носом в пах Джеймса, омега даже перестал дышать. А Себастьян опьянённо застонал, до того потрясающий и возбуждающий был запах. Он требовательно и грубо расправился с брюками Джеймса, стянул их с омеги и остановился, смотря на светлое обтягивающее бельё. Его возбуждало уже одно это зрелище.       — Стойте! — попросил Джеймс, когда Себастьян потянул руки к его белью. — Позвольте...       Он приподнялся, заставляя время остановиться только для них двоих. Небольшая пауза, передышка, возможность осознать всё и распробовать неспешно. Джеймс улыбнулся, осторожно поцеловал альфу в уголок губ, расстегнул его ремень и вытянул из шлевок. Потянув бегунок молнии, медленно, словно игриво, Джеймс мурлыкнул: кажется, он тоже предвкушал предстоящее и играл на их общем возбуждении, томя себя и альфу ожиданием.       Джеймс встал на колени и стянул с альфы брюки, затем и трусы, и бросил нескромный взгляд на широкий член полковника. Себастьян усмехнулся: был бы Джеймс его омегой, уже точно получил бы по заднице за такой бессовестный и наглый взгляд, но всё же любопытство больше польстило, чем злило. Да и Джеймс был не из тех, кого бьют. Едва ли его светлая кожа хоть раз в жизни познакомилась с ладонью, ремнём или хлыстом. Он был другим, избалованным и свободным, берущим от жизни всё до капли.       Джеймс поднял взгляд, и помедлил.       — Не хотите? — спросил Себастьян.       — Очень хочу, — ответил он и скользнул пальцами по члену альфы. Прохладное прикосновение отдалось уколом где-то в груди. — Можно попросить?       — Я буду максимально мягок.       — Напротив... будьте грубее и сильнее. Будьте собой, не сдерживайтесь.       Сказав это, Джеймс опустил взгляд и развернулся. Всё так же стоя на коленях, но уже спиной к Себастьяну, он наклонился, опираясь на локти, словно предлагая себя. Это моментально вывело полковника из состояния равновесия: так делали лишь предназначенные пары или супруги, когда омега выражал полную покорность перед альфой.       Джеймс завёл руки за спину и спустил трусы, предоставляя себя во власть Себастьяна. Это действие было полно невинности и доверия. Предлагал ли Джеймс так себя хоть бы раз?..       — Джеймс... — прошептал Себастьян, впервые переживая такие эмоции. Он никогда не был с омегой как пара, и никто прежде не хотел его так откровенно и чисто. В ушах шумело, кровь приливала к коже от всего происходящего.       Полковник осторожно прикоснулся к ягодице, огладил и придвинулся, целуя светлую кожу. Джеймс не проронил ни звука, лишь едва заметно вздрогнул и напрягся, ощутив укус. От него потрясающе пахло, и внезапно к этому аромату примешалось что-то похожее на волнение.       Палец Себастьяна скользнул по ложбинке, надавил на вход, проверяя готовность любовника. Джеймс был возбуждён: он сильнее прогнул спину, не находя в себе сил стоять ровно и не ёрзать. Себастьян не хотел ласкать его пальцами: он хотел сразу же взять омегу членом, насадить его и заставить стонать и кричать от желания.       — Смазка, — произнёс Джеймс. — В кармане пиджака.       Он подготовился. Себастьян неохотно отстранился от него и спустился с койки в поисках пиджака. Смазка и правда нашлась в кармане, и вскоре Себастьян уже растягивал и подготавливал соблазнительного стонущего любовника. Джеймс пытался держаться на месте, но всё же сдался: в какой-то момент он начал насаживаться на ласкающие пальцы и шёпотом просить большего.       Жар и податливость тела Джеймса, как и его болезненные стоны, были потрясающими. Себастьян, сжав его бёдра до синяков, размеренно двигался, входя и выходя на всю длину. Джеймс задыхался стонами, вскрикивал и дрожал, отдаваясь во власть ощущений своего тела. Его тепло было непривычным и забытым. Себастьян откровенно наслаждался и брал его со всей своей жаждой, наслаждался тем, как обволакивает член, как дразнит и ласкает скольжение.       Когда он сменил угол и перешёл на короткие и сильные толчки, сопровождающие стоны шлёпающими звуками соприкосновения тел, Джеймс потерял опору. Он уткнулся лицом в покрывало и всхлипнул от удовольствия. Его отключило от реальности, все картинки и звуки исчезли: только темнота, только агония страсти и спазм, сковывающий и отпускающий тело. Себастьян двигался, забыв о том, что обещал быть мягче: впервые кто-то под ним так стонал и извивался, отдавался сексу до последнего вздоха. В порыве безумия Себастьян расцарапал Джеймсу спину, сжал и разжал волосы на его затылке, резко дёрнул на себя.       Выйдя из жаркого тела, Себастьян перевернул Джеймса на спину и вошёл снова, склоняясь над ним. Он жадно целовал его искусанные губы, слизывал слёзы и стонал в унисон, вбивая собой омегу в кровать. Он трахал его сильно, грубо, но остановиться не мог: сущность альфы рычала и кричала в этот момент, желая подчинять.        Джеймс долгое время был абсолютно покорен и позволял Себастьяну трахать себя в выбранном им темпе. Затем он закрыл глаза и стал метаться сильнее. Он вздрагивал, вскрикивал и вертел головой, повторял: «Нет, нет, нет...», но в каждом жесте и слове слышалось удовольствие. Полковник двигался долго, сдерживая себя, чтобы доставить омеге удовольствие, чтобы покорить его и завоевать, чтобы каждый раз он вспоминал лишь о нём. И когда Джеймс снова заплакал, что-то лихорадочно шепча, Себастьян обхватил его член и вошёл резче, изливаясь в податливое тело. Его собственная рука уже была испачкана спермой любовника.