«Это» не больно

— Как жаль, что здесь нет алинорского красного вина. Бутылочку мне, как Довакину, подарил один приятный талморец. Оно подобно солнцу: так же согревает и расслабляет. Только не смейся надо мной, но я даже скучаю по Совнгарду. Мне бы хотелось надеть красивое платье и прогуляться по садам среди могучих героев. Как давно ты не убивал? — девушка подняла бокал вина Алто и сделала пару глотков. Она убрала выбившиеся из причёски пряди за ухо и с искренним интересом посмотрела на сопартийца. В нём она нашла прекрасного собеседника, от которого можно было не утаивать свои мысли, и опытного партнёра, способного разжечь в ней дикий огонь. К слову, девушка всегда знала, что её интересуют мужчины старше, гораздо старше неё. Однако точного возраста Алдуина она не знала, да и не хотела — ей и так очень хорошо с ним. Разливающаяся в ней горячительная жидкость действовала на её сознание благостно. Лагерта избавлялась от назойливых правил, вдолбленных ещё с детства, и её природная игривость приобретала тот возбуждающий оттенок, который мог нравиться окружающим. — Целых два дня. Два дня без убийств, и это не повод для гордости, — Алдуин так ворчливо сжал губки. Да, голос и тон дракона так и не исчезли из его речи. Девушка звонко рассмеялась и осушила бокал до дна. Нордка приятно проводила своё время, благодаря выпивке и хорошей компании. Плотное бордовое А-платье, имитирующее чешую Одавингу, громко шуршало при каждом её шаге, устойчивый каблук высоких серых сапог размеренно стучал по полу храма. — Почему, чёрт подери, я заперт в этой отвратной форме! — Алдуину тяжко от своего заточения, и он жаждет лишь момента, когда недоразумение будет исправлено. — Отвратительной форме, — внаглую повторяла слова оппонента Лагерта, акцентирующая внимание на каждом слове, прибавляя иронии в неприветливый серьёзный тон. — Отвратительной форме. Драконорожденная часто разрывалась, какое побуждение в ней доминировало на фоне остального, и глубокомысленно вздыхала всякий раз, как приводила себя к ответу на вопрос. Кровь человека и кровь дракона. Она никогда не могла выбрать, что ей дороже. Кому… чему Дева ближе. Глаза сузились в недоверительном прищуре; Довакин сделала навстречу заклятому врагу шаг. И ещё один. Снова. Шла уверенно, набравшись у бывшего дракона способности придать взгляду испепеляющие ноты. Когда фигура северянки была достаточно близко от норда, она неодобрительно качнула головой. — Ру мей. Отвратительная форма перестаёт быть отвратительной, руль познаёшь её плюсы. Дар… это несложно. Надеюсь, в новом теле тебе со временем понравится, — хмыкнула Драконорождённая, всё ещё пропитанная недоверием. Впрочем, она никогда не жила чувством ненависти. Не равняла стремления спасти мир от конца света к личной неприязни и не разжигала её внутри себя. Только понимала, что так нужно. Что Алдуин был достаточно силён. Сейчас он выглядит, как ей равный. Это тело норда, способное питать душу дракона, это живое, легко склоняемое к неисправности тело, которое в любой момент может стать непригодным для существования. — Я бы могла открыть эти преимущества. — Лагерта снова сделала шаг навстречу. Если в прошлый раз их тела отделяло расстояние в пол-ярда, то теперь оно могло казаться пропастью, сократившись до предательского минимума. Драконорождённая с подозрением глядела на Алдуина, и в дымчатых глазах отражалось его новое лицо. — Или только поспособствовать их открытию. Не отводя от врага ни на секунду взгляда, нордка взяла его за тонкие запястья и отпустила их почти сразу же. На самом деле это было довольно быстро: Драконорождённая просто склонилась, поймала нижнюю губу Алдуина своими, прикусывая, и быстро мазнула кончиком языка по верхней его губе, накрывая их обе поцелуем полностью. С несколько задумчивым видом отстранилась. Да, тот, кто создал для Алдуина это тело, несомненно, постарался на славу. Самые искусные мастера работы с камнем, пожалуй, не смогли бы лучше передать всё величие дракона, всю силу, мощь, но одновременно сохранить утонченность и красоту в своём творении. Ни одной грубой или необдуманной линии, такое чувство, что сама Дибелла приложила тут свою руку. Алдуин не двинулся с места, пристально наблюдая за действиями Драконорождённой. В таком амплуа он напоминал мраморное изваяние, созданное рукой мастеров-скульптуров. Каждый мускул его тела выражал ни с чем не сравнимую атмосферу власти и могущества. Дракон умел преподнести себя по-царски, и это понятно. Ведь кто, если не Алдуин, первенец и любимец Акатоша, достоин считаться Верховным Предводителем Драконов? А ещё ей почему-то стало интересно, то же ли самое было по драконьим канонам? Хотя они и не шибко заботятся о красоте: у них нет того, перед кем красоваться, как и нет людских пороков, которые заставляли бы заниматься подобными глупостями. — Что это было, Довакин? — дракон не понимает случившегося с ним, и даже слегка озадачен. Однако ему понравился сей процесс, что бы он из себя не представлял. Ответной реакции нордка ждала не меньше, чем сам поцелуй, и на искреннее непонимание простого человеческого действия ответила ехидной полуулыбкой. — То, что естественно для «отвратительной формы». Для дов этот жест бессмысленный — его просто нет. Но ответ Драконорождённой вызвал у него явное одобрение, которое он, тем не менее, скрыл от чужого взора. К Довакину действительно следовало относиться с уважением и как к равной по силе. Возможно, даже в чём-то превосходящей. Алдуин умел проигрывать и обдумывать свою ситуацию. Кто знает, ведь может, в словах нордки был намёк на причины его собственного краха? Слепая ненависть и вера в собственное предначертание затуманили его рассудок и ослабили бдительность. Если это так, никто, кроме самого Алдуина, не повинен в его положении. На считанные секунды она вдумчиво вогрузилась в создание мёртвой тиши. Не потому, что не находила слов, а потому, что ментально прикидывала, что ещё из подобного разряда откроет оболочку смертного с новой стороны. Вывод напрашивался сам и только один. Драконорождённая взглянула через плечо назад, к камину, и быстро покосилась обратно на дитя Акатоша. Возникало весьма забавное чувство, вызывающее у Лагерты приступы неконтролируемого желания беспечно, отчасти ядовито улыбнуться: сначала она была напугана новым гостем, теперь же ощущала значительное над ним превосходство. Поменяйся они местами, окажись она в теле дракона, а не он в человеческом, события приобрели бы противоположный расклад. — Не отрицай, это приятно. Зу филок тинвак… Я могла звучать неубедительно. — Драконорождённая снова взяла его за руку и потёрла подушечкой большого пальца пучок синих сосудов на кисти. Ребяческий жест. Довакинша просто панибратски отвела его подальше от тени, холода и сырости к огню, к нагретой тёплой каменной плите, и поцелуй повторила в этот раз неспешно, с насущей трогательностью, с чувством его углубляя. — Проблема в том, что я всю жизнь существовала в теле йорре. Арк мне известны их слабые места. Что ты сделаешь с этим чувством? Нордка нагружала дракона спонтанными вопросами. Белую перчатку она стянула, сжимая другой рукой, и тёплой человеческой ладонью коснулась грудной клетки Алдуина. Было приятно ощущать, как размеренно она вздымается. Приятно и умилительно. Лагерта бы не поверила самой себе, если бы однажды нашла свою версию прошлого и сказала о том, чем будет заниматься с главным врагом Тамриэля. Не просто не поверила — посмеялась. Но сейчас было не до шуток. Ощутив тепло грудной клетки, Драконорождённая огладила мужской торс меж рёбер, к животу, ниже пупка, легонько надавила и вытянутыми пальцами очертила линию круга у паха. Драконорождённая опустила трепещущие ладони на широкую грудь и благоговейно замерла. Его удивительно мягкая блестящая золотистая кожа горела, а мышцы туго перекатывались каждый раз, как Алдуин отпускал нетерпеливый выдох. Девушка обвела тёмные ореолы сосков, спустилась по подтянутому животу ниже, наслаждаясь теми ощущениями, что возникали при знакомстве с новым и неизведанным. Сейчас её интерес, не только детский, сродни любопытству, но и по-взрослому откровенный, был прикован только к бывшему дракону. Казалось, что она начала понимать истинный смысл его слов и искренне загорелась идеей опробовать то, о чём крылатые существа даже не подозревали. — Тебе будет приятно, если я сделаю так? — Златовласая обвела кончиками пальцев напряженную плоть его достоинства, приняв правила заданной игры. Она прежде никогда не касалась этого чувствительного и уязвимого места и всё ещё не решалась смотреть, но ладонь её с особым усердием изучала новую территорию. Дракон явно обладал внушительным достоинством. Оно пульсировало и было очень твёрдым, с переплетающимися венами и выступившей каплей смазки, которую северянка осторожно растёрла. Она инстинктивно сжала ладонь, оттягивая крайнюю плоть, и поняла, что всё делает правильно, когда с губ мужчины сорвался сдавленный стон. Видно, что Пожиратель Мира буквально не знает, что делать с новыми эмоциями. — Знаешь, некоторые касаются его губами. Я хочу попробовать, можно? — на самом деле девушка не ждала разрешения. Она поцеловала требовательно его шею, выгибаясь, когда Алдуин грубо держался за её грудь, и принялась спускаться ниже и ниже, останавливаясь только где-то внизу живота дракона, опуская взгляд на его мужественность, разглядывая с любопытством и пальчиками касаясь то основания, то головки, дабы изучить реакцию на это партнера. Но пока не спешила продолжать дорожку поцелуев.