«Это» не больно

— Довакин… — удивительно наблюдать, как голос Пожирателя Мира становится таким растерянным и озадаченным. — Будь я в своей прежней оболочке… Я бы тебя на куски… — Хей, не смотри на меня так удивленно, — девушка рассмеялась, словно сбросив разом все свои оковы. Слабое имперское вино позволило освободиться от плена условностей, сделав Лагерту эмоциональной и открытой, как новенькая книга. Она поморщилась, услышав слова мужчины о былой чешуйчатой форме, и могла бы поклясться, что ненавидела нытьё Алдуина из-за тела человека. Она провела язычком по острым граням зубов. Скука? Ну разве можно заскучать в обществе дракона? Скорее… Похоть. Раньше блондинка не задумывалась, но сейчас видела, что злейшие враги в чём-то похожи, что все свои нереализованные фантазии можно выплеснуть друг на друга и продолжить с двойным усердием. — Не говори мне, что не знаешь, какие порядки сейчас царят вокруг, — продолжила она, пряча свое восхищение и возбуждённое любопытство за маской невинности, подходящей маленькой девочке. — Я плохая девушка из хорошей семьи. Кажется, это так называется. Мне скучно в обществе, но я вижу его скрытые пороки. Снова звонкий смех. Огоньки свечей отражались от её белоснежно-молочной кожи, которая постепенно оголялась. Девушка снимала мантию и брюки. В этот раз на ней была тонкой работы ночная рубашка, которую, ей, видимо, раздобыли придворные дамы. Она походила на те, что носят в Алиноре, но, увы, не имела некоторых особенностей, так желаемых. — Я очень рано поняла, что моему телу нужно чуть больше, чем остальным. Малейшее касание могло вызвать сладкую дрожь. Поначалу я не знала, что можно продлить эти ощущения, а потом, — Лагерта замерла, опираясь спиной на столбик кровати и скользя ладонью по животу вниз, — мои изыскания привели меня к источнику маленьких удовольствий. Девушка смотрела на Алдуина в упор, собирая пальчиками тонкие складочки платья. Её плоть была оголена, и тёплая подушечка погладила нежную кожу совсем близко. — Давай не будем торопиться. Мне нравится рассказывать о том, чего ещё никто не знает. Я бы показала тебе все оттенки моей одержимости. Моя комната была соседней с родительской. Знаешь, каких трудов стоило сдерживать себя, когда пальцы погружаются так глубоко. Внутри я совсем другая: тесная, горячая, влажная. Свободная. Девушка обвела кончик язычком, не подозревая, что такие вещи ее возбуждают. Она посасывала, открывая для себя свой настоящий вкус — солёный, страстный, не стянутый рамками условностей. Настоящая она именно такая. Поцеловав мужское достоинство, девушка потянула его на себя, заставляя перевернуться на спину. Лагерта сильно прогнулась в спине, вытягивая ладони и поглаживая гладкую, как будто покрытую маслом, золотистую кожу. Она активно работала губами, то вбирая его достоинство полностью, близко чувствуя мускусный аромат, то едва касаясь крупной головки с выступившей каплей семени. — Есть ли ещё что-то, что Вы, могучий Алдуин, Пожиратель Мира, хотели бы испытать? — нордка чуть склонила голову набок и прищурилась. Она коснулась кончиками пальцев его губ, чуть оттянула нижнюю, чувствуя дикое возбуждение. Кажется, что желание такой силы впервые приходит к ней. Каким-то магическим образом Лагерта начала покачиваться, запрокинув голову назад и удерживая остатки улыбки и самообладания, которое не давало ей распасться на осколки былой сдержанности. — Я никого прежде так не хотела, — честно признаётся женщина. Аэдра видят, как давно она не встречала себе достойного мужчины, способного превзойти прославленную героиню. Подсознательно, даже Драконорождённая хотела подчиняться и позволять делать с собой всё, что вдумается. — Лагерта, я… Как называется «то», что ты делаешь? Оно опасно? — дракону сложно сдерживаться от наплыва новых и неизведанных ощущений, сносящих голову. Ему хочется большего. — Секс. Она была практически готова приступить непосредственно к одному из главных процессов исследования, даже вновь напрягла руки, скользя подушечками пальцев от внутренней стороны бедра ко внешней и обратно, как встряла в ситуацию необходимости ответа. Как-никак, новый долг. — Удачный секс — возможно, — не скрывая, отвечает блондинка, при этом не забыв придать выражению лица максимальную серьёзность, словно вокруг чисто деловая ситуация. — Пожиратель Мира, Вы, думаю, не откажетесь от того, чтобы испытать осчастливленное чувство путём выброса семени? А оно выбрасывается, когда… Ах, Вы всё сами увидите. Или ей просто надоело болтать, или девушка вдруг поняла, что сказала много ненужного, но речь её неожиданно обрывается кратким обрывистым вздохом, как перед прыжком в ледяную воду, а тёплые пухлые губы касаются самого кончика напряжённого органа, захватывают его и вновь отпускают, пока подушечки правой руки легонько пробегаются вдоль всего основания. Снова попытка растянуть время. И снова довольствие. Теперь на место губ приходит кончик языка. Им она, подобно подушечкам пальцев, так же проводит по всей длине органа, собирая некоторые частички смазки, в какой-то момент комбинирует это, чтобы захватить самый конец ротиком. Непостоянство действий уже как укрепившееся в голове начало. — Я не понимаю, что это, но хочу ещё… — признался дракон, когда ощутил возбуждающие прикосновения противницы. Мужское лицо растворилось в довольной улыбке, радуясь неизведанному наслаждению. Не было смысла как-либо прерывать или вмешиваться в действия своей ненавистной оппонентки, и Алдуин, замечая старания, гладил её по голове, пока грубо не обхватил девушку за волосы и не начал стремительно помогать той в её приятных начинаниях, периодически постанывая от её хорошей работы. Но, тем не менее, он ожидал, что «драконья бастардка» прекратит заигрывать и возьмёт глубже. — Даэдра тебя побери, ру зофас вадин! Глубже! Дракон мечтает уже испытывать лично всю специфику смертной оболочки, но вынужден терпеть игры Девы Щита. Ох, время, время… Его член безумно напряжён, всем своим внушительным видом демонстрируя «боеготовность», но медсестра растягивает терапию. Ей не повезло — сегодня очень нетерпеливый пациент. От того, что доставляешь кому-то удовольствие, начинаешь и сама чувствовать себя лучше. А если учесть тот немаловажный факт, что в основе всего кроется исследование, то становится ещё теплее, в груди рождается странное жгучее чувство, разносящее по телу волну напряжения, будоражащего каждый нерв подобно электрическому разряду. От этих ярких энергетических волн не хочется уходить, но всё же от них появляется крутящее, давящее изнутри ощущение пустоты. Движения уже не выглядят такими игривыми и лёгкими. Теперь блондинка захватывает орган ртом настолько, насколько это возможно, даже если от этого сдавливает глотку. Осуществляя щекочущие движения языком, она движется чаще, но не менее плавно, и помогает себе в этом руками: одной ради опоры проводит по мужскому бедру, а пальцами другой скользит вдоль живота юноши, останавливаясь ближе к низу, там надавливает и опускает ладонь к паху, теперь пробегаясь подушечками по стволу, делая это то в такт движению головы, то порознь. В какой-то момент приходится приостановиться, чтобы глотнуть воздуха и в эти же секунды восстановить остаток своих сил. Возможно, их бы даже хватило на язвительную фразочку или, напротив, нечто крайне приятное, но удаётся издать лишь звук, подобный ласковому урчанию. И тогда, стоит неровным вздохом наполнить лёгкие, блондинка продолжает свои манипуляции. Достаточно скоро и не без помощи рук юноши, рывками подталкивающими голову блондинки так, чтобы не останавливалась, она вернулась к недавнему занятию. Глубокие заглатывания сопровождались приглушёнными всхрипами, которые, по идее, являлись бы постанываниями, если бы не занятый очень важным делом рот. В один момент движения стали неестественно частыми, когда посчастливилось более-менее привыкнуть к размеру члена, даже чересчур резвыми и при том глубокими; пальцы в это время ласкали участки кожи вокруг, выписывали постепенно расширяющиеся круги внизу живота, иногда надавливая, а иногда еле-еле касаясь. После слетевших с языка партнёра не самых эстетичных ругательств Лагерта несильно, словно с предупреждением ткнула костяшкой указательного пальца чуть ниже пупка, другой ладонью впиваясь в бедро. От ногтей остались неяркие отметины. Заглатывания, вместо столь частых, сменились медленными, плавными, от которых юноша, нуждающийся в разрядке, мог бы даже вздрогнуть по возможности. Драконорождённая даже почувствовала мурашки по коже. После третьего полного захвата, растянувшегося на долгие секунды, движения вновь приобрели привычную частоту, сопровождаясь упорными скольжениями языка по выпирающим венкам и приглушённым звуком, напоминающим причмокивание. Она либо утеряла остатки совести, либо просто оправдывала себя тем, что делает всё правильно. Наверное, второе выглядит несколько более убедительным. Так или иначе, а в планах у неё лежит полный курс обучения драконов, включающий в себя не только минет. И ученик пройдёт его, хочет он того или нет. Учитель ведь всегда прав, верно? Конечно, так не говорят, но все знают, что это правда. — Хватит! — внезапно прерывает её Алдуин, сжимая её золотистые волосы в кулачок и отводя дальше от своего возбуждённого члена. Парень не собирается кончать сразу от первоклассного минета. Он слегка отталкивает девушку и чувствует, что одежда на них расположена… неравномерно. Девушка улыбнулась и села на кровать, неспешно пропуская светлые пряди меж пальцев и наблюдая пристально за тем, как мужчина расстегивает отяжелевшие пуговицы и с напряжением дышит. Ей вдруг захотелось отпустить какую-нибудь колкость, но временами она не понимала саму себя, потому подавила этот порыв, с шумным вздохом падая на спину. Несмотря на все несчастья и трудности, которыми окружила их Северная провинция, это всё с лёгкостью забывалось на мягких прохладных простынях. Они приятно касались обнажённых плеч, и, окруженная ореолом шелковистых волос, северянка чуть приоткрыла губы: — Ну же, Алдуин, подойди ближе… И не подумай, что я испорченная. Больно не будет. Только если чуть-чуть. Мне есть, что тебе показать… Девушка согнула ноги в коленях, чуть разводя их в сторону, и не могла скрыть волнения. На самом деле, она не так часто предавалась подобным «занятиям», потому как сама после этого считала себя нечистой, почти даэдрапоклонницей. А сейчас мужчина, который ей небезразличен, будет присутствовать и наблюдать. Дрожащие ладони скользнули к краям ночной рубашки и медленно потянули вверх, оголяя бёдра и живот. Холодными пальцами Лагерта скользнула по разгорячённой коже, мысленно оттягивая болезненно-приятный момент. В одно мгновение она почувствовала всё своё возбуждение и прикрыла глаза, едва касаясь себя в самых чувствительных местах.