«Это» не больно

— Алдуин… И после этого ты думаешь, что я позволю тебе так просто наслаждаться полной свободой действий? — Довакин ещё секунд десять внимательно всматривалась в лицо черноволосого мужчины, но результата это так и не дало. — Зачем ты вернулся, Пожиратель Мира? Хочешь еще одной битвы? Выходит, не напрасны были мои опасения. В руках девушки мелькнул клинок, но тут же скрылся под полой плаща. Атаковать она не собиралась, но была готова к тому, что сам Алдуин накинется на неё. Он — дракон, а такие не забывают, когда у них отнимают небо. Он мог выкинуть всё что угодно, нужно быть начеку. Алдуин усмехнулся над поведением Довакина. Выставлять оружие напоказ и не использовать его, а вместо этого спрятать ещё глубже? Таких ошибок бывший дракон никогда не совершал. Будь у него хоть малейшая возможность, любая мало-мальски заточенная сталь, он бы без замедления нанёс удар, чтобы прервать жизнь своего врага. Кто знает, может быть, ему удалось бы поглотить крики и навыки злейшей противницы? Ему срочно было необходимо в этом удостовериться. Может, следовало убить одного из драконов-предателей, например Партурнакса, и проверить, сможет ли он поглощать чужие души в этом теле. Технику процесса он помнил досконально и наверняка смог бы повторить даже в обличии человека. — Свободу всегда нужно заслужить, и даже если ты задумаешь меня связать или сцепить, я вырвусь наружу, потому что я достоин свободы. В отличие от большинства смертных, — последнюю фразу мужчина произнёс с особой напыщенностью. Но идти на бессмысленный и, вероятно, заведомо проигрышный бой в новом теле Алдуин не собирался. Драконы никогда не тратят силы впустую. — Итак, Алдуин, ты считаешь, что достоин свободы. Оно себя вполне оправдывает, но и я имею право требовать своего. Я не хочу еще одной бесполезной битвы, я не хочу снова использовать Драконобой, от которого вся моя душа выворачивается наизнанку, а гарантии того, что ты не возьмёшься за старое, у меня нет, — девушка чуть пожимает плечами, присаживаясь на кровати. Да, она будет ждать ответа от дракона, а после либо сразится с ним вновь, либо заставит остаться подле себя, смотря что он сможет предложить, чтобы заслужить эту самую свободу. Нет, Лагерта никак не собиралась атаковать своего нового спутника. Зачем ей это? Сейчас Деве в очередной раз повезло; она натолкнулась на тот сосуд, в который была заточена душа дракона, а что будет потом? Где она станет его искать? А вот защищать себя — дело важное. Впрочем, сейчас защищаться надо было не от Алдуина, а от дождя. Суровый взгляд девушки словно изучает то, во что обратился её враг. Да, он статен, красив, силён — больше походит на героя какой-то старой книжки, которую Лагерта удосужилась читать в библиотеке у своей бабки когда-то в молодости, чем на обычного человека. А ещё, что самое главное, перед ней самое опасное существо во всем Скайриме. И что поделать с таким набором? Дова вздыхает, снова смотрит на того, у кого отняли крылья. Что ж, Пожиратель Мира, говорить, так говорить. Долго и со смыслом. — Довакин, думаю, тебе не стоит обращаться ко мне моим настоящим именем, а выбрать некий псевдоним, с помощью которого я смогу общаться с остальными смертными. Если каждый раз меня будут называть подлинным именем, моё смертное тело может подвергнуться лишней опасности, а я пока не знаю пределы своих возможностей в этом облике, — спокойно предложил Алдуин. — Не буду скрывать своего презрения и к тебе, Довакин, и к этому миру. Но зачем повторяться? В таком виде я не подхожу для своего былого титула, и прежде всего мне хочется понять: по какой причине я вообще превратился в смертного норда? Вот моя текущая цель, а что делать дальше — решай сама. Не думаю, что мы столь нуждаемся в компании друг друга, и наверняка мы оба хотим её избежать. Если ты решишь прогнать меня и постараться забыть об этом. Может быть, я так и не найду причин подобных изменений, а может и наоборот. В таком случае, у тебя есть даже вариант убить меня, ведь человеческая плоть такая хрупкая и не идёт в сравнение с драконьей чешуёй. Ну а если ты решишься держать меня вблизи, то знай: я непременно воспользуюсь любым шансом, чтобы прервать твою жизнь, — Алдуин закончил свою речь, так и не проявив какой-либо эмоции, сохраняя драконью хладнокровность. На самом деле уж кому-кому, а Довакину совсем не плевать на то, какой опасности подвергается её спутник, будь то хоть Лидия, хоть Алдуин, хоть самый последний заключённый. Пока дракон с ней, ему ничего не угрожает — это факт. Но стоит тому отлучиться, как полчища различных разбойников, которые только и мечтают прикарманить чужие деньги независимо от того, кто перед ними, становятся уже более серьёзной проблемой. Ах да, о чём это Лагерта? О том, что Довакин-то в случае чего не допустит покушения на того, кто в настоящий момент ей важен, пусть и важность его специфична. Драконорождённая ухмыльнулась: кажется, она знала, чем сможет заинтересовать Алдуина. — А если я скажу, что помогу тебе, ты пойдешь на подобную сделку? Я помогу тебе узнать, что произошло. Вполне возможно, что нам есть, у кого спросить. В конце концов, исходя из того, что говорил Одавинг, стоило ожидать чего-то подобного. Но ты должен пообещать мне, что на время совместной работы не станешь посягать на мою жизнь. Дова ведь не врут, — ухмылочка не сходила с губ девушки, удобно разместившейся сидя у кровати так, чтобы её спина упиралась в холодную стенку. Нет, Алдуин мог бы отказаться, но зачем ему упускать такой шанс? Если Довакин сама решила связаться с даэдра, то подставить её так, чтобы та осталась жива, но при этом у кого-то в вечном услужении — намного проще. Кроме того, она знает намного больше о людях и может стать неплохим проводником. Последнее девушка прекрасно осознавала, чем и пыталась воспользоваться. Ей тоже нужно знать, что произошло. Алдуин был ошеломлён этим предложением. Он ни за что бы не поверил в такой жест от своего заклятого врага. Более того, если бы какой-нибудь глупец сказал бы Пожирателю Миров, что ему придется заключать сделки со смертными, этого безумца ждала бы бесславная и болезненная кончина уже через пару мгновений. Дракон действительно не мог поверить в подобный исход событий и даже переспросил: — Ты вправду предлагаешь мне такую сделку, Драконорождённая? Неужели ты готова забыть обо всём, что я сделал против тебя? Об убитых мною людях и пожранных мною душах? Не является ли это твоим способом хладнокровно расправиться со мной, чтобы нанести удар в спину? Да, драконы не лгут и держат своё слово, но ты дракон лишь наполовину, — заявил Алдуин, после чего посмотрел в глаза противнице. Интересно, о чём будут слагать легенды люди после её смерти? О том, что, победив дракона, она отправилась в Гильдию Воров? Или о том, что сошлась с побеждённым драконом? А может о том, как она ходила за даэдрическими артефактами? Да, Последний Довакин надолго запомнится народу. Но было в её похождениях и много хорошего: остановлен убийца по кличке Мясник, положен конец тирании местных жителей различными группировками разбойников, убито множество драконов. Девушка слушала Алдуина, размышляя о том, что он сказал. Держит ли она зло на дракона? Нет, определённо нет. Конечно, будет тяжело заставить себя воспринимать Алдуина так, будто бы не он разрушал города, пожирая человеческие души, но ещё тяжелее жить прошлым. Лагерта медленно закрывает глаза, на несколько секунд полностью обращаясь в слух, а после потирает лицо руками и отвечает: — Ты помнишь нашу первую встречу? Ещё там, в Хелгене, когда ты меня спас, я поняла, что невольно обязана жизнью дракону. Я бы должна тебя ненавидеть, но не могу. После долгого общения с Одавингом и Партурнаксом я поняла, что ненависть лишь отравляет мою душу. Если бы я ненавидела тебя там, в Совнгарде, то непременно бы проиграла. А теперь сам ответь на свой вопрос. То одно, то другое воспоминание всплывало в голове Драконорождённой. Тот взгляд, которым её наделил Алдуин, когда она валялась на плахе, теряя сознание, забыть невозможно. А его песнь, которой он поднимал драконов, западала прямо в душу, заставляя холодеть от ужаса. Кто знает, куда бы это завело девушку, не окажись рядом младшего брата Алдуина? Довакин обернулась на дракона, стараясь заглянуть ему в лицо. Она искала там что-то… надежду? Надежду для себя на благополучный исход? Алдуин не двинулся с места, пристально наблюдая за действиями Драконорождённой. Но ответ Лагерты вызвал у него явное одобрение, которое он, тем не менее, скрыл от чужого взора. К Довакину действительно следовало относиться с уважением и как к равной по силе. Возможно, даже в чём-то превосходящей. Алдуин умел проигрывать и обдумывать свою ситуацию. Кто знает, ведь может, в словах нордки был намёк на причины его собственного краха? Слепая ненависть и вера в собственное предначертание затуманила его рассудок и ослабила бдительность. Если это так, никто, кроме самого Алдуина, не повинен в его положении. В его голове сразу же возникла мысль: «Что, если Акатош столь любит своего первенца, что подобным жестом решил избавить его от грехов и предрассудков, научить смирению и тем самым возвысить на новые вершины?» После чего дракон наконец заговорил своим звучным голосом, не изменяя тона: — В твоих словах есть зерно истины, Драконорождённая. Возможно, ты действительно сможешь помочь мне выяснить природу таких резких перемен. Так и быть, я соглашусь на твои условия, и можешь не волноваться насчёт собственной жизни. Драконы держат своё слово, так что, пока мы будем действовать сообща, с твоей головы не упадёт и волос. Таково обещание дракона. Будь я в своей привычной форме, я бы закрепил эту клятву ту’умом, как того требуют обычаи, но мне понадобится немного практики, чтобы и в этом теле овладеть искусством Голоса. Теперь, когда договор был заключён, Алдуин предпочёл использовать традицию смертных, раз ему не доступен обычай драконов: мужчина протянул своей новой напарнице руку, чтобы закрепить сделку. Довакин снимает перчатку, оголяя руку, на которой красовалась пара порезов, протягивает её, вкладывая в ладонь Алдуина, а потом смотрит тому прямо в глаза. Она потратила много времени и сил, чтобы избавиться от губительной ненависти, но результат того стоил. — Мудрое решение, а теперь, если не хочешь подхватить чего-нибудь, а после разыскивать храм, вымаливая избавление от всех болезней, то лучше накинь на себя что-нибудь, — Довакин вновь кивнула в сторону одежды, которая всё так же ждала своего часа. А ещё Дева Щита вспомнила, что очень хотела есть, а потому предложила, дабы не мешать Алдуину приводить себя в порядок: — Поблизости будет таверна для путников, и мы ещё можем остановиться там. — Я не возражаю насчет таверны. Да, там много лишних глаз и ушей, но это является нашей общей страховкой друг от друга. Не думаю, что даже ты нападёшь на меня посреди таверны, да и в таком виде я не лучший боец. В провинциальном постоялом дворе, на границе Истмарка и Рифта, не было и десятой доли должного великолепия и роскоши, достойных владыки драконов. Зато здесь сухо, тепло, и местные отличаются своим гостеприимством. Для Лагерты было важно, что мебель была сделана из дерева — холодный камень опостылел в короткий срок. Ещё одна перебежка через улицу, и вуаля — дверь желанного заведения уже совсем близко. Оставалось надеяться, что за это время путники не промокнут до нитки. У Йори, может, с собой и была сухая одежда, а вот Алдуин вряд ли может похвастаться такой роскошью. А кроме того, хотелось есть. Если бы не обрывки ломаного человеческого, которые донеслись тогда до ушей девушки, она бы в жизни не сорвалась с места. Интересно, что на это скажет сам Алдуин? Мокнуть под дождем и дальше Лагерта не собиралась, да и говорить в тёплой комнате таверны было бы куда удобнее, чем тут, на холодной улице. Повернувшись к Алдуину боком, она подала знак, призывавший следовать за собой, а после скрылась под каким-то навесом, откуда можно было перебраться к таверне. Ей было, о чём говорить. Двери местного трактира широко распахнулись перед прославленной воительницей. Пару недель назад златовласая выполнила парочку дурацких просьб из разряда «принеси мне медвежью шкуру» или «перебей разбойников возле ручья». Она ненароком бросила взгляд в сторону поверженного Алдуина и с трепетом вспомнила весь накал страстей, связанный с их взаимным противостоянием. Он — подлинный вызов для достойной героини. Даже похотливый царёк-вампир с тягой к инцесту и абсолютно дурацким планом по поглощению Солнца заметно уступал Пожирателю Миров. Девушка залетела в таверну, где кинула женщине у прилавка мешочек с десятком золотых, а после направилась к той самой комнатке, которая была отведена спасительнице Скайрима и её компаньону. В таверне было уютно и тепло, имелось множество согревающих напитков, различной еды и места, где можно было удобно разместиться или высушить вещи. Довакин дошла до комнаты, стащила мокрый плащ, отдав его одной из местных служанок — пусть высушит — а сама пробралась за двери. Говорить тут куда лучше, чем на улице. Алдуин не собирался тратить время на мелкие пакости и бессмысленное сопротивление. Он спокойно последовал за своим противником в Таверну, не задавая лишних вопросов. Более того, бывший дракон счёл нужным слегка поклониться перед владельцами таверны, которые наконец предоставили ему кров. Возможно, ему удастся раздобыть у них и тёплую одежду для себя? Украденные им лохмотья промокли до нитки, и ему сильно хотелось избавиться от них и надеть что-то более подобающее его статусу. Хотя о каком статусе шла речь, если теперь Алдуин представлял собой обычное смертное тело. Он оглядел пределы снятой ими комнаты и заметил, что она была довольно тесной, лишь с одной единственной кроватью. Что и понятно — таверна выглядела не особо просторной. Подтянув к себе заплечный мешок, Довакин вытряхнула оттуда кое-какие мелочи: батон, пара книг в жёстком переплете, легкая броня... Подумать только, даже краденый подсвечник. И на кой он ей? Ещё через минуту поисков из «бездонной женской сумки» появился комплект абсолютно сухой одежды. Кажется, его Драконорождённая тоже откуда-то утянула, но не суть. Комплект этот полетел на другой край кровати. Да, его можно было отдать, девушке он определённо не нужен — великоват, да и скупщики за него много не дают, мол, тяжело потом сбывать такие вещи, не берут их. — Думаю, тебе это будет нужнее. Советую завести плащ: в Скайриме частенько бывает плохая погода. Было довольно забавно наблюдать, как Довакин возится со своим барахлом. Удивительно, как такой великий дар достался столь беззаботной, на первый взгляд, женщине. Похоже, и с явными проблемами с головой и ярко выраженной клептоманией. Клептомания, пожалуй, имела место быть. Разумеется, Лагерта могла держать себя в руках, но когда дело заходило о лёгкой добыче, то её будто подменяли. Бриньольф способствовал пагубной наклонности, и работа в Гильдии Воров наложила серьёзный отпечаток на личность златовласой. Да, занималась Дева в обычное время совсем не тем, чем следовало заниматься герою мифов и сказаний. К счастью, в таверне было не так много народа, чтобы прислуга сильно задерживалась с обслуживанием нордки. Вскоре она вернулась вместе с девицей, которая мило улыбалась Алдуину, таща поднос с горячими напитками и двумя чашками супа, хотя Довакин почему-то была уверена, что сможет съесть целого мамонта. Надо сказать, что девица эта долго не задержалась, но с мнением Лагерты по поводу внешности Пожирателя Мира была явно согласна. Разумеется, сухая одежда и, возможно, лёгкая броня лишними не будут и сгодятся в его странствиях, но прежде, чем принимать такие подарки, следовало удостовериться в помыслах Довакина. Драконы никогда не берут подачек, ведь чувство гордости — самый главный из их инстинктов. Порой эта гордость становится лютой гордыней и лишает некоторых драконов рассудка. В мире могут встретиться драконы без крыльев, но никогда — без гордости.