Белый ферзь

*** Историческая справка: «Изначально группа больших и малых островов была населена полудикими кланами, промышляющими, в основном, морским разбоем, и ведущих бесконечные войны – к примеру, в Империи по сей день сохранилась легенда о том, как кланы Гут и Гэнд* совершенно истребили друг друга, сражаясь за право обладания узким проливом, разделяющим островки, этим кланам принадлежавшие. Основным местом «промысла» была, во-первых, территория, нынче известная как Пандейская республика, и северное побережье Страны Отцов. По свидетельству древних летописцев, некогда Пандея, называвшаяся тогда Тиори, была сильной и процветающей державой; со всех концов континента в тогдашнюю Столицу стремились купцы, наемники, крестьяне, желавшие испытать судьбу, и мошенники всех мастей, большинство которых заканчивало свой «славный путь» в яме, утыканной острейшими кольями. О времена, о нравы! Страна Отцов, которая тогда не была еще тем великим государством, пред мощью которого склонили головы и потомки тиорийских воинов, и жалкие остатки навевающего ужас Хонтийского ханства, представляла собою почти полное подобие далеких Островов – за тем лишь исключением, что войны меж многочисленными кланами велись не за проливы и фьорды, а за земли. Очень скоро островные пираты совершенно опустошили северное побережье. Выжившие почли за лучшее мигрировать вглубь континента, основав небольшие деревни, одна из которых с течением времени превратилась в славную нашу Столицу; взоры же морских варваров обратились в сторону Тиори – однако, силами одного-двух кланов было невозможно противостоять первой в истории Саракша флотилии береговой охраны, куда набирали лучших из лучших. Однако, жадность островных кенингов (так называли себя вожди кланов) не знала границ; и когда некий Инг из клана Варров – весьма честолюбивый юноша, обладавший, к тому же, недюжинным умом и довольно искусный для своего времени дипломат, всего за три года сумел объединить большинство кланов, прекратив тем самым бесконечные войны на островах – дни Тиори были сочтены. Еще шесть лет объединенные кланы готовились к величайшему в своей истории походу; много крови пролилось на улицах тиорийской столицы; множество женщин были увезены из родного края, дабы служить развлечением бешеным дикарям; Его Величество король был взят в плен, и кенинг Варр своею рукой отсек лишившуюся короны голову прямо посреди главной площади. По возвращении Инг основал портовый городок, названный Бруэдэр** - так появилась столица Империи; всего через год Варр провозгласил себя кенингом всех островов, коему прочие обязаны были платить дань. Авторитет Инга, слава о единственном крупном набеге, который он организовал и возглавил, были столь велики, что спесивые варвары признали власть Варра и его клана; немаловажную роль сыграло и наличие прекрасно организованной и фанатично преданной вождю «мини-армии»… Не обошлось без «гласа недовольных» и мелких стычек – однако, за два первых года славного правления все недовольные были истреблены вместе со своими семьями. А правление было действительно славным: смерть забрала не полудикого главаря морских разбойников, а сильного владыку, управлявшего островной державой железной рукой; благодаря его стараниям слава об Империи гремела по всему континенту – еще живы были немногочисленные свидетели падения Тиори, да и сам кенинг предпочитал соленый ветер океана скучным речам в Большом зале собственного деревянного «замка». Погиб сей неугомонный муж, как и подобало воину, с мечом в руках – хоть и достиг он уже почтенного 60-летнего возраста, и по тем временам считался долгожителем. Наследник его, Нут, напротив, испытывал отвращение к морским сражениям, предпочитая развивать державу иными методами – однако, правление его было недолгим, и скончался он от подсыпанного на пиру яда в возрасте 24 лет. После Нута лишь один властитель Империи пытался отвратить свой народ от бесконечных внешних войн; нужно ли говорить, что и его царствование было весьма недолгим? Увы, обитатели Островной Империи по сию пору остаются воинственным дикарями – и можно себе представить, какой ужас ожидает нас, если эта орда, оснащенная по последнему слову науки и техники, хлынет на наши мирные берега… Бес Ник, профессор кафедры Всесаракшской истории. По заказу Департамента всеобщего образования» * автор издевается над норвежскими именами. ** Бруэдэр – мечта *** Бесник – преданный *** Как справедливо заметил гражданин Фанк, Максима ожидали не приятные посиделки на природе, а работа – отвратительная, грязная; и халатное отношение к своим обязанностям, малейшее отклонение от «образа» могло стоить землянину жизни. Потому Каммерер сидел неподвижно, словно статуя, и старательно кривил губы в брезгливой полуусмешке. Мол, противно трястись в одном транспорте с деревенщиной, да что поделаешь… Острова были соединены друг с другом впечатляющей сетью мостов, а перед въездом на каждый мост был установлен полосатый шлагбаум, соседствующий с казенно-зеленой будкой. Каждый раз пассажирам приходилось, кряхтя и переругиваясь вполголоса, выбираться из транспортного средства. Всем, кроме Максима. Тот так и остался на своем месте, лишь брезгливость на лице сменилась неудовольствием и нетерпением. - Чего сидишь, рыбий потрох?! – миновав покорно расступившихся рыбаков, бритый наголо мальчишка в пятнистой форме навис над Каммерером, считая, по-видимому, что его смешно надувшиеся губы и нахмуренные светлые ресницы способны кого-нибудь напугать. Выглядел он сущим ребенком – то ли призвали сразу после окончания школы, то ли добровольно пошел в армию, запихнув аттестат на самое дно самого дальнего ящика стола. - Встать и выйти из автобуса, массаракш! И документы предъяви, чтоб тебя перекосило! «Массаракш» - это древнее как мир ругательство было «общим достоянием» всего Саракша. Даже произносилось абсолютно одинаково, вне зависимости от местного диалекта. Максима это даже позабавило. Когда-то. Однако, время для размышлений об универсальности некоторых слов было явно неподходящим. На мгновение стиснув зубы, Максим нарочито медленно отвел взгляд от окна и надменно покосился на покрасневшего от злости (или от обиды?) солдатика. Биг Баг не станет уподобляться послушно толпящемуся снаружи «быдлу», и этому малолетнему кретину, который, похоже, не успел еще усвоить, что военно-морские силы в Империи стоят на порядок выше прочих родов войск, предстояло в ближайшие секунды сильно расширить свой кругозор, а так же всерьез задуматься, правильно ли он определил свое место в картине мироздания. - Имя, рядовой, - процедил Максим. И аккуратно опустил чемоданчик на пол у своих ног. В конце концов, он собирался лишь поставить завравшегося мальчишку на место. - Чего?! – опешил парень, изумленно хлопая короткими светлыми ресницами. - Имя, - повторил отличник боевой и политической подготовки, будущий Адмирал и истинный островитянин. - Лог… А ты кто такой, чтоб я тебе секретные сведенья вываливал? - Я, к вашему сведению, - Максим с деланной небрежностью стряхнул со своего плеча несуществующую пылинку. – Имею полное право спрашивать; а вы, юноша, похоже не дорожите своей скромной должностью. Если не свободой. Внезапно несчастному рядовому померещилось, что сидит перед ним не наглец в скромной кадетской форме, а сам легендарный Инг Варр, основатель Империи. Мальчишка отступил на шаг. Каммерер улыбнулся – но не той бесшабашной улыбкой, которую дарил когда-то каждому встречному «глупый горец» Сим. Рядовой непроизвольно поежился и отступил еще на один шаг. - Я жду, - тоном, которому позавидовал бы Рудольф, напомнил Максим. - Лог Мэр, - пробулькал солдат, отступая еще немного. И еще. До тех пор, пока пребольно не стукнулся задом о спинку пустого сиденья. - Благодарю за бдительность, рядовой Мэр, - кивнул Максим, опасно сузив глаза. – Так держать. И отвернулся, всем своим видом давая понять, что до рядового ему больше нет дела. - Служу Империи…, - выдавил парень. «Небось, важная шишка, - думал он, не решаясь повернуться к странному пассажиру спиной. – Разведка, не иначе. Или вообще из этих… Которые врагов отечества того… А-а, да провались ты прямиком к морскому дьяволу!» К выходу рядовой Мэр добирался спиной вперед, хотя перепугавший его до икоты человек так и не повернул больше головы в его сторону. *** «А ведь это только начало, - мрачно думал Максим, с немалым облегчением покидая воняющий бензином автобус. – Это, массаракш, еще цветочки; какими же будут ягодки?» Поставив чемодан на мокрый асфальт, он как будто задумался. Спешащие покинуть автовокзал люди безмолвно обходили его, не задевая. Словно чуяли в нем чужака и боялись испачкаться. «Ягодки еще впереди», - подумал Каммерер, отмечая странную для столь людного места тишину. На Земле люди перекликались бы весело либо озабоченно; в Стране Отцов такая толпа гудела бы от раздражения, и воздух давно накалился бы от несущихся со всех сторон ругательств. Здесь же переговаривались исключительно вполголоса, стараясь при этом не смотреть лишний раз на других; даже юная пара, в которой без труда угадывались то ли молодожены, то ли просто любовники, держалась отчужденно и настороженно. Накрапывал противный дождик. Воздух вонял паленой резиной и сыростью. Максим вздохнул глубоко и, подхватив чемодан, четким военным шагом направился в сторону приземистого одноэтажного здания, обойдя которое, он должен был оказаться на одной из ведущих к центру города улиц. За зданием обнаружилась не видная с асфальтового пятачка автовокзала металлическая ограда; у ворот, лениво пожевывая зубочистку, торчал затянутый в форму мужчина, буравящий проходящих через ворота людей крошечными злобными глазками. От него почти шарахались. «Внутренняя безопасность», - автоматически отметил Максим. И, не сбавляя шага, не меняя скучающе-презрительного выражения лица, повторил мысленно свою «легенду». Внутренняя безопасность – это вам не сопливый рядовой на мосту; если этот тип хоть что-нибудь заподозрит… Поравнявшись с офицером СБ, Максим, внутренне подобравшись, отдал честь; СБ-шник лениво поднес ладонь к виску, отвечая на приветствие. Молодой кадет его не заинтересовал; забыв о Каммерере в ту же секунду, как то исчез из его поля зрения, мужчина сосредоточился на сгибающейся под тяжестью огромного баула женщине. - Стой, - лениво скомандовал СБ-шник. – Документы. - Господин офицер, - тихо и жалобно начала женщина. – Помилуйте, я ж… - Молчать, - равнодушно перебил островитянин. – Что везешь? Молчишь? Ну, помолчи… Максим позволил себе бросить короткий взгляд через плечо. Несчастная женщина, видимо, онемела от испуга; по лицу ее текли слезы, баул бесформенно грудой лежал у ног СБ-шника. - В отделении-то разговоришься… Каммерер стиснул зубы, наблюдая, как невесть откуда взявшиеся парни в той же форме СБ уводят захлебывающуюся слезами женщину, как солдат постарше, брезгливо скривившись, утаскивает этот самый баул… Ни один из тех, кто стал свидетелем этой сцены, и не подумал вступиться; люди отводили глаза и торопились покинуть место происшествия. «Даже на это ты не имеешь права, - сгорая от стыда, разрываясь от беспомощной ярости сказал себе Максим. – Не имеешь права…» *** Город был сер, уныл и невероятно, на взгляд Каммерера, мрачен. Невысокие – максимум, в пять этажей дома, как будто вырастающие один из другого, узкие улицы, тусклые краски. И сырость - ледяная, промозглая, от которой стыли руки и начинали ныть зубы; даже плотная ткань мундира не спасала ни капельки. Дыхание выходило изо рта влажным туманным облачком, и показалось вдруг Максиму, что и на ресницах его оседают мелкие ледяные капли. «И почему в этой стране перчатки не являются обязательной частью униформы?» - подумал он, с некоторой даже ностальгией вспоминая Страну Отцов и вечное ворчание Фанка «Да куда же вы с голыми руками, Сим?» Меж тем, пальцы Каммерера почти онемели, а задействовать внутренние резервы отчего-то не пришло в голову. Возможно, этот унылый город, эти озабоченно спешащие навстречу люди с мрачно-торжественными лицами, слишком тяжелый от влаги воздух действовали подобно слишком сильному успокоительному средству – когда вместо желанной легкой расслабленности чувствуешь, как в мозгу твоем мысли превращаются в неповоротливые валуны, а тело постепенно становится вялым и непослушным. «Соберись, - приказал себе Максим. – Еще немного - и можно будет хотя бы на несколько часов забыться; хотя, какое там забыться – ведь завтра… Массаракш, куда же меня занесло?» Боги, которых нет – он умудрился заблудиться, и это в первый же день; а что будет дальше? И ведь не станешь спрашивать дорогу у маячащего на углу полицейского – Биг Баг жил здесь четыре года и заплутать ну никак не мог; а если полицейский запомнит странного кадета? Нельзя привлекать к себе лишнее внимание! Это на мосту он вполне осознанно играл роль самоуверенного выскочки, чтобы солдат хорошенько запомнил высокомерного парня в форме, а здесь, в городе… «Спокойно, Мак, - приказал он себе мысленно. – Спокойно. Вспоминаем карту: сколько ни крутись по этим, с позволения сказать, улицам – все равно в итоге окажешься на главной площади, а оттуда… Направо от памятника – четвертый проулок, два квартала прямо, один налево, трехэтажный дом, темно-зеленый. Вот так, Максим – и нечего поддаваться панике. Спину расправил – и вперед» И, сурово нахмурив брови, Каммерер уверенным шагом проследовал мимо полицейского, который начал уже подозрительно коситься. Искомый памятник изображал мускулистого бородача с огромным топором. На голову статуи был напялен рогатый шлем, а громадная ножища попирала униженно сгорбленную фигуру, символизирующую, по всей видимости, жалких недолюдишек, коим не посчастливилось родиться на территории славной Островной Империи. Стыдно было, до горящих ушей стыдно – ведь чуть было не сделал глупость; благо, наставления Рудольфа вовремя всплыли в мозгу. Прав был Фанк, прав был Экселенц: эмоции его погубят, если он позволит себе поддаться. А как не поддаться, скажите на милость? Как – если худощавый пожилой господин, с которым Каммерер столкнулся на лестнице, ведущей в нужную квартиру, одарил его взглядом, полным такой жгучей ненависти… «Тор Мод, - услужливо подсказала память. – Год назад Биг Баг написал анонимный донос на его сына, Айда; парень получил десять лет» Максим кивнул мужчине, через силу кривя губы в высокомерной усмешке. Казалось, еще немного – и он вспыхнет, будто пропитанный смолой факел. «Массаракш…» Квартирка была довольно тесной; из мебели наличествовали только узкая койка, притиснутый к самому окну письменный стол и шкаф, угрожающе пошатнувшийся при первой же попытке открыть дверцу А вот обнаружившаяся на одной из полок аккуратная стопка явно недешевого нижнего белья была полнейшим сюрпризом. - Розовые, надо же, - фыркнул Максим. – И ведь придется, наверное, носить эту безвкусицу… Сюрприз номер два явился лично: не успел Каммерер открыть чемодан, как в дверь постучали. Три раза, потом один, потом еще два. Пересекая крошечную комнату, Максим готовился ко всему, включая «забредших на огонек» представителей имперской безопасности; однако, за дверью обнаружилась только светловолосая девушка в темно-красном платье, высокая и вульгарно накрашенная. Девушка нервно куталась в меховую накидку. Увидев напряженное лицо Максима, она растянула покрытые густым слоем помады губы в довольной улыбке: - Таки дома, пакостник, - произнесла она низким, но довольно мелодичным голосом. И бочком скользнула в квартиру, игриво толкнув Каммерера бедром. - Ну не стой истуканом, - хихикнула девушка, небрежно бросая свою накидку прямо на пол. – Времени в обрез. «Массаракш, - мысленно сплюнул Максим. – И почему об этом в досье ни слова?» Судя по нахальному поведению девицы, в этой квартире она была далеко не в первые, и приходила она сюда совсем не чайку попить… Каммерер прикрыл таки двери, лихорадочно размышляя, как бы поделикатней сплавить нежданную гостью. Девушка же, видя, что хозяин дома не спешит к ней с распростертыми объятиями, решительно шагнула к Максиму. - Ну что же ты, - шепнула она прямо в плотно сжатые губы. – Или успел за два месяца импотентом стать? Обхватив Каммерера за шею, она прижалась тесно и нетерпеливо, и потянулась было за поцелуем; и вот тут-то и ощутил Максим, как к животу его прижимается нечто, чего у женщин не должно быть по определению... «Массаракш тридцать три раза!» Ловко увернувшись от измазанного губной помадой рта, Максим оттолкнул чужого любовника. - Нет, - сказал он. Получилось слишком резко. - Что-о? – парень, наряженный девушкой, нахмурился подозрительно. - Нет. Уходи. - Вот так просто? – ярко-алый рот кривился, как будто обладатель его все никак не мог решить – смеяться ему, или плакать. - Да, - кивнул Максим. Его начинало трясти, но в присутствии незнакомца приходилось сдерживаться. - Ты пожалеешь, Биг Баг, - прошипел парень, злобно глядя прямо в глаза. – Сильно пожалеешь. - Уходи, - Максим старался, чтобы это звучало не беспомощно, а надменно и уверено. - Пожалеешь, - повторил ряженый. И уже выходя из квартиры, вдруг размахнулся и наградил Максима хлесткой пощечиной. *** «Интересно, что сказал бы Рудольф по этому поводу?» – думал Максим, откинув голову на бортик ванны и прикрыв глаза. После ухода незнакомца он не мог (или не хотел?) контролировать охватившую тело дрожь; прижавшись горящим лбом к двери, судорожно сжимал и разжимал кулаки, повторяя хриплым шепотом «Нет, нет…» Так стоял он, пока за мутным оконным стеклом не начало смеркаться; только тогда он заставил себя успокоиться, отлипнуть от дурацкой двери и распаковать наконец чемодан. На самом верху лежала тонкая кожаная папка – удостоверение личности, свидетельство об окончании академии, копия заполненной каллиграфическим почерком анкеты, несколько черно-белых фотографий и брошюра «Памятка примерному госслужащему» Он должен был еще раз перечитать анкету, обдумать завтрашнее свое поведение: слова, жесты, мимику; наконец, подготовиться морально к возможным неожиданностям. Внезапный визит неуказанного в досье любовника выбил Каммерера из колеи. Вместо того, чтобы готовиться, он снова и снова с содроганием представлял, как эти яркие губы алчно скользят по его телу, оставляя ядовито-алые следы, как чужие руки по-хозяйски ощупывают везде-везде… И как вульгарно накрашенный рот вдруг приоткрывается в настороженном изумлении, и низкий голос подозрительно тянет «Что-то с тобой не то, Биг Баг!» А ведь пришлось бы убить этого разряженного идиота, если бы… - Никаких «если», - бормотал Максим яростно, кое-как распихивая одежу по полкам. – Никто, кроме тебя, Гай… Папку он прихватил с собою в ванную, однако читать не стал. Положил бережно на плетеную корзину для грязного белья, накрытую крышкой, и погрузился в воду, которая здесь, по-видимому, считалась горячей. - Рудольф сказал бы, что я идиот, - продолжил Каммерер вслух. – А Фанк… Наверное, тоже. А вот что эти умники сделали бы на его месте? Максим невесело усмехнулся. Прекрасно ведь знал, на что пришлось и приходится идти Экселенцу «для пользы дела». Фанк же не просто так получил должность заместителя. В любом случае, ни один из них не стал бы вот так, сгоряча. Скорее всего, сослались бы на усталость, но никак не позволили бы себе почти сорваться в первый же день. Максим же умудрился создать себе проблему на ровном месте; и неизвестно теперь, каким боком выйдет ему эта несдержанность. И ведь даже имени этого парня не выяснил; и не факт, что удастся узнать его в мужской одежде и с отмытой от косметики физиономией… «Отмокал» Максим до тех пор, пока вода, и так относительно теплая, не остыла окончательно, а кожа не покрылась мелкими пупырышками. После он ворочался без сна почти до утра; а когда удалось таки забыться на миг, словно ожогом по оголенным нервам – Гай, мертвый и похороненный Гай; но не тот упивающийся запретным счастьем мальчик с легкой безуминкой в темных глазах: темное от пыли лицо со светлыми дорожками слез по щекам и фанатично-неистовое «Ты мой бог, Мак, я хочу умереть за тебя» Распахнув воспаленные глаза, долго смотрел Максим в темноту, не видя смутно белеющего над головой потолка; встал, зябко кутаясь в одеяло, и, не вспомнив о стоящих рядом с койкой шлепанцах, побрел в кухню. К счастью, настоящий Биг Баг был большим любителем кофе – причем обнаруженная в шкафу баночка была отнюдь не дешевым суррогатом… Дабы изгнать из головы навязчивое воспоминание («Позволь умереть за тебя!»), Каммерер ухватился за свою папку, как утопающий – за спасательный круг. Заставить себя спать он был сейчас не способен. *** - Проходите, юноша, располагайтесь, - радушно предложил подтянутый мужчина с лицом простодушного провинциала. Такую широкую, искреннюю улыбку, Максим видел здесь впервые; и невольно уголки рта поползли кверху; еще чуть-чуть и… В чувство привело воспоминание: суховато-взволнованный голос Фанка, слова, адресованные Рудольфу «Нам до островных дознавателей еще расти и расти» - а ведь перед Каммерером был именно дознаватель, точнее, офицер внутренней безопасности; а к чему бы человеку на такой должности радоваться тому, кого видит он впервые? И тут же засек Максим взгляд офицера, ледяной и цепкий, совсем не подходящий к открытому и простоватому лицу. «Соберись, Биг Баг, - приказал он себе, верноподданнически вытягиваясь в струнку. – Не на пикник приехал, массаракш» - Без церемоний, юноша, - почти пропел офицер, все так же скалясь и, кажется, даже подмигивая. – Присаживайтесь, будьте как дома; наша с вами беседа всего лишь формальность. Сами понимаете – штаб все-таки. Бумаги свои принесли? Вот и славно, юноша, вот и замечательно… В полном соответствии с образом Каммерер («Биг Баг, понял ты, дылда белобрысый? И никак иначе») опустился на край казенного стула и замер, словно швабру проглотил, и на протяжении всей беседы не сводил с офицера исполненного подхалимства и тщательно скрываемого презрения взгляда.. В полном соответствии… *** До первой встречи с Фанком оставалось каких-то три недели, а собранных сведений, что называется, кот наплакал. Вечерами Каммерер ломал голову, как бы показать себя на скучной службе и получить доступ к информации посерьезней банального снабжения – и по всему выходило, что работать нужно именно по линии Одда; только вот при мысли о ВБ внутри все переворачивалось. А при воспоминании об одном разговоре, случившемся через несколько дней после инцидента с папкой… - Хочу еще раз похвалить вас за проявленную бдительность, - Одд оскалился, что должно было означать радушную улыбку. – Вы способный юноша, и если не проморгаете своего шанса, далеко пойдете. - Благодарю, - Максим застыл перед столом темного дерева с каменным выражением лица. - Присаживайтесь, юноша, - ласково предложил Одд. – Предпочитаю, знаете ли, видеть глаза собеседника, а не пуговицы его мундира… А вы, я вижу, следите за состоянием формы – вон как пуговки-то сверкают, я отражение свое вижу! Молодец, парень… Не против, если на «ты»? Не люблю официоза – да и к чему оно, а? Пока Каммерер устраивался на жестком стуле, Одд не сводил с парня цепкого своего взгляда; ощущение было такое, словно его ощупывают холодными скользкими руками. Мерзко было; а глаза у офицера Одда не серые и не голубые, и даже не зеленые – словно многажды стиранное белье, такие же тусклые и выцветшие… Островитянин говорил долго и вкрадчиво, рисуя перед умирающим от отвращения Максимом «радужные» перспективы; помянул, конечно же, «подвиги» Биг Бага на ниве доносительства – соседский сын, сгинувший в тюрьме, был последним, но не единственным. Впрочем, об этой части «своей» биографии Максим знал, потому и держался, сумев не выдать охватившие его чувства; «держал лицо» и в нужных местах холодно выдавал «Ради блага Империи». Проводив Максима до выхода, Одд покровительственно похлопал того по плечу. Офицер был доволен; Каммереру же хотелось от души врезать прямо между этих цепких грязно-пронзительных глаз. Только дома он отпустил себя. Ночь прошла более чем весело: согнувшись в три погибели над унитазом, землянин проклинал тот день и час, когда в голову его пришла мысль о ГСП – и вспомнился вновь погибший Гай, и хотелось умереть тут же, свернувшись клубком на холодном кафельном полу. Явившись утром на службу, Максим первым делом настрочил анонимный донос на остряка-Инна. Сослуживцы при виде него поспешно отводили глаза. Посетив уборную и заглянувши в зеркало, Максим долго пытался убедить себя, что этот вот высокий, худой, с темными кругами под глазами, и есть он сам. Когда Лэк появился в кабинете – как обычно, с получасовым опозданием – Каммерер через силу выдавил полагающееся приветствие; мысленно же он умолял ни в чем не повинного парня о прощении. «Так нужно, - все повторял и повторял он. – Так, массаракш его налево, нужно…» Инна пригласили к телефону; весело отбарабанив «Сию секунду!», парень подмигнул Максиму и пообещал по возвращении рассказать презабавную историю. Каммерер заставил себя растянуть губы в улыбке. Хотелось достать пистолет (спустя неделю после прибытия Максим озаботился приобретением оружия) и пустить пулю в лоб. До конца рабочего дня оставалось сорок минут, когда Одд вызвал Максима к себе. Лэк Инн, перепуганный, с руками, скованными за спиной, расширил глаза. - Биг, ты ж знаешь, я никогда… Против власти… Шутки шутками, но я ж все понимаю, Биг… Ну скажи ему… Ну… - Молчать, с-сука, - рявкнул Одд, и Лэк послушно умолк, глядя на вошедшего жалобно и умоляюще. Во рту стало кисло. Вновь захотелось остаться наедине с унитазом. - Отпирается мальчонка, - сказал офицер, досадливо качая головой. – Считает, видимо, что Ифр Одд совсем отупел, в кабинете сидючи… Помоги юноше осознать его ошибку. «Прости» - повторил Максим про себя, делая шаг вперед. На лице его застыла маска высокомерного презрения. - Зачем? – беспомощно прошептал Инн, облизывая разбитые в кровь губы. - Ради блага Империи, - отчеканил Максим, поднимая руку для следующего удара. Странно, но рука совсем не дрожала… Лэк взвизгнул и дернулся назад, инстинктивно пытаясь избежать нового удара. Стул, на котором сидел молодой человек, перевернулся. Максим склонился над парнем, который все продолжал дергаться, бессмысленно возя ногами по полу. То ли для того, чтобы поднять, то ли чтобы еще раз ударить – землянин сам еще не осознал, но, видимо, на лице его что-то такое отразилось, ибо Одд поспешно рявкнул: - Хватит! Максим медленно выпрямился и взглянул на офицера вопросительно. Лицо простодушного простофили преобразилось: теперь не казалось, будто пронзительные бесцветные глаза по ошибке достались не тому человеку. Сейчас на Каммерера смотрел опытный и безжалостный офицер внутренней безопасности, и никто другой. - Достаточно, друг мой, - повторил Одд жестко. – Вижу, ты и вправду честный гражданин и патриот. - Я ж говорил, - Инн прекратил барахтаться, выражение недоумевающего ужаса исчезло с курносой физиономии, серые глаза блестели задорно и лукаво. – Наш человек, мой капитан, сразу видно. Максиму показалось, что покрытый успокаивающе-желтым линолеумом пол уходит у него из-под ног. - Что…, - Каммерер сглотнул, пытаясь справиться с предательски севшим голосом. - Ах, мой милый мальчик, - усмехнулся Одд, усаживаясь в свое кресло. – Расстроен и озадачен, да? - Еще бы, - Инн угодливо захихикал, как будто не обращая внимания на свое весьма неудобное положение. - Что ж, бывает, - Одд изобразил сочувственный вздох, который совершенно не вязался с самодовольной ухмылкой. – Не стой ты столбом, помоги сержанту подняться. - Массаракш! – все напряжение, сдерживаемое в последние недели и особенно в это утро, вырвалось с этим беспомощным выкриком. Не в силах совладать с охватившей его злостью, Каммерер подскочил к радостно скалящемуся с пола Инну и от души пнул того куда-то в район живота. - Отставить, я сказал! - Нервный какой, - просипел Инн, скривившись. - Ты…, - начал Максим, сжимая кулаки. Безумно хотелось дать себе волю, вбивая раз за разом в корчащееся у ног тело носок тяжелого сапога - пока этот подлец не захрипит, теряя связь с реальностью, не закатит наглые свои глаза, не захлебнется собственной кровью… - Ну я, - Лэк нашел в себе силы развязно подмигнуть Максиму. – Мой капитан, я могу приступить к выполнению своих обязанностей, или прикажете еще чуток поразвлекать нашего чересчур горячего парня? - Помоги ему, Биг Баг, - повторил Одд с нажимом. – И не кипятись, мальчишка – в ближайшие полгода тебе с ним работать, так что советую вспомнить о благе Империи и потихоньку налаживать контакт. - Угу, - хмыкнул сержант Инн. – Помогай давай, а то у меня уж все руки затекли. *** Из досье № 2189/33-i: «Эйл Снор, 46 лет. Скрытен, хладнокровен, предан идеям нынешнего правительства. Периодически выполняет секретные поручения Адмирала. Формально подчиняясь лишь Адмиралу, на деле управляет делами Главного штаба. Особое внимание уделяет отделу Внутренней безопасности и Внешней разведки. По инициативе Снора был разработан и успешно реализован план «Химера» (выявление и уничтожение врагов государства и вражеских агентов). Лично проводил допросы некоторых арестованных. Участвовал в обеих Континентальных кампаниях, награжден орденами и медалями, в т.ч. «Героя Империи». По неподтвержденным данным, возглавляет Отдел военно-морских технологий (степень секретности «ХХХ»). Женат, детей не имеет. Единственный сын был убит во время Первой Континентальной кампании, посмертно награжден Орденом Великой Империи І степени. Женился исключительно из карьерных соображений. Сексуальные предпочтения: молодые люди от 18 до 25. Любовников выбирает из числа служащих Штаба. Не имеет привычки продвигать оных по служебной лестнице; по непроверенным слухам, собственноручно задушил одного из своих мальчиков, когда тот попытался использовать положение «любимчика» в корыстных целях» Из донесения прогрессора Д. Лопоухова* : «…Что касается Снора, то этот человек совсем не то, чем на первый взгляд кажется. Умен, проницателен, расчетлив; однако позволю предположить, что пресловутая «склонность к садизму», «чрезмерная жестокость» и прочее не совсем соответствуют действительности. Те же «допросы третьей степени» были продиктованы, в первую очередь, необходимостью; я, как присутствовавший при некоторых из них, ответственно заявляю, что Снор, равно как и я, не получал удовольствия от процесса. Однако, методы, им используемые, весьма безжалостны и, как следствие, эффективны. Боюсь, я невольно выдал себя, когда… Впрочем, это все лирика; теперь же я обязан развеять подозрения Снора – пока что никаких явных мер против меня не предприняли, не считая скрытого наблюдения. Далее, о личной жизни нашего «объекта»: Супруга живет в загородном доме Снора, практически под домашним арестом. После гибели сына женщина несколько помутилась рассудком; кроме обязательной охраны к ней приставлен целый штат опытных медиков. Сам Снор жену не навещает. Регулярно бывает на могиле сына. Касаемо «служебных романов» - несмотря на жуткие слухи (я на 90 процентов уверен, что Снор, если не распространяет эти сплетни специально, по крайней мере, старательно поддерживает репутацию «безжалостного садиста»), молодые люди известного сорта с радостью посещают квартиру господина Второго помощника. Пресловутый «задушенный любовник» живет и здравствует; по-видимому, его внезапный и быстрый перевод из Штаба в одну из провинциальных воинских частей и послужил поводом для разнообразных измышлений. О главном: Раз уж я ухитрился привлечь к своей персоне нежелательное внимание, считаю целесообразным…»