My own Grand Tour

- Офицер, я не понимаю. Как это угнанная? - Мистер Хаммонд, эта значит, что машину угнали, - видимо французу показалось это смешным, - три дня назад, что не понятно? - Все понятно, кроме одного, как это преступник три дня разъезжал на краденной машине, и никому не было до него дела, - Ричард постарался полностью сесть на своей койке, но еще был слаб, - мне плевать на эту машину, на то, что вы не уследили за этим и вообще на все плевать, кроме того, что мой друг сейчас в коме, а вы еще пытаетесь шутить, вместо того, чтобы найти этого ублюдка и засадить его! - Мистер Хаммонд… Я все понимаю, но эта машина найдена, по ней проводится тщательный анализ, она почти полностью сгорела, преступник скрывал улики и пока все, что мы можем сделать, это ждать результатов экспертизы и просматривать записи с камер видеонаблюдения. - Так идите и проверяйте, вы уже допросили меня три раза, - дверь в палату открылась, это была медсестра, маленькая темнокожая женщина, - что? Есть новости? - он обратился к ней взволнованным голосом, который немного подрагивал. - Ваш друг пришел в себя, он еще слаб, но вы можете его проведать, - она улыбнулась и не ожидая ответа вышла из палаты. Ричард, забыв обо всех болях, о своем сотрясении, начал неумело подниматься с кровати, уже вовсе не замечая присутствия офицера в палате. -Мистер Хаммонд, я боюсь, что пока преступник не будет пойман, вам надо будет оставаться в городе под охраной полиции, - он смиренно наблюдал за тем, как Ричард, облокотившись о стойку капельницы встал на обе ноги, - это не просьба, и не пожелание, а официально заявление, вам будет предоставлен номер в гостинице, а сейчас возле ваших палат стоит охрана. - Возьмитесь за дело, - это все, что он бросил в ответ и зашагал в соседнюю палату. Больница была маленькая, скудненькая и явно государственная. Ее состояние заставляло желать лучшего, но благодаря этой больничке, они все еще были живы и он был безумно благодарен ей за это. Сейчас самое сложное было зайти в палату и увидеть в каком состоянии был Джереми. Хаммонд и сам был далеко не в полном порядке. Сломано пара ребер, руки и ноги в бинтах после порезов об осколки, на лице ссадины и швы на брови. Переступив через свой страх, он открыл дверь в палату. Кларксон был именно в том состоянии, в котором он и ожидал: весь в ссадинах, на руке гипс, все тело в проводах от всевозможных аппаратов, с капельницей в вене, очень бледный и измученный. Он подошёл к его кровати и сел на край. - Ричард, ты скажи, гонка была славная? – он улыбнулся. - О боже, я уже надеялся, что тебе ударом чувство юмора отшибло, - комнату заполнил звонкий смех, - Джеймс звонил, очень переживал, хотел приехать, но продюсер не выпускает. - И правильно, это может быть опасно, - они посмотрели друг другу в глаза и будто научились общаться без слов, - это не случайный парень и мы не случайные его цели. Я боюсь это что-то вроде преследователя. - Может какой-то фанат? Как у Ленона был? - Черт его знает, но я буду полным идиотом, если не пристегнусь, когда в следующий раз буду ехать в машине с Ричардом Хаммондом! Они еще долго шутили, пока медсестра не заявила, что Джереми надо отдыхать и они дружно попросили поселить их в одной палате. Черт знает, как они пережили вчерашний день, но при попытке Ричарда уснуть, ему приснился кошмар. Он пытался оторваться от преследователя, вжимал ногу в педаль газа до боли, но машина все так же методично его догоняла, рыча двигателем. И в конце концов, дорога впереди закончилась, и он это видел, только уже ничего нельзя было поделать. Прямо перед обрывом, его выбило из кошмара и на секунду открыв глаза, Ричард сразу же их закрыл, пытаясь сдержать крик. В последствии он просто лежал, направляя пустой взгляд в потолок, не вспоминал о жене, проблемах и о возвращении домой. Помнил он только о том, как молил Бога, чтобы Джереми оказался жив, и о том, какую радость испытал, когда смог снова его увидеть. Живого, невредимого, со своей фирменной улыбкой на лице, такого красивого. Он повернул голову на кровать напротив, где лежал его друг. Кларксон спал крепким сном, слегка посапывая. «Пусть поспит подольше», - подумал Ричард, -«скорее поправится». И в этот момент его осенило. Субару подъезжала к отелю, в котором они ночевали. В этом отеле на каждом чертовом углу камеры, одна бы точно заметила. Он вышел из палаты, чтобы не разбудить друга и на скоро набрал номер того самого «непонятливого» офицера. - Здравствуйте, мистер Хаммонд, - он сделал небольшую паузу и продолжил, - вы вспомнили какие-то подробности? - Да, я сейчас на этот номер отправлю чек из отеля где мы отдыхали прошлой ночью, - это прозвучало даже слишком компроментирующе, - надеюсь все подробности останутся между нами. Эта машина там была, попробуйте посмотреть записи с камер, его лицо ДОЛЖНО было где-то да засветиться. - Спасибо за информацию, как только появятся какие-либо подробности, я Вам сообщу, - он быстро попрощался и положил трубку. Ричард облегченно выдохнул и вернулся в палату, где его ждал уже сонный Джереми. -Давно ты проснулся? -Да вот уже полчаса смотрю как ты слюни пускаешь, - он хитро улыбнулся и сел на край кровати Кларксона, - знаешь, мы с тобой знакомы так давно, но за эти три дня пережили больше, чем когда-либо. И, эм, я тебя узнал с другой стороны. Джереми автоматом, даже не осознавая, что он делает положил руку на колено Хаммонда. Тот глянул на это, от неожиданности, но когда Джереми решил одернуть ее, остановил. -И я очень рад, что ты остался жив, потому что, мы обычно только в такие моменты начинаем ценить близких и любимых, - он немного сжал руку Джереми на своем колене, - меня переполняют эмоции с того момента, как мы решили поехать в это путешествие. И пускай с нами произошел настоящий кошмар, я не на секунду не жалею о то, что тогда сел в твой Астон. Все это время Джереми пристально смотрел в глаза товарища и когда тот закончил, так же на автомате, забывая о всех жизненных принципах, которые сейчас стали на самый последний план впился в губы Ричарда. Глубокий и даже немного отчаянный поцелуй, - так можно было описать их состояние тогда. Ричард сразу на него ответил и притянул еще ближе к себе Кларксона, тогда им уже было плевать на все, кроме их сплетенных губ и пальцев.