«Что такое третье сословие? Всё. Чем оно было до сих пор в политическом отношении? Ничем. Чего оно требует? Стать чем-то» — из брошюры аббата Сийеса «Что такое третье сословие?»
Остаток дня я провёл, помогая привести винную лавку в порядок. С отцом мы отколотили все доски, отчего в помещении стало заметно светлее, с матерью и сестрёнкой — провели генеральную уборку, так что больше, заходя внутрь, мне не хотелось раскашляться от пыли. Всё это время Леон не выходил из моей головы, потому я был чуть рассеян, но родители не задавали вопросов. Они привыкли к моей приходившей время от времени легкомысленности. И даже тогда знали, что на меня можно положиться. Закончили мы, когда солнце уже скрылось за разношёрстными домами. Я, обессиленный, упал на кровать, не в силах даже раздеться, и спал сном младенца до восхода солнца. Да, я привык вставать спозаранку вместе с зарёй, вместе с солнцем — меня будили петухи, и я шёл работать на поля, как и все другие. Почти все. Как я и ожидал, в нашей лавке не было никого. Но родителей это пока что не сильно волновало. Они знали, на какой риск шли, покидая насиженное место. Сейчас они за завтраком ворковали о том, о сём, а ещё планировали способы привлечения посетителей. Не один из них, впрочем, пока не вызывал уверенности… Поутру я решил прогуляться. Даже несмотря на загруженность улиц, майский воздух был удивительно свеж. Я бесцельно бродил по району, пытаясь запомнить переплетения улиц. В конце концов, мне предстояло здесь жить. Утро встретило меня всеобщими волнениями. Не успев проснуться, я отовсюду слышал новости о вчерашнем сборе Генеральных Штатов. Мне там делать было нечего: голосовать могли лишь мужчины от двадцати пяти. Эх, будь я на четыре года постарше… С другой стороны, мой голос не стоил и ломанного гроша. Ну кто, в самом деле, захотел бы слушать доходягу из третьего сословия? Как утверждали восторженные возгласы горожан, отношения между сословиями сейчас были напряжены до предела, но мне было почти что всё равно. Я никогда не считал себя человеком, которому предназначено написать историю. Всё, чего я хотел — найти своё счастье, но счастье что-то никак не находилось.***
Я взялся за дверную ручку и сделал шаг, но внезапно дверь сама распахнулась передо мной. Остановиться я уже не мог, и носом клюкнул чей-то мундир. Запах духов ударил мне в ноздри. Тот же самый запах цитрусов и бергамота… — Леон? — обомлел я, понятия не имея, как и зачем он здесь оказался. — А, Сэм, bonjour, — поприветствовал он меня, — как поживаете? — мы зашли обратно в лавку. — Bonjour. Да… ровно, а… А вы решили опробовать вино? — мой взгляд пытался зацепиться за хоть кто-нибудь, и вскоре его поймали и приковали изумрудные глаза Леона. В горле образовался вязкий ком. — Нет, решил найти вас, и заодно посмотреть, как вы здесь устроились, — он кивнул в сторону расставленных столиков для посетителей. — Хотя, почему бы не выпить. — Но как?.. —… я сюда забрёл? Вы ведь не поверите, что это невинная случайность? Нет? Что ж, у всех есть свои секреты. И связи. Кстати о связях, я поговорил с вашими родителями. Славные люди, скажу я вам. — До вас нам далеко! — с улыбкой до ушей вмешалась мама, обнимая швабру. Леон усмехнулся, и, готов поклясться, такую усмешку я мог бы слушать и лицезреть вновь и вновь. — Месье Борегар пообещал наполнить это место жизнью, — казалось, мама готова была выпрыгнуть из платья, настолько она искрилась радостью. — Заживём! — А, ну вот за меня всё и сказали. На языке крутилась уйма вопросов. Но ответы на них ещё предстояло узнать. Я прошёлся пятернёй по своей тёмно-каштановой шевелюре, чем слегка растрепал её. На мгновение, лишь на мелкое мгновение уголки губ Леона поднялись вверх. — Можем мы прогуляться, скажем, к лесу, Сэм? — внезапно вымолвил Леон. Я замялся и глянул на мать. — К лесу? — её брови подпрыгнули. — Ох, ну… Лес… — Уверяю вас, это не стоит беспокойства. Я знаю город и его окрестности как свои пять пальцев, и уж тем более знаю, где можно уединиться. Это полезно. — Мгм. Что ж, полагаю, небольшая прогулка пойдёт на пользу. Я ведь тоже скучаю по полям Версаля, — она понимающе посмотрела на меня. Одними лишь глазами я молил её отпустить. — В городе вам душно, так? Мне тоже, так что пойдёмте, — кивнул я. — Можем мы взять ваше вино для настроения? Мне так не терпится его попробовать и рассказать о вкусе всем знакомым, — улыбнулся Леон, и мама закивала ещё чаще. — Разумеется! Сэм, поди сюда, давай. Она потащила меня в кладовую, где с минуту искала лучший из вариантов. Наконец она вручила мне бутылку, но прежде чем я смог уйти, вцепилась в меня. — Сэм, мальчик мой. Не. Упусти. Его. Она похлопала мне по плечу и взлетела вверх по лестнице, пожелав удачи. — Ну что, идём? — Леон поправил рыжую чёлку — сегодня он был без шляпы набок — и загадочно улыбнулся. Ну разве ж можно было отказаться от такого соблазнительного предложения?***
Кроны расставленных в ряд деревьев загадочно шептались под науськиванием ветра. —… То есть вы вправду крали там яблоки? И вас ни разу не застукали? — Однажды. Правда, не меня, Еву. Я ведь крал их в первую очередь для неё. Сознался в этом, потому получил наказание. Не мог подставить её. — Благородно. Но не слишком-то практично. Впрочем, в юности мы все совершаем постыдные ошибки, на к… — Это не было ошибкой. Всё-таки проступок совершал я. — Но она вас подначивала, Сэм. Те, кто управляют из теней, куда опаснее. От них не знаешь, чего ожидать. — Прямо сейчас я не знаю, чего ожидать от вас, — нервно усмехнулся я. Леон вторил моему смешку. — Что же вас смущает? — Причина, по которой вы помогли мне. Причина, по которой вспомнили обо мне и наведались. Причина, по которой решили помочь моей семье. И прогуляться, — его мотивы и он сам были для меня загадкой. Загадкой, которую было до чёртиков приятно разгадывать. — М-м-м, — Леон поднял взгляд к чистым небесам. — Полагаю, я могу ответить на вопрос. Но для этого вам придётся постараться, — хитро прищурился он. — Откупорить вино? Это я умею. Леон рассмеялся. — Нет, с этим я и сам управлюсь. Каждый ответ должен доставаться с трудом, иначе его стоимость ничтожна. — Так что мне делать? — Сыграем. Думаете, я просто так взял вино? Как бы нет так. — Вы ведь не о?.. — Именно! Правда или выпивка. — О Боже… — А тот, кто первым напьётся, — Леон театрально изобразил задумчивость, — прыгнет в Сену, — он рассёк пальцем воздух и самодовольно улыбнулся. — Но так нечестно! Вы ведь наверняка пили его всю жизнь! — Почти. Но моя семья никогда не держала винную лавку. Я поёжился. Вот только промочить единственную мало-мальски приличную одежду не хватало. Но выбора-то не было: я должен был во что бы то ни стало узнать ответ. Потому, тяжко вздохнув, я согласился. — Так и быть, — я развёл руками. — Чудно. Прыгнем же с места в карьер, вы не против? Славно. Кем вы мечтали стать в детстве? — Ну, это просто, — я почесал затылок, — балериной. Ладно-ладно, не смотрите на меня так, — усмехнулся я, — на самом деле, я всегда видел себя верным сыном, продолжающим дело отца. Я… — Я спросил, кем вы мечтали стать, а не кем вам приходилось быть. То есть совершенно разные вещи. — Не в моём случае. Хотя… Я всегда хотел небольшой домик на берегу моря или, на крайний случай, озера, где я смогу жить с любимым человеком. Держаться за руки, считать звёзды, пока не кончатся числа; встречать золотые рассветы и провожать алые закаты. — Как в сопливых романчиках за пару франков, — мне было бы в пору обидеться, но я понимал, что сказанное им — обыкновенная правда жизни. — В общем-то, да, но в этом есть романтика. — В жизни всё иначе. Но и она не лишена романтики. — С удовольствием послушаю как-нибудь. — Вы так уверены, что мы встретимся вновь? — хмыкнул Леон, и на мгновение я замер. Не хотел его терять, хотя, по хорошему, я его ещё и вовсе не обрёл. — Что-то ведь заставило вас найти простого парня в тысячной толпе других, — схитрил я. — Если бы вы были так просты. Кхм. — А кем хотели стать вы? — Тем, кто направляет мудрого правителя и обеспечивает народу достойную жизнь. С детства моя мечта не изменилась, но сбыться ей пока не суждено. — Лишь пока. Когда-нибудь всё обязательно получится. — Не всем мечтам свойственно сбываться. Но я рад слышать подобное, Сэм. Спасибо вам. — Мой черёд. У вас есть право голоса? — я решил поинтересоваться, был ли он на Генеральных штатах. — А я выгляжу так молодо? Спасибо, — засмеялся он, и я смутился, — есть. Мне аккурат 25. Если вас интересует вчерашний и позавчерашний вечера во дворце «Малых Забав»… Король предостерегал сословия насчёт опасных перемен. Сказал, что важнее всего сейчас — пополнить казну, хотя все ждали реформ. Третье сословие протестует. Оно хочет быть важнее, чем когда-либо. Между сословиями сейчас… очень напряжённая обстановка. Почти что раскол. Сэмюэль, мне кажется, что грядёт что-то страшное. Эта страна больше не может так жить, даже я это чувствую. Скоро всё изменится. По спине прошёл холод мурашек. Потому как я чувствовал то же самое.***
— Какая ваша любимая музыка? — Эм… — замялся я. На самом-то деле я слышал музыку только из Версальского дворца, но никак не у себя дома, и не знал названий ни одной композиции, ни одной увертюры. Но признаваться в этом сейчас мне почему-то стало так стыдно, что я наконец откупорил бутыль и отпил сладкого красного вина. — Ого, — Леон вскинул брови, — у каждого свои тайны, верно? А мне очень нравится музыка Люлли. Его симфонии и «tragédie mise en musique»* наполнены чувствами. Сейчас же музыка… будто мёртвая, струны арфы не шевелят струны души. — Это точно, — с умным видом согласился я, еле сдержав смешок. Вскоре мы наконец добрались до того самого «уединённого местечка», о котором говорил Леон. Оказалось, что это сокрытая в кустарниках и длинной траве поляна, на которой росла земляника и с которой открывался вид на весь Париж. Отсюда он казался не таким огромным и шумным, но таким жалким со всей его суетой и душными улицами. — И часто вы здесь уединяетесь? — Приходится. В Париже невозможно скрыться от ненужных глаз. Да и для ног полезно. — И воздух свежий, — кинул я. — И воздух свежий, — согласился он. — Но, должен признать, эта прогулка была самой приятной. Я тепло улыбнулся. Внутри разлилось приятное чувство. И дело тут было вовсе не в вине. В оставшееся время мы продолжили затейливую игру. Солнце обогнуло дугу прямо над нашими головами чересчур быстро. Сейчас оно догорало на наших глазах, отдавало последние капли тепла и холодело, скрываясь за извилистой линией горизонта. Мы сидели на нагретой траве. Изумрудные глаза Леона сверкали десятками кристаллов, и я не хотел видеть ничего больше. Весна всегда была моим любимым временем года. После сухой и однообразной зимы всё оживало. В мир возвращались краски. Всё же было что-то романтичное и безгранично желанное в майских вечерах. Этот майский вечер волновал душу больше других. Начинало смеркаться, и я знал, что пора было возвращаться. Больше половины бутылки выпил я, и вино действовало самым лучшим образом. Я не тревожился ни о чём, лишь наслаждался восхитительной компанией и нашей игрой. Я готов был играть в неё бесконечно.***
— Уговор дороже денег, — Леона никак не удавалось переубедить, но прыгать в воду не хотелось. Я понимал, что прыгну, но до последнего противился. Мне не хотелось расстраивать его и давать повод подумать, что я не держащий слова ветреный человек. И я сиганул, прямо как в детстве. С головой ушёл под тёмную гладь воды, на миг потерялся, застыл в приятном ощущении холода и тут же вынырнул, ища Леона. Он вновь протянул руку. Я схватился и вылез на берег. — У-у-у-ух, ну и ну! — Протрезвел? — ехидно спросил Леон. — Самую малость, — улыбнулся я.***
Дальше я смутно понимал происходящее. Возвращаться домой в мокрой одежде не представлялось хорошим вариантом, но я уже валился с ног. В основном из-за вина. Я точно помнил, что Леон взял меня под руку и куда-то привёл. Впрочем, и ничего из этого я уже не помнил, потому как провалился в сон.