***
Алан сидит в гостиной, готовый уже в прямом значении сломать себе голову. Что делать? Что вообще, чёрт возьми, произошло с ней в эту ночь? Устало протерев веки, он берёт в руки телефон и открывает Снэпчат.Alan Walker Эй, Камзи, нужна твоя помощь
Спустя несколько мгновений на экране появляется новое сообщение от его сестры. Самilla Joy Walker Привет, братец, что случилось? На самом деле, она прекрасно понимает, в чём дело. Конечно, Алан часто писал ей и просто так, но сейчас в его сообщениях чувствуется особая тревога. А это чувство у него может вызвать только один человек, с учётом последних событий.Alan Walker У меня тут ребёнок заболел. Что вы вчера делали? И чем лечить?
Камилле совершенно не хочется извещать своего брата о том, что она оставила его соулмейта на попечительство Андреаса. Если Альбина посчитает нужным, она всё расскажет. Отношения между братьями и так натянуты, а ухудшать их не хочется. Поэтому, решив, что разумнее просто проигнорировать первый вопрос, она быстро печатает ответ. Camilla Joy Walker Жди, я сейчас приеду с лекарствами. И заодно стоит спросить, что двое подростков творили той злосчастной ночью.***
Стоит дверному звонку только зазвучать, как Алан открывает дверь сестре. Та с милой улыбкой обнимает младшего брата, а затем проходит в дом, параллельно выясняя все подробности. Узнав дорогу в комнату девушки, Камилла заверяет брата, что он может спокойно ехать по своим делам и она присмотрит за девочкой. — Хорошо, но звони, если что, я тут же примчусь, — бормочет Алан, которого выталкивает старшая Уокер за дверь его же дома. «Гуннар, ты меня ещё поблагодаришь, запомни мои слова», — бормочет про себя девушка, наконец закрыв дверь за братом. Она поднимается на второй этаж, заходя в нужную ей комнату с хитрой ухмылкой. Сейчас-то она всё и узнает. — Аля, привет! — задорно произносит Джой Уокер, присадиваясь на край кровати и осматривая больную. — Не беспокойся, я погнала Алана к Гуннару, поэтому вернётся он только к ночи, как всегда, впрочем. А ещё я буду тебя лечить, хорошо? Альбина с трудом успевает кивать и вслушиваться в английскую речь, поскольку старшая Уокер чересчур тараторит. — Камилла, я… — Просто Камзи, не усложняй. — Камзи, по поводу вчера… — начинает Аля, но опять-таки оказывается перебитой, хотя она вполне не против, чтобы Камилла завершала её реплики, по крайней мере сейчас. — Всё хорошо, я понимаю, мне тоже Ноа не очень симпатична, честно говоря. Между ними если и была химия, то она очень быстро прошла. — поясняет девушка, не обращая на удивлённое лицо Али. — Оба просто боятся одиночества, не более. А ещё, я должна у тебя спросить, чт… — Что произошло прошлой ночью, да? — Уокер согласно кивает и садится по удобнее, показывая свою готовность. И Танипберген рассказывает всё, что произошло. Ну, почти всё. Некоторым ситуациям стоит оставаться секретами. Всё это время Камилла сидит и внимательно прослушивает всю информацию. Закончив, Альбина смотрит на Уокер, ожидая увидеть хоть какую-то реакцию. Однако её лицо не выражает никаких эмоций. Спустя секунд 10 Джой Уокер поднимает взгляд на собеседницу и спрашивает тот вопрос, который Аля никак не ожидает услышать. — Ты его любишь? В воздухе виснет глухая тишина. Камилла внимательно всматривается в лицо больной, а Альбина опускает взор вниз, боясь издать хоть звук. Ей страшно признать свои чувства к Алану. Сейчас ей хочется спрятаться под одеяло и игнорировать весь мир, но тело будто сковывает, и ей не под силу шевелиться. — Я всё понимаю. И вижу, что ты чувствуешь. Но я хочу, чтобы ты сама сказала это. Обещаю, я никому не скажу, если ты не попросишь, но тебе лучше сказать это хоть кому-то. Танипберген мешкает, боясь ответить заветное слово, ведь после этого изменится вся её жизнь. Даже признавшись самой себе, она не может сказать об этом кому-то ещё. Внутренний голос твердит, что Камзи — добрейшее существо в мире. На самом деле, такое мнение складывается у девушки не только потому, что Джой Уокер часто лайкала тех, кто писал комментарии под её фотографиями, но и потому, что у Али ощущение, что Камилле можно доверять. Её губы слегка приоткрываются, набирая воздух, а затем она выпаливает то, что должна была ещё давным давно. — Да. Да, я влюблена в твоего брата. Она и сама не знает, зачем ей такое уточнение, но судя по эмоциям Камиллы, она сделала то, что от неё требовалось. — Ты молодец, не каждый может это признать, — широко улыбается Камз, — оставь это нам, обещаю, всё будет хорошо. Танипберген пытается проанализировать то, что сказала девушка. То есть, она обещает свести её с Аланом? Стоп, а кто ещё, она же сказала «нам»?.. — Погоди, ты сказала н… Она не успевает договорить, поскольку Камилла заставляет её выпить лекарство.***
— Пока что она спит, но как я поняла, она склонна к тому, что может бредить. Пожалуйста, не оставляй её в таком состоянии. Хотя бы потому, что ты знаешь, какого это. — даёт напутствия брату старшая Уокер, в голове проверяя, всё ли она сообщила. — Камзи, ты не представляешь, как ты меня выручила, огромное спасибо. — благодарно и облегчённо улыбается Алан, паралельно обнимая сестру. — Пожалуйста, — добродушно отвечает Камилла, но тут же хмурится. — Ал, я не хотела говорить с тобой на эту тему, но родители скучают. Они не видели тебя уже долго. И Энди тоже. — при упоминании младшего брата Уокер хмурится. Они всю сознательную жизнь общались довольно сдержанно, не ощущая себя родными братьями. Они скорее хорошие знакомые, но не более. Андреас пытался проявлять инициативу и у него это даже получалось, но когда Алан стал известнен по всему миру, он практически не появлялся дома, а вскоре вообще переехал. Родные братья становились чужими. — Обещаю, я постараюсь приехать, как смогу. — заверяет сестру Алан. Однако, сейчас ему совсем не до этого. Спустя некоторое время после ухода Камиллы он решает проверить состояние девушки. Сам не зная почему, он испытывает ощущение страха и ужаса, но Уокер решает списать всё на утомление и усталость. Поднявшись и посмотрев на Альбину, он понимает, что та спит безмятежным и мирным сном. Спокойно выдохнув, он уже собирается уходить, как слышит странный звук. Алан разворачивается, тревожно ища его источник. Осмотревшись, он понимает, что у девушки, видимо, начинается бред. Конечно, Камилла его предупредила о возможных последствиях, но он не ожидал, что подобное действительно произойдёт. Сам не зная почему, он присаживается на край кровати, не понимая, что ему делать. Альбина начинает потихоньку хныкать, закрывая глаза руками, прося о помощи. — Хватит, пожалуйста, я не хочу это видеть, где я? — умоляет она, не понимая, что происходит. Такие состояния для неё норма во время болезни, но каждый раз страшнее другого. — Не хочу ходить по этому лабиринту, мне страшно… Уокеру в голову не приходит ничего лучше, как разбудить девушку. Он начинает аккуратно тормошить её по плечу и звать, боясь не меньше Танипберген. Услышав голос родственной души, девушка открывает глаза, словно смотря в пустоту. Перед ней целый лабиринт из её страхов, из которого невозможно выйти и избавиться от этого видения можно только окончательно проснувшись. — У меня опять бред, да? — практически плачущим голосом спрашивает она. — Только не это, я опять в лабиринте, конца которому нет, как отсюда выбраться? Молодой человек выдыхает и пытается хоть как-то успокоить соулмейта. — Эй, всё хорошо, я рядом. Не бойся, ладно? Скоро всё пройдёт. — сейчас это единственное, что он может сказать. Он не понимает и не видит того, что видит она. — Потерпи, пожалуйста. — Останься со мной, мне страшно, очень-очень. — бормочет Альбина. В обычном состоянии ей в голову даже не пришла бы такая мысль, но сейчас в голову лезут только безумные мысли. Дома, в России, у неё множество мягких игрушек на такой случай и, видимо, по привычке, она начинает упрашивать «игрушку» остаться. — Ну ты же со мной всегда, Алан, не уходи, мне очень плохо, когда я болею. Алан всё больше не понимает эту жизнь. А эту девушку в особенности. Как и любой разумный человек своего возраста, он понимает, насколько будет странно, если он ляжет к несовершеннолетней девушке. Но чувствуя жуткую опустошённость, Алан начинает чувствовать весть тот ужас, что испытывает Альбина. Он, преодолевая сомнения, ложится рядом, отнекиваясь тем, что они всё-таки соулмейты, и он обещал помогать ей проходить через все трудности не одной. Молодой человек, ложась напротив родственной души, берёт её за руку и, чувствуя, как успокаивается Танипберген, он, опустошённый и эмоционально истощённый, сам не замечает, как засыпает.***
Проснувшись часам к двенадцати дня, Альбина с трудом открывает потяжелевшие веки, затем пытается сфокусировать взгляд и спустя менее минуты из неё вырывается полукрик, который она пытается заглушить ладонями. Видя Алана, мирно сопящего рядом с ней, Аля старается вспомнить все события прошедшего вечера. Камилла уходит, затем ей становится хуже, у неё начинается бред, а потом… Она слышит голос, но списывает всё на своё состояние. Чувство стыда окутывает девушку с головой, но несмотря на это в груди появляется чувство безмерной радости и счастья, а с губ не может пропасть улыбка. Кажется, что это сон, и если это так, то ей не хочется просыпаться. Она готова отдать многое, лишь бы ещё чуть-чуть посмотреть на спящего соулмейта. Но усталость берёт верх над ней и девушка в очередной раз проваливается в сон. Проснувшись во второй раз, она не обнаруживает Алана рядом с собой. Альбина оглядывается и замечает открытое окно, из которого идёт приятная свежесть. На улице гудит ветер и по стеклу бьёт сильный ливень. «Прямо как вчера», — проносится у Танипберген в голове. Подойдя к окну, она закрывает его, при этом слегка поёжившись. Спустившись вниз по лестнице на кухню, она видит Уокера, сердито смотрящего в холодильник. Слегка усмехнувшись, Альбина всё-таки подаёт намёк на своё присутствие. — Доброе утро, — хриплым голосом произносит девушка, — а может и день, кто его знает. Алан оборачивается и слабо улыбается при виде заспанной школьницы. Ответив тихое " Доброе», он всё так же продолжает смотреть в холодильник, игнорируя её присутствие. Ей это кажется чем-то странным, и в душе зарождается беспокойство. Ничего не понимая, она пытается разрядить обстановку своими «фирменными» несмешными шутками. — Э-эй, что случилось, раз ты так настойчиво прожигаешь этот холодильник взглядом? Он-то в чём виноват? — На улице буря. Продуктов мало. Мы все умрём взаперти здесь. — пессимистически бормочет молодой человек. Сейчас ему совсем не до улыбки. В голове прокручиваются моменты прошедшей ночи, особенно после того, как сбегает Альбина. Они с Ноа были достаточно близки долгое время и даже несмотря на все обстоятельства, ему всё ещё трудно смириться с тем, что Сайрус решила полностью оборвать все связи между ними кроме рабочих. — Хорошо, может теперь поговорим, как взрослые люди? — спрашивает Ноа, устремив свой взгляд на Алана. — Теперь, когда я всё знаю, может объяснишь? Уокер мнётся с ноги на ногу, пытаясь подобрать нужные слова. Даже сейчас, когда правда выползла наружу, он всё ещё боится сказать что-то не то. Хотя ему и до ужаса стыдно, но прямо он сказать ничего не может. — Хорошо, Ал, тогда начну я, — продолжает свою речь как всегда прямолинейная Сайрус, — какого чёрта ты мне ничего не рассказывал? Мы с тобой встречались, а в отношениях всегда должно быть доверие… Далее идут слова о том, насколько важно взаимопонимание в парах, несколько раз девушка приводит в пример множество своих родственников (а Алан про себя отмечает, что нужно когда-то написать книгу про каждого из них) и многое другое. В середине тирады певицы, Уокер внезапно проговаривает фразу, неожиданную для самого себя. — Может Камзи права?.. Прервавшись, недовольная Ноа с возмущением спрашивает у собеседника: — Что, прости? — Камилла была права насчёт наших отношений. Это неправильно, Ноа. Мы встречаемся не потому, что влюблены друг в друга, мы просто боимся быть одинокими, понимаешь? Алан старается объяснить всё как можно мягче и после завершения своей речи уже готовится получить звонкую затрещину, но, к счастью, этого не случается. Вместо этого Сайрус шумно выдыхает, а спустя минуту безразлично отвечает своему бывшему парню. — Знаешь, ты, скорее всего прав. Между нами правда не было и нет той искры, которая царит между влюблёнными. И, возможно, все наши отношения были просто ошибкой, Ал. Ты мне очень дорог и я ценю тебя, но время разойтись каждому на свой путь. Ему не остаётся ничего, кроме как молча согласиться с девушкой. В чём-то она была права, да, между ними не было должной любви и страсти, но Алан слишком привык к обществу Ноа и не готов её отпускать. Но в то же время он понимает, что если не он, то она сама отпустит его, вычеркнет из жизни навсегда. — Ты можешь не рассказывать, что произошло. Только скажи, было ли что-то между тобой и этой девочкой? — Сайрус специально выделяет слово «девочка», используя тонкий намёк на то, что Альбина несовершеннолетняя. Уокера пробирает нервный смешок. Они обнялись-то всего один раз, не говоря о большем. Несмотря на достаточно долгое время совместного проживания, каждое случайное касание вызывает у Танипберген смущение и табун мурашек. И Алан понимает, что ей всё это непривычно. Как и ему. — Чёрт, Ноа, нет, конечно! О чём ты, мы только недавно начали нормально разговаривать, не то что…кхем, заходить дальше. — поправляет себя Уокер. Не то, чтобы он сильно стесняется, просто в данный момент прямолинейность лучше отодвинуть на второй план. Певица осуждающе смотрит на молодого человека, но потом лишь отворачивает взгляд, смотря куда-то вдаль. Слишком многое она осознаёт за этот день. Трудно сказать, врёт ли Алан или нет, да и верить ему теперь она боится. Вздохнув, она медленно встаёт с дивана и подходит к диджею. — Спасибо за поддержку, это правда для меня важно. Но пока что нам лучше не пересекаться. Всё должно вернуться на круги своя. — и не сказав больше не слова, Сайрус разворачивается и уходит, хлопнув дверью. Это конец. — Алан, ты можешь рассказать, что случилось. Я постараюсь помочь, честно. Встревоженный голос соулмейта выводит Уокера из некоторого транса, возвращая в суровую реальность. Сейчас тут только они вдвоём. Алану хочется кричать, ругаться, обрушить весь свой гнев на девушку, но с другой стороны он понимает, что не имеет права. Ведь он и правда обещал ей поговорить с Ноа, а в результате лишь подвёл обеих. Он разрывается, понимая, что виноват здесь каждый. — Если хочешь поговорить о том, что произошло между тобой и Ноа, я выслушаю. Но если тебе просто нужно побыть одному, только скажи. Уокер поворачивает голову в сторону Танипберген и слабо улыбается. Он даже не знает, чего хочет сейчас. Куда бежать, что делать. Сейчас он чувствует себя словно захваченный оковами тоски поэт. Про себя усмехнувшись, Алан закрывает холодильник и, пробормотав «Я в своей комнате, если что», тихо уходит с кухни, оставляя Алю наедине со своими мыслями. Девушка молча заваривает себе горячий чай, а затем так же, как и Алан уходит с кухни. Проходя мимо комнаты Алана, она шумно вздыхает. Ничего уже не будет как прежде. Ей хочется забежать в эту злосчастную комнату, обнять молодого человека и извиняться перед ним бесконечное количество раз. Но она не может. Не может ничем ему помочь, потому что ничего не изменить. В груди появляется болезненное ощущение. Альбина разворачивается, намереваясь уйти в свою комнату. Возможно, так бы и закончился этот день, но что-то заставляет девушку почувствовать внезапный прилив смелости и нагло вторгнуться в комнату Алана. Уокер, ранее лежавший на кровати и смотревший на этот белый потолок, внезапно подпрыгивает от неожиданного звука. Сама не зная, чем руководствоваться, Аля ставит кружку на ближайшую тумбочку, быстрым шагом подходит к соулмейту и обнимает его. Без слов, просто обычные объятия. Альбина всё это время задаёт себе вопрос " Что я делаю? " Но сейчас это кажется правильным. Значит, так и должно быть. Никто не произносит и слова, родственные души сидят в немой тишине. Только спустя минуту Уокер кладёт голову на плечо девушки. Почему он внезапно начинает доверять этой девчушке? Одной Судьбе известно. Но в душах обоих возвращаются покой и спокойствие. Теперь они не оставят друг друга. — Прости. — тихо шепчет Альбина, начиная гладить соулмейта по голове. В другой момент она бы завизжала, но сейчас это лишь жест утешения и некой… Нежности? — Прости. — шепчет в ответ Уокер, обнимая девушку в ответ. Неизвестно, сколько ещё они так сидят. А разве это важно? Молодые люди ещё не знают, что теперь навсегда связали друг друга красной нитью Судьбы.