Спаси меня

Обычная драка на крышах Нью-Йорка. Хорошие против плохих. Но сейчас все намного сложней, сейчас цена слишком высока. Только великий мастер может победить такого же сильного врага. Только хитрость может победить такую силу, но порой и этого слишком мало. - Ее зовут Эмилия Паркер. Сплинтер проиграл этот бой. Он ошибся, а цена ошибки - его жизнь. Мы потеряли его, словно потеряли целую Вселенную, ничего в целом мире не могло стоить жизни моего отца, ничего, но что-то все таки стоило. Например, жизни остальных братьев. - Ей 32 года. Я так и не смог спасти своих близких. Я не смог выждать того момента, когда мы будет готовы, чтобы мстить и вершить правосудие. Я взбунтовался и послал нашего лидера куда подальше, я напал на Шредера. Но он ждал этого, он был опьянен своей победой и силен. Они погибли из-за меня. - Она работает в небольшой конторе бухгалтером. Также по выходных она консультирует некоторых родителей, имеющих тяжелобольных детей, хотя у нее нет никакого образования. Вроде как сразу, а вроде и по одному, братья отдавали свои жизни, нет, не ради какой то священной цели, а чтобы спасти друг друга, и меня в том числе. Майки был первым. Он смело шагал навстречу своей судьбе, надеясь на лучшее, на то, что он сможет ухватиться хоть за что то. Но он упал с 30-метровой высоты. - Она замужем за Робертом Паркером, вы знаете его по прозвищу "Б. Р. или Большой Роби", но сейчас он находится в тюрьме за продажу больших партий наркотиков, женщина об этом не знает, так как он бросил ее еще до этого происшествия. Дон не должен был погибнуть, нет, он рассчитывал на другой исход, и как никогда его расчеты разошлись с реальностью. Ох, реальность еще та шлюха, требующую большие деньги только за то, чтобы по утрам открывать глаза. Донателло плюнул на расчеты, спасая Майки, но приспешники Шредера были слишком жестоки. - У нее также имеется сын, который болен раком четвертой стадии. Ей необходимы большие средства на его лечение, но чисто физически она не сможет собрать их к сроку. В ее положении это невозможно. Отвратительное слово..невозможно. Только одним своим путем в ниндзюцу Лео доказывал обратное. Да, он постоянно мне что-то вдалбливал в голову, но я его не слушал, считая это напрасным трудом. Но он был не то, чтобы напрасен, он был страшно мне необходим, особенно когда враг трижды нанес брату рану, предназначенную мне. - Спасибо, Чарльз! - главный помощник кивнул. - Позаботься, чтобы все деньги, которые ей нужны, были на ее банковском счете сегодня же. Я каждый день пытаюсь жить, просто пытаюсь употреблять пищу, выполнять какие-то важные дела, умываться, чувствовать, но порой я только пытаюсь. Черт, это же так тяжело!.. Делать эти всевозможные глупости с невозмутимым лицом, глупо подражая людям, ведь я никогда не стану таким, как они, как бы глубоко я не прятал свою душу, я не в силах убежать от действительности. А суть в том, что каждый, вашу мать, каждый раз, закрывая глаза, передо мной снова предстают холодные губы Леонардо, пытающиеся мне что-то сказать, но так и не способные на это, эти его теряющие живость глаза, которые уже не в силах сосредоточиться на мне, эти трехпалые руки, жадно сжимающие мои, словно это его последняя надежда.. Но я и был его последний надеждой, только я мог отомстить за нашу семью и за него. Не волнуйся, Лео, я выполняю обещания! Он мертв. От моих рук. Конечно, не сразу, конечно, не без отвратительных попыток, не без отчаяния и слез, не без твой помощи, ведь как только ты умер, я стал тебя слушать. Слышишь меня, ты бесстрашный придурок?! Кто просил тебя меня спасать? Кто заставлял преследовать, беспокоясь за мой панцирь? Кто принуждал отдавать жизнь? Кто?! я знаю, Лео, знаю, что ты не мог меня не спасти, а я..Я снова подвел тебя, отца, Майки и Дона, я всех вас подвел, я урод, но уж больно горько жить мне, когда вы мертвы. Это крайне трудно, знать, что мне некому воскликнуть "Спаси меня!"

***

Мне сообщили, что она здесь. Хм, а я-то ждал ее как минимум завтра. Ладно, пусть заходит. Ее неуверенные, спотыкающиеся шаги вызывают во мне смех, ее глупые попытки сказать "спасибо" вызывают тошноту. И с чего она решила, что расстегивать пуговицы своей рубашки - это сексуально? Неужели ей в голову взбрело, что я просто машина, которая не может жить, не трахая ее? - Не стоит! - заявляю я. - Я..обещала себе, что буду благодарной. - Сына своего вылечи, а потом благодари! Порой она вызывала во мне лишь негодование, единственный дорогой ей человек умирает, а она пришла благодарить какого-то подонка, которой обращался с ней не лучше, чем с пластиковой куклой. - Откуда Вы знаете?! - щеки ее покрылись пятнами стыда. - Да все я про тебя знаю! - не мог уже сдерживать гнев я. - Знаю, как рано погибли твои родители в авиакатастрофе, как ты не поступила на журналистику и залетела от самого крутого парня в колледже! А он бросил тебя, потому что.. ну на хрена ему такие проблемы?! - Замолчи! В любой самой сложной ситуации у меня была сестра, а теперь еще и сын. А ты просто тиран! Непонятным образом оказываюсь напротив нее, отвешивая пощечину. Разрываю к чертям эту прозрачную рубашку! Самые неблагозвучные слова висят в комнате, как свежий воздух в Центральном парке. Самые оскорбительные действа сотворяются над этим глупым трепещущим телом, начиная от укуса до крови между плечом и предплечьем и заканчивая страшными криками от моих жестоких движений в ее влагалище! - Это зависть! - толчок. - У меня остался хоть кто-то, а ты совсем один. У тебя никого нет! - стараюсь заткнуть ей рот наскоро сделанным кляпом. - И в этом виноват ты! Ты их не спас. Стараюсь выдавить из себя слезы, чтобы стало легче, хоть на какую-то секунду легче. Теперь я полностью понимаю, почему именно она. Только ей удается заставлять меня плакать. - Ты пытаешься быть всемогущим, великим, страшным. Но ты слабак! - вытираю глаза потной ладонью. - Ты никого и никогда не хочешь, только лишь одного...сдохнуть! По-настоящему. В порыве захлестнувшей боли и отчаяния я скатываюсь на пол, обнимая слабыми руками колени. Ах, как же хорошо было засиживаться допоздна на кухне за пиццей и обсуждением скверных стратегий и глупыми настольными играми! Как хорошо было надирать задницы преступникам вместе с лучшим другом! Как чудесно было принимать подарки, теплые улыбки и вкусную еду, приготовленную Эйприл, на Рождество! Но как же убийственно отравлено было жить, сжимая в руках кусочек бумаги с кривыми буковками, гласившими только один приговор: 1. Они всегда будут любить тебя! 2. Они всегда будут с тобой! 3. Я всегда буду любить тебя и быть только с тобой! Но главное здесь не вся эта каша из моих чувств, соплей и воспоминаний, главное, что я совершенно забыл об Эмили. Нет, я забыл, что ее руки ничем не связаны. Она же обещала выполнять правила. Она обещала быть благодарной. А я обещал, что больше никто из совершенно ненужных людей не узнает, кто я. Я обещал всегда быть с ними... Но видимо выполнять обещания мы не умеем, нет, не потому, что мы не люди слова, потому, что мы не люди по определению. Мы не может кого-то спасти, мы можем только обещать.