Дневники мумии

— Неисповедимыми пути твои… — человек уже более спокойным взглядом рассматривал меня. Он пришёл в себя лишь когда стемнело, и чистое ночное небо усыпало пригоршнями звёзд. Пока был без сознания, я смог осмотреть его рану на плече. Видно, что она была получена не так давно, хоть кровь уже успела высохнуть. Промыл рану чистой водой и перебинтовал повязкой, найденной в рюкзаке. Человек по всей видимости повредил ногу, рядом с ним лежала какая-то палка, которую он использовал как костыль. — Ты пришёл из пустыни? — спросил он. Я молча кивнул. Хоть понимал всё, что говорит, но не мог определить, что это за язык. Почему его знаю? Откуда? Внезапно рассмеялся. Давно не слышал такого искреннего, словно детского смеха. — Почему веселишься? — впервые услышал свой голос и испугался. Он был ужасен. Эхом в моей голове отдавал кровавые приказы, насмехался над своими жертвами и накладывал страшные проклятья. Наверное, он понял мои чувства по выражению лица. Перестал смеяться и с интересом рассматривал. — Ты пришёл из пустыни. Теперь эта фраза звучала утверждением. Я кивнул, было трудно говорить, будто рот был набит песком. — Будь я десятилетнего возраста, не удивился бы. Но сейчас встретить в пустыне человека, одетого, как древний египтянин, который одним движением руки создает источник среди этих безжизненных песков. Меня зовут Антуан, — он протянул руку — а тебя? Я покачал головой. У меня больше не было имени. — Не хочешь говорить? Так как же мне называть тебя? — Имена так важны? В одно мгновение улыбка исчезла с его лица. — Хорошо, это твоё дело. Я обязан тебе жизнью, было бы неправильно что-то требовать. Даже твоё имя. Он нащупал палку и, опираясь на неё, попытался встать, но практически сразу же рухнул на песок. Мне пришлось помочь ему. Он сильно ослаб. — Вывихнул ногу. — Пояснил он на мой немой вопрос. Хромая, он отправился вглубь скал. Последовал за ним. Мы обошли каменную глыбу, и я увидел, какой-то тёмный силуэт на песчаном бархане. — Что это? — В этом ты прав. Моему самолету здесь совсем не место. Я возвращался из Каира в Дакар с почтой, по пути попал в песчаную бурю. Пришлось делать посадку. Во время неё разбился барометр, я поранился. Когда я приземлился, то увидел, что буря закончилась, хотя самолет сильно засыпало песком. Мне удалось добраться до этих скал, пытался разжечь костер в надежде, что кочевые племена бедуинов увидят дым. Ночь сменялась днём, и на мой сигнал бедствия никто не приходил. Вещей для сигнального огня практически не осталось. Если бы ты не пришел… – он благодарно улыбнулся. — Человеческая душа похожа на пустыню, под безжизненным песком скрыты живительные источники воды.       Мы принялись откапывать самолёт. Антуан сильно ослаб из-за ранения и отсутствия пищи, но очень старался. Не терял надежды починить двигатель. За несколько часов работы, мы смогли раскопать кабину пилотов. Он несколько раз возвращался к разговору о том, кто я. Но я не знал, что ему сказать. — Я слышал про такие травмы. Люди теряют память по причине каких-либо физических и душевных потрясений. — Не уверен, что ко мне это применимо. Сомневаюсь в том, кто я… — Ты — человек. — Увидев моё удивление, он тихо рассмеялся. — Ты пришёл, чтобы помочь мне. Это очень человеческий поступок. Ты всё вспомнишь со временем, просто нужно подождать. Он прервал работу и сел отдышаться. — А с какого момента у тебя сохранились воспоминания? Я задумался. Хороший вопрос. Я помнил себя мальчишкой, младшим сыном фараона, которого отдали на обучение к жрецу. Я рассказал про это Антуану и он опять рассмеялся. — Так значит ты принц! Сын правителя — это принц. Маленький принц в пустыне… Ой, вот это находка! Антуан смог найти в раскопанной кабине пачку папирос и через несколько минут довольно выпускал кольца дыма. — А ты помнишь что-то ещё? — спросил он, вглядываясь в ночное небо. Я кивнул. Я помнил женщину. Вернее, свои чувства к ней. — Наверняка, она очень красивая. Я подтвердил слова Антуана. Она была очень красивая. Помню, что сравнивал её со цветком. В тоже время она обладала очень жестким и колючим характером. — Как роза… Ночь клонилась к своему завершению. Ближе к утру Антуану стало хуже, так как рана дала о себе знать мы прекратили раскопки. Я предлагал сдвинуть песок своей силой, но лётчик сказал, что боится повреждения шасси или крыла машины. — Некоторое время уйдет на то, чтобы починить двигатель. В него наверняка попал песок, и я боюсь, что он сильно повреждён.       Все же он разрешил мне извлечь остатки песка из двигателя, бензобака и кабины пилота. Антуан с интересом, но уже без страха, смотрел на струйки, которые как колонии живых муравьев, двигались сами по себе. С наступлением утра мы прекратили работу и пережидали жару в тени. Лётчик раздобыл со дна своего рюкзака пачку сухих галет и мы, предварительно смочив их в воде, смогли пообедать. Я не был голоден. Самой потребности в еде я не чувствовал. Просто хотелось ощутить вкус. Знать наверняка, что я человек…       Он много говорил про свою жизнь в родном городе под названием Париж. С его слов это был самый красивый город на Земле. Он рассказывал про свои путешествия в Южной Америке. Про полёты над пустынями на том континенте. Показал ему книгу, которую всё это время нес собой. Единственное, что я помнил про эту книгу, что она принесла много зла. — Зло совершают не книги, а люди. — Ответил Антуан, сонно зевая. — Как и добро. Она может нести знания, а как ними воспользоваться, это уже каждый решает для себя сам. Вскоре он задремал. Я не стал его будить и позволил сну забрать и меня в свое царство покоя.       Я проснулся, когда солнце клонилось к закату. Антуан уже был возле своего самолёта. Весь измазанный в чёрном машинном масле, он ковырялся в двигателе. Тут я ничем не мог ему помочь, просто сидел рядом, подставляя своё лицо под последние солнечные лучи. Антуан радовался, как ребенок, когда механическое сердце этой искусственной птицы ожило. Со слезами на глазах он обнял меня и сказал, что очень скоро мы выберемся отсюда. Воздухом до ближайшего города всего половина дня пути. Оставалась лишь одна проблема. — Я ведь не учёл рыхлость грунта. Как мне разогнать эту колымагу, чтобы она не завязла? Я сказал, что могу помочь. Дотронувшийся до песка, сделал его твердым, как камень. Каждая песчинка была прижата к друг другу моей силой. Антуан заправил бензобак из канистры топливом, а я создал твердую взлетную полосу. — Всё готово, принц. — Объявил мужчина, закинув в самолёт свой рюкзак. — Иди на заднее сидение. Завтра утром мы будем пить кофе в Дакаре. Я отрицательно покачал головой. — В чём дело, принц? Почему ты отказываешься?! — он удивлено смотрел на меня своими большими глазами лазурного цвета. — Почему… Я не мог ему ничего объяснить. Наша встреча была не случайна. Но здесь наши пути расходились. Самолёт уходил по небу в сторону горизонта, а я стоял на песчаном бархане, махая на прощание рукой. Прощай, смелый лётчик. «Прощай, маленький принц…» — шептал мне на ухо западный ветер.