Лучшая Божественная Партия

      Каждое утро я восходил на пылающий трон моей огненной колесницы и сменял Сина на небосводе, давая начало новому дню. Два огромных крыла, расположенные по обе стороны, несли мою колесницу по небу, вознося мой благородный свет над Земным Миром. Травы, звери и люди пробуждались, когда первые лучи касались их, достигнув земли.       В последние дни я уделял все свое внимание только одному городу, с интересом наблюдая за ходом дел в нем. С любой точки в небе я неотрывно смотрел на Урук, следил за тем, как ведет дела Гильгамеш. Все же решение Энки пошло на пользу и юному Царю, и его городу. Строительство стены постепенно заканчивалось, и град вновь расцветал с культурной и ремесленной сторон. Такими темпами взлет Урука над иными городами был вновь неминуем, а это сулило очередные походы на близлежащие земли. Что ж, чем больше земель захватит Гильгамеш, тем дальше будет простираться власть Ануннаков. Уничтожить иных Богов, обратить все народы мира в преданное служение Нам и сплотить под властью Гильгамеша - то, о чем тайно желали все Мы, но никто не произносил это вслух. Кампания молодого Царя пока что не очень глубоко захватывала соседние земли, но с его силой и нашей поддержкой, он превосходит любого земного правителя. Гильгамеш был оружием в наших руках, потому неудивительно, что, когда он начал грызть поводок и демонстрировать непослушание, Энки поспешил усмирить его. Меня поражало то, что все Ануннаки возлагали свои самые смелые надежды на Гильгамеша, ждали от него великих побед, но ровно также они искали любой повод, чтоб пожурить его, ткнуть носом, как нашкодившего котенка. Такой подход казался мне неправильным. Гильгамеш был могучим и взрослым мужем. Он уже достаточно смыслил в жизни, и, кажется, игры Богов тоже был способен прочесть. Но Ануннаки упорно видели в нем лишь ребенка и словно пытались воспитать.       Зависнув в зените над Уруком, я с любопытством взирал на то, как Энкиду с охотой берется за любое дело. Пока Гильгамеш заседал в тронном зале и принимал купцов из соседних стран, Энкиду не чурался даже рабского труда. Он был так прост и наивен в своем отношении к миру и жизни. Каждый день я видел, как он помогает людям и те безмерно благодарят его. Богатых одежд он так и не научился носить, и, к моменту, когда я завершал свой дневной поход, белоснежные ткани с искусной вышивкой на нем превращались в грязные лохмотья. Я не ожидал, что Гильгамеш с таким спокойствием будет относиться к желаниям своего друга служить людям, да он даже разрешил Энкиду брак с Шамхат, что было для меня чем-то необъяснимым. Все время я был уверен, что юный правитель имеет на нее свои виды.       Еще мне казалось забавным то, что Энкиду, сменив облик, решил перевоплотиться в своего отца. В прежнем виде его уродство было неоспоримо, но в итоге он решает перенять внешность Ану, возможно, отдавая дань уважения своему отцу. А быть может он просто всегда хотел походить на него. Сейчас же этот богатырь с платиновыми волосами в одиночку сталкивал корабли на воду, но что-то было не так...       - Может и на Сиппар хоть краем глаза глянешь? - прозвучал ехидный голос рядом. Я его сразу узнал, но все же повернулся к потревожившему мой покой Богу.       - Ты что-то тоже не над Ниппуром пролетаешь. - с усмешкой отвечал я, спокойно глядя в лазурные глаза Эллиля. Повелитель ветров и бурь восседал на огромном Небесном Быке*. Мощная животина, с огромным размахом крыльев, почти божественной силой и невероятно крепкими рогами, способными пробить любую защиту. Одним своим дыханием этот зверь мог расколоть земную твердь. Свирепый и безмозглый, он нес лишь разрушения, посему не спускался с цепи, и был любимцем жестокосердного Эллиля.       - Я решил проследить за подготовкой к строительству Храма для меня, - невозмутимо ответил Бог. Своим извечным меланхоличным видом он наводил на меня скуку. - А вот твой интерес к Уруку для меня загадка. Не объяснишься? Или то великая тайна?       - От чего же тайна? - неожиданным было любопытство Эллиля, я думал, его вообще не возможно чем-либо заинтересовать. - С древних времён я забочусь о людях, жаль только, что мне лишь дневные сутки принадлежат, а так я оберегал бы их покой и по ночам, как раз в пору, когда зло обретает силу. Я стараюсь смягчить ВАШУ божественную кару, когда в очередной раз ВЫ, в особенности ТЫ, Эллиль, насылаете на народ Междуречья засуху. Кажется мне, что среди всех Ануннаков, я ближе всех к людям, и я искренне люблю их, а они обожают меня и никогда не подводят, вовремя вознося дары и соблюдая ритуалы. В свое время я помогал Лугальбанде, узрев в нем и великого воина, и мудрого правителя. Я помог его браку с Нинсун, и Мы получили желанное орудие в свои руки. Теперь же считаю своей ответственностью помогать и Гильгамешу в его нелёгком пути, как ранее помогал его отцу.       - Прелестно. Сколько патетичности в твоих словах, и, конечно же, то что Гильгамеш твой праправнук тут совершенно не при чем. А быть может, если б ты так рьяно помогал Энси Сиппара, сейчас бы он был главным градом Междуречья.       - Я не ты, чтоб подсуживать исключительно тем, кто возносит мое имя над прочими Богами. Достойному моей помощи я ее окажу не зависимо от родства, но сначала человек доказать должен, что заслужил мою милость. - попытки Эллиля задеть меня были напрасными, я был тверд в своих убеждениях. Это он страдал болезненным самомнением, причем настолько сильно, что в Ниппуре у Энси даже не было дворца. Вместо него был храм Эллиля, что означало, что единственным правителем Ниппура в самом деле является сам Бог бурь. Высокомерие Эллиля не имело границ.       - Я вообще не считаю себя обязанным чем-либо людям. Хватит того, что я участвовал в сотворении, теперь пусть будут благодарны за то, что я подарил им их жалкое существование. - недовольно хмыкнув, отвечал Эллиль, заправляя за ухо прядь своих длинных вечно покойных волос.       - И то верно. Людей ты мнишь должниками, но про свой долг помнишь ли? - взгляд мой опустился до хитрого прищура при виде отразившегося недовольства на равнодушном лике Бога. - Когда сына своего вернешь Владычице Загробного Мира?       - По собственной воле я Нергала не пущу в Иркаллу! - сквозь стиснутые зубы, прошипел Эллиль. Эта тема тревожила его, и лишь она могла заставить этого хладнокровного Бога проявить столь яркие эмоции.       - Эрешкигаль не простит твоему сыну обман. Как можно требовать от Гильгамеша соблюдение законов, если твой собственный сын их не чтет? Он ослушался наставлений! Войдя в Царство Мрака, он хлеб вкусил, мясо ел и пиво пил, в поднесенной воде ноги омыл и, не устояв пред соблазном, на предложенный трон взгромоздился! - с каждым моим словом светлый лик Эллиля темнел. - Он осмелился войти в купальню Царицы народов* и смотрел без смущения на ее обнаженное тело, и когда позвала она его, он возлег с нею, возжелав ее сердцем! Энки его обучал мудрости, как войти в Иракллу и суметь вернуться! Но твой глупый сын, что в гордыне своей уступит лишь тебе одному, нарушил все правила, а потом еще и обманом покинул Иркаллу.       - Не ставь этого недобога в один ряд с Нергалом! Гильгамеш ему не ровня! Проблемы моего сына тебя не касаются! И как он поступает, что нарушает, а что чтит - лишь его дело! - взвился мой собеседник. - Занимайся своими делами, Шамаш, да следи, чтоб Гильгамеш твой любимый не впал в немилость у людей и небожителей вновь, и не стал бы растерзан ими же! - рявкнув так, Эллиль с силой хлестанул быка воздушным хлыстом и помчал по небу вперед, обгоняя меня.       Я сокрушительно покачал головой. Как же меня раздражало это двуличие, то, что можно Нергалу нельзя Гильгамешу, хотя тот человек лишь на одну треть. И ведь грех Нергала страшнее, тем более, что Гильгамеш в итоге провел ритуал, и даже народ освободил от тяжелой работы, а Нергал как прятался в Обители за спинами отца и брата, так и продолжает прятаться, умоляя Энки каждый раз, как является посланник Эрешкигаль, изменить его лик, дабы Намтар* не признал его.       Сжав руки в кулаки, я печальным взглядом окинул Урук. Глаз мой зацепился вновь за Энкиду. Тот сидел на берегу, пока люди разгружали корабль. И как только тот стал пуст, богатырь наконец смог столкнуть его в воду. Это было странно. Энкиду обладал огромной силой, он не нуждался в подобной помощи и мог хоть коня поднять на руки, хоть буйвола. Тут я вспомнил, как до явления Эллиля, что отвлек меня своими речами, он пытался столкнуть груженный корабль, а тот не шелохнулся. Тогда это показалось мне странным... Неужели Энкиду теряет силы?

***

      Дни летели за днями, сливаясь в общий бурный поток, что поглощал меня с головой, унося в реальность, где я вновь был правителем, о котором люди мечтали. Стоит признать, что за годы моего халатного отношения к своим обязанностям, я немного подрастерял хватку, но под пристальным взором Ануннаков приходилось соответствовать своему статусу. Явление Энкиду было в сущности своей позитивным моментом и, наверное, в некоторых вещах он открывал мне глаза на то, о чем я совсем не помышлял. Его отчаянная любовь к Шамхат поразила меня, как и его желание угодить всем и не нарушить ни одного из данных слов любой ценой. Я восхищался той легкостью, с которой он соглашался помочь любому, кто попросит, абсолютно не требуя ничего взамен. Он жил во служении и наслаждался этим. И хоть ему еще следовало постичь человеческую мудрость, он абсолютно не ощущал себя каким-то ущербным или не на своем месте. У него был я, его друг и брат, у него была любимая женщина, было занятие - весь день он пропадал в городе, завоевывая еще большую любовь горожан. Он был счастлив, и я от чего-то тоже радовался, видя, как сияют его глаза. Простота и наивность этого мощного и мускулистого человека грела мне душу, напоминая о простых человеческих радостях, про которые я давно позабыл. Сколь хорошо в жаркий день отдыхать в тени фруктовых деревьев, лежа на мягких подушках и вкушая вино, но только после того, как в эту же жару ты пронесся по всему городу, проверяя и отдавая распоряжения. Забыв про свои обязанности, я забыл о ценности заслуженного отдыха после труда. Ища от жизни лишь удовольствия, я быстро пришел к мысли, что мир скучен и не способен удовлетворить мои аппетиты, но, как оказалось, проблема крылась в подходе. И Энкиду стал светом, во мраке пещеры по которой я брел последние годы, не зная, куда иду и зачем. Дружба с ним и его вера в меня вернули мне желание вознестись, как величайшему правителю, а не угнетателю.       Я вспомнил про людей и задумался, что, возможно, все не так просто, как мне раньше казалось. Неспособность Энкиду постичь людские законы приводила меня к размышлениям о том, а насколько эти законы состоятельны в принципе? Мэ дала нам Иштар, и то были правила от Богов к людям, как нужно им жить. Но последняя встреча с Аруру заставила меня посмотреть на Ануннаков под иным углом. Как минимум она не понимала людей или не хотела понимать, в таком случае кого они пытались воспитать из них своими правилами? Множество вопросов одолевало меня, но времени на их разрешение абсолютно не было.       Так в трудах пролетели месяца, урожайная пора прошла, и я стал замечать, что Энкиду все больше времени проводит во дворце, порой по несколько дней не выходя в город. К тому же до меня доходили слухи, что друг мой теряет силу. В порту говорили, что он не способен больше столкнуть в воду груженный корабль. Жрецы переговаривались, что с большим трудом сумел он водрузить на себя двух быков, которые забежали на храмовые огороды и были убиты стражей. Зодчий случайно проговорился, что Энкиду не смог на глазах у всех поднести к строящемуся храму колонну. Осознав сказанное, он тут же начал молить о прощении за свой злой наговор. От чего-то весь город и сам Энкиду держали от меня позор моего брата в тайне. Как минимум пытались держать. Я пока ждал, что же скажет мой друг, если вообще осмелится сказать.       И вот теперь каждый день я, сидя на троне, вершил дела Урука и Шумера. В тоже время вместо прогулок по городу и оказания помощи, мой друг приходил ко мне и со скорбным видом садился рядом, не произнося и слова. Я терпеливо ждал, когда же угрюмый Энкиду поделится со мной своими тревогами, но брат упорно молчал. Когда из глаз его начали катиться слезы, я уже не выдержал и спросил сам:       - Энкиду, друг мой, скажи мне, чем ты расстроен? Пока не расскажешь, я не смогу тебе помочь.       - Брат мой, ты верно сказал, что я расстроен. Тоска сжимает мне сердце... - утирая своей большой рукой щеки от слез, отвечал он наконец. - В твоем городе сижу я без дела, слоняясь то по богато украшенным залам дворца, то по пыльным улочкам среди стен. Каждый житель и раб, и достойный человек, и даже ты, друг мой, все при деле на радость Богам. Каждый делает то, что ему положено, и лишь я не у дел. Даже попытка поучаствовать в чужой работе не помогает. От безделья слабеет моя сила, я чувствую, как теряю ее. Помоги мне найти дело! Куда применить свою мощь?       Вопрос Энкиду заставил меня серьезно задуматься. Сейчас дела Урука налаживались и вести армию в бой я пока не намеревался. А где еще, если не на войне, можно было применить силу товарища я не знал. Энкиду был создан для битв, а не для мирной жизни в городе. И той нагрузки, что ему давал быт, было явно недостаточно.       Очень кстати вкатился советник. Поначалу я хотел прогнать его, обремененный размышлениями о том, как помочь своему другу, но в итоге решил перебороть себя и выслушать. Я же как никак на путь исправления встал. И, как оказалось в итоге, не зря я Эт-Мераси разрешил высказаться.       - О Величайшей из Царей, ваш верный слуга прибыл с докладом, чтоб оповестить о том, что великая стройка стены окончена! В честь этого прикажете устроить пир? - маленькие заплывшие глазки смотрели на меня с мольбой. Пиры - это хорошо, но впереди еще самый тяжелый период энтена, и растрачивать припасы таким образом - не самая лучшая идея. К тому же народ перестал массово иметь отношение к стройке, работу заканчивали строители. Устроишь им пир, так тут же все пастухи и рыбаки с охотниками потребуют пиры за свою работу.       - Пир - дар от правителя своим подданным. - откидываясь на троне, с усмешкой отвечал я. - Стена призвана защитить жителей Урука от врагов и набегов диких зверей. Разве стена не является даром народу сама по себе? К тому же она долговечна и послужит еще многим поколениям людей после нас. Уж если народ Урука не рад стене, что их защищает, едва ли всего лишь угощения и пиво смогут их удовлетворить.       Эт-Мераси аж покраснел от натуги, стараясь скрыть свое недовольство, которое я все равно заметил. Естественно, еще недавно я бы махнул рукой, без лишних разговоров разрешая закатить пиршество, может даже назначил этот день праздником, чтоб регулярно опустошать запасы по этому поводу и гулять подольше. Теперь же я смотрел на это с практичной точки зрения. И хоть мой город был богат, так бездумно разбрасываться припасами я не мог, тем более когда уже весь урожай был собран, и до эмеша было далеко.       - В-вы как всегда правы, Мудрейший из Царей! - поспешил залебезить Эт-Мераси, утирая белым платочком пот с своего пухлого лица. Тут я задумался, а в самом ли деле мне нужен такой советник? Я считал его полезным мне прошлые годы, но тот лишь потакал мне, периодически напоминая только о самых важных обязанностях. Он не служил народу и едва ли служил мне, он просто обрастал богатствами на службе...       - Правитель мой, есть еще одно дело. - вовремя прервал он мои размышления.       - Выкладывай.       - Главные ворота уже совсем плохи, а древесины поблизости маловато даже для укрепления. По хорошему нужно новые сделать...       И тут мысль пронзила меня словно молния. Вот что нужно Энкиду! Мы сможем и древесины запасти, и моему другу силы вернуть, и вдобавок совершить подвиг. Еще в юности я помышлял пойти на это дело, но в одиночку вряд ли смог бы одолеть могучего стража. Тем страшным зверем пугают каждого шумера чуть ли не с рождения, независимо от того, родился он в семье бедняка или энси. Даже мой великий отец с нескрываемым ужасом рассказывал о том монстре. И я еще с юных лет представлял, как одолею того стража и как мое имя пронесется сквозь века, оставшись в памяти людей навсегда. И вот теперь я мог исполнить свою давнюю мечту.       - Я добуду нам дерево. - решительно выдал я. - Мы с моим братом отправимся в Ливанские горы.       Все присутствующие в зале удивленно охнули.       - Необходимый для наших построек ресурс там обильно растет. - спокойно продолжил я, намереваясь рассказать о своей идее больше, но в этот момент Энкиду схватил меня за руку и взволнованно прошептал:       - Брат мой, неужели ты не знаешь, что в горах Ливана обитает великое и страшное зло? Ты не сможешь забрать древесину, пока не убьешь Хумбабу!