***
Я был так рад видеть ее вновь! Дивная, стройная, объятая легкими белыми одеждами, она неспешно набирала в корзину фрукты, внимательно осматривая и ощупывая каждый плод. Я заприметил знакомый силуэт еще издалека и, крадучись, словно дикий зверь, медленно приближался к ней. Не знаю, что не давало мне просто подойти и заговорить, возможно остаток животных повадок мешал действовать по-человечески. "Наверное это и есть Кару*" - осознал я. Тут припомнилось, как меня удивили ее слова, когда по пути в Урук Жрица рассказывала о том, что в городе ничего не достается просто так. Сначала я думал, что у них те же принципы, что и у охотников, которые я узрел, когда мы останавливались у них на ночлег, - вы все вместе живете и делитесь всем, что добыли вместе. Заботитесь о стариках точно также, как они заботились о вас, когда вы были детьми. И заботитесь о детях, потому что они будут заботиться о вас, когда вы станете стариками. Все просто и понятно. Но в городе существовали какие-то непонятные мне законы. У всего была цена и постоянно происходили какие-то обмены. Вроде бы как равные, но я не уверен. Люди обменивались вещами и едой, иногда услугами. Те, кто побогаче, отрезали куски от снятых с рук, пальцев и шей украшений. Вот такого я понять не мог. Шамхат объясняла ценность драгоценных металлов и из ее объяснений я точно понял одно - никакой практической ценности у них не было. То есть их нельзя съесть, ими не согреешься в холодную пору, не напьешься при жажде, не скуешь в оружие и не построишь с их помощью дом. Они просто красиво блестят в лучах солнца! Так какой же в них прок, помимо красоты? К этим мыслям я пришел только сейчас. Наверное стоит выспросить ответ у Шамхат. Вот и тема для разговора, так что... - Ты чё тут трешься? А ну, пшел прочь! - грубый мужской голос отвлек меня. Повернув голову к источнику шума, я резко осознал, что за моим незаметным подступлением к Шамхат следил если не весь город, то почти все присутствующие на площади. Множество глаз смотрели на меня с презрением, и я не мог понять почему. Кажется... я не так давно их спас. Так почему же сейчас они прожигали меня взглядами полными ненависти? Женщины отворачивались и закрывали детям глаза. - Глухой что ль? М-м? Ты чей? Кто тебе позволил в таком виде пред уважаемыми людьми слоняться? - продолжил наступать мужчина. По всей видимости он был хозяином оружейной лавки, у которой я пристроился и успешно наблюдал за тем, как Шамхат совершает покупки. Мощный и плечистый, тем не менее он вряд ли мог сравниться со мной по грузности и объемности, возможно именно моя комплекция останавливала его сейчас от того, чтоб ударить меня или пнуть, поскольку подобное намерение очень легко читалось по выражению смуглого лица торговца. Его вопросы поставили меня в тупик. Растерявшись, я неуверенно шагнул назад, повинуясь инстинкту. Казалось, что весь город ополчился на меня. - Да отвесь ты этому пинка! Видишь же, что с головой совсем плохо! И слова сказать не может! - крикнул кто-то с противоположной стороны площади. Поднявшийся одобрительный гомон привлек внимание Шамхат. Обернувшись, она сначала очень удивилась, наверное не ожидала встретить меня в городе, через мгновение на женском лице отобразился испуг и, бросив плетеную корзинку, она поспешила в мою сторону. - Разойдитесь! Разойдитесь! - несмотря на всю хрупкость своего тела, она весьма жестко расталкивала вставших на ее пути людей. - Как вам не стыдно? Энки вас покарает! - потрясая кулачком в воздухе, воскликнула женщина, закрывая меня собой. - Совсем не признали, кто перед вами, глупцы? Это же друг нашего Величественного Царя Гильгамеша - могучий Энкиду! Удивленный ропот прокатился по толпе. Я же не понимал, почему эта ситуация вообще возникла и за что ко мне было такое отношение. Но Шамхат не спешила останавливаться. Ее мелодичный голос звучал резко и четко, и вот уже вся улица внимала ее словам. - Он явился сюда из степи, чтоб спасти вас от гнета. Он сражался за вашу свободу, даже не зная никого из вас, а вы вот так платите за его самоотверженность? У него нет родителей и хотя всему, что он знает, его обучили звери, он мудрее многих из вас. Стыдитесь! Вам лишь бы потешаться с чужого невежества, но его незнание местных обычаев не говорит о том, что он плох или чем-то хуже вас. Вместо того, чтоб предложить помощь или поинтересоваться, все ли хорошо, вы накинулись на него и в мыслях своих клеймили рабом! Ты, Эр-валеси! Да! - она метнула гневный взгляд на того самого оружейника, что допытывал меня вопросами. - Твоя бабка Утнабиршу была рабыней. Как бы ты отнесся к человеку, что позволяет себе подобное поведение с ней? Она была мудрой и доброй женщиной, несмотря на свое происхождение. Она бы точно не стала с горяча, не разобравшись, осуждать человека по одному лишь виду его. Грузный мужчина явно растерялся от такого потока обвинений и, вытянувшись по струнке, мычал что-то невнятное в свое оправдание. Я был поражен тем, как легко и ловко Шамхат управлялась с вниманием толпы и как смогла их всех заставить себя слушать. - Но он же... Энкиду не такой... Я... Я видел! - начал было лепетать мужчина, но под конец своих слов, видно, уверовав в них, попытался вернуть себе строгий вид. Торговец аж стукнул кулаком по прилавку, и все аккуратно выложенное оружие звучно лязгнуло. - Он просто переменил облик. - Шамхат попыталась оправдать меня вновь. - Взгляните. Взгляните как он огромен! Взгляните на эти мощные руки! - женщина с грацией дикой кошки скользила вокруг меня, демонстрируя, словно товар, мое тело. - Ширина плеч! Осанка, стан! Вы что ль не видите, что он подобен мощью и красотой своей нашему Великому Царю? Кем же еще он может быть, если не Энкиду? Я сама его привела из степи, к тому же я сопровождала Энкиду до самого дворца и была свидетельницей, как тот переменил свой облик. Могу поклясться пред людьми и Богами, что это так! - Шамхат, ты как всегда пленишь своими речами, но уж прости, а веры тебе нет. Не за свою ли ложь и предательство ты лишилась Жреческого чина? - раздался голос, и толпа загудела вновь, вторя ему. Так хорошо начинавшаяся речь обернулась бедствием. Народ резко обратил свой гнев против моей хрупкой защитницы. Мне пришлось весьма грубо схватить ее и, сжав в объятиях, прикрыть своей спиной от полетевших в нашу сторону камней. Я был готов ощутить боль, но на удивление ее не последовало. - КТО ВАМ ДАЛ ПРАВО ВЕРШИТЬ СУД?! - от этого голоса, сердце мое бешено заколотилось, и гул от него стоял в ушах. Растерянный, я обернулся и не поверил своим глазам - град пущенных в нас камней повис в воздухе, а толпа замерла в новом замахе. - ЛИШЬ ЦАРЬ НАДЕЛЕН ВЛАСТЬЮ НА ЗЕМЛЕ, ПОДОБНОЙ БОГАМ НА НЕБЕ. ЛИШЬ ОН МОЖЕТ РЕШАТЬ ЧУЖИЕ СУДЬБЫ. ОН ВАШ ВЛАДЫКА, ОН ВАМ СУДЬЯ. ПО КАКОМУ ПРАВУ НАРОД УРУКА РЕШИЛ НАРУШИТЬ МЭ? - грозный женский голос разливался по площади, но его обладательницу никто не видел. Однако я знал, я точно знал, кому принадлежит этот голос. Его я услышал первым при своем рождении. Это была моя матушка - Богиня всего живого, мать не только мне, но и всем людям в мире. - ВАМ БЫЛ НИСПОСЛАН БОГАМИ ЗАЩИТНИК, О КОТОРОМ ВЫ ТАК УМОЛЯЛИ ДЕННО И НОЩНО. А ТЕПЕРЬ ВЫ СМЕЕТЕ ТАК ОБХОДИТЬСЯ С МОИМ ДОРОГИМ СЫНОМ?! - Аруру взревела. Я опасался, что она решит обрушить свой гнев на людей. Но моя матушка, хоть и не питала любви к моим обидчикам, а все же не была жестокой. - ПОХОЖЕ, ГИЛЬГАМЕШ НЕ ЗРЯ ДЕРЖАЛ ВАС ЖЕСТКОЙ РУКОЙ НА ЦЕПИ, КАК СОБАК, УГНЕТАЯ. ХОТЯ ДАЖЕ СОБАКА НЕ БУДЕТ КИДАТЬСЯ НА СВОЕГО СПАСИТЕЛЯ. Я НЕПРЕМЕННО ПОГОВОРЮ ОБ ЭТОМ С ВАШИМ ЦАРЕМ! Толпа затрепетала. Пав на колени, люди начали молить Богиню о милосердии, просили прощение у меня и на всякий случай у Шамхат, наперебой благодаря за спасение. Я так и стоял, сжимая в своих объятиях напуганную женщину. От всего этого представления как-то неприятно скребло внутри. Неужели люди и вправду такие неблагодарные? Если бы матушка не поспешила вмешаться, неужели они бы забили камнями меня и беззащитную Шамхат? Разве не должна она почитаться людьми ровно также как я, ведь только благодаря ней я пришел в Урук? Страсти человеческих сердец были для меня великой тайной. - Не меньше семи хлебов вознесите мне и Ану сегодня же. Тогда, возможно, гнев Богов не коснется ваших семей. - заявила уже куда спокойнее Аруру и, с ее уходом, повисшие в воздухе камни тут же упали на землю. Я с нескрываемым любопытством наблюдал, что же будет дальше. Но народ не спешил подниматься с колен, продолжая замаливать свою вину. - Неужели... Такова Божественная защита? - неуверенно вопросила Шамхат, дрожа в моих руках всем телом. - Аруру не обманула... - Конечно. - с улыбкой и кивком отвечал я. - Моя матушка сердечная и справедливая. Если обещала, она обязательно поможет. - И все же... Если б она не явилась... - Не стоит думать об этом. - отрезал я, не желая больше мусолить неприятную мне тему. - Нужно убираться отсюда. - К-конечно... - неуверенно шепнула Шамхат. Я выпустил ее из объятий и, схватив за руку, Жрица повела меня меж рядов, где торговцы старательно пытались нам в руки напихать товаров, приговаривая, что это дар, что это символ их благодарности за спасение. Кто-то даже не поскупился и стащил с своей шеи великолепное золотое колье с переливающимися зелеными камнями. Торговый квартал мы покидали будучи похожими на навьюченных мулов. - Сюда! - увлекая меня в узкий проход лабиринта многочисленных улочек, женщина явно следовала не во дворец.***
- Как ты вообще умудрился покинуть дворец в таком виде? - изумилась Шамхат, затаскивая меня в облупленный одноэтажный домик на окраине Урука. Пришлось хорошенько пригнуться, чтоб войти в этот низкий проход, но и в самом доме я уже не мог выпрямиться во весь рост, упираясь плечами и затылком в плоскую крышу. Даже по своему малому опыту я быстро понял, что убранство дома Жрицы было бедным, а уж на фоне роскоши дворца... - Ох, тебе наверное тяжело? - не давая мне времени на ответ, женщина уже во всю стаскивала с меня навешанные добрыми торговцами тюки. Я поспешил помочь ей, стараясь не утруждать очередной заботой обо мне. В присутствии Шамхат все мое удалое могущество куда-то пропадало, я чувствовал себя слабым и нуждающимся в ней. Это было странно. Я мельком окинул комнату - пара деревянных стульев и, видно, несколько раз уже починенный стол, и все равно его немного косило вправо. Вместо кровати - солома с постеленными на нее потрепанными плащами. Окон нет, но есть выход в маленький внутренний дворик, со стороны которого доносились звуки неизвестного мне животного. Зверь возмущался тем, что вода, которую он пил, имела неприятный запах*. - Так как ты выбрался из дворца? - Шамхат попыталась усадить меня на стул, с силой потянув за руку вниз. - Я выскочил в окно, перепутав его с дверью. - спокойно признался я, послушно опускаясь на стул. - Повезло, что там невысоко было. - женщина покачала головой. - Я же показывала тебе, как одеваться. Неужели тебе не принесли одежд? - Принесли, но я не смог разобраться. Там... как-то сложно. То, что ты на меня одевала, было не таким. - Позвал бы прислугу, они бы тебя одели. - А так можно было? - искренне удивился я, подскакивая на месте и тут же оседая обратно из-за неприятного столкновения с потолком. Потирая голову, я заметил легкую улыбку на губах Жрицы. - Ох, Энкиду! Конечно можно было! Ты же теперь первый человек в Уруке после Царя. Практически все, что можно ему, можно и тебе. И не подобает другу и брату Великого Гильгамеша разгуливать по городу нагишом. В таком виде появляются только рабы, поскольку им не положено ничего из того, что Богами дано людям. - Разве рабы не люди? - слова Жрицы были очень странными. Выглядели те самые рабы как люди уж точно. Шамхат немного замялась, явно не торопясь с ответом. - По происхождению, конечно, люди, но по образу жизни... - женщина стыдливо отвела взгляд. - Послушай, Энкиду, в городе строгие правила и порядки. У каждого свое дело и ответственность перед Богами. Каждый человек блюдет Мэ, но рабам дозволено избегать правил людей, поскольку, даже являясь людьми, за таковых они не считаются. Они не участвуют в ритуалах, их имена не звучат в Доме Омовения, никто не озабочен правильностью их погребения... - Но ты же сама говорила о Утнабиршу, что была рабыней! - пораженный до глубины души, я не мог поверить в то, что подобные отношения могут существовать. - Да. Единственный путь из раба в люди - брак с человеком выше по статусу. Утнабиршу вышла замуж за своего хозяина. Поговаривали, она в юности была невероятно красива. - И все же вы живете по таким правилам? Взгляд женщины был полон непонимания. В них читалось:"а как еще можно жить?". Чем больше я узнавал, тем меньше мне нравилось быть горожанином. Быт охотников казался куда как ближе и человечнее нежели это деление на людей и нелюдей. - Что ж... ты научишь меня одеваться? - разрушая повисшую тишину, я решил сменить тему. Разочаровываться в мире людей не хотелось, но словно специально каждая новая открывающаяся подробность вызывала сначала во мне недоумение, а затем негодование. - Конечно, - Жрица явно приободрилась, - но для начала нужно привести в подобающий вид твои волосы. Этот спутанный комок никуда не годится! Почему тебя не расчесали? - Я не давался. Это больно. - у меня аж вновь голова заболела от этих неприятных воспоминаний. - Но мне же ты позволишь расчесать твои волосы? Клянусь перед Богами, что буду осторожна и не причиню тебе вреда. - она подняла ладонь на уровень груди. Вроде бы для подтверждения клятвы. - Конечно. - выпалил я, но несмотря на обещание не верил, что она и вправду сможет быть настолько осторожной. Я уже даже приготовился стоически терпеть страдания, но, к моему удивлению, частый гребень в ее руках почему-то не причинял мне боль. Он аккуратно скользил по кончикам волос, медленно поднимаясь выше. - Ух. И вправду не больно. - негромко проговорил я. - Неужели слуги не так тебя расчесывать пытались? - в голосе Шамхат слышалось недоверие. - Они не пытались. - понурив голову, признался я. - Я сам попробовал, было очень больно, и я подумал, что они также сделают. - Энкиду, сколько ж еще вещей тебе придется постичь. Однако знай, что слуги во дворце точно не причинят тебе боли. Их предназначение служить тебе, удовлетворять желания твои, помогать сделать то, что ты неспособен... - Я на все способен! - мне не хотелось признавать своей слабости в этом странном людском мире с кучей ненужных правил. - Конечно, - положив мне ладонь на плечо мягко ответила женщина, - ты могуч, и силе твоей нет границ. Ты дитя Богов и брат самого Великого Царя из всех живших в Мире. Но даже самым сильным бывает необходима помощь. Нет ничего постыдного в признании своей слабости. Боги создали людей, чтоб те служили им, кормили и поили их. Это ли не лучшая демонстрация бессилия самых могущественных Сил? - Наверно ты права... - неуверенно пробормотал я. В словах Жрицы был смысл, но я еще не готов был его принять. - Не стесняйся принимать помощь и от других, я ведь не могу все время быть рядом. - Шамхат вернулась к расчесыванию моей длинной шевелюры. - Почему это? Разве ты не жена мне? - я нахмурился, предчувствуя, что ответ ее мне совсем не понравится. - Жена? Ох нет, милый Энкиду. Все не так... просто. - Как же так? Ты же говорила, что будешь женой мне! Как волчица волку принадлежать! Так что же? Ты мне уже принадлежишь, от чего тогда не жена? - Да, ты прав. Я принадлежу тебе и жена тебе, но только в степи. В городе... - Иные правила и порядки? - перебил ее я, уже догадываясь, о чем она хочет сказать. И зачем мне этот город? В нем же жить невозможно! - Именно так, Энкиду. Я Жрица Иштар... - Уже нет. Я слышал, что тебя лишили чина. - И все же... - Что не так? - я обернулся, крепко сжимая в руках тонкие запястья Шамхат. Пытливо глядя на нее, я не мог понять, почему она так ведет себя. - Я... Я не та, кто тебе нужен. - ее голос дрогнул, и глаза женщины заблестели от слез. - Мое тело принадлежало Храму многие годы. Сначала я была простой прислугой при Храме, затем выслужилась в Жрицы. Мне пришлось много хитрить и забыть о достоинстве, чтоб стать Верховной Жрицей. Все мы убеждаем себя, что это необходимость, часть Ритуалов, но... - Шамхат опустила голову, словно не выдержав тяжести моего взгляда, а может просто раскаиваясь за свой жизненный путь. - Нас зовут блудницами, оскорбляют, используют не меньше, чем рабынь. Мы... те же рабыни, просто в красивых одеждах. Прикрываясь благой целью, мы всего лишь доступные любовницы для неверных мужей и единственные женщины, с которыми могут возлечь прокаженные. Мы умираем от грязных болезней, и Иштар не дает нам защиты от того, что приносят желающие ощутить ее любви. Я порочна, ужасна, я не достойна быть женой такого прекрасного мужчины. Не может Герой ложиться с блудницей, а потом звать ее супругой перед жителями Урука. - Не интересно мне мнение жителей Урука на этот счет! Неужели тут шага нельзя сделать, чтоб не нарушить каких-то правил и не получить в свою сторону упреки? - возмутился я. Указанные Шамхат причины не казались мне весомыми, скорее глупыми. По-человечески глупыми. - Как можешь ты так отзываться о себе? Тем более зваться ужасной! Неужель ты забыла, в каком виде я предстал перед тобой изначально? Ничто из того, что кажется тебе недостойным в своем прошлом не сможет меня переубедить. Ты превратила меня в человека и привела в Урук, чтоб я мог жить, как человек. И ты достойна человеческой жизни ничуть не меньше. - сказав так, я осторожно ее обнял. На моей груди женщина уже разрыдалась в полную силу. Как же, должно быть, она была измучена этим. Игры и желания Богов оставляли рваные, кровоточащие раны на душах людей, служащих им. Иштар никогда не отличалась заботливым нравом. Особенно к людям. Ее куда сильнее интересовал поиск нового мужа, чем жизнь ее верных Жриц. - Я попрошу Гильгамеша очистить твое имя и разрешить нам брак. - шепотом заверил ее я и легко поцеловал в макушку. Раз уж так эти законы важны, думаю мой друг справится с решением этой проблемы. Я крепче сжал в объятиях Шамхат, желая подарить ее мечущейся душе хоть немного покоя и чувства защищенности.