***
— По идее, уже должна выйти, — Элиас вылезает из мерседеса, следом за ним выходит и Аарон. Музыка притихла за закрытыми дверями. Блондин взялся за сигарету и оглянулся по сторонам, когда выпустил первую партию дыма. Центр весь светился гирляндами, растянутыми между фонарями и рекламными билбордами. В соседнем районе, где был вокзал, с украшениями было поспокойнее, хотя может быть так лишь казалось из-за меньшего количества неоновых вывесок магазинов. Людей разом стало больше, они повалили в двери сплошным потоком. Давку было видно даже с парковки. Элиас облокотился на машину и отстукивал ритм музыки по крыше, высматривая сестру в толпе. Аарон и представить не мог, как сейчас выглядит Лилиан. Первый и последний раз они встречались в ее 16. Женский крик рвет шум толпы в клочья. Блэк резко поворачивается на звук, стряхивая пепел с сигареты, и децибелы вновь шкалят. Восторженный вопль огненно-рыжей девушки слышно с другого конца парковки. Она подбегает к мерседесу в считанные секунды, проскальзывая в кроссовках по укатанному снегу, счастливая улыбка слепит. Волна праздника захлестывает вместе с натиском ее объятий, в которые Аарон включается смеясь. Девушка виснет на его шее и пригибает вниз. Она будто ни капли не выросла с их последней встречи. Огромный спортивный короткий пуховик делает ее в пару раз больше, чем есть на самом деле. Во всю спину эмблема. Видимо, это было частью университетской спортивной формы. — Скорпиус и есть сюрприз?! — она не прячет восторга, неугомонно вертится в объятиях Блэка, а потом залетает в руки брата. — Да, — Элиаса тоже накрывает волной, его улыбка становится еще шире. — Лили, блять! Все трое оборачиваются на прокуренный голос молодого человека, который тащит две большие спортивные сумки и рюкзак. Бритоголовый в джинсах и расстегнутом найковском пуховике парень идет к машине, пытаясь успокоить взбудораженную девушку, но выходит лишь немного приглушить ее громкий голос. — Скорп! Иди сюда! Это Итан. Итан, это… — Скорп. Я уже понял, — парень останавливает поток разъяснений своей девушки и всучивает ей бордовый рюкзак. — Я же сказал, хочу курить! Нет блять, ты на меня все свесила. Извини, но у меня нет третей руки, милая! Рюкзак в руках Лили окончательно сливает ее образ в спорт. Аарон вспоминает о том, что курит, только когда об этом упоминает Итан. Не отрывая взгляд от раскрутившегося кипиша, Блэк медленно затягивается и так же выдыхает. Пропасть между ним и этой компанией безумцев просто убийственна. Он забыл, каково это, торопиться куда-то. А как быть таким впечатлительным, как Лилиан, попросту даже не знал. Дико быстро меняющаяся картинка удивляла его до глубины души своей непривычностью, скоростью, громкостью. Легкое оцепенение можно бы было даже назвать шоком. Лилиан мельтешит между братом и парнем, мешает им пожать руки, громко расспрашивает о том, как нашелся Скорпиус, и одновременно лезет в машину, чтобы открыть багажник. Стоит ей открыть дверь, как ее сносит музыка. Она явно с ней знакома, подпевает без ошибок и даже попадает. Итан и Элиас улучают момент ударить по рукам, а Аарон только делает еще одну затяжку. Ему не угнаться за происходящим, и он смирился. Отмирает, когда карие глаза, обрамленные пушистыми черными ресницами, снова смотрят на него. В них все лихорадочно блестит, будто она уже чего-то выпила. Интересно, у Элиаса они так же блестят, когда он пьет? — А ты куда пропал тогда? Я такие виды на тебя имела! — Лили подходит к нему и осматривает придирчиво, словно покупку, не переставая пружинить под музыку. — Вот с кем бы я была вместо тебя, Итан! Итан саркастично кивает с другой стороны машины и пафосно выпускает дым из легких. У него получается, ничего не скажешь. Лили заражает весельем, не ответить ей улыбкой было бы кощунством, но и полностью поддаться этой волне Аарон не мог. Просто… Просто не чувствовал? Не улавливал частоту? Да, пожалуй, так. Остается только придерживать девушку за талию и рассматривать ее, пока она что-то активно заясняет. Прислушиваться к этому он не мог: сбивала музыка, так подходящая Лили. Несмотря на зиму, песня вызывала образ лета, как и сама сестра Элиаса. Она прочно ассоциировалась с одним конкретным летом, конечно, но зацикливаться на этом было опасно. Голубые глаза обжигают насыщенные цветом волосы, контрастирующие с белой кожей, они крупными завитыми локонами обрамляют лицо Лили. Ей идет. Аарон не успевает разглядеть в подробностях лица, но отпечаток приятного говорит о том, что оно по-прежнему гармоничное. — Это что за хрень, Лили? — старший Пирс отвязывает от одной из сумок нечто в прямоугольной тонкой коробке чуть больше полметра в высоту. — Это поедет со мной, не складывай! — девушка выдергивает коробку из рук мужчины и встает у двери на заднее сидение. — Вы докурили, нет? Ждать вас сто лет! — Угомонись, я почти всё, — Итан хлопает ладонью по крыше машины и делает последнюю глубокую затяжку. Аарон думает о том, что ему было бы уже нехорошо от такой, но парень Лили спокойно долго выдыхает и без колебаний бросает окурок в близ лежащую урну. Элиас как раз закрыл багажник и обошел машину. — Садись вперед, — шатен ухмыльнулся и упаковался в авто, запахнув куртку на груди. Стоило Аарону тоже сесть, как в передней части салона появилась рыжая и прибавила громкость. Радостный вопль обещал сумасшедший вечер, сомнений не было. Блэк все никак не мог успеть за всеми ее маневрами и словами. Балаган завораживал его, как диковинная безделушка из другой страны или эпохи, но вклиниться в нее не было и шанса: шестеренка не подходила к этому слаженному механизму.***
Аарон разувался, смотря за тем, как быстро выскакивает Лили из своих кроссовок и бежит в гостиную, включая свет везде на своем пути. Мягкое освещение прихожей, к счастью, не бьет по глазам. Элиас и Итан бросают сумки на пол с грохотом. — Она уже бухнула? — Нет, — смешок в кулак разносится по всей прихожей, пока Итан выходит из своих кроссовок. — Ты даже елку не ставил?! — голос единственной девушки недовольно взвинчивается. — Да она больше места занимать будет. — И что?! — Отвали. Гирлянды есть и хватит. — Так и скажи, что тебе было в лом! — Лили забавно фыркает и скрывается за стеной. Аарон идет в кухню, с улыбкой наблюдая за девушкой. Напоминает насупившуюся синичку с прибабахом. Или доебчивого снегиря? Она уже наполовину распаковала ту тонкую коробку, которую не выпускала из рук, а теперь сидела у центра стереосистемы, но так и не сняла верхнюю одежду. Активность и раскованность зашкаливали. С приходом в гостиную Итана и хозяина квартиры убавилось кислороду. Аарон единственный, кто чувствовал себя гостем. Спрятавшись от этих веселых лиц в кухне, наконец, выдохнул. Музыка резко ударила по ушам и всему дому ровно с того места, где ее выключил Элиас. Теперь от общего сумасшествия до Блэка доносилась самая малая часть — кричащие разговоры — и он мог немного расслабиться. — Меня жутко бесит эта пустая стена, поэтому вот! Похуй, что ты в картинах не шаришь. К интерьеру подходит. Наконец-то тут хоть что-нибудь будет. — Ох, спасибо, именно постеров мне и не хватало, — Элиас был щедр на сарказм. Было бы прекрасно, чтобы в его пустой дом тоже кто-то вот так заглянул и принес постер на стену. Плевать, если не подойдет. Но никто не знает даже, где он живет, не говоря об интерьере. Ища подходящие тарелки в ящиках кухонного гарнитура, сделанного под светлое дерево, Аарон натыкался на все, но не то, что надо. — Разденься, Пикассо! — Блэк кидает быстрый взгляд на дверной проем от того, что голос Элиаса слышен слишком уж хорошо. — Ща доклею и разденусь, погоди. — Куртку сними, я подержу, — голос Итана звучит непривычно, настолько прокуренных и хриплых Аарон еще не встречал, ему перебороть музыку сложнее всех. — Тебе футболку дать? Ответ Лили остался загадкой. Наверное, там было «нет». Аарон распределял по двум найденным пиалам ингредиенты салатов, не замечая полуулыбки на своих губах. Лилиан сильно разряжала атмосферу, отвлекая всех на себя. С ней было легче дышать и даже двигаться. Было просто забавно слушать, что происходит. Скованность рукой сняло. Второй раз в кухне было уже менее непривычно работать. — Иди посмотри, что она мне притащила, — Аарон вздрагивает от неожиданности, когда Элиас хлопает дверцей холодильника рядом. — Щас, — Блэк переставляет тарелки с заготовками салата на обеденный стол, облизывает палец в крошках сухарей и заглядывает в гостиную. — Вот ты где! — Лилиан уже в тонкой зеленой рубашке не дает и секунды посмотреть на постеры. — Я тебя потеряла. — Я готовлю, — он быстро пробегает глазами по узким черным джинсам на крупных бедрах девушки и возвращается к постерам. — Что? — Итан поворачивает голову на блондина, но продолжает держать последнюю часть композиции, чтобы крепления надежно приклеились. — Ты готовишь?! — рыжая почти с ноги заходит в кухню, сдвигая Аарона с пути, как бульдозер. — Скажу тебе больше: когда я ему первый раз написал в час ночи, он готовил дома, — Элиас посмеивается, снимая с бутылки шампанского проволоку. Итан отлипает от стены, подхватывает с огромного углового дивана футболку и тоже уходит в кухню. Даже ему стало интересно, что там творится. Блэк выходит в гостиную, чтоб не загораживать проем. По всем постерам распределена одна и та же картина обесцвеченной воды, оставлено только несколько цветных прожилок синевы. Действительно вписывается в интерьер: приглушенные синие стены, серая обивка дивана, нейтральные цвета мебели прекрасно сочетаются. Вернувшись в кухню, Аарон видел уже переодетого в футболку Итана и 4 полных бокала шампанского. Все это выглядят по-домашнему свободно, ни в одном мускуле не видно напряжения, все взгляды прямые и слова развязные. Слишком легко. — Так ты в Канаде вторым именем называешься? Почему? — Лили оборачивается к блондину, подхватив один из бокалов. — Начал новую жизнь, — Аарон не врет и даже улыбается, игнорируя в собственной голове абсолютно все подробности сказанного. Жизнь начал новую, а старое все равно влезло. И он собственноручно впустил его. Прошлое, то самое близкое к самому грандиозному в жизни разлому, находится прямо перед Аароном. Как он мог так сглупить и прийти? Элиас и Лили в памяти настолько рядом с тем, что вспоминать категорически нельзя, что мысль то и дело чиркает по запретной коробке то боком, то спиной. Аарон каждый раз от этого соприкосновения чувствует себя, как тот сыр: будто слоями с него сдирают кожу. — Бля, Блэк, ты такой красивый, я не могу просто, — Лили сияет, как новенькая копейка, и примазывается встать рядом. Свободной рукой нагло трогает волосы, но это не бесит. На нее просто нереально злиться. Ее ничто не стесняет, и Аарон тоже вспоминает, что значит слово «расслабься». Девушка пропускает между аккуратных длинных пальцев пшеничные и бирюзовые пряди, это даже приятно, давно никто не позволял себе такой роскоши в его отношении. Она трогает золотую цепочку пирсинга и резво хватает блондина под руку, прижимается к плечу щекой. Довольно елозит по рукаву бежевой толстовки. — Не трахни его, Лили, — Итан ухмыляется и залпом выпивает шампанское. — Эй! А как же тост! Сразу в алкашей нас превратил! — Элиас наигранно прикрикивает на него, на что получает комично разведенные в стороны руки. — Блять уже десять, когда так быстро? — Аарон увидел часы на полках с алкоголем и какими-то приправами только сейчас, посмотрев за голову сидящего шатена. — Впереди целая ночь, че торопиться? — Не умеешь готовить — не лезь с советами. Щас спалит тебе хату, посмотрим, что ты скажешь, — Итан самодовольно ухмыльнулся и поставил пустой бокал перед Элиасом.***
Гром басов. Два с половиной танцующих тела. Три часа. Три пустых бутылки шампанского на полу в кухне и одна недопитая. Начатая бутылка виски. Открытая сангрия. Полупустые тарелки. Лили успела прикоснуться даже к фруктам. Аарон уже понял, что ошибся, сделав только один круг пиццы. Четыре рта, три из которых мужские, все-таки требовали большего, что бы ни говорилось ими изначально. Из духовки на Блэка выдохнул жар, пар потянулся в открытое на кухне окно. Танцующие были слишком горячими, чтобы сидеть закупоренными в квартире зимой. Слава богу, Итан еще соображал, что Лили заболеет, если открыть все настежь, и настоял на открытии только одного окна. Запах новой пиццы бил в нос и смешивался с ароматом шампанского и очищенных мандаринов. Музыка, которую Блэк слушал слишком редко, затянула его и приучила покачивать головой в такт. За проведенное здесь время блондин даже нашел себе подходящую роль и прекрасно в нее вжился. Ниша была свободна и точно по размеру. Его вполне устраивало сбегать время от времени в кухню под предлогом еды, чтобы передохнуть от чужих глаз и слишком быстро движущегося воздуха в гостиной. Кажется, даже просто ухватывать кислород там было тяжело. Чересчур дикая зона. Аарон не выдерживал этого веселого безумия. Он не мог позволить себе пить и танцевать, как делал это с ними в 18. С каждой новой пустой бутылкой алкоголя пропасть увеличивалась, но становилась естественней. Пьяных было сложно догнать, а они об этом и не просили. Попытки напоить Блэка все быстро оставили. Им было достаточно и друг друга. Карты легли лучше, чем Аарон боялся, он получил достаточно лазеек, чтобы в случае чего спастись. Какая-то летняя попса со смесью женского и мужского вокала прервала череду нагруженных треков. Звонкие хлопки Лилиан и ее же голос, сплетающийся с оригиналами, вливались в качающий ритм, словно морские волны. На припеве Аарон узнал песню: та же, что играла в машине, когда она пришла. Слишком расслабившись в своем убежище, он снова не заметил, как одиночество было нарушено. — Пиздец жара! Подвинься! — низкий громкий голос Элиаса брал начало в самой грудине и жутко приятно вибрировал даже сквозь музыку. Аарон быстро шагнул в сторону. Сложно не отойти с его пути. Лицо мужчины блестело, майка липла к спине, и на груди образовался треугольник мокрой ткани. Аарон поставил противень на варочную поверхность и привалился спиной к стене, смотря, как Элиас набирает в кружку воду. Журчание не слышно совсем, слишком громко играет музыка. Не удержавшись, блондин в который раз за вечер прошелся взглядом по забитому татуировкой плечу мужчины. Агрессивный и простой узор расползался от локтя вверх до самого плечевого сустава. Такой же агрессивный, как и носитель. По мощной шее заходил кадык. Шатен залпом выпил весь стакан, не замечая, что за ним наблюдают. Элиас облизнулся и поставил стакан в раковину, не рассчитывая ни амплитуду движений, ни силу. Казалось, кружка расколется от приземления. — Лили, моя очередь! — оглушительный бас вклинился в тихий проигрыш песни, подходящей к концу. — Итан ставит! — растрепанная и веселая Лили пробегает мимо кухни и показывает фак. — Итан, я сейчас! — Аарон смотрит за тем, как Элиас уверенно и быстро идет к дверному проему и на ходу стягивает с себя майку. «Пиздец как хорош, » — красная строка пробегает в голове блондина, и он заливает это оставшимся в его бокале шампанским. В этого мальчика при рождении насыпали слишком много природной красоты, а он еще и в спорт подался. Аж в жар бросает. Перебор всего, чего только можно было. — Ты опоздал! — на мгновение все стихает, Итан переключает штекер стереосистемы в свой телефон. Аарон ставит на обеденный стол тарелку с пиццей, от которой еще валит пар, и наливает в бокал еще шампанского. В пиале со льдом уже стоит одна вода, он вылавливает оттуда пару уцелевших осколков и бросает в алкоголь. — Под это мы ехали к тебе, Адам! — первое имя Элиаса звучит непривычно, Аарон не сразу соображает, к кому обратились. Трек быстро раскачивается на быстрый темп и взрывает многократно звучащим одним и тем же голосом. Еще одна попса, от которой все трое начинают орать во всю мощь голосов. Блондин вздергивает бровями и выходит в гостиную. Его сразу душит безумие помноженное на троих. Невозможно смотреть на это без улыбки. Их с лихвой хватает, чтобы заполнить всю просторную комнату. Как они это делают? Развязные дергания тел, прыгающая Лили и дрожащий пол. Кажется, прилепленные недавно постеры попросту упадут. Рыжие волосы, как языки пламени, мечутся в пространстве. Как ее голова еще не закружилась? Зеленая рубашка из легкой ткани уже вся выбилась из-под ее укороченных джинс. Рукава подняты до локтей. Ноги босые. К ее щекам все подливает кровь от алкоголя и непрерывного музыкального баттла. С каждым треком румянец все насыщенней. Лицо Итана блестит не меньше, чем у Элиаса, хоть он и пропускал с пять треков, чтобы покурить и передохнуть. Они не пропускают ни одного слова в песне и кричат вместе с солистом. Кажется, будто орут друг на друга. Выебываются. Вскидывают руки. От этого даже у Аарона кровь быстрее бежит по венам. Здесь так много энергии, что можно захлебнуться. Итан обливается виски, и бутылка кочует к Элиасу. Затишье в треке дает им с три секунды передышки, чтобы снова начать скакать, как бешеные, в идеальном синхроне с ритмом музыки. Аарон приваливается к стене плечом, и постепенно теряет фокусировку. Смотрит и с каждым прыжком танцующих все меньше видит. Воронка мыслей утягивает на дно, взращенная атмосферой и компанией. Такое бы никогда не оценили в его семье. Праздники у него никогда не были по-настоящему веселыми. Казенные поздравления, внешний вид с иголочки, дорогие рестораны или традиционные праздничные обряды — вот из чего состояло его детство. Привкус фальши горчил где-то внутри до сих пор, но откровенно винить свою семью он не мог. Не имел права. Не ему говорить, как неправильно его растили. Потому что его только так и надо было. Может быть, стоило еще жестче, и тогда бы не произошло ничего. Но от воспоминаний правда тошнило. Блэк внезапно для себя сбежал из мыслей в реальность, резко сфокусировав взгляд на Элиасе. Песня уже другая. Итан ушел курить. Нагруженный ремикс давил на мозг, но не Лили и не Элиасу. Эти двое стояли на ушах почти в прямом смысле. — Это моя фишка! — Лилиан встает на руки следом за братом. Рубашка скатывается ей на плечи и оголяет крепкий мышечный корсет. Аарон мягко улыбается и отпивает еще охлажденного шампанского. Жалеть, что родился тем, кем родился, бессмысленно. Он и не жалел. Просто старый осадок взболтали, и его лохмотья липли на мысли. В сущности безвредные, они стучались в голову, и Блэк строго фильтровал их, впуская по очереди и медленно. Иллюзорно для самого себя осторожничал, полагая, что в случае чего это поможет ему вовремя «перекрыть кран». В его семье никто никогда не раздевался дома по пояс. Все ходили в «приличной» одежде, в каждую минуту готовые куда-нибудь отправиться. Не было свободы. Нихера не было, включая любовь и ласку, положенную детям. Были «приличные» родители, и их объятия оставались холодными, сколько бы месяцев они не виделись. Дежурные поцелуи в лоб — бесконечное множество отбытых номеров. Никогда Блэки не были семьей, они лишь херово пытались походить на нее. Аарон отпил еще шампанского и отлип от стены. Огромный диван так и манил своими подушками. Блондин провалился в него, смотря на Лилиан и Элиаса из-под опущенных век. Улыбку и равнодушную к происходящему легкость высосали, остались приподнятые уголки губ без желания на то. Будучи всю жизнь загнанным в рамки, зависть начинает съедать при виде людей без границ. Здесь не было елки, но для ощущения праздника она им и не нужна. Им достаточно друг друга, и они уже четвертый час не могут остановиться. А у Аарона всегда была елка, самая красивая, как с открытки или фотки в инстаграме. На каждом окне были гирлянды, идеально подходящие по размеру. Был даже камин и носки на нем. Впрочем, праздник тоже был, но ненастоящий. По крови родные, а между каждым словно стена. В воображении впервые за долгое время всплывает лицо брата, но оно такое чужое, что даже стыдно. Между Лили и Элиасом нет черты, за которую нельзя заходить. Все можно. Все дозволено и будет понято правильно. Как так вышло? Откуда эта связь? Почему одинаковая кровь в жилах не сделала такого же подвига для него? Потому что никто не задавался целью сделать семью такой. Ему 26, и все ответы он уже давно знает, но горечь не уходила. Ущербно. Ущербно оставаться все тем же обиженным ребенком. — Раздевайся! — Лилиан выдергивает Аарона из дивана и транса за руку в прямом смысле. Блондин запинается об журнальный столик, уставленный тарелками, бокалами и бутылками, морщится и еще не врубается в происходящее. Слово, которое сказала рыжая, до сих пор звучит как непонятная шарада. Девушка утягивает его ближе к колонкам и парням, заставляя танцевать. Песня опять другая, Аарон не замечает, как они меняются. Мысли остаются на диване или в бокале шампанского на столике, но точно вылетают из головы. Блэк пытается понять, чего от него хотят, танцуя за Лили на ходу. Она хаотично цепляется за пуловер и тянет его вверх, потому что до Аарона просьба не доходит совершенно. Удивленный, он позволяет раздеть себя по пояс и тут же встречается с мокрой горячей спиной. Уже подстегнув себя мыслью, в кого врезался, он обернулся и напоролся на Итана. Такого же по пояс раздетого. — Ты что себе решила праздник устроить?! — Итан быстро смотрит на Лили, которая уже у полок рядом с диваном. — Да! — задиристый голос звенит, качаясь в такт музыки, Лили достает телефон и набирает пароль.- Скорп нехуево отжигал с нами тогда на пляже. — Это было на турбазе. — Ох блять, да какая разница! Все равно рядом с берегом! — девушка отмахивается и ищет в телефоне камеру. — Порадуй ее, она не отцепится. Аарон не успевает сообразить, когда его ставят в середину. Три голых мужских торса — это слишком. Быть зажатым между двумя — совсем слишком. В голове вспыхивает воспоминание, как Элиас вел его в танце у костра. Под аккомпанемент новой музыки на подтянутый бок ложится знакомая рука, и все становится совсем плохо. Лопатки упираются во влажную твердую грудь. Сердце пропускает удар за ударом, Блэку остается только поддаться этим пошлым намекам на стриптиз. В ушах шумит. Попытка не воспринимать все «на свой счет» и абстрагироваться заведомо проваливается. Аарон упустил момент. Остается только максимально отвлекать себя и не задерживаться мыслью ни на одном прикосновении. Паника сеет хаос в голове. Слишком близко. Еще и двое. Еще и оба недурны. Нахуй он сбегал туда, где однополые отношения еще не стали нормой? Чтобы все равно попасть в такую ситуацию? Блондин упирается руками в спину Итана и обжигается, он тоже горячий до нельзя. От страха все извилины в голове завязываются в узел. Аарон не может адекватно думать ни о чем, кроме как о том, чтобы трек поскорее кончился и Элиас перестал проговаривать слова своим блядски бархатным низким голосом. Что-то про демонов? Этот шелест прямо над ухом убивает даже сильнее, чем-то, что между ними и пяти сантиметров нет. Отшучиваясь, Блэк смеется в камеру зеркально так же, как делают Итан и Элиас, а сам читает мантру «все нормально», чтобы затормозить хоть как-то вихрь в голове. Адреналин разгоняет кровь. Волосы рассыпаются на лоб, лезут в глаза, а в затылок натурально дышат. Горячий воздух прямо по шее, вскользь, но этого достаточно. Вкупе с шершавыми ладонями на косых мышцах пресса — более чем «достаточно». Комок застревает в горле и мешает нормально дышать. Уже даже улыбку держать не выходит. Хорошо, что все они пьяны и не замечают. Спина Итана исчезает из-под рук, он уходит к Лили, отбирает у нее телефон под звонкий смех и тащит на руках обратно на «танцпол». Это выглядит до того хорошо, что внезапно колет нос и щиплет глаза. Элиас смеется и резко разворачивает Аарона к себе. Пластинка «все нормально» резво меняется на «блять». Блэк путается в ногах и хватает Пирса за плечи. Мокрые, скользкие, горячие твердые плечи. Торс к торсу. Слава всем богам, что он пьян и не услышит, как сердце разбивается об грудную клетку. Последняя зацикленная комбинация пролетает в ушах и утихающую музыку глушит смех. Аарон получает крупицу свободы и между телами сразу возникает прослойка воздуха. Он разворачивается к Итану и Лили, встает рядом с Элиасом и не решается сразу убрать руку с чужого плеча. Слишком уж явно бежать сразу. — Не смей показывать этот видос своим курицам, ясно? — Элиас проводит ладонью по пояснице блондина невзначай и идет к дивану, но у Аарона в голове слишком оголились нервы, чтобы не заметить. — Стоять! — рыжая дергается с места, но ее быстро настигает Итан и стискивает в объятиях. — Отпусти! Итан, блять! Скорпиус на ватных ногах уходит в прихожую, первым делом вытаскивает из кармана пальто четки, а потом уже портсигар с зажигалкой. Не забирает свой пуловер с пола, не накидывает на тело куртку, к крикам уже не прислушивается. Путь на лестничную площадку остается за кадром сознания. Аарон приходит в себя только когда делает первую затяжку, опираясь на перила и перебирая камни в пальцах. Руки дрожат. Он чересчур загнался. Мышцы спины и плеч разом налились свинцом, будто все три минуты песни находились в спазме. Здесь, снаружи, все медленнее. Можно дышать и думать. Никто не видит. Блэк закрывает глаза и тяжело выдыхает новую партию дыма. Камень, наконец, падает с сердца. Кажется, нарос не просто камень, а целый валун. Ветер в голове, наконец, успокоился. Оконная рама на площадке перестала дребезжать. Аарон с трудом поднял на нее глаза, задержался взглядом на добрую минуту и… И снова выдохнул. Так, словно от воздуха в груди было только хуже. Голова повисла вниз. Постепенно на спину наползало покрывало прохлады. Следы чужого пота уже испарились. Блондин приложил к губам фильтр и ладонью закрыл половину лица, едва удержавшись, чтобы не посмотреть на невидимые следы рук. — Пиздец, — дыхание с шелестом прошло сквозь пальцы.***
Под тихое сопение Аарон смотрел сквозь шелку между портьерами за тем, как ночь выцветает в утро. Тело, казалось, продавливало подушки и обивку дивана до самого каркаса своей тяжестью. Не хотелось и пальцем шевелить — настолько он устал. Глаза болели и слипались, ощутимо опухли веки. Блэк ужасно хотел спать, но не мог. Не здесь. Не с ними. Не на одном диване. Несмотря на то, что пытаться быть их частью уже не требовалось, даже призрачный намек на это ему претил. Именно поэтому он лег максимально далеко от трех других тел. От улыбки за весь этот вечер сводило скулы. Противное ощущение, как ни крути. До определенного момента она была настоящей и непринужденной, но все это выцветало точно так же, как небо: медленно и неотвратимо. Капля за каплей мысли одолевали, рассчитывать на то, что они пощадят его хотя бы в Рождество, было глупостью, но человек такое существо, которое верит и надеется до последнего. Аарон тоже зачем-то надеялся. Он давно не верил в ложь самому себе, но этот раз, возможно, стоил того? Впрочем, анализировать произошедшее он был еще не в состоянии хотя бы потому, что оно еще не кончилось. Аарон еще не вылез из этой воронки. Он еще был в том, что называют «здесь и сейчас». Блэк с титаническим усилием заставил голову перекатиться с затылка на боковую часть по подушке. Теперь через полуприкрытые веки можно было видеть, как на огромном диване Лили спит на Итане, а Элиас — на противоположном углу. Все, словно убитые, отдались сну без остатка. Крупная мужская ладонь, перебирающая рыжие волосы, так и осталась в них, зарытая пальцами. Свисающая с края нога в спортивках норовила упасть. Им стоило лишь лечь. Как это? Устать от безумия и упасть довольными в сон? Как это — отдавать всего себя? Душат не вопросы, нет. Душит осознание, что шанса прочувствовать такое Элиасу не представится никогда. Ни-ког-да. Вроде бы глупость: и без этого можно прожить, но в груди застревает ком, и слезы подкатывают к глазам. Ощущение безнадежности не дает вздохнуть нормально. Голубой взгляд застилает влага. Прекратить это не выходит, кнопки «стоп» нет. Аарон с минимальными затратами сил стягивает с запястья четки и начинает осточертевшую игру. Легкие горят от вдохов и внезапного раздражения. Опять ему остается только ухватиться за дорогой заказной браслет и удавиться. В очередной раз умереть, потому что мертвец по неосторожности допустил оплошность: вдохнул. Так не должно быть. Это обязательно надо исправить. Слезы потихоньку лизали грань, вот-вот угрожая обжечь щеки. Они кусали уголки глаз, время от времени затихая, делая вид, что поддались власти хозяина, но, когда Аарон только позволял себе облегченный выдох, они снова кололи нос. Влага расступалась, чтобы снова дать увидеть троих людей, от которых веет сладким ароматом «я хочу». Такой желанный парфюм, но непомерно дорогой для Блэка. Кто он такой, чтобы рассчитываться валютой человеческой жизни? Глаза снова жгло. Аарон опять их закрывал и ловил незримую узду. Волшебные руки вновь и вновь хватали ее, вырастая где-то между ребрами. Слюна во рту неприятно густела. С каждым сдвинутым камнем четок горечи не убавлялось. Еще один взгляд — еще один укол в сердце. Тонкой раскаленной иглой. Лили обнимала Итана за талию до того нежно, что ее любовь к нему была почти осязаема. Ее лапы с колоссальной силой сдавили грудину Аарона, выдавливая слезы наружу, будто пасту из тюбика. «Убейте меня, » — безмолвный крик раздирал глотку изнутри. Этот ком застрял посередине. Аарон в очередной раз зажмурился. Ресницы слипались. Еще один взгляд, и он не выдержит. Эти блядски живые люди слишком хороши. Все силы уходят на то, чтобы не замечать пропасть. Тело непослушно, но все же выполнило приказы мозга. Блэк отвернулся и забрал пальцами волосы назад. Заставил насильно расправиться легкие, задышал глубоко, преодолевая нежелающие разжиматься зубы. Он положил предплечье на лоб, четки ударились об висок, но это не мешало ему вновь их перебирать. Где твое самообладание, Аарон? Где совершенство сознания, над которым ты работал так усиленно? Неужели все впустую? Неужели это просто треп и толку нет? Так просто сдашься? Ты выше этого. Ты сильнее. Ноша тяжела, но тебе по силам ее нести. Ты не упадешь так просто. Будь достойным того, что на тебя возложено. Судьба не спрашивает, чего ты хочешь. Совладай с тем, что есть. Мужчина с тихим свистом втянул воздух сквозь зубы, и, наконец, почувствовал, как тиски вокруг сердца ослабились. И правда, сколько можно жаловаться? От этого ничего не изменится, легче не станет, значит, нет ни грамма смысла в нытье. Разве все уже не было похоронено? Разве плита на той могиле не лежит? Лежит, и не надо пытаться ее приподнять. От этого будет лишь хуже. Со свинцовой тяжестью в теле Аарон встал с дивана. Тело не готовое ни к чему безвольно слушалось, все, как чужое, двигалось кое-как. Делить с живыми комнату более было невозможно. Невыносимо хуево просто чувствовать тепло. Это все — не его. Он лезет не в свое. Кем он блять хочет казаться? Кого корчит из себя? Хватит. Попытался. Поигрался. Будь добр, верни игрушку и скажи до свидания. Блондин вошел в кухню и прикрыл дверь. Тихий щелчок словно нормализовал давление. Голова круто закружилась на секунду, Аарон невольно уперся лбом во вставку матового стекла. Переждав помутнение, он отошел к обеденному столу и присел на его край, не в состоянии просто стоять. Из кармана показался телефон, экран блокировки, как всегда, был идеально чист. Вот и пришло время и случай скачать приложение такси. Дождавшись, когда индикатор загрузки начнет заполняться, он отложил телефон, не блокируя, и уставился в длинное окно над кухонным гарнитуром напротив. На стекле виделись отметины мокрого снега. Наверняка, это те самые не вытекшие слезы. Гирлянду никто так и не выключил. Все забыли. За ней прятались сумерки. Тепло-желтый на разбавленном светом синем выглядел красиво. Опустошение ветром завывало на улице и где-то под ребрами. Видеть в окне не просто свое отражение, а вывернутое наизнанку, — невероятное чудо. Для Аарона оно было сущей издевкой. Вибрация оповестила об окончании скачивания. Выйдя из кухни, Аарон посмотрел на Элиаса, так и оставшегося наполовину раздетым. Почти всю татуировку на его шее было видно: мужчина лежал на животе, и голова была отвернута к стене. «Двухмерный штрих-код» расползался по трапеции и постепенно каждый из концов полос выцветал на «нет». По одному из плеч полосы врастали в узор рукава. Умопомрачительная красота на этот раз не смогла найти отклика. Попросту не успела найти щель в надетых на Аарона доспехах. Он ушел в прихожую, и через две минуты за ним тихо щелкнула входная дверь. Блэк ужасно хотел в душ и спать. К себе домой. Туда, где его не найдут, где мысли не догонят, где обязательно найдется что-нибудь, что вернет ему стабильность.