Богомол

      Битва с крабом-гориллой, ставшая для нашего героя почти фатальной, не только показала, что ему ведом страх, но и на долгое время взвинтила его обычную осторожность до уровня настоящей паранойи. Богомолу четко дали понять, что он не бессмертен и уязвим. Скрываясь между исполинскими корнями деревьев и в темных закутках пещер он по несколько раз перепроверял все свои потенциальные жертвы в течение долгого времени. Это замедлило рост силы, но дало ощущение безопасности. Богомол проклинал себя за трусость, хоть и понимал, что бесшабашные нападения на неизученных врагов - глупость, расплатой за которую могут стать бессмысленное поражение или тяжелые раны, которые не позволят ему сражаться дальше. И это будет отречением от обретенной им силы разума, а значит и слабостью. А он был выше слабости.       За семьдесят лет жизни в Лесу Меносов богомол хорошо его изучил. Тайные тропы, незаметные пещеры, населенные места, повадки обитателей. В бесконечной гонке за выживание не было незначительных мелочей. Интересным было наблюдение, что низшие пустые, прожившие достаточно долго, частично возвращали себе разум, хоть и продолжали в основном повиноваться инстинктам. Пустой связывал это с борьбой за выживание - организм использовал все свои силы для выживания в беспощадном мире, а что есть разум, если не одна из граней силы? Охоты становились сложнее, противники опаснее, но все же, проблески разума случались не у всех, и даже многие одаренные интеллектом пустые предпочитали руководствоваться инстинктами.       Гилеан преподал богомолу важный урок. Разум и хитрость могут помочь, когда не выходит победить грубой силой. Он постоянно изобретал новые тактики охоты и пути к отступлению, развивая мышление, спасшее его от гибели. Несколько раз богомол использовал свою тактику охоты на гилеанов, неизменно наслаждаясь их масками. Такие испытания отнимали немало сил и стать постоянным занятием не могли, проводясь богомолом лишь в состоянии полной боеспособности и после хорошего отдыха. Резерв реацу вырос, позволяя пустому наносить врагу еще более могучие удары и дольше держаться без пищи.       Развитая сенсорика, крепкое иерро, живой ум, живые инстинкты и острые серпы должны были обеспечить выживание богомола в любой ситуации, но все чаще охоты, которые должны были закончиться быстрой и решительной победой, оборачивались жестокими схватками до последней капли крови. Он был не единственным пустым, способным к обучению. Со временем, такие противники стали попадаться все чаще и чаще. Все они стали его пищей. Но Каждый поединок с такими противниками был балансированием на лезвии ножа. Идеальная комбинация тактического мышления, животного инстинкта и воли к победе была этим балансом. И богомол удерживал его лучше всех, с кем встречался. Потому он был жив.       Адьюкасы при богомоле не спускались в Лес Меносов, но он понимал, что на его территориях уже скопилось достаточно пустых, чтобы заинтересовать монстров, о могуществе которых он слышал краем уха. Первым порывом богомола было дождаться этих адьюкасов и сразиться с по-настоящему могучим врагом, но слишком свежими были воспоминания о горилле. А ведь они были на одном этапе эволюции. Адьюкас же - совсем другой уровень. Если это правда, то ввязываться в заведомо безнадежный бой будет глупостью. Но осталось еще одно незавершенное дело: у богомола были соседи, правившие на соседних угодьях. Достаточно сильные, чтобы назвать их противниками, достаточно слабые, чтобы их можно было убить. После такого триумфа можно будет идти дальше.       Слон, моль и паук часто устраивали передел территории. Богомолу доводилось видеть их в деле, отбивать их нападения, но все имеет начало и конец. Слон попался в паучьи сети, незаметные под песком и между узловатыми древесными корнями и теперь оглашал всю округу трубным воем и грубой бранью. Ловушка была создана специально для слона и установлена на его любимом маршруте. Это был пат: слон не мог разорвать паутину, но и паук не мог добить жертву - подавляющее преимущество в массе и острые бивни у всякого отбивали желание ввязываться в бой с разъяренным исполином. Единственное, что оставалось пауку - ждать пока жертва не выбьется из сил, теряя реацу, но не имея возможности ее восстановить. Паук очень гордился своим недавним изобретением, и оно, похоже, оправдывало его ожидания - противник слабел!       Чего паук точно не ожидал, так это появления в своем лесу целой толпы завывающих пустых, жаждущих крови. Они были повсюду: бежали по земле, толпами попадаясь в ловушки, по деревьям и по спинам своих пойманных в паутину сородичей. Боевое безумие несло сотни низших пустых в место новой великой битвы. Лишь немногие из них сохранили самоконтроль. Богомол был одним из таких, погружая серпы в пробегавших мимо пустых он обманывал ярость, заставлявшую его бежать к логову паука и выбирал среди стремившихся в битву достойных противников. Слабые противники не интересовали богомола, ведь убийство даже тысячи ничтожеств не даст ему желаемого упоения. Они пища, а не достойные враги.       Опустив окровавленные серпы богомол окинул взглядом кучу убитых им врагов. Он хорошо постарался. Теперь можно и отдохнуть. Прилечь и расслабиться. Он закрыл глаза... И открыл их, крича от боли - он валялся на окровавленном песке в куче растерзанных трупов, а большой кабан рвал грудь богомола в попытке добраться до его плоти. Серпы мгновенно разорвали кабана, а пасть начала спешно втягивать живительную реацу поверженного зверя. Проклятая моль с ее сонным порошком! И сам он хорош! Ведь знал как она действует, а все равно попался! Моль была слабо приспособлена к открытому бою. У нее не было крепкой брони, не было когтей и могучих лап, не было ничего, что может помочь в открытом бою. Даже зубы её не были приспособлены для разгрызания костяной брони. Однако она имела способности, уникальные и недоступные большинству низших пустых: она была маленькой, незаметной, могла летать и при полете рассыпать со своих крыльев сонный порошок, который синтезировала из своей реацу. Моль летала очень тихо, неспешно следуя за жертвой и аккуратно усыпляя ее. Или распыляла порошок над скоплениями слабых пустых и в переходах между пещерами, неспешно поедая погруженную в кому добычу.       Луна давала мало света, превращая Уэко Мундо в царство вечной ночи и теней, так что все пустые отлично видели ночью. Богомол сконцентрировался на боли и мире вокруг, ослабляя сонливость и оценивая обстановку. Битва, шедшая неподалеку была в самом разгаре - пустые давно обратили огромный кусок леса в пыль и сейчас истребляли друг друга с самозабвенной яростью, выходящей за все рамки здравого смысла. Издалека они походили на огромную цветастую кляксу, крики которой разрывали воздух намногие километры. Но богомола это зрелище лишь радовало. Паутина уже исчезла, значит ее хозяин убит. А может она просто настолько изодрана и покрыта кровью, что стала неразличима в вязкой каше из песка, крови и костей, в которую превратился лес. Слон если и был жив, то в куче тел и какофонии криков оставался скрыт от богомола. Самые слабые уже должны были отсеяться, а значит, присоединиться к битве уже имеет смысл! Вперед! К испытанию!        В сердце битвы он был счастлив, быстрыми взмахами серпов убивая всех на своем пути в поиске могучих бойцов, способных дать ему отпор. Только их плоть и кровь были достойным и желанным трофеем. Лишь они заставляли рвать жилы и ломать все свои пределы, выходя на недостижимый ранее уровень силы. Богомол бил не только много, но и быстро, с силой, которую немногие ожидали от его тощего и длинного тела. с безумным хохотом, наполненным восторгом и триумфом он убивал врагов одного за другим, забираясь все выше и выше по куче убитых врагов, не замечая, как сражение вокруг него разгорается с новой силой, а вокруг кучи мертвых и умирающих собирался смерч, затягивавший в себя опьяненных кровью пустых. Он был наверху. Словно бог над смертными возвышался богомол над сородичами, стоя на вершине горы трупов, крича от ярости и боли, причиняемой десятками ран. Любого другого они бы давно свалили. Лишь безграничный гнев позволял ему держаться, наблюдая, как ветер несет в его объятия обессиленную моль и оскалившись в предвкушающей улыбке. Она близко! В огромном трехметровом прыжке богомол вонзил свое оружие в моль и повис на резко начавшей снижаться добыче. Впервые он видел в ее глазах не презрение к тем, кто ходил по земле, а ужас перед лицом смерти. А через миг их поглотил вихрь реацу, вобравший в себя всех пустых, что сражались в битве, не различая побежденных и победителей, сплавляя их воедино и придавая новую, более совершенную форму.